Системный Творец IV

Глава 13

Занятие с Лерианом закончилось, оставив меня под впечатлением от его продуктивности. Мой мозг, разогнанный за месяц симуляции, продолжал работать на пределе, даже вернувшись в реальность. Информация о резонансном затухании и многослойных матрицах впитывалась с такой легкостью, будто я не изучал ее, а лишь вспоминал давно забытое. Сложные энергетические схемы, еще недавно казавшиеся непроходимым лабиринтом, теперь выстраивались в голове в стройные, логичные цепочки. Я почти не сомневался: Лериан знал об остаточном эффекте ускоренного восприятия и намеренно выбрал именно этот момент для урока.

К концу нашего занятия эффект начал ослабевать. Мыслительные процессы постепенно замедлялись, возвращаясь к привычной, человеческой скорости. С сожалением я чувствовал, как исчезает та острота и стремительность, что позволяли схватывать все на лету. Лериан, заметив мою легкую растерянность, аккуратно завершил объяснения.

— На сегодня достаточно. — заключил он, собирая кристаллы и свитки со стола. — Теоретический фундамент заложен. Следующий этап — практика, к которой мы приступим после собрания.

Я кивнул, ощущая приятную умственную усталость, сродни той, что приходит после хорошей физической тренировки.

— А сейчас. — Лериан обернулся, его пронзительный взгляд изучал мое лицо. — Тебе нужно отдохнуть. Иди, съешь чего-нибудь сладкого и поспи. Хотя бы пару часов.

Я удивленно посмотрел на него. Несмотря на насыщенный день, я чувствовал себя прекрасно. «Абсолютное Тело» надежно нейтрализовало любые признаки переутомления, возвращая организм в состояние идеального равновесия. Я не ощущал ни сонливости, ни голода.

— Я в полном порядке, Лериан. — возразил я.

— Поверь мне, Макс. — его голос прозвучал мягко, но настойчиво. — Симуляция, особенно первая и такая продолжительная, бьет не только по мышцам. Это глубинный стресс для сознания, как бы хорошо ты себя ни ощущал. Тело можно восстановить, но духу тоже нужна передышка. Сладкое и сон — лучшее лекарство для стабилизации ментальных процессов после такого напряжения. Просто поверь.

Спорить не хотелось. Совет звучал разумно, а выполнить его — проще простого. Я кивнул.

— Хорошо. Посплю перед собранием.

Мы вышли из мастерской, и наши пути разошлись. Лериан углубился в комплекс, а я направился домой.

Тренировочный зал пустовал. Горст, Эдварн и Каэл, видимо, уже закончили тренировки и ушли. Я, не задерживаясь, двинулся по знакомым ярусным улицам, наслаждаясь непривычной тишиной. Искусственное небо купола медленно окрашивалось в багрово-золотые тона, имитируя закат.

Войдя в дом, я сразу услышал знакомые голоса и запахи. Орн колдовал на кухне, помешивая что-то в кастрюле, от которой исходил аромат тушеных овощей и специй. Горст и Эдварн сидели за столом, тихо беседуя, а Каэл, устроившись в кресле, внимательно наблюдал за отцом. На мгновение меня охватило странное, теплое чувство. Этот дом, эти люди — вот оно, мое новое, хрупкое, но такое важное пристанище.

— А, вернулся! — первым меня заметил Орн. — Где пропадал весь день? С Лерианом?

— Да. — коротко ответил я, направляясь к странному устройству, служившему нам холодильником. — Занимались теорией.

Приоткрыв матовую дверцу, я обнаружил настоящий кладезь продуктов. Среди знакомых овощей и мясных полуфабрикатов, мое внимание мгновенно привлекли несколько плиток темно-коричневого вещества. Они были испещрены тонкими золотистыми прожилками и источали аромат, подозрительно напоминающий шоколад. Следуя совету Лериана, я аккуратно взял две плитки и закрыл дверцу.

— Эй, не порть аппетит! — неодобрительно буркнул Орн, не отрываясь от плиты. — Ужин почти готов!

— Ничего не испорчу. — отмахнулся я, подходя к столу и разламывая одну из плиток. Божественный аромат тут же окутал меня: густой, с терпкой горчинкой и сладким послевкусием, с тонкими штрихами ванили и чего-то ещё, что вызывало смутное, но такое приятное чувство узнавания.

Я уселся и укусил первый кусочек. Вкус превзошел мои самые смелые ожидания. Он был глубоким, многогранным, и, медленно тая на языке, разливался по телу волной нежного, почти эйфорического тепла. Это было не просто лакомство. В нем таилось нечто, напрямую воздействующее на нервную систему — мягкое успокоение и прилив радости в одном флаконе.

Мой взгляд упал на Каэла. Парень сидел неподвижно, но его темные глаза, словно два уголька, с нескрываемым интересом следили за моей трапезой. В них я увидел не столько жажду лакомства, сколько тихое любопытство и, быть может, легкую тень одиночества. Не раздумывая, я отломил половину второй плитки и протянул ему.

— Держи. Говорят, полезно для мозга.

Каэл бросил на отца робкий, неуверенный взгляд. Горст окинул сына коротким, оценивающим взглядом, но, увидев мое участие, лишь едва заметно кивнул. Каэл принял предложенное угощение и тихо прошептал:

— Спасибо, Макс.

Вскоре Орн объявил, что ужин готов, и мы расселись за стол. Еда, как всегда, была восхитительной. За трапезой я вкратце поделился событиями своего дня: рассказал о месяце изнурительных тренировок у Бранки, о симуляции и ускоренном течении времени. Я видел, как их глаза постепенно расширялись от изумления.

— Целый месяц? — прошептал Эдварн, его взгляд, полный уважения и ужаса, остановился на мне. — И это за несколько часов? С ума сойти!

— Бранка… она особенная. — хрипло рассмеялся Горст. — Сегодня мы видели, как она одного стража на лопатки уложила. Кажется, одним пальцем. А ты с ней целый месяц провёл. Уважаю, парень.

— Это невероятная возможность. — сказал я, чувствуя гордость. — Такого роста силы я бы никогда не достиг в реальном мире. По крайней мере, не так быстро.

Когда рассказ подошёл к концу, и последние глотки травяного чая остывали в чашках, я повернулся к Орну:

— А ты почему не у Торина? Я думал, ты днями пропадаешь в его мастерской.

Старик вздохнул и потер усталое лицо.

— Мастерские сегодня все закрыты. Вечером ведь собрание Пристанища. Меня, как ни странно, тоже пригласили. — он кивнул в сторону Горста, Эдварна и Каэла. — А вот этих — нет.

Я видел, что мужчины не унывали. Они прекрасно понимали своё положение: гости, принятые из милости, но не равные.

— Ладно, мне нужно послушаться мудрого совета и поспать. — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Орн, разбуди меня, когда будет пора выходить.

— Разбужу, не сомневайся. — кивнул старик.

Я направился в свою комнату, сбросил одежду и окунулся под прохладные струи душа, смывая с себя усталость прошедшего дня. Едва голова коснулась подушки, как меня поглотила бездонная чернота сна.

Казалось, прошла лишь доля секунды, когда настойчивый голос и легкое прикосновение к плечу вернули меня в реальность.

— Макс. Вставай, сынок. Пора.

Я с трудом распахнул веки, заставляя глаза сфокусироваться. Орн склонился надо мной, его морщинистое лицо выражало непоколебимую серьезность.

— Уже? — прохрипел я, с трудом отрывая язык от нёба.

— Уже. Одевайся, Лериан ждет нас снаружи.

Пробуждение принесло долгожданное облегчение: сон стер последние отголоски ментального напряжения. Тело налилось свежестью, разум прояснился, словно после долгого отдыха. Лериан, как всегда, оказался прав. Я быстро привел себя в порядок, сменил одежду на чистую и направился в гостиную. Там, у двери, уже ждал Орн.

Едва мы переступили порог дома, как наш взгляд упал на Лериана. Он стоял совсем рядом, его темный силуэт отчетливо выделялся на фоне искусственного ночного неба купола.

— Орн. Макс. — кивнул он нам в знак приветствия. — Пойдемте.

Мы последовали за ним. На этот раз путь лежал не к парящим платформам, а вдоль массивной стены яруса, к одной из бесчисленных арок, уходящих вглубь скалы. За аркой скрывалась неприметная дверь. Едва Лериан коснулся ее, как она бесшумно отворилась, открывая темный проход.

За ней оказалась не комната, а величественная лестница, высеченная прямо в скале. Она терялась внизу, уходя в неизведанную глубину. Воздух здесь стал прохладнее, наполненный ароматами сырости и векового камня. Сделав первые шаги вниз, я вновь ощутил знакомое покалывание — легкое, но настойчивое, словно тысячи невидимых игл касались моей кожи. Это было не враждебное ощущение, а скорее… бдительное. Казалось, сама гора, сквозь которую мы спускались, была живым существом, внимательно изучающим каждого, кто осмеливался нарушить покой ее древнего святилища.

Мы спускались несколько минут, и с каждым шагом нарастающее чувство не ослабевало, а лишь меняло свою природу, становясь всё более глубоким и ощутимым. Наконец, лестница вывела нас в огромный подземный зал. Он был столь же грандиозен, как и главная пещера с городом, но здесь не было ничего, кроме ровного каменного пола и высокого свода, теряющегося в темноте. И посреди этого пространства, устремленный ввысь, к невидимой вершине, стоял он.

Древесный Ствол.

Невообразимо огромный. Его диаметр, казалось, достигал сотни метров. Кора, черная как ночь, была изрезана глубокими бороздами, в которых мерцал тусклый, золотисто-зеленый свет. От этого гиганта исходила аура такой древней, непостижимой мощи, что у меня перехватило дыхание. Казалось, в этом стволе бьется само сердце горы, а возможно, и всего мира. Как он появился здесь? Кто его посадил? Что это за дерево?

Я вопросительно взглянул на Лериана, пытаясь прочесть ответ в его глазах. Но он лишь едва заметно улыбнулся и, не говоря ни слова, указал рукой вперед, в сторону ствола.

Я проследил за его жестом и наконец увидел. У подножия исполина раскинулся амфитеатр. Его деревянные скамьи причудливой формы казались не сколоченными, а скорее выросшими из пола, образуя полукруглые ряды. Они обращались к небольшому возвышению, словно сцене, сформированной из переплетенных корней и живой древесины. На этой сцене уже восседали трое: Элронд, Ксела и… Бранка. Ее присутствие стало для меня неожиданностью.

Мы с Орном спустились вниз и заняли два свободных места в одном из задних рядов. Лериан же направился к сцене и занял место слева от Элронда, составив компанию Кселе и Бранке. Я обвел взглядом собравшихся. Их было около сорока, не больше. Все они, судя по строгим серым робам и особой, почти осязаемой ауре, были Творцами. На их лицах читалась глубокая сосредоточенность и серьезность.

Прошло несколько минут. Последние запоздавшие, тихо заняв свои места, растворились в полумраке. Тогда Элронд поднялся из своего кресла и неспешно направился к авансцене. Его голос, глубокий и бархатный, усиленный акустикой зала или силой неведомого артефакта, разнесся по помещению на удивление мощно и ясно.

— Братья и сестры. Благодарю каждого, кто откликнулся и прибыл на это внеочередное собрание Пристанища. Приступим.

В зале воцарилась абсолютная тишина.

— Первый вопрос, который я хочу поднять, — Элронд обвел собравшихся своим пронзительным взглядом, — это растущая, почти лавинообразная волна новых Инициированных по всему миру. Система щедро раздает классы, и это создает для нас, тех, кто скрывается в тени, колоссальные проблемы.

Он сделал паузу, давая словам улечься.

— Каждый новый Системщик, получивший класс, обретает способность видеть нашу истинную сущность. И стоит лишь одному из них заметить Творца в городе, во время вылазки… — Элронд не стал договаривать, лишь тяжело вздохнул. — Все мы прекрасно понимаем, какой катастрофой это обернется.

По залу прокатился тихий, но единодушный ропот недовольства. Он был негромким, ведь каждый присутствующий прекрасно осознавал всю опасность своего положения. Это был гул смирения перед лицом неизбежной угрозы.

Я ждал, затаив дыхание. Казалось, вот-вот Ксела всколыхнется и объявит о своем решении — о кольцах невидимости, которые могли бы стать ключом к спасению. Но девушка оставалась неподвижной, словно изваяние. Ее прекрасное, мраморное лицо было бесстрастным. Взгляд ее темных глаз, устремленный куда-то вдаль, выдавал лишь едва заметный блеск — отголосок бушующих мыслей под ледяной маской.

Элронд продолжил, и его голос зазвучал иначе, обретая новые, более сложные оттенки — не только тревоги, но и странной надежды.

— Парадоксально, но та же причина порождает и рост числа наших братьев. Все больше Творцов пробуждается. Но… — он снова сделал драматическую паузу, — … с тех пор, как Император издал новый приказ после явления Первого Игрока, их всех уничтожают. Сразу после Инициации. Почти без исключений.

Он резко повернул голову, и его взгляд впился прямо в меня.

— Сегодня ночью нам удалось спасти одного из немногих счастливчиков, кто пережил первые часы после получения метки. Это стоило нам невероятного риска и стало возможным благодаря слаженным действиям двух наших товарищей. Кселе… и нашему новому другу. Максу. Первому Игроку.

Эффект был подобен взрыву. Если до этого зал лишь приглушенно гудел, то теперь его буквально всколыхнуло волной. Десятки голов одновременно повернулись в мою сторону. Взгляды — откровенно любопытные, восхищенные, завистливые, недоверчивые — впивались в меня, словно сканируя каждую черту моего лица. Я ощущал себя экспонатом под стеклом. Все они, конечно, уже слышали о появлении Первого Игрока в Пристанище, но мало кто видел меня вживую. Теперь я здесь. Реальный. Воплощение легенд и надежд.

Я сидел неподвижно, стараясь скрыть и смущение, и гордость. В глазах большинства я видел не просто радость, но нечто большее — отблеск обретенной уверенности. Мое появление, как Первого Игрока, стало для них символом, предвестием грядущих перемен. Пусть эти перемены и принесли с собой новые, серьезные проблемы — ужесточение власти Империи.

Элронд поднял руку, призывая к тишине. Шум утих.

— Ситуация изменилась. — провозгласил он. — И нам придется меняться вместе с ней. Пересмотреть наши правила и тактики. Я получил информацию из надежных источников. Империя, обеспокоенная ростом числа Системщиков и высокой смертностью при одиночных Инициациях, берет процесс под свой контроль. Отныне ритуал у статуй Топора будет централизован. В городах организуют обязательные очереди и предварительное обучение для всех желающих пройти Инициацию. Цель — снизить потери и… вести учет каждого, кто получил класс.

Он помолчал, давая нам осознать всю тяжесть последствий.

— Это значит, что шанс для нашего брата, новорожденного Творца, остаться незамеченным и сбежать, стремится к нулю. Его вычислят и уничтожат сразу после выхода из-под статуи.

В зале повисла тягучая тишина, воздух сгустился от гнетущего предчувствия.

— Следовательно, наша задача меняется. — голос Элронда стал жестким, как сталь. — Мы не можем ждать, пока новый Творец проявит себя и подаст сигнал бедствия. Мы должны быть там. С самого начала Инициации и до момента, пока последний человек не покинет статую. Наши наблюдатели должны дежурить у каждой активированной статуи в радиусе нашего доступа. И в случае обнаружения брата — действовать мгновенно. Выкрасть его до того, как имперские системщики успеют его идентифицировать.

Он обвел зал суровым взглядом.

— Это рискованно, беспрецедентно, но это наш единственный шанс пополнять ряды.

Не успел никто опомниться, как Элронд продолжил:

— Ответственной за организацию и проведение этих мероприятий я назначаю Кселу.

Словно по команде, Ксела поднялась. Ее движения, плавные и уверенные, напоминали хищницу, учуявшую добычу. Она заняла место рядом с Элрондом, и на ее идеальных губах расцвела улыбка. Но это была не улыбка радости или спокойствия, а хищная, кровожадная ухмылка, предвещающая предвкушение и холодную жестокость.

Я не мог отвести от нее взгляд. В груди сжимался холодный, тяжелый комок. Почему именно она? Элронд, мудрый и осторожный лидер, не мог не видеть, кто такая Ксела на самом деле!

Он только что говорил о выкрадывании, о спасении. Но Ксела при любой возможности будет выбирать насилие. Никаких хитрых диверсий или тихих похищений. Она устроит кровавую баню вокруг статуи, лишь бы добиться своего, не задумываясь о жертвах — ни среди имперцев, ни среди мирных инициируемых.

Я посмотрел на ее лицо, на оскал, в котором читалось лишь нетерпеливое ожидание хаоса. И с леденящей душу ясностью понял: ничем хорошим это назначение не закончится. Это была не операция спасения, а закладка мины под будущую бойню.