Системный Творец IV

Глава 3

Гебер на несколько секунд замер, его пронзительный взгляд, словно скальпель, прошелся по бледной коже Каэла, по безвольно свисающим культям, и остановился на глазах Горста, в которых плескались надежда и страх. Он видел непросто тело, а читал в нем историю травмы, как в раскрытой книге.

— Аргон! — резко крикнул он, не отводя глаз от Каэла. — Освободи стол номер семь! Немедленно!

Один из помощников, в запачканном фартуке, тут же отложил странный светящийся инструмент, похожий на щипцы, и принялся сгребать с массивного каменного стола схемы и непонятные металлические заготовки. Через мгновение поверхность была чиста.

— Сажай его сюда. — кивнул Гебер Горсту. В его голосе не было жестокости, лишь холодная, хирургическая точность, не терпевшая возражений.

Капитан замер, пальцы инстинктивно сжали плечи сына. Я видел, как в его глазах боролись солдатская выдержка и животный страх отца, оставляющего ребенка в руках этого покрытого шрамами и сажей человека. Но взгляд Каэла, полный немого согласия и отчаянной надежды, решил все. Горст, стиснув зубы, коротко кивнул и, с невероятной для его мощи нежностью, аккуратно усадил сына на холодный камень стола.

Едва Каэл оказался на месте, Гебер решительно шагнул вперед и… мягко, но неумолимо отодвинул капитана в сторону.

— Стоять там будешь. Не мешай. — бросил он, не глядя на Горста, весь его вид сосредоточился на пациенте.

Он ловко размотал грубую ткань, скрывавшую культи. Воздух в мастерской, и без того густой, на мгновение будто сгустился еще больше. Гебер склонился над ними. Его пальцы, несмотря на грубый, кузнечный вид, двигались с удивительной аккуратностью. Он ощупывал шрамы, слегка надавливал на кожу, следя за реакцией Каэла, и безостановочно комментировал свои наблюдения, словно ведя протокол для невидимого слушателя.

— Раны свежие… Отлично. Очень хорошо. Признаков системного некроза или стороннего заражения нет. Мышечная ткань жизнеспособна… Нервные окончания… да, реагируют. Прекрасно.

Он выпрямился, достал из складок фартука небольшой инструмент, напоминающий шило, с тонким светящимся острием. Быстрым, точным движением он коснулся им кожи на одной из культей, собрав крошечный образец. Инструмент тихо пискнул, и на его рукояти загорелся рунический символ.

— Идеально. — прошептал Гебер, и в его живых глазах вспыхнул одержимый огонек, который я уже видел у Лериана. Огонек первооткрывателя, нашедшего редкий реактив для своего самого амбициозного эксперимента. Он повернулся к Каэлу, и профессиональная холодность в его голосе сменилась почти отеческой теплотой.

— Слушай сюда, парень. У меня тут есть одна… задумка. Лежала на полке, ждала своего часа. А ты… идеальный кандидат. Подопытный… нет, черт, какое там «подопытный»! — он махнул рукой, отмахиваясь от неудачного слова. — Ты сможешь получить новые ноги! Ну, понимаешь, не настоящие, из плоти и крови. — он усмехнулся, видя, как у Каэла от таких слов могло бы померкнуть лицо. — Но какая, скажи на милость, разница⁈ Они будут слушаться тебя так, будто всегда были твоими. Стоять, ходить, бегать… А при должной сноровке, — его взгляд скользнул по мечу Горста, — и сражаться. Может, даже лучше, чем раньше. Что скажешь?

По лицу Каэла было видно всё. Все те муки, через которые он прошел за эти недели — боль, отчаяние, ощущение себя обузой, яростное, но тщетное желание снова быть полезным. В его глазах вспыхнула такая надежда, что стало почти больно смотреть. Он бы согласился сейчас продать душу первому встречному демону, лишь бы снова встать на ноги.

— Да. — выдохнул он. Его голос, обычно тихий и сдержанный, прозвучал с несгибаемой силой. — Я согласен. Делайте что угодно.

Гебер одобрительно хмыкнул и похлопал Каэла по плечу.

— Вот это по-нашему! Решительность — основа любого творения. Ладно. Сейчас я займусь анализом образцов, подготовлю материалы. Приходи… — он задумался, мысленно прикидывая. — Я скажу, когда буду готов. Чтобы избежать всяких… ненужных последствий. — в его голосе прозвучала легкая нотка предостережения, но она потонула в волне облегчения, захлестнувшей всех нас.

Горст, затаивший дыхание, наконец выдохнул. Его обычно собранное и непробиваемое тело на мгновение обмякло. Он не плакал, но в глазах, устремленных на сына, стояло столько боли, надежды и безграничной нежности, что сердце сжималось. Он молча кивнул Геберу — в этом кивке было больше благодарности, чем в самых пафосных речах.

— Ну что, на этом, пожалуй, все. — раздался за моей спиной голос Лериана. — Дальше — больше. Впереди еще много чего интересного.

Следующие несколько часов слились в калейдоскоп поражающих воображение мест. Лериан, словно заправский гид из футуристического музея, водил нас по лабиринтам Пристанища.

Мы посетили Зал Звука, где тишина ощущалась не как отсутствие шума, а как плотная, почти осязаемая материя. Творцы использовали ее, словно скульпторы, создавая устройства для неслышимой связи или оружие, способное разрушать внутренние органы низкочастотным резонансом. Затем мы оказались в Саду Света, где под лучами искусственного солнца росли кристаллы, питаемые чистой энергией. Они служили одновременно и источниками питания, и носителями информации. В каждой новой локации я наблюдал, как удивление на лицах моих спутников постепенно сменялось профессиональным интересом, а затем — глубочайшим, почти благоговейным изумлением перед масштабом и смелостью замыслов, воплощенных в этих стенах.

Однако истинное потрясение ждало нас в мастерской, куда мы заглянули предпоследней. Воздух здесь был иным — знакомым. Он благоухал деревом, свежими опилками, древесной смолой, лаком и чем-то неуловимо живым, словно мы оказались в сердцевине леса. Стены были заставлены стеллажами, заполненными образцами древесины всех мыслимых и немыслимых пород — от черного, как ночь, эбенового дерева до светло-золотистого капа, испещренного причудливыми узорами. В центре стояли верстаки, заваленные инструментами. Некоторые из них были вполне узнаваемы — стамески, рубанки, пилы, — другие же напоминали артефакты из научно-фантастического фильма.

Именно здесь Орн нашел то, что его по-настоящему заинтересовало.

Пока мы с Эдварном и Горстом рассматривали диковинные приборы, старик, словно завороженный, подошел к одному из стеллажей и осторожно, почти с трепетом, провел пальцами по полированной поверхности куска красного дерева.

— Лериан. — тихо произнес я, заметив его состояние.

Он кивнул и направился к пожилому Творцу, сгорбившемуся над замысловатым чертежом у дальнего верстака. После короткого разговора старик обернулся. Его лицо, словно карта прожитых лет, было изрезано морщинами не меньше, чем у Элронда. Но в его глазах горел не острый, пронзительный ум правителя, а тихий, глубокий свет мастера, чье ремесло стало частью его самого.

— Орн. — представил Лериан. — Мастер-плотник, мой гость. А это Мастер Торин, глава нашей «Древесной Сферы».

Орн, оторвавшись от созерцания дерева, подошел и коротко кивнул. Но стоило Торину заговорить о методах сушки дуба или лучшем угле заточки резца, как плотину прорвало. Мой старый учитель, забыв обо всем на свете, засыпал терминами, задавал встречные вопросы, жестикулировал. В его глазах горел тот самый знакомый мне огонь человека, встретившего родственную душу.

Торин, поначалу сдержанный, быстро поддался энтузиазмом старого ремесленника. Он видел перед собой не просто любопытного старика, а настоящего мастера, чье понимание материала исходило не из системных подсказок, а из многолетнего опыта, из самых кончиков пальцев.

— А вот если использовать не классическую пропитку, а стабилизацию энергией по методу… — начал Торин.

— Да, да! — перебил его Орн, не в силах сдержать волнения. — Я как раз думал! Но как избежать коробления волокон? Ведь при прямом внедрении…

И они понеслись. Их диалог мгновенно превратился в стремительный поток профессионального жаргона, понятного лишь им двоим. Время, мы, цель экскурсии — все испарилось. Они были как два алхимика, узревших философский камень, и мир для них сузился до куска дерева и безграничных возможностей, которые он таил.

Минут через двадцать Лериан, с легкой улыбкой наблюдавший за этой сценой, вежливо кашлянул.

— Торин, Орн… Прошу прощения, что прерываю столь плодотворную беседу, но у нас пока лишь ознакомительная экскурсия. Нам пора.

Орн обернулся, и на его лице я увидел такое искреннее, детское разочарование, что мое сердце сжалось. Он смотрел на Торина, словно прощаясь с лучшим другом.

— Пустяки! — махнул рукой Торин, и его глаза сияли. — Орн, заходи в любое время! Слышишь? Я буду ждать, когда ты станешь полноценным членом нашего Пристанища! У меня столько идей, которые мы можем воплотить вместе! С твоим чутьем и нашими технологиями… — он мечтательно вздохнул, глядя на верстак, словно уже видя там их будущие совместные творения.

Последней точкой нашего маршрута стала обзорная площадка на одном из средних ярусов. Оттуда открывался захватывающий вид на весь подземный город, утопающий в мягком сиянии. Мы стояли, молча восхищаясь панорамой, когда я заметил нечто странное. Купол, сиявший над нами с момента нашего прибытия, начал медленно, но верно тускнеть. Его яркий свет постепенно сменился на глубокий, бархатисто-синий, словно где-то наверху наступали сумерки.

Лериан, заметив мой взгляд, кивнул.

— Да, так у нас показывают, что вечереет. Смена дня и ночи. — он усмехнулся. — В пещерах без подсказок ориентироваться во времени сложно. Наш искусственный цикл помогает поддерживать ритм. Не всем же Творцам, как летучим мышам, в вечной тьме сидеть.

Он проводил нас обратно к дому. У входа Лериан остановился, обводя взглядом нашу небольшую группу. Эдварн выглядел уставшим, но довольным. Горст и Каэл все еще пребывали под впечатлением от встречи с Гебером, а Орн, казалось, мысленно продолжал диалог с Торином, погруженный в приятную прострацию.

— На этом на сегодня все. — объявил Лериан. — Отдыхайте, осваивайтесь. Завтра будет новый день.

Он сделал паузу и посмотрел прямо на меня.

— Все, кроме тебя, Макс. Прошу пройти со мной. Есть кое-какие дела.

Легкий укол тревоги кольнул в груди, но я тут же подавил его. Кивнув, я двинулся за Лерианом, оставив друзей на пороге нашего временного пристанища.

Мы снова оказались у одной из бесчисленных летающих платформ, точь-в-точь как та, что доставила нас сюда в первый день. Едва мы ступили на гладкий диск, как Лериан коснулся рукояти. Платформа, бесшумно оторвавшись от пола, устремилась вверх.

На этот раз наш путь лежал к своду пещеры. Мы проносились мимо других балконов и входов в туннели, искусно вырубленных в скале. Наконец, наша платформа плавно пристыковалась к одному из самых верхних выступов.

— Идем. — коротко бросил Лериан и шагнул с диска.

Я последовал за ним в один из туннелей. Он был ниже тех, что мы видели внизу. Стены здесь были не были гладкими, они казались живыми, испещренными мерцающими прожилками, словно нервные волокна.

Туннель вывел нас в небольшой, круглый зал. Он был пуст, если не считать массивного каменного стола в центре и нескольких простых, но удобных кресел вокруг. И в этих креслах уже сидели двое — Элронд и Ксела.

Они встретили нас молчаливыми, оценивающими взглядами. Элронд, как и прежде, излучал мудрость патриарха, но в его бархатных глазах читалась стальная твердость. Ксела сидела с идеально прямой спиной, ее мраморное лицо было бесстрастно, но в темных, бездонных глазах плескался холодный, аналитический интерес.

— Макс. — произнес Элронд, жестом приглашая нас за стол. — Рад снова тебя видеть. Присаживайся.

Мы с Лерианом заняли свободные кресла. Воздух в зале был густым и напряженным. Это была не дружеская беседа, а совет.

Элронд первым нарушил молчание, его взгляд приковал Лериана.

— Итак, мой друг. — начал он. — Давай вернемся к началу. На чем основана твоя уверенность в том, что юноша, которого ты привел — Первый Игрок?

Лериан откинулся на спинку кресла, сохраняя расслабленную позу, но его глаза оставались острыми, как лезвия.

— На словах имперского магистра Вальтера. Он публично объявил об этом перед своими солдатами, пытаясь взять Макса живым. И, — Лериан сделал многозначительную паузу, — зная педантичность и преданность Империи этого человека, я сильно сомневаюсь, что он стал бы разбрасываться подобными титулами без веских оснований. Это не в его характере.

Затем Лериан медленно повернул голову в мою сторону. Все взгляды в зале последовали за его движением.

— Однако, юный коллега. — его голос стал тише, но от этого не менее весомым. — Лучшее доказательство — это факты. Можешь ли ты подтвердить слова Вальтера?

Я почувствовал, как по коже побежали мурашки под пристальным взглядом троих могущественных Системных Творцов. Инстинкт кричал: «Опасайся! Скрывайся!». Но логика подсказывала иное. Я был в их логове. Они спасли меня, рискуя собой, и знали о моем классе. Скрывать титул, ставший для Империи клеймом, здесь, среди таких же изгоев, было бы бессмысленно. Более того, это могло быть расценено как проявление слабости или недоверия.

Я на мгновение закрыл глаза, отгоняя рой сомнений. Решение было принято.

— Могу. — тихо сказал я и обратился к своему внутреннему интерфейсу.

Нашел строку с титулом и, собрав всю волю, сделал его видимым для всех.

Эффект был мгновенным. Я не видел себя со стороны, но отчетливо ощутил реакцию собеседников. Элронд, до этого расслабленный, резко выпрямился, пальцы его сжались на подлокотниках кресла. Ксела замерла, ее непроницаемая маска на миг дрогнула, обнажив жгучее, неподдельное любопытство. Даже Лериан, казалось, готовый ко всему, невольно подался вперед.

Но реакция оказалась совсем не той, что я ожидал. Вместо предсказуемого удивления, страха или даже подобострастия, как у Арраса и Серы, я увидел лишь… напряжение. Глубокую, сосредоточенную настороженность.

Элронд первым нарушил возникшую паузу. Его бархатный голос зазвучал с новой, пронзительной ноткой.

— «Двух миров»… Любопытно. Итак, Макс. Ответь нам. Из какого мира ты прибыл?

Вопрос застал меня врасплох. Этого я никак не ожидал услышать.

— С чего вы решили, что я не отсюда? — выпалил я, не пытаясь скрыть удивление.

— Не томи, парень. — резко вклинилась Ксела. Ее голос был похож на удар тонкого стального хлыста. — Не держи нас за дураков. Твой титул говорит сам за себя. Ты — чужак. Просто ответь на вопрос.

Я посмотрел на их напряженные лица и понял: пути назад нет.

— Я с Земли. — просто ответил я.

Наступила гнетущая тишина. Троица обменялась быстрыми взглядами. Я видел, как они лихорадочно перебирали в уме известные им названия, но ни одно не подходило. Напряжение в их позах немного ослабло.

— Земля… — протянул Элронд, словно пробуя слово на вкус. — Незнакомое название. Что ж…

Мое терпение иссякло. Я больше не мог оставаться в роли допрашиваемого.

— А теперь вы. — сказал я, и мой голос прозвучал неожиданно твердо. — Объясните, что здесь происходит? С чего вдруг такой допрос?

Мне ответил Элронд. Он смотрел на меня со странной смесью жалости и суровой серьезности.

— Потому что Первый Игрок, Макс, — это не просто титул. Это… явление. Слишком важное, чтобы ты мог это сейчас осознать. И то, что ты не из этого мира… это одновременно и хорошо, и плохо. Скажи, была ли Система в твоем мире до твоего прибытия сюда?

— Нет. — честно ответил я. — По крайней мере, мне было о ней неизвестно. А из рассказов местных стало понятно, что, похоже, я оказался здесь как раз в тот момент, когда Система впервые пришла в мой мир.

Элронд медленно кивнул, словно последний недостающий фрагмент мозаики наконец занял свое место в его сознании.

— Значит, твой мир, скорее всего, в безопасности. Пока. Система там только набирает обороты. Однако, — его взгляд, обращенный ко мне, стал леденяще душу серьезным, — я должен предупредить. Умирать тебе категорически не рекомендуется. Если Первый Игрок погибнет до того, как его мир полностью пройдет Инициацию и адаптируется… последствия для его родного мира будут куда более ужасны, чем то, что постигло Эйвель. Мы не знаем, что привело тебя сюда. Случайность? Воля Системы? Но это явно не было простым стечением обстоятельств. И тебе, — он снова кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение, — дважды повезло, ибо ты смог добраться до нас. А мы… единственные, кто сможет научить тебя управлять силой, что пробудилась в тебе.

Все услышанное множило загадки в моей голове.

— Хорошо. — произнес я, собираясь с мыслями. — Тогда ответьте мне на вопрос. Почему Системные Творцы запрещены на территории Империи? Что вы такого натворили?

Элронд тяжело вздохнул. В глубине его бархатных глаз вспыхнула тень древней, незаживающей боли.

— Все дело в наших предшественниках, Макс. В первых Системных Творцах. Наш класс… он действительно открывает поистине безграничные возможности для созидания.

При слове «созидание» я невольно напрягся. Это мой собственный, скрытый от посторонних глаз Путь. Я заставил себя оставаться неподвижным, не выдавая своих чувств, впитывая каждое его слово.

— Но такая сила, — продолжил Элронд, — требует высочайшей ответственности. Они же пренебрегли ею. Возомнили себя богами и попытались подчинить мир своим амбициям, перекроить его под себя.

Он помолчал, давая мне осознать масштаб.

— Миру это, разумеется, не понравилось. Все народы, забыв распри, объединились против них. Началась война… по сравнению с которой нынешние стычки с Лесом — детская забава. Системные Творцы проиграли. Но цена… была ужасающей. С обеих сторон. Целые страны и цивилизации стерты с лица планеты. И теперь, — его голос стал горьким, — все носители нашего класса расплачиваются за грехи предшественников.

Картина вырисовывалась мрачная, но в ней оставалась загадка.

— Я понимаю. — сказал я. — Но при чем тут обычные Творцы? Орн, например. Он и десятой доли нашей силы не имеет. Почему за ними тоже охотятся?

На этот раз ответила Ксела. Ее губы искривились в презрительной усмешке.

— Потому что глупые, трусливые людишки, — выплеснула она с откровенной ненавистью, — так испугались мощи наших предков, что теперь боятся любого, кто способен создать нечто большее, чем табуретка! Им нет разницы между нами, «Системными», и простыми мастерами! Они уничтожают лучших ремесленников просто по подозрению! Слепые, тупые скоты!

Так вот оно что. Обычные Творцы страдали напрасно, жертвы страха и паранойи Империи. Горькая ирония судьбы.

В зале повисла тягостная пауза, которую нарушил Лериан, переведя разговор.

— Знаешь, Макс, — начал он с привычной насмешкой и любопытством в голосе, — тебе дважды невероятно повезло. Или наоборот. Я заметил у тебя Путь Закаленного Тела. Путь, который… — он с легкой досадой развел руками, — нам, Системным Творцам, недоступен, из-за чего наша плоть слишком хрупка. Это одно из наших главных разочарований и уязвимостей. Мы, разумеется, пытаемся компенсировать данный недостаток артефактами, имплантами, но… — он отмахнулся, — это все не то. Зато нам дано главное достояние — возможность творить.

Он пристально посмотрел на меня, его взгляд стал пронзительным, почти физически ощутимым.

— Но вернемся к тебе… Где твой Путь Созидания?