Шарлатан V

Эпилог

По большому счету, срок моей «ссылки» в любом случае заканчивался: уровень жизни в Танзании уже превзошел португальский, да и в Замбии дела с каждым днем становились все лучше. И мы в любом случае собирались летом возвращаться в Союз, а Лиде теперь очень сильно помогали Даша и Настя: обе закончили несколько лет назад биофак Горьковского университета, затем у Вальки работали над выращиванием ананасов в теплицах — а в начале прошлой осени двоюродная их послала в Танзанию чтобы здесь уже поработать над увеличением ананасовых урожаев. Причем обе приехали с мужьями, которые уже в Замбии на разных рудниках всякое прогрессивное внедряли (правда, что именно — я и понятия не имел), ну а так как у нас жить было для них более комфортно (в Лусаке советского детсада просто не было), то они здесь и поселились, сильно помогая Лиде ухаживать за самой младшей Настей в семье. Эти Насти — они буквально сами как-то образуются…

Но из-за Насти (да и из-за остальных детей) Лида решила зимой в СССР все же не возвращаться: резкая смена климата могла привести к простудам и прочим неприятностям со здоровьем. Так что теперь жил в огромной квартире совсем один — и никто меня не отвлекал от постановки расчетной задачи. Очень важной: некоторые эфиопские военные были страшно не рад тому, как страной правит император и решили, что они сумеют руководить страной получше. И кое-кто оттуда успел забросить удочки на предмет получения после смены режима помощи от Советского Союза: офицеров просто чувствовали, что янки при молчаливом согласии нынешних властей готовятся к разделу Эфиопии на три, а то и на четыре маленьких страны, которыми будет управлять очень просто. В принципе, помочь-то было нетрудно, но возникал вопрос кому именно помогать.

К нам обратился не кто-то из руководителей готовящегося переворота, в простой армейский капитан. Который внезапно оказался не очень простым, а человеком весьма образованным и понимающим, что сам он ни при каких условиях не разберется, кто там среди заговорщиков прав, а кто не очень прав — и он просто слил нашим представителям программы трех основных руководителей потенциального заговора. И товарищ Судоплатов попросил меня рассчитать перспективы страны в случае принятия там той или иной программы. А еще — что для нас было наиболее важным — прикинуть вероятность того, что влезая в эту авантюру СССР не вступит в настоящую войну с США, считавшими Эфиопию свой практически колонией, причем колонией, в перспективе способной принести огромные прибыли.

И я три месяца с перерывами на поспать, поесть и облегчиться занимался подготовкой задачи, подбором аналитических алгоритмов, поиском недостающих данных (последние я лишь обозначал как «необходимые», а доставали их уже люди Судоплатова, и я не интересовался как). И в конце апреля я выдал руководству МГБ первые, пока еще очень предварительные результаты анализа. Меня немного удивившие — но жизнь вообще штука удивительная. А конкретно тут меня удивило лишь то, что в ходе анализа я выяснил кое-что, к программам заговорщиков отношения вообще не имеющее.

В Частности, узнал (то есть «предположил исходя из имеющихся данных»), что Эритрея в Эфиопии — это почти полный аналог Западной Украины в СССР, и что тамошний сепаратизм базируется на скрытом американском или британском финансировании. И я даже прикинул порядок сумм, которые идут на финансирование этого сепаратизма, а когда в МГБ проверили, откуда и куда идет денежки в Эфиопии, все стало еще интереснее. Проверять, куда и откуда идет денежки у буржуев, было очень просто: не зря отдел моего института так упорно работал над разработкой всяких компьютерных вирусов, так что сейчас с любого терминала, подключенного к европейской банковской системе, можно была получить доступ практически к любым транзакциям — ну, если знать, как это проделать…

Повторный анализ показал, что копеечка идет не только в Эритрею, но и в Тыграй (и идет она от британских Ротшильдов, нацелившихся на золотые рудники). А еще в Эфиопию идут денежки (правда, совсем уже небольшие) из США в Огаден, где, как считали янки, возможно открытие нефтяных месторождений. Но вероятность нахождения там нефти они все же считали небольшой, так что и денег вливали немного — и даже если они свои «инвестиции» потеряют, воевать с Союзом из-за этого точно не будут.

А из трех «программ» развития страны после переворота две гарантированно должны были привести к потере Эритреи, одна из них еще и с приличной вероятность. Могла довести страну до отделения Тыграя. И обе — правда, в достаточно отдаленном будущем — содержали в себе риск потери Огадена, хотя вероятность этого казалась и не очень высокой. А вот кто именно какую из этих программ разрабатывал, я был не в курсе, это меня вообще не интересовало: я просто знал, что эфиопский кофе очень вкусный, но очень приличный кофе теперь в СССР и из Танзании поступал, причем в количествах, почти полностью удовлетворяющих потребности нашей страны. Правда, пока потребность была еще не особо высока, у нас народ в основном на чай пока налегал, так что можно было и о будущем подумать… пока еще чисто теоретически.

После того, как я передал в МГО результаты проведенного анализа, я решил взять, наконец, отпуск: все же последние четыре года отпуска как такового у меня не было. И начальство мне отпуск предоставить согласилось, так что занялся подготовкой квартиры к возвращению семьи — а заодно и огляделся на то, что в стране за время моего отсутствия произошло. То есть я-то в СССР прилетал, причем довольно часто — но во время моих визитов на Родину я страну разве что из окна автомобиля видел, перемещаясь из аэропорта в очередной «высокий кабинет» — а теперь я смог поглядеть на СССР изнутри. И увиденное мне понравилось, причем понравилось очень сильно.

Во-первых… нет, среди прочего всего оказалось, что уже почти пять лет люди работают по пять дней в неделю — о чем мне просто сообщить, видимо, забыли. А работают люди так потому что и за пять дней все, что нужно, сделать успевают. А делать люди успевали вообще всё, что для жизни только может пригодиться: я в магазин зашел на предмет кое-что из мебели обновить в связи с увеличением численности семьи — и узнал, что в мебельном магазинчике Пьянского Перевоза (в котором народу теперь проживало около двадцати тысяч человек) можно мебель выбрать их примерно восьми тысяч наименований предметов. Правда, в самом магазине в продаже имелись лишь табуретки четырех моделей, простенький письменный стол и пяток разных кухонных шкафчиков. А все остальное пространство магазина занимали макеты: макеты шкафов, макеты диванов и кроватей, макеты столов и стульев. Но не «игрушки из папье-маше», а довольно хитрые «инженерные конструкции», позволяющие варьировать высоту столов и стульев, габариты диванов и кроватей — а это нужно было потому, чтобы покупатель имел возможность точно указать размеры нужной ему мебели — если он хотел получить сделанную на заказ мебель. И покупатель мог выбрать по своему вкусу цвет фанеровки или обивки (для чего на двух отдельных стендах только образцов обивочной ткани было вывешено несколько сотен), виды ручек и прочей фурнитуры, и даже количество ящиков в комоде! А мог и не выбирать — тогда его покупка доставлялась человеку на дом уже на следующий день (или максимум через неделю, если покупатель из Владивостока заказывал ореховые стулья из Станислава): в магазине лежало несколько десятков красочных каталогов различных мебельных фабрик и объединений. Но мебель была лишь мелким показателем перемен в стране: когда я в овощном решил купить простую картошку, продавщица поинтересовалась засеем я ее покупаю — и сказала, какая из имеющихся лучше подходит для жарки, какая для варки, какая еще для чего-то… А насчет выбора овощей — тут да, видать, Валька еще и поскромничала, расписывая свои достижения: на улице ранняя весна, а тут одних разных салатов больше десятка сортов, а уж фруктов разных и ягод… Лично меня больше всего поразили небольшие корзинки с земляникой (не садовой, большой, а по виду вообще лесной) — и продавщица, слегка наморщившись, сообщила, что «это из Сергача, она не очень ароматная, а Варнавинскую уже к десяти утра всю разбирают»…

Да, теперь в стране было действительно все, что только душенька пожелает. И «сто сортов колбасы» (правда, я насчитал в нашем гастрономе только десятка полтора), и сыров три десятка разных, и… джинсы тоже в продаже имелись, включая «маде ин ЮЭсЭй». И у меня возник простой вопрос: если у человека уже все есть, то куда ему стремиться дальше? И зачем этому человеку даже работать, если — как рассказала мне соседка снизу — при рождении четвертого ребенка в семье государство уже обеспечивает детям и матери все «базовые потребности»?

А семей с четырьмя детьми стало уже много, так что моя семья тут ни малейшего ажиотажа не вызовет. И Ю Ю свои слова дополнила сообщением, что «в прошлом году население страны уже превысило триста миллионов», а я, покопавшись на следующий день в базах, уточнил, что основной прирост пришелся на РСФСР и БССР: в этих двух республиках льготы для «детства и материнства» были самыми большими. И здесь полностью закрылся пресловутый «жилищный вопрос», хотя и в остальных республиках народ не бедствовал. В принципе, получилось (причем, как ни крути, благодаря самоотверженному труду под руководством партии, устроить что-то, напоминающее обещанный когда-то на моей памяти Хрущевым «коммунизм». При котором, как я посчитал еще «в прошлой жизни», неизбежно начнется ускоряющийся регресс и распад государственности — но почему-то здесь и сейчас я не смог заменить ни малейших намеков на потенциальный развал и застой. Напротив, народ (в том числе и молодежь) вкалывали как будто от этого зависела их жизнь.

Хотя, если подумать, они именно от этого в значительной степени и зависела. Потому что когда кто-то живет хорошо, а соседи этого кого-то живут плохо, то у соседей почему-то возникает желание у хорошо живущего всё отнять. Не самим поработать, чтобы так же хорошо жить, а придти и отнять. Я через это уже прошел: когда в провинции Кагера началось (только началось еще!) массовое строительство жилья в деревнях, а урожаи на полях поднялись почти вдвое за счет механизации и химизации, ее тут же прибежали завоевывать угандийцы. Угандийцам, конечно, наваляли (правда, валять примчались все же кубинцы) но обстановка на границе так и оставалась очень напряденной даже когда я уже из Танзании убыл. А в Замибии пришлось отражать нападения конголезцев (хотя тамошние власти и утверждали, что нападают какие-то «повстанцы», но уж больно эти «повстанцы» были хорошо организованы и вооружены). Ну как же: соседи зарабатывают много денег, нужно срочно их денежки-то поделить!

По счастью, в Арфике поняли, что конкретно СССР «отнять и поделить» ничего не собирается, а помогает тем, кто хочет «прибавить и умножить», да и пример Танзании с Замбией число желающих поработать для собственного блага сильно прибавил. Причем не только в Африке, странным образом успехи товарищей Ньерере и Каунды в деле социалистического строительства повлияли не ситуацию в Европе. Потому что скромный учитель биологии серьезно помогал соседям — и в частности, помогал соседям южным: организация по освобожденияю «последней колонии в Африке» базировалась в Дар-Эс-Саламе, и она (организация эта) своими боевыми отрядами очистила от португальских войск почти треть территории Мозамбика. И там — опять-таки при огромной помощи танзанийцев — успела много чело создать, включая кучу хотя и небольших, но промышленных предприятий, обеспечивающих местное население всем необходимым. И как результат, местное население стало там жить не хуже, чем в метрополии — и армейские офицеры )португальские) это не смогли не заметить. А вернувшись «по ротации» домой они поделились своими умозаключениями с многочисленными товарищами…

Общем, в мае семьдесят первого в Португалии военные свергли премьера Каэтану и решили все же от колоний отказаться: война высасывала все средства из страны и уровень жизни там все быстрее падал. Так что мне снова пришлось слетать в Африку: договор между Португалией и мозамбикскими повстанцами было решено подписать в Лусаке, и Кеннет Каунда пригласил меня выступить там в роли «гаранта». Почему именно меня, для всех осталось загадкой, но поехать пришлось. Ну а домой я уже с семьей возвращался: с женой, детьми и сестренками с их мужьями и детьми…

Дома я продолжил «догуливать отпуск», и мы с Лидой поездили в разные места чтобы «Родину посмотреть» (а детей в это время мама взяла к себе в детсад присмотреть, с огромной радостью — ну а Ваську нашего уже Надюха в школьном летнем лагере воспитывала. А мы не в Крым или на Кавказ поехали: теплого моря мы уже в Африке объелись, так что отправились на Валдай, грибков пособирать, на Байкал рыбку половить. И ездили мы не в санатории, а на туристические базы — и вот там, разговаривая с простыми людьми, тоже приехавшими туда в отпуск, я понял, в какую сторону успела поменяться страна. Партия, отойдя от руководства экономикой и занявшись своим прямым делом — агитацией и пропагандой, сумела донести до людей простую мысль: чтобы просто продолжать жить так же хорошо, нужно упорно трудиться. А чтобы и дети жили так же и даже лучше, нужно трудиться изо всех сил.

Обратно в Перевоз мы ввернулись уже в самом конце августа — а первого сентября мне позвонил мой непосредственный начальник: я теперь официально числился начальником службы оценки рисков в МГБ. Голос у Павла Анатольевича был… довольно веселый:

— Ну что, отдохнул? Тогда принимайся за дело: нужно провести оценку плана развития экономики в Мозамбике по просьбе их нового правительства. И еще — это пока неофициально, но, думаю, стоит и в задел поработать: говорят, что военное руководство Португалии быстро склоняется к идее построения у себя социализма. И они уже запросили о возможности переговоров в начале января, так что если у тебя будет что-то конкретное им предложить, то было бы крайне неплохо. В общем, приступай!

И я понял, что да, работать нужно изо всех сил. Но теперь не только я, но почти все люди в нашей стране и очень многие ха рубежом понимали, для чего это нужно. И работать — как и я сам — готовы. А вот над чем работать и как — я им подскажу. Надеюсь, что подскажу правильно, ну а если и ошибусь, то всегда найдется те, кто меня поправит. Все же умных людей в мире достаточно, и если большинство таких будет решать одну задачу, то решение будет найдено верное. А от тех, кто захочет этому помешать, нас защитит великая и могучая держава. Обязательно защитит…