Шарлатан V

Глава 25

Хорошо, когда тебе помогают «воспоминания о будущем». В свое время я (поддавшись на рекламу от Тиффани) купил жене в подарок небольшой гарнитур (колечко и серьги) с очень редким синим камешком — и в рекламной брошюрке, приложенной к гарнитуру, было очень детально расписано, почему эти камешки такие редкие (и дорогие). Поэтому я сразу троих геологов отправил эти камешки искать, и даже им пальцем на карте показал, где именно их искать нужно — и они летом камешки нашли. А Джулиус — поддавшись на мои уговоры — выпустил указ о том, что за вывоз этих камешков без государственной лицензии, если вес камешка превышает пять карат, нарушитель приговаривается к смертной казни. И указ этот был в местной прессе опубликован, но вряд ли хоть кто-то смог бы его нарушить: месторождение было почти сразу обнесено стальной стеной (из СССР целое судно с профлистом для этой цели было отправлено), по периметру стояли армейские отряды, никого к нему даже близко не подпускающие. И около сотни рабочих тщательно просеивали землю в поисках этих удивительных камней. А чтобы все это имело хоть какой-то смысл, специально обученные люди провели переговоры все с той же Тиффани — и средняя цена отгрузки камней за океан колебалась в районе тысячи долларов за карат. А после огранки камни стоили уже много дороже, но это было уже точно не танзанийскими трудностями, точно так же, как и то, что народ по всему миру бросился что-то подобное искать сразу после того, как «Танзания Экспресс» написала, что мировые запасы танзанита составляют что-то около двадцати тонн, а вот алмазов в мире — многие тысячи и даже сотни тысяч тонн. Но я все же смог убедить Джулиуса, что конкуренция ему точно не грозит — а вот лишняя сотня миллионов долларов стране всяко не помешает.

Пока что отгрузки ценного камешка составляли жалкие килограммы, но товарищ Ньерере, хотя и был учителем в основном биологии, но арифметику тоже знал и деньги считать умел неплохо — и понимал, что избыток предложения цены сильно опустит, так что наращивать добычу пока не спешил. А на выручку с камней он приобрел еще кое-что полезное на предмет индустриализации своей страны (в СССР приобрел, а еще кое что закупил в Венгрии и в Германии, полностью игнорируя предложения капиталистов) и насчет энергетики он тоже решил побеспокоиться. А раз решил, то и побеспокоился (ну вот такой он был решительный товарищ) — и договорился о «совместной работе» с товарищем Кимом.

Потому договорился, что наши геологи, рыщущие в поисках всякого полезного по стране, нашли действительно очень большое месторождение бурого угля — а в Корее добыча и переработка этого угля превратилась уже в отдельную и очень «продвинутую» отрасль промышленности. И оттуда приехали (где-то в конце ноября уже) несколько тысяч профессионалов буроугольного дела, сразу же приступивших к добыче этого угля и его переработке. То есть сначала они уголь этот стали «перерабатывать» в топке привезенной из Кореи небольшой (на двенадцать мегаватт) электростанции, но всю вырабатываемую энергию корейцы тратили на стройке уже настоящего «буроугольного комбината», в составе которого поднимался довольно немаленький химический завод, уже «большая» электростанция на сто двадцать мегаватт, работающая на буроугольном коксе, фармацевтическая фабрика, еще что-то. То есть очень даже дофига всего, включая кирпичный завод и небольшой завод уже по производству стекла.

Чтобы все это хоть как-то работало, из СССР в Танзанию привезли десяток тысяч грузовиков (семитонных ЗиСов), и сразу в трех городах открылись школы водителей. А немцы в городе Морогоро выстроили «Центральные железнодорожные мастерские». Это они назывались «мастерскими», а на самом деле у них получился настоящий (хотя и не очень большой) завод, где можно было отремонтировать все, хоть какое-то отношение к железным дорогам имеющее. Немцы вообще в этом городе очень много чего выстроить успели: электростанцию поставили на шестнадцать мегаватт (угольную), аэродром рядом с городом выстроили, и даже открыли там «сельхозакадемию»: мне немецкий посол Вальтер Леманн, с которым мы приятельствовали, сказал, что «у немцев очень хорошая школа сельского хозяйства в Танзании» имеется, еще со времен Германской Восточной Африки приличная база была создана. И даже сизаль, который в больших количествах выращивался именно в этом районе страны, сюда немецкие колонисты и завезли. Правда как раз в этих краях немецкие агрономы выращивать что-то съедобное категорически не рекомендовали: вокруг было очень много золотых рудников, где золото из породы ртутью вытаскивали, и землю в этих краях уже изрядно отравили. А вот тот же сизаль или, скажем, хлопок здесь выращивать смысл имело.

Правда, у Вальки (я с ней на эту тему отдельно поговорил) мнение было несколько иное и она решила и в Морогоро отправить с полдюжины специалистов — чтобы «оконтурить зараженные земли». Тем более, что в любом случае зимой в СССР агрономам делать было особо нечего, а слетать в далекую Африку уже особой проблемы не составляло: из Москвы в Дар-Эс-Салам самолет летал уже по два раза в неделю.

А из танзанийской столицы теперь в любой относительно крупный город страны тоже добраться было нетрудно: «Соколы», как мне кажется, теперь в дневное время в основном в воздухе и находились. Причем треть летчиков в трех авиаотрядах были как раз немцами. Мне вообще казалось, что Германия занялась «новой африканской экспансией»: они вкладывали весьма заметные деньги во многие проекты в Африке, причем инвестиции были явно «долгоиграющими», быстрой отдачи не обещающими. Но «окапывались» в Танзании и в Замбии германцы основательно, и причины этого тоже были понятны: насчет той же меди — так в Германии ее избытка не было, а потребность росла с каждым днем, так что когда товарищ Каунда решил провести национализацию всех медных рудников (выкупив их все у английских буржуев за деньги все же), Германия ему предоставила очень значительный кредит. И возвращать этот кредит замбийцам нужно было не деньгами, а медью — и немцы заранее ее количество оговорили, так что изменения цены меди на мировых рынках на тоннаж возврата средств уже не влияло — а цены почти сразу после этой национализации поползли вверх. Пока только поползли, а не поскакали — но тенденция была уже всем понятна…

Домой, к жене и детям, я теперь летал примерно раз в месяц — и эти визиты помогали мне все же не сходить с ума. Я еще Лиде привез в подарок гарнитур из танзанитов (на этот раз в него еще и ожерелье входило с камнем карат в пятнадцать. Сам я на такой подарок, наверное, не расщедрился бы, но мне все это богатства лично Джулиус подарил (как он сказал, «для твоих женщин»). И я уж не знаю, что он о «моих женщинах» думал, но я привез серьги и перстенечек маме в подарок, Марусе тоже гарнитур обломился (правда, без браслета и с камнем на ожерелье карат примерно в пять), Маринке неплохие серьги с браслетом привез: Джулиус что-то там посчитал и решил, что Тиффани — это, конечно, хорошо и выгодно, но ведь можно и мимо них «настоящие деньги» получать — и выписал несколько огранщиков и ювелиров из Индии, которые для меня все эти украшения и сделали. Я, считаю, их честно заработал: научил танзанийских товарищей, как делать камни идеального синего цвета, убирая бурый оттенок — а это цену камней более чем удваивало.

Ю Ю тоже без подарка не осталась, а вот Вальке не повезло: ей я «каменный цветок» преподнести не смог. Точнее, не сумел: когда она прилетела на пару дней в Танзанию чтобы посмотреть, как там ее специалисты трудятся, Джулиус ее наградил каким-то своим танзанийским орденом и сам ей танзанитовый гарнитур преподнес. За дело преподнес, хотя частично все же авансом: двоюродная по своим каналам пробила «внеплановое» изготовление двух небольших карбамидных заводика (угольных) для Танзании, и в январе они уже заработали. А какой прирост урожаев они обеспечат, руководство страны уже очень неплохо представляло…

Еще один такой же завод начал строиться в Замбии — а у «угольных» аммиачных производств было одно интересное достоинство, несмотря на то, что продукт обходился несколько дороже, чем вырабатываемый из газа: эти заводы получались «энергетически избыточными». Потому что газогенератор, вырабатывающий синтез-газ (то есть водород, нужный для производства аммиака) этот газ выдавал нагретым более чем до тысячи градусов — и котлы-утилизаторы это «ненужное тепло» быстро превращали в электричество, причем электричества получалось больше, чем само производство потребляло. А если еще и получаемый при этом угарный газ сжигать в кислороде в пароперегревателях, то сверхкритические четырехцилиндровые турбины вообще в общую сеть изливали мегаватт так по двадцать энергии, разве что самую малость поменьше. Но для страны, где еще пару лет назад эти мегаватты можно было пересчитать по пальцам рук… ладно, шести рук, но тем не менее, эти «попутные» мегаватты значили довольно много.

А я большую часть времени мотался между Дар-Эс-Саламом и Лусакой: все же послом-то меня назначили сразу в две страны. На самолете мотался, так как поезда тут ездили все же весьма неспешно. И обсуждал с президентами и всякими министрами «очередные задачи советской власти». Вот только задачи эти уже не я придумывал в основном, мне предложения из Москвы присылали (и из Горького тоже они потоком шли: Зинаида Михайловна, несмотря на постоянные угрозы уйти на пенсию, так их и не реализовывала).

В конце весны в Танзании заработала вторая очередь «металлургического гиганта» и одновременно начал строиться (уже самими танзанийцами) еще один такой же завод, а товарищи Зайцевы приступили к «коренной модернизации» железных дорог. Причем решать задачу они стали в тесной кооперации с немцами: из Германии поступал новый подвижной состав, а наши занимались модернизацией путей, постепенно переводя их на капскую колею. И для этой работенки тоже немцев активно задействовали: они выстроили электростанцию на пятьдесят с чем-то мегаватт и рядом с ней поставили заводик, занимающийся переплавкой стального лома. Главным образом переплавкой рельсов, а из полученного металла тут же германский рельсопрокатный стан катал новые рельсы, которые укладывались на новые пути. При том старые паровозы с работы снимались, но их все же на лом не отправляли: в Центральной мастерской их «немного дорабатывали» и они уже могли и по капской колее бегать. Все же с топливом для дизельных локомотивов пока было неважно, а вот с дровами все же особых проблем не наблюдалось…

Впрочем, в обозримом будущем Зайцевы предполагали железные дороги перевести на электротягу, для чего в Мпембе, неподалеку от замбийской границы и возле железной дороги между странами, был выстроен завод по производству контактного провода. Еще где-то они построили завод, на котором бетонные столбы для железной дороги делали — а вот изоляторы и прочую электрическую арматуру все же из СССР везли.

Я думаю, что руководство Танзании никогда на замену путей на старых дорогах не согласилось бы — но по составленным в Москве планам новых дорог должно будет выстроено в разы больше чем уже имелось старых, а в такой ситуации разнобой в колеях оказывался просто уже недопустимым, так что на очередном своем партийном съезде они решили, что овчинка все же выделки стоит. Но тут все же авторитет самого Джулиуса сыграл, пожалуй, решающую роль: он же действительно был «самым образованным танзанийцем» и его арифметическим выкладкам (который ему через меня как раз Юра Зайцев передал) они просто поверили…

В отпуск я уехал в СССР, в начале августа уехал и с огромным удовольствием провел три недели с семьей в Пьянском Перевозе. А еще нас свозила на очень интересную экскурсию Валька — и до меня дошло, с чего это она с такой хитрой мордочкой со мной насчет обеспечения всей страны зеленью в зимнее время спорить не стала. Она первые пятьсот гектаров теплиц, выстроенных поблизости от Горьковской АЭС вдоль речки Лапша, почти полностью засадила ананасами и бананами. В основном все же ананасами, и эти ананасы уже начали поступать в магазины, а вот с бананами, которые растут все же очень долго, мне было не очень понятно — и у меня к Вальке возникли вопросы. На которые она, все так же ехидно улыбаясь, ответила:

— А мы тут не обычные бананы выращиваем, в смысле не большие желтые. А маленькие и красные, они очень вкусные — но, к сожалению, их перевозить, скажем, из Африки или Южной Америки почти невозможно: портятся быстро. А вот если их на месте выращивать… все равно же это тепло просто теряется, так почему бы его не использовать?

— А сама теплица, значит, ничего не стоит…

— Стоит, и стоит дорого. Но ты же сам говорил, что если тут помидоры с огурцами выращивать, то только этот комплект всю страну овощами прокормит. А ведь теплицы при атомных станциях уже начали много где строить, и надо, чтобы от них все же людям польза была. Нашу область помидорами и огурцами мы одним Перевозом обеспечиваем, причем так обеспечиваем, что на приусадебных участках колхозники уже их даже для себя не выращивают, их в магазине купить проще и дешевле.

— То есть ты подрубила крестьянам сук…

— Нет, мы же не только этими двумя культурами занимаемся. Сейчас с приусадебных вся область обеспечивается салатами разными, редиску давно уже круглый год купить где угодно не проблема, и эту, японскую, про которую ты мне всю плешь проел… дайкон. Пока тебя не было, у меня в институте уже почти сорок человек орденами обзавелись за разработку методик выращивания очень много всякого чего: сейчас из области в торговлю больше двух десятков одних только салатов разных видов поступает тонн по тридцать в день, а в последнее время народ очень увлекся выращиванием грибов. И шампиньоны, и эти, корейские, шитаки тоже тоннами сдают. Да что там грибы: сейчас область поставляет ежесуточно бергамотов тонн по десять я день: это все бабы Насти дерево по всей области веточками разошлось. Да, пока не забыла: раз уж ты здесь, заскочи в Грудцино, у меня Вова и Оля Жмотовы как раз технологию выращивание бергамота в небольших теплицах отработали, чтобы урожаи нормальные были. Я их думала на Красное Знамя… но уж лучше ты им лично по ордену Шарлатана вручишь. Они точно заслужили!

— Ты, я гляжу, заслужила не меньше.

— Ага, больше заслужила. Мне в июле еще один орден Сталина дали… и Звезду. А Николай Александрович при вручении сказал, что надеется, что я и тебя в Звездах обгоню. Хотя куда мне: ты же, в газетах пишут, две страны целиком на пусть социализма повернул! А это все же не бананы в Сибири…

— Так у нас вроде не Сибирь.

— У нас — нет, но такой же комплекс, причем изначально под бананы спроектированный, под Томском достраивают…

Похвала Вальки оказалась неожиданно приятной, хотя уж кто-кто, а я точно знал, что насчет «поворота двух стран к социализму» моя заслуга была все же довольно небольшой. Мне еще давно Светлана Андреевна, прилетевшая в Танзанию, картину прояснила: СССР, Германия, Корея и Венгрия решили Танзанию и Замбию сделать именно «витринами социализма» в Африке — исключительно для того, чтобы и в других африканских странах народ осознал, что с нами сотрудничать куда как выгоднее, чем с буржуями. И именно по этой причине меня там и продолжали держать, хотя «еврейская проблема» подтверждения не нашла: американцы выяснили, кто им передал ядерные технологии и кто конкретно их подтолкнул к началу той войны. Выяснили — и в своей обычной манере всех зачистили, и даже на весь мир об этом раструбили с указанием кого и за что именно.

Но я-то все еще оставался «чудо-мальчиком, которого сам товарищ Сталин отметил в далеком детстве» (моем, не Иосифа Виссарионовича детстве), и я должен был роль этого «чуда» отыграть до конца. А конец должен был настать когда две страны по уровню жизни сравняются хотя бы с Испанией — так что на скорое «освобождение» мне особо рассчитывать не приходилось. Но вот «те, кому положено», об этом знали — и Лида получила от Ю Ю разрешение на выполнение последнего курсового и дипломного проектов «на удаленке», благо в СССР успели еще четыре спутника связи запустить и у нас уже имелась почти постоянная цифровая связь из моих резиденций с Пьянским Перевозом. Из обеих резиденций, но Лида с детьми, перебравшаяся в последних числах августа в Африку, предпочла жить в столице Танзании, где уже была и «русская школа» для детей советских работников, и все же народу нашего было довольно много. Там даже можно было смотреть передачи Центрального телевидения!

А можно было и не смотреть: все новости мы «по дипломатическим каналам» узнавали даже раньше, чем советские телезрители, фильмы любые нам присылали на видеокассетах чуть ли не раньше, чем их в прокат выпускали. Разве что Лида жалела, что концерты тут бывают очень редко — но и в эту глушь иногда приезжали советские концертные бригады. И даже детские коллективы приезжали!

С детьми особенно интересно вышло: все же Африка для европейцев и американцев — это «экзотика», и товарищ Ньерере этим очень грамотно воспользовался: было организовано несколько «сафари-центров» для богатеньких буратин из разных буржуиний, а неподалеку от знаменитой горы к лету шестьдесят восьмого построили «международный пионерский лагерь Килиманджаро». Большой лагерь, и туда на каникулы теперь много детишек отдохнуть и посмотреть на экзотических животных прилетало. Вот уж получился центр «международной пионерии»: там и немцы были, и наши детишки, и словаки с болгарами! Ну и танзанийскх детей тоже туда отдыхать немало привозили. Причем местных в лагерь отдыхать набирали исключительно из школьников-отличников, а вот из других стран… тоже двоечников не брали.

Ну. почти не брали: в августе в лагерь в полном составе приехала на отдых Перевозская музыкальная школа, и Зоя мне пожаловалась, что несколько ее учеников в школе-то знаниями не блещут (хотя с музыкой у них все очень даже неплохо). Ну, я специально в лагерь слетал, провел среди школьников воспитательную беседу… не знаю уж, насколько именно это сработало, но уже в октябре Зоя мне специально позвонила, чтобы поблагодарить: народ все же за ум взялся.

Еще отдохнуть в Танзанию приезжали советские передовики производства, но все же всяких буржуев приезжало больше — тем более что танзанийская национальная авиакомпания стала выполнять по два рейса в сутки в Каир и по три рейса в неделю вообще в Италию, так что вопрос стоял лишь в деньгах на не самый дешевый билет. Но ведь Африка! Тут слоны с жирафами и бегемоты с крокодилами! Никаких денег не жалко, чтобы на них посмотреть!

А уже после ноябрьских в самом конце шестьдесят восьмого Зинаида Михайловна все же выполнила свое обещание и вышла на пенсию. И прилетела к нам отдохнуть: это я ее очень настойчиво приглашал. И мы с ней прокатились по всем интересным местам: сначала по тем, которые я считал интересными (включая ту же гору Килиманджаро и водопады Аруши). А затем — по местам, которые она считала интересными: по новеньким заводам, стройкам разным, по деревням с весьма экзотическими местными «колхозами». Очень экзотическими: во-первых, дома здесь пока что в основном строились из палок, обмазанных глиной и крыши на них ставились из пальмовых листьев. А во-вторых, из механизации в этих колхозах были разве что мотыги с лопатами — но и в таких условиях местные крестьяне что-то все же собирали, причем достаточно, чтобы страну прокормить. И ее это очень сильно заинтересовало, так что она где-то на неделю уединилась в вычислительном центре посольства, а затем попросила меня представить ее президенту и поработать переводчиком: у нее из иноземных наречий разве что с немецким проблем не было.

Ну мне-то нетрудно: я ее представил, попереводил их долгую и обстоятельную беседу (два полных дня с перерывами на пописать и поесть), затем (как посол, имеющий все нужные полномочия) по просьбе товарища Ньерере назначил Зинаиду Михайловну «советником-консультантом президента»…

А после этого я вообще что-либо здесь, в Африке, делать перестал: незачем просто было. И даже Володю назначил личным шофером именно Зинаиды Михайловны: она почти непрерывно по стране колесила, что-то там изучая и выдавая очередные «рекомендации и советы». А мне она жаловалась на то, что в стране, похоже, из руководства разве что лично Джулиан не ворует — но с этим ни я, ни сам президент точно ничего поделать не мог. Пока не мог: все же я договорился с Павлом Анатольевичем о том, что он возьмет на обучение несколько танзанийских молодых людей… примерно пару сотен возьмет. И он обещал уже подготовленных специалистов вернуть… года так через три.

Интересно, что янки на нашу деятельность в Танзании и Замбии практически внимания не обращали, а вот у соседей они начали очень даже активно работать. Правда, насчет их успехов на этом поприще я ничего сказать не мог: меня просто никто не информировал. Но вот с эфиопами вышло интересно: хотя император тамошний страну американцам просто в качестве коврика подстелил (даже в национальной авиакомпании все летчики были исключительно американцами), янки там потихоньку начали разжигать разные сепаратистские настроения. Нас (в смысле, СССР и Танзанию с Замбией) это вроде и не касалось — но все же слегка коснулось: эфиопы закрыли для танзанийских и советских самолетов свое воздушное пространство и теперь приходилось летать, Эфиопию облетая, только над Сомали и Угандой. Неприятно: время полета увеличилось почти на три четверти часа, да и керосина больше сжигалось — но вот на керосин уж точно всем плевать было. Потому что, хотя египтяне наконец канал и открыли, они цены на проход увеличили втрое — и непосредственно в Иране или у саудитов цена так и оставалась в районе двух-сорока, так что сырье для нефтеперерабатывающего завода в Танзании оставалось очень дешевым: туда СССР уже четыре танкера-двадцатитысячника поставить успел.

А на этом заводе уже третью очередь запустили, теперь в Танзании (и в Замбии тоже) с жидким топливом вообще проблем не стало. И керосин для самолетов стоил чуть ли не вдвое дешевле, чем хотя бы у англичан. Но все равно неприятно…

Очень неприятно, хотя бы потому, что в последнее время Павел Анатольевич периодически меня вызвал в Москву чтобы я кое-что посчитал в Пьянском Перевозе: по его мнению, кое-какую информацию даже в шифрованном виде по спутниковым линиям передавать явно не стоило. Насчет того, что ее кто-то сможет перехватить и тем более расшифровать, у меня лично сомнений не было, но вот в том, что сами задания (после дешифровки) кто-то лишний сможет увидеть, я на сто процентов уверен не был. Но летал я даже не поэтому, а просто потому, что других машин, способных в разумное время такой сложный анализ просчитать, вообще в природе не существовало. И я летал. А вот когда я уже прилетел в начале семьдесят первого, очередная задачка у меня вызвала чувство глубочайшей оторопи…

Я еще раз перечитал написанное на половинке листа бумаги, и посмотрел на Павла Анатольевича ошалевшим взглядом:

— Вы… это серьезно?

— Ты даже не представляешь, насколько серьезно. Как думаешь, сколько времени потребуется, чтобы все это просчитать?

— Ну вы и вопросики задаете! Я сейчас могу сказать лишь то, что только на формализацию самой задачи мне потребуется минимум пара недель, а скорее вообще не меньше месяца.

— А ты оптимист, товарищ Уткина считает, что тебе на это — я имею в виде на составлении алгоритмов расчетов — потребуется месяца три. Так что… там, в Африке, сейчас все дела уже, как я понимаю, товарищ Коробова ведет, и ее и в Танзании, и в Замбии считают чуть ли не наместницей товарища бога на Земле. Поэтому, если ты вернешься обратно в Союз, никто уже не то что возражать не станет, но и не заметит этого. Так что собирай семью, пусть она тоже возвращается: в гостях хорошо, а дома, я думаю, им куда как веселее жить и работать будет. Ну а ты — ты туда уже не вернешься… в обозримое время. Разве что ближе к лету, чтобы с этими твоими приятелями попрощаться по-человечески… но они-то люди государственные, сам поймут, что работа есть работа, так что пока по телефону скажешь им «до свидания».

— Понятно…

— И последний вопрос, но это уже Николай Александрович просил узнать: как там товарищ Коробова поживает? Не что она делает, а как здоровье у нее, настроение…

— Да вроде нормально: она даже рада, что ей бездельничать не приходится. Тетка она такая, ей бы работу, да посложнее…

— Это ты верно заметил. А пока сдавай удостоверение Посла, указ об этом уже подписан, просто публиковать его мы не будем по понятным причинам. Но так как ни товарищ Пономаренко, ни товарищ Булганин не считают, что в должности тебя нужно понижать, получишь другое назначение вместе с удостоверением новым. Сейчас или отдыхай, пообедай там, а вечером, в восемнадцать, мы с тобой — я за тобой специально заеду — поедем получать тебе новое назначение. Форма одежды — обычная, любая, можешь даже свой африканский костюм со штанами по колено надеть — там выпендриваться не перед кем будет. Но вот мозги в порядок приведи, именно они тебе и потребуются. Тебе и всему нашему Советскому Союзу…