Системный Творец IV

Глава 7

Первый вдох опалил легкие влажной, терпкой горечью полыни, смешанной с пылью. Лежа на спине, я всматривался в низкое, затянутое облаками ночное небо, чувствуя, как колючие травинки царапают кожу. В ушах звенело, но на этот раз перед глазами не плясали радужные круги, и желудок не бунтовал. Похоже, организм постепенно свыкался с этим варварским способом перемещения.

С трудом поднявшись на локти, я стряхивал с ладоней прилипшие, колючие былинки. Мы оказались на дне обширной низины, где бурая, высохшая трава и чахлые кусты полыни создавали унылый пейзаж. Сумрак сгущался, но лунный свет, пробиваясь сквозь рваные края облаков, выхватывал из темноты контуры окружающего.

Ксела уже стояла, безмолвная и неподвижная, словно изваяние из мрамора. Она прислушивалась, ее профиль был обращен к едва уловимому шуму — отдаленному гулу жизни, чуждому этой застывшей степи.

— В порядке? — ее голос прозвучал тихо, но отчетливо, разрезая тишину.

— Пока жив. — проворчал я, окончательно поднимаясь и отряхиваясь. — Где мы?

— Всему свое время. Скоро узнаешь. Пошли.

Не дожидаясь моего ответа, она бесшумно ступила на потрескавшуюся, сухую землю. Я, покряхтывая, поплелся следом. Мы пробирались по равнине, через поля и холмы, где ноги вязли в густом ковыле. Ксела двигалась с кошачьей грацией, словно не касаясь земли, в то время как я чувствовал себя неуклюжим слоном в посудной лавке, ежеминутно ожидая, что нас заметят с одного из бесчисленных холмов. Отсутствие укрытий натягивало нервы до предела, как струны.

Минут через тридцать на горизонте замаячил тусклый свет. Поднявшись на очередной пологий холм, я замер. Вдалеке, как и ожидалось, но от чего все равно сжалось сердце, вырисовывался зубчатый силуэт городской стены. Огни факелов мелькали на ее гребне, отмечая неспешный путь патрулей. На фоне голой, бескрайней равнины город казался одинокой каменной глыбой.

Стены навеяли воспоминание: за пределами Убежища истинная ценность заключалась в маскировке, а не в демонстрации силы. Я на мгновение опустил веки, мысленно обратившись к системному интерфейсу и усилием воли скрыл от посторонних глаз свой титул, а также Путь Закаленного Тела и Путь Целителя. Теперь над моей головой мерцал лишь Путь Созидания.

— Что это за город? — прошептал я, понизив голос.

— Позже. — прозвучал лаконичный ответ.

Мы продолжили путь, но не к воротам, маячившим правее, а к самой стене из грубого камня. Приблизившись почти вплотную, мы прижались к ее холодной, шершавой поверхности. Я поднял голову. Стена уходила в ночное небо метров на пятнадцать. Вверху, в нескольких десятках метров, прошел патруль из двух солдат. Бряцание их доспехов и невнятный разговор пробивались сквозь ночную тишь.

Едва их голоса смолкли, Ксела жестом приказала мне замереть. Из складок плаща она извлекла две небольшие, отполированные до зеркального блеска деревянные пластины, покрытые замысловатой резьбой. Одну приложила к стене на уровне пояса, вторую — чуть выше, на расстоянии вытянутой руки.

На мгновение пластины вспыхнули тусклым, зеленоватым светом. И вдруг произошло нечто поразительное. Из точек соприкосновения по стене, словно живые корни, потянулись толстые лианы темного, почти черного дерева. Они извивались, сплетались, и на наших глазах обретали форму веревочной лестницы. Но ступени ее были не веревочными, а деревянными — прочными и шершавыми.

— Быстро. — бросила Ксела и, ухватившись за первую «ступеньку», начала стремительно взбираться наверх.

Не раздумывая, я ринулся за ней. Лестница оказалась на удивление удобной. Зацепы для рук и ног были идеальны, а ступени, тёплые и словно живые, пульсировали едва уловимой энергией.

Мы взобрались на гребень стены буквально за считанные секунды. Внизу открылась узкая патрульная мостовая, а за ней — новый, зияющий обрыв. Ксела, не теряя ни секунды, уже активировала пластины на внутренней стороне стены. В тот же миг из них поползла новая поросль. Спуск оказался стремительнее подъема. Едва наши ноги коснулись земли, как лестница позади нас рассыпалась в прах, словно ее никогда и не существовало.

Мы очутились в грязном, смрадном переулке. Город погрузился в сон, лишь где-то издалека доносился пьяный выкрик. Ксела скользнула в тень под навес ветхого сарая и жестом позвала меня.

— Дай руку. — приказала она. Я подчинился, протянув ладонь. Она положила на неё простое, без каких-либо украшений, кольцо: холодное, тяжёлое, из тусклого металла, похожего на свинец. Оно было явно велико минимум на два размера. — Надень и не теряй. — Ксела достала такое же для себя. — Его изготовление стоило мне немалых усилий.

Я нахмурился, примеряя нелепое, огромное кольцо на указательный палец. «Как я его не потеряю?» — промелькнула мысль. Но стоило металлу коснуться кожи, как кольцо сжалось. Плавно, беззвучно, идеально подогнавшись под толщину моего пальца. Я ощутил легкий, едва уловимый щелчок, будто что-то встало на место. И тут же перед глазами вспыхнуло системное уведомление:

Обнаружен артефакт: «Кольцо Скрытого Шага».

Качество: Редкое.

Свойства:

1. Активная маскировка (Переменная стоимость): При активации кольцо окутывает владельца полем визуального искажения, делая его невидимым для обычного зрения и большинства видов магического обнаружения низкого и среднего уровня. Энергозатраты варьируются в зависимости от времени использования и интенсивности попыток обнаружения.

2. Созерцатель Истины (Пассивное): Владелец обретает способность видеть существ, скрытых с помощью аналогичных или более слабых технологий/заклинаний невидимости.

3. Призрачный Шаг (Пассивное): Незначительно снижает производимый владельцем шум (шаги, шелест одежды).

Ограничение: Для поддержания работоспособности артефакт нуждается в периодической подзарядке в специальном энергетическом поле или от носителя с большим запасом «Живой энергии».

Артефакт невидимости! На Земле я читал о таких в фэнтези-книгах, но держать его в руках… точнее, на пальце — это невероятно.

— Такие… существуют? — вырвалось у меня.

— Теперь — да. — холодно ответила Ксела, надевая свое кольцо. — И это наш с тобой маленький секрет. Лериану — ни слова. Понятно?

Впервые за все наше знакомство она подмигнула. Этот жест показался мне одновременно и кокетливым, и зловещим. Я кивнул, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Доверие — хрупкая вещь, и она явно вела свою игру.

— Активируй. Мысленно. — скомандовала она и растворилась в воздухе.

Я сосредоточился, представил, как энергия кольца растекается по мне тонкой пленкой. Мир перед глазами поплыл, заколебался, словно в знойный полдень. Я посмотрел на руку — она исчезла. Стоило мне лишь подумать, как силуэт девушки проступил из пустоты, будто нарисованный на влажном воздухе серебристым карандашом. Необыкновенно удобно.

— Идем. — донесся до меня ее голос, приглушенный, словно из-под толщи воды.

Мы двинулись по спящим улицам, два призрака в ночи. Город, обычный и провинциальный, казался ничем не примечательным. Грязные мостовые, покосившиеся дома, едкий запах навоза, смешанный с перегаром дешевого бражничества.

Через некоторое время Ксела, шедшая впереди, нарушила тишину. Ее голос, тихий, но отчетливый, прозвучал как эхо прошлого.

— Раньше все было проще. — сказала она, и в ее тоне впервые проступила усталость, не физическая, а какая-то глубинная, въевшаяся в душу. — Системщиков были единицы, в основном — при дворе, в столице. Обычные люди не могли отличить Творца из толпы. Теперь все иначе.

Она резко свернула в еще более темный переулок, словно уклоняясь от призрачного света одинокого фонаря.

— Теперь системщики есть в каждом городе, в гарнизоне, в деревне. Передвигаться стало в разы опаснее. Не то чтобы я винила тебя. — она обернулась, и ее призрачный взгляд, казалось, пронзил меня насквозь. — С твоим появлением у людей появился шанс, надежда. Но за все необходимо платить. Теперь приходится изобретать новые способы, чтобы оставаться в тени. Кольцо на твоем пальце — одна из моих новых разработок. И ты — первый, кто испытывает его в полевых условиях. Так что не подведи.

Ее слова тронули меня до глубины души, заставив съежиться. Моя роль Первого Игрока, мое появление — это было как брошенный в тихую воду камень. И расходившиеся круги меняли всё, даже жизнь таких скрытных существ, как Творцы.

Мы шли еще минут двадцать, пока не оказались в бедном квартале на окраине города. Ксела остановилась у покосившегося, невзрачного домика с заколоченным ставнем. Оглядевшись по сторонам — улица была пуста — она жестом велела мне замереть и деактивировала маскировку от кольца.

— Не прерывай действие артефакта. Молчи и смотри. Понял?

Я кивнул, хотя все еще не понимал, зачем она меня сюда привела.

Ксела подошла к двери и постучала сложными, ритмичными ударами: три коротких, два длинных, пауза, один резкий.

Изнутри послышались торопливые шаги. Щелкнул засов, и дверь приоткрылась, пропуская узкую полоску тусклого света. На пороге возникла старушка — низенькая, сгорбленная, с лицом, изрытым морщинами, словно высохшая земля. Увидев Кселу, она не удивилась, лишь молча отступила, пропуская её.

Ксела шагнула внутрь, но намеренно задержалась в проеме, придерживая дверь. Я проскочил за ее спиной, прижимаясь к стене в тесных сенях. Воздух внутри был спертым, пахнущим травами, воском и нищетой.

Старушка, не глядя в мою сторону, захлопнула дверь и задвинула засов. Только тогда она повернулась к Кселе, и в ее тусклых, усталых глазах вспыхнул отчаянный огонек.

— Спасибо, что пришли… Спасибо. — зашептала она, дрожащими пальцами сжимая рукав Кселы. — Они забрали его вчера… На утро назначена казнь! Публичная! Моего брата… они убьют его!

— Где он сейчас? — голос Кселы был холоден, как сталь, без единой нотки сочувствия, лишь деловая решительность.

— В городской тюрьме! Я скажу, где она… — старушка пытаясь унять дрожь. — Он… прошел Инициацию, понимаете? Смог! Мы так надеялись… А они… сказали, что его класс… что он…

— Творец. — безжалостно закончила Ксела.

Старушка лишь бессильно кивнула, и по ее морщинистым щекам потекли слезы.

В моей груди все сжалось. Вот оно что. Простого горожанина схватили и приговорили к смерти. Не за преступление, не за воровство или убийство. Лишь за метку над головой. За класс, дарованный ему Системой. Я давно знал, что справедливость — понятие условное, призрачное. Но каждый раз, сталкиваясь с ее вопиющим отсутствием, меня охватывала тошнотворная волна гнева и бессилия.

— В городе есть имперские системщики? — продолжала Ксела.

— Н-нет… — всхлипнула старушка. — Только те, кто недавно прошел обряд у статуи… Это они его и вычислили… Сказали, что по новому указу… всех…

Голос ее оборвался, перейдя в беззвучный шепот.

Ксела кивнула, ее лицо оставалось невозмутимым каменным барельефом.

— Мы постараемся помочь.

Она развернулась и потянула дверь на себя. Старушка, все еще плача, кивнула в ответ. В ее потухшем взгляде читалась безмерная благодарность. Я снова проскользнул в проем, на этот раз наружу. Ксела вышла следом, дверь закрылась, и защелкнулся засов. Мы снова оказались в объятиях холодной, враждебной ночи.

Мы двинулись прочь от дома. Ксела вновь активировала кольцо, и вскоре мой шепот резко прорезал тишину:

— Кто она?

— Осведомитель. — так же тихо и бесстрастно ответила Ксела. — Одна из многих. Нас, Творцов, слишком мало, чтобы разбрасываться своими. Почти в каждом городе Империи есть глаза и уши, сообщающие о появлении нового брата или сестры.

Она шла быстро, ее невидимый силуэт легко лавировал между грудами мусора.

— По старым законам о каждом найденном Творце следовало докладывать лично императору и ждать его вердикта: смерть или служба в столице. Это давало нам время, чтобы попытаться вытащить своего. Не всегда получалось, конечно. Рядом обычно находился имперский системщик, активировавший статую. А с ними шутки плохи, без боя не обходилось.

Ее голос стал ядовит, как змеиный укус.

— Теперь же, по новому указу «Бессмертного Монарха», всех Творцов предписано убивать на месте. Настали темные времена, мальчик. Мрачные, как сама бездна.

Она замолчала, давая словам осесть в моей голове.

— Сегодня нам повезло. В этом городе нет старых системщиков. Будь они здесь, брат той старухи был бы уже мертв.

Вскоре мы вышли на широкую улицу, и впереди выросло мрачное, приземистое здание из черного камня. Высокий частокол, единственные ворота с решеткой, тусклые огни в узких, как бойницы, окнах. Городская тюрьма. От нее исходил смрад отчаяния и смерти.

Мы остановились в тени напротив, прислонившись к стене какого-то амбара. Ксела замерла, словно хищник, изучающий добычу. Минуту, другую.

— В принципе, типовой проект. — наконец произнесла она. — Планировка не вызовет затруднений. Но где именно он… Это уже другой вопрос.

Она обернулась ко мне, и я почувствовал ее взгляд — тяжелый, пронзительный, словно лезвие.

— Дальше, Макс, может быть много крови. — ее голос стал низким, спокойным, как гладь озера перед бурей. — Стражники… не отступят. Они будут защищать свою добычу. В худшем случае их придется убрать. Если ты не готов к этому… Останься здесь и жди моего возвращения.

Слова Кселы повисли в воздухе, и тишина, последовавшая за ними, оглушила меня. Городской гул исчез, оставив лишь стук собственного сердца в ушах. Кровь. Убийство. Не монстров, не тварей Леса, а людей. Пусть и подлых, трусливых, слепо следующих бесчеловечному указу, но… людей.

Я взглянул сквозь невидимость на очертания тюрьмы. За ее стенами представил брата старухи. Обычный ремесленник, или, может, крестьянин, который просто жаждал силы, чтобы выжить и защитить семью, а получил за это смертный приговор.

В памяти всплыло лицо Вальтера, его предательство. Вспомнились пылающие дома моего города, предсмертные крики товарищей. Справедливости не было. Была лишь сила. И право сильных диктовать свою волю.

Сделав шаг вперед, я ответил:

— Готов. — голос мой был тверд. — Иду с тобой.

Ксела молча кивнула, и в ее невидимом силуэте я уловил тень одобрения. Без лишних слов мы двинулись к воротам тюрьмы. Массивная дубовая дверь, окованная черным металлом, была заперта на внушительный засов. По бокам стояли двое часовых — молодые парни в потрепанной имперской униформе, с мечами и щитами. Они зябко ежились в ночной прохладе, лениво перебрасываясь словами.

«Новички, инициированные», — пронеслось в голове. Не солдаты, а обычные горожане, на которых натянули доспехи и дали в руки оружие. От них не исходила угроза, лишь скука и легкий страх.

Ксела остановилась в паре десятков шагов, растворившись в глубокой тени соседнего здания. Ее рука скользнула в складки плаща и появилась оттуда с крошечным предметом, напоминающим флейту из темного дерева. Она поднесла ее к губам, но не подула, а едва заметно выдохнула.

Я не услышал абсолютно ничего, но часовые вдруг замерли на полуслове. Их головы неестественно запрокинулись, глаза закатились, и они, как подкошенные, рухнули на землю. Мечи с грохотом ударились о камень мостовой.

Я невольно ахнул, но Ксела уже была у ворот. Ее пальцы скользнули по массивному замку, и по холодному металлу пробежала дрожь. Раздался тихий, но пронзительный щелчок. Засов, будто ведомый невидимой рукой, медленно, со скрипом отъехал в сторону. Она толкнула дверь, и та бесшумно отворилась, впуская нас в зловещую темноту.

Внутри царил запах плесени, мочи и отчаяния. Мы оказались в небольшом предбаннике, где тускло горела единственная масляная лампа. За простым деревянным столом сидел еще один стражник, постарше, и что-то жевал. Он даже не успел поднять головы, как Ксела оказалась рядом. В ее руке мелькнул тонкий серебристый шип. Она не стала колоть, а лишь легонько коснулась его шеи, чуть ниже уха.

Стражник вздрогнул, его глаза округлились от удивления, а затем он мягко сполз со стула на пол, погрузившись в глубокий, неестественный сон. На его лице не было ни боли, ни страха — лишь пустота.

«Усыпляющий артефакт», — осенило меня. Она не убивала. Пока что. Но эффективность и холодность, с которой она действовала, заставляли кровь стынуть в жилах. Это была не жестокость, а чистейший прагматизм. Хирург, отсекающий все лишнее на пути к цели.

Дверь за столом вела вниз, в каменный мешок тюремных коридоров. Там было еще темнее и сырее. Слышались всхлипы, стоны, кто-то бредил за толстыми дверями камер. Мы шли по коридору, и Ксела на каждом повороте на секунду замирала, прислушиваясь. Еще два патруля из таких же новобранцев разделили судьбу часовых у ворот — тихо и эффективно усыпленные ее смертоносной «флейтой».

Она двигалась не вслепую, не в панике, а с пугающей, почти инстинктивной уверенностью. Казалось, в её голове был высечен точный план этого здания. Я понял: это не штурм, а хирургически точная зачистка.

Мы достигли развилки в конце главного коридора. Ксела снова извлекла свою «флейту» и, не издавая звука, направила ее сначала налево, затем направо. Слева послышался тот же приглушённый звук падающих тел. Справа — тишина.

— Справа. — прошептала она и шагнула в указанном направлении.

Коридор оказался короче, упираясь в единственную, более массивную дверь. Напротив неё, на табурете, сидел стражник, не похожий на остальных. Старше, крепче, в его позе читалась не сонливая рутина, а настороженная бдительность. Добротный короткий меч висел на поясе, а над его головой, едва различимая в тусклом свете, мерцала системная метка.

Класс: Страж Порядка.

Очевидно, он тоже был «недавно инициированным», но с явным боевым опытом.

Ксела замедлила шаг. Девушка снова попыталась использовать «флейту», но она не сработала. Тогда Ксела медленно опустила устройство и взяла в руку серебристый шип, но было поздно. Стражник что-то почувствовал — может, движение воздуха, а может, инстинкт. Он резко вскочил, выхватывая меч.

— Кто здесь? — его голос гулко разнесся по каменному коридору.

Ксела не ответила. Она просто исчезла из моего поля зрения, совершив молниеносный бросок. Я увидел, как меч стража взметнулся вверх, а затем с оглушительным лязгом отлетел в сторону. Послышался сдавленный хрип, короткая, яростная схватка, и вот уже силуэт Кселы вновь проступил из пустоты, стоя над распластанным на полу телом. Она наклонилась и быстрым, точным движением вонзила шип ему в шею. Тело забилось в конвульсиях и замерло.

Она подняла голову. Ее взгляд, холодный и ясный, встретился с моим. Ни упрека, ни оправданий. Лишь констатация факта: помеха устранена. Этот человек был первым, кто пал от ее руки сегодня.

Девушка подошла к двери. На этот раз без изящных артефактов. Она приложила ладонь к массивному замку, и на ней вспыхнул сложный рунический знак. Металл зашипел, покраснел, а затем, на моих глазах, начал плавиться, стекая на каменный пол раскаленными каплями. Через мгновение дверь с глухим стуком отворилась.

Мы вошли внутрь.

Камера была крошечной, темной и душной. Воздух, густой и тяжелый, пропитался запахом крови, пота и страха. В углу, на голых каменных плитах, лежала фигура. Его приковали к стене ржавой цепью за лодыжку. Сначала я подумал, что мы опоздали, что он уже мертв.

Его одежда превратилась в лохмотья. Все открытые участки кожи — лицо, руки — были покрыты синяками, ссадинами и запекшейся кровью. Один глаз заплыл и был полностью закрыт. Из разбитых губ сочилась алая струйка. Он дышал, но дыхание было прерывистым, хриплым, словно каждое движение грудной клетки причиняло невыносимую боль.

И над его избитой головой, тускло мерцая, словно пытаясь погаснуть, висела системная метка.

Класс: Творец.

Мы нашли его. И я с ужасом понял, что «спасти» — это слово теперь означало нечто гораздо более сложное и горькое, чем я мог предположить.