Шарлатан V

Глава 19

Павел Анатольевич перед тем, как решиться на передачу довольно «чувствительной информации» институту Шарлатана, еще раз решил «уточнить», как этого странного парня воспринимают… специалисты. Потому что речь теперь шла в потенциальном вступлении Советского Союза в войну, и тут не должно быть допущено ни малейшей ошибки — а часто люди ошибки допускают просто потому, что не учитывают каких-то мельчайших нюансов. И вот ради этих «нюансов» он и пригласил к себе преподавательницу из Высшей школы МГБ.

Конечно, ситуации внутри страны его институт просчитывал просто блестяще (хотя аналитики в министерстве довольно часто просто не могли понять, каким образом там приходят к столь нетривиальным выводам) — однако практически всегда рекомендации, приходящие от Шарлатана, оказывались крайне полезными и не требующими огромных затрат. Все та же «политика минимального воздействия»… Как это сейчас происходит в Армении, готовой, как показали проверки, скатиться в оголтелый нацизм. А мальчишка предложил вместо «массовых репрессий» (к чему периодически склонялся сам товарищ Судоплатов, читая рапорты с мест) просто изменить подход к «национальной пропаганде». Ведь армян, сделавших очень много полезного для страны и получивших всенародное признание, было довольно много — а Шарлатан просто обратил внимание, что все известные всей стране армяне были родом откуда угодно, но не из Армении, и на этой базе предложил выстроить пропагандистскую кампанию, внушающую простым армянским крестьянам идею о том, что только в тесном соседстве с представителями иных народов возможно развитие как раз национальной культуры и, что тоже было немаловажно, повышение жизненного уровня самих армян. Конечно, детали этой кампании разрабатывали очень неплохие ученые, как психологи, так и политики — но всю основу взяли именно из плана, предложенного Шарлатаном. Причем, как удалось выяснить, предложенного лично им: в самом институте о работе в данном направлении никто вроде даже не слышал. Но расчеты-то вычислительные машины ведут, а это и один человек проделать в состоянии. Тем более человек, который лично спроектировал большую часть аналитических программ — но вот какую цель преследует… какие цели преследует директор института, до сих пор почти никому понять не удавалось. То есть было понятно, что в целом он работает на благо страны, анализируя информацию, касающуюся именно Советского Союза (и изнутри государства и поступающую), а вот насколько можно будет доверять его анализу «зарубежной» информации…

И именно поэтому ему было столь важно выяснить «личные впечатления» людей, с этим парнем поработавшим — хотя бы для того, чтобы самому понять, насколько он разбирается в делах… международных.

— Мне кажется, что человек он — очень скрытный, старается никому не показывать, сколько он на самом деле всего знает. Правда, знания у него… по крайней мере я могу с уверенностью сказать, что он прекрасно знает итальянский, даже, пожалуй, лучше многих наших переводчиков из МИДа — но язык у него исключительно «книжный»: произношение… это даже произношением назвать нельзя, его точно ни один итальянец не поймет. Но он поймет любого, и еще… откуда-то у него очень глубокое понимание итальянской психологии. И фильм этот он делал, мне кажется, с расчетом именно на итальянскую аудиторию…

— Почему вы так считаете? Ведь этот «Ералаш» у нас, в СССР, стал настоящим лидером проката, то есть он его снимал в расчете именно на советскую аудиторию, на советских детей.

— Это тоже верно, но для итальянцев фильм получился гораздо более смешным. И получился он потому, что он заложил в сюжет, в сценарий несколько неуловимых для советского зрителя деталей. Правда, работа для меня лично оказалась куда как более трудной, чем я предполагала вначале, но… он же не просто так требовал, чтобы у актеров был идеальный итальянский, а когда он внес парочку мелких, на первый взгляд, изменений по сравнению с книжкой, довольно слабой, на мой взгляд, из простой детской книжонки он сотворил безумный фарс. Но чтобы получить такой результат, уже мне пришлось потрудиться: я, сценарий внимательно прочитав, мальчишке ставила произношение из не самых благополучных районов Рима, директору — классический тосканский диалект, сама говорила на неаполитанском. А этому учителю — ему ведь пришлось еще и сицилийский… точнее, итальянскую пародию на сицилийский диалект ставить в трех фразах! Из-за пары слов буквально, которых в оригинальной книге не было и которые даже не каждый итальянец знает! То есть большинство знает, но никогда не использует — а он эти слова знал…

— Извините, я не понял, как пара слов…

— На самом деле одно: вместо используемого в книге слова «la fionda», означающего «рогатка», он вставил в сценарий слово «la frombola», на южных говорах означающего «детская люлька», причем слово это устаревшее, практически не используется. Но на Сицилии, особенно среди членов «Коза Ностра» этим словом называют как раз рогатку, стреляющую камнями — и мне пришлось в нескольких фразах сделать так, что учитель изображает из себя крутого бандита. И образ развил тем, что вместо спряжения глагола «быть» он предложил спрягать глагол «стрелять». Тут вроде как обычное слово, но не то, которое в книжке — и образ получился на самом деле феерический. И он, заставляя меня все это показать в том числе и в произношении, явно рассчитывал на итальянскую аудиторию, в чем не просчитался: я слышала, что от тамошних телекомпаний только за право одноразового показа сюжета по телевизору он ежемесячно получает больше, чем все съемки обошлись. И это не считая прочих доходов: даже мне, хотя мое лицо в сюжете появляется меньше чем на тридцать секунд, за участие в рекламе итальянцы платят…

— Это я знаю, спасибо. И насчет песни, которая получила первое место в Санремо…

— Я же говорю: итальянский у него книжный. Он мне пытался ее напеть, так я с огромным трудом поняла, что он там пел — но так как я с разными учениками уже поработать успела, текст все же разобрала. И очень удивилась, насколько качественно… хотя предыдущая его песня там же тоже стала одной из самых популярный не только в Италии, но и в Европе. Так что повторю: он великолепно разбирается в психологии европейцев, всех европейцев, не только итальянцев, а знания свои скрывает… мне все же кажется, что он просто очень стесняется того, что они крайне несовершенны. То же произношение…

— Я понял. То есть вы уверены, что он знает как правильно воздействовать на иностранную публику.

— Абсолютно!

— Вот и замечательно. Спасибо, вы нам очень помогли, а насчет гонораров за рекламу… мы думаем, что вас не стоит ограничивать и в такой работе. И ограничивать в получаемой за нее оплате…

Материалы, которые мне прислал товарищ Судоплатов, касались ситуации на Ближнем Востоке: разведка донесла, что Израиль готовится к новой войне, и война должна была начаться очень скоро. Евреи повсюду скупали оружие (особенно во Франции и в США) и, по сведениям разведки, собирались существенно расширить свою территорию за счет Ливана, Сирии и, возможно, Иордании. На Египет у них тоже были планы, но против них серьезно выступали США и Англия, опасающиеся перекрытия Суэцкого канала, так что пока «за Египет можно было не опасаться». А вот за перечисленные три страны…

Евреи начали подготовку к войне главным образом из-за того, что в Сирии к власти в результате военного переворота пришел Хафез Асад. Он пока получил лишь должность министра обороны, но его влияние в руководстве страны было настолько велико, что израильтяне считали войну неизбежной, так как Асад публично провозгласил свое целью «возвращение Израиля и изначальным границам». А какие границы он считал «изначальными» всем было хорошо известно…

Про Асада я еще в прошлой жизни много слышал, и то, что слышал, мне нравилось не очень — но в присланных материалах было и много такого, о чем в даже не подозревал. Так что сразу «давать рекомендации» я не рискнул, а занялся обсчетом самых разнообразных вариантов — и что-то мне вообще ни один не нравился. Но больше всего мне не нравился вариант вступления СССР в чужую войну — так что я считал, считал и считал, пытаясь хоть что-то приемлемой найти. Пока — не получалось, но Павел Анатольевич говорил, что времени у нас (то есть у СССР) для принятия решения хоть немного, но есть: от девяти месяцев до года. Теоретически есть, если евреи свои планы внезапно не поменяют, так что было бы неплохо и что-то «промежуточное» разработать, такое, что в крайнем случае могло бы дать на дополнительную «временную фору»…

Однако для разработки хоть каких-то вменяемых планов мне просто опять не хватало информации, и я позвонил товарищу Судоплатову:

— Павел Анатольевич, вы, как я понимаю, мне предоставили всю известную нам информацию. Но ее, к сожалению, для просчета вариантов недостаточно. Но я знаю, где взять то, чего мне сейчас не хватает. Вы могли бы мне устроить личную встречу с нашим сирийским летчиком? И встречу не на пятнадцать минут, из того, что я о нем узнал, мне потребуется минимум пара дней плотного с ним общения наедине, в каком-то тихом месте. И общаться я бы предпочел совершенно неофициально…

Но поскольку мне реально по заданию Судоплатова было просто нечего считать, я постарался «досрочно» выполнить задание товарища Коробовой, тем более, что результат этого мне самому было бы очень интересно узнать. А так как информации по отечественным стройкам хватало, то и выводы удалось сделать уже в конце февраля. Забавные такие выводы, и «крайне неожиданные»: в стране воруют. Причем больше воруют именно деньги, хотя и со стройматериалами были определенные «нюансы». Вот только «нюансы» эти проявлялись совсем не в тем местах, где я предполагал: тот же цемент и кирпич больше всего воровали действительно в Закавказье, а вот всякую «мелочевку», отсутствие которой стройки срывало, народ усиленно воровал на юге Российской территории и в Сибири. И ведь воровали вещи вообще копеечные, вроде оконных шпингалетов или дверных петель, и сворованное возместить было просто — но такое возмещение требовало и времени, и все же денег в общей сумме немалых, плюс сюда же относились расходы на внеплановую перевозку — и в результате денег просто не хватало. Иногда не хватало копеек, иногда уже тысяч рублей, но и это было бы терпимо, если бы не «время». А именно время в планах рассчитывалось очень четко, и задержка с пуском какого-то предприятия на неделю-другую лавинообразно срывала множество других планов.

Как же был прав «единственный президент Соединенных Штатов Америки, который им никогда не был», донесший до детей древнюю народную мудрость, известную нам в переводе Маршака: «потому что в кузнице не было гвоздя». Меня просто заворожила история о срыве почти на полгода стройки электростанции в Сибири из-за того, что ушлые людишки сперли один ящик к оконными петлями. Не было петель — с опозданием на десять дней сдали дом для работников небольшого бетонного заводика, а там все пошло по нарастающей… После того, как я эту «причину» расписал, поиском воришек занялось уже МГБ, а от них скрыться пока еще почти ни у кого не получалось — но электростанция заработала не в начале осени, а уже в апреле. И сразу три машиностроительных завода полгода простояли без электричества…

Хотя, должен признать, руководство энергостроя старалось закладываться и на подобные инциденты — но в данном случае провал по мощностям оказался уж больно велик и даже срочно посланные туда четыре мобильных двухмегаваттных электростанции ситуацию спасти не смогли. Но все же во многих случаях они как-то проблемы купировали, хотя их «дизельное» электричество и обходилось раза в три дороже «сетевого». У меня вообще потихоньку начинало складываться впечатление, что руководство страны на всякий случай составляло планы по сохранению промышленности вообще после ядерного армагеддона: в большинстве небольших городов размещались такие дизельные станции, позволяющие хотя бы инфраструктуре продолжить работу при пропадании электричества в сетях, а на критически важных инфраструктурных объектах вроде водопроводов, канализации и в больницах ставились еще и небольшие автономные станции с запасом угля (именно угля, его-то хранить было совсем просто). И все эти маленькие электростанции были поставлены именно «на всякий случай», их в работу и не запускали (хотя многие руководители «на местах» этим были недовольны так как дефицит электричества почти везде был очень даже заметен), но если посчитать, то получалось, что их действительно не стоит использовать в постоянном режиме: если они простаивают, то не потребляют топливо, а на сэкономленные на этом деньги можно и большую (и гораздо более экономичную) станцию выстроить. Ну, если за время стройки там половину не разворуют, конечно.

Но я свои выводы не одной Зинаиде Михайловне изложил — и первого апреля Уголовный кодекс страны пополнился новой статьей, точнее, дополнительным параграфом к статье 89: размер кражи госимущества отныне предписывалось считать не по стоимости похищенного, а по общей стоимости нанесенного ущерба. И применимость статьи начиналась «по дате передаче следственного дела в суд», так что шустряки, спернувшие ящик с оконными петлями, загремели на все пятнадцать лет строгого режима…

Людей, конечно, не переделать — но количество мелких краж заметно сократилось. А еще сократилось число уже чисто экономических преступлений после того, как ОБХСС в полном составе было переведено из МВД в МГБ. Правда, как я слышал, Павел Анатольевич этим был не особо доволен — но он во-первых, прекрасно понимал, что все эти кражи и взятки действительно являются экономической диверсией против Советского Союза, а во-вторых, не страдал излишней сентиментальностью: в частности, изменения в восемьдесят девятой статье лично он и протолкнул через Верховный Совет. И ужесточения по «экономическим» статьям МГБ инициировало, а он мне позвонил и поинтересовался:

— Скажите, молодой человек, вы расстреливать за особо крупные размеры просто так предложили или просчитали на своих машинах экономические последствия?

А когда я сказал, что до этого я «своим умом дошел», обругал меня матерно… но высшую меру социальной защиты в УК к лету все же вернули.

Но мне было уже не до «преступности»: все же его министерство как-то устроило мне «очень неофициальную встречу» с «сирийским летчиком». Настолько «неофициальную», что, мне кажется, даже в Сирии очень мало кто знал, то товарищ Асад территорию страны покидал. И еще меньше народа знало, куда он убыл…

При личной встрече мне будущий сирийский президент понравился куда как больше, чем могло это быть: все же он действительно был воином, и воином неплохим. А еще он очень неплохо ориентировался в международной политике (и именно поэтому он подписал договор с СССР о предоставлении нам военно-морской базы и о праве практически свободного использования в Сирии баз авиационных). А еще он, как простой солдат, говорил именно то, что думал — так что в разговоре с ним я узнал многое из того, что меня интересовало. Например, на прямой вопрос, как он оценивает сирийскую армию, он ответил:

— Ответ зависит от того, что именно вы хотите услышать.

— Я хочу услышать вашу личную оценку.

— А я от другом: вас интересует качество военной подготовки, моральные качества солдат и офицеров или вопросы о качестве и количестве имеющегося оружия.

— Все интересует.

— Солдаты и офицеры в целом неплохо обучены владению имеющимся оружием. Но не более чем неплохо, а хорошо своим оружием владеет около двух десятков военных летчиков. Что же до моральных качеств… я боюсь, что больше половины солдат воевать с серьезным противником не готовы, в случае серьезных боев они постараются сбежать с позиций, причем многие при этом и оружие бросят, чтобы оно бежать не мешало. Относительно готовности именно воевать я мог бы поручиться лишь за два алавитских полка, а остальные… одно слово — сунниты, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Прекрасно понимаю. А что о самом оружии?

— Стрелковое, после того, как к нам пошли поставки из СССР, весьма неплохо. С артиллерией хуже: у нас пока больше половины парка состоят из устаревших британских и не менее устаревших французских орудий, которые, ко всему прочему, еще и по боеприпасам несовместимы. Новые поступления из СССР потихоньку проблему решают, но медленно: у нас крайне не хватает подготовленных офицеров, а та сотня человек, которая у вас сейчас проходит обучение, быстро проблему не решит.

— Тогда я вот о чем вас спрошу: как быстро вы можете подготовить для прохождения обучения в СССР дополнительных людей? Речь идет о примерно тысяче младших офицеров и о паре-тройке тысяч будущих старших солдат.

— Вам на обучение нужно присылать именно офицеров? У нас в армии просто нет такого количества…

— Нет, я говорю о людях, которые могут стать толковыми офицерами. И речь идет именно о младших командирах: командирах орудийных расчетов, командирах противотанковых и противовоздушных ракетных установок. Нужны просто люди, готовые служить стране и имеющие как минимум среднее образование.

— Боюсь… вы ведь наверняка знаете, что я сам проходил обучение в СССР, но ко мне были приставлены два переводчика, а сам я по-русски хорошо если десяток слов помню.

— Если будущие офицеры владеют французским или английским, этого будет достаточно. А относительно солдат…

— Если французского достаточно, то я и пару тысяч будущих солдат наберу меньше чем за месяц.

— Вот и отлично. Сам я, конечно, ничего вам обещать не могу, но, думаю, вы уже можете начинать собирать группы для такого обучения. А окончательное решение… его наше руководство примет, скорее всего, еще до июня. Потому что и вы прекрасно знаете текущую ситуацию, и наше руководство в курсе происходящих событий. И всем нам планы Израиля очень сильно не нравятся, а вот как не дать им осуществиться… теперь меня интересует ваше мнение относительно армий ваших потенциальных союзников. Что вы можете сказать о Ливане и Иордании. А еще меня интересует ваше мнение о палестинцах…

Когда вся информация собрана, разработка планов (точнее просчет уже заранее составленных планов) — дело довольно простое. Иорданию пришлось просто сбросить со счетов (впрочем, и Павел Анатольевич вопрос помощи Иордании, очень сильно настроенной проамерикански, не рассматривал). С Ливаном картина была, я бы сказал, печальной: армия там практически никакая — и с точки зрения вооружения, и с позиции качества солдат и офицеров. Но там имелась довольно интересная группа (причем отнюдь не будущая «Хезболла»): небольшая, но довольно сплоченная и неплохо организованная группа, именующая себя «Христианским сопротивлением». Правда, чему они там собирались сопротивляться, было не совсем ясно — но в деле противодействия Израилю их со счетов все же сбрасывать не стоило. Группа, конечно, против регулярной армии мало что может противопоставить — если ей придется самостоятельно воевать, а вот в качестве вспомогательной силы… В основном она состояла из охранников различных местных торговых кланов, и для городских боев ее бойцы вполне годились. Правда, очень не хотелось, чтобы такие бои вообще начались — но само их наличие наверняка какие-то израильские ресурсы на себя отвлечет.

Так что вся надежда была на товарища Асада и на его алавитские полки. И хотя казалось, что шесть тысяч бойцов противостоять израильской армии не в состоянии, это только казалось. Во-первых, в Сирии были и другие, хотя далеко не лучшие, войска. А во-вторых, к победе приводит не столько численность, сколько качества армии. А как сделать армию Асада на голову превосходящей израильтян, я подсчитал…

Со всеми своими расчетами я снова лично приехал к Павлу Анатольевичу, но докладывать о результатах мне пришлось не столько ему, сколько довольно большому «коллективу заинтересованных лиц»:

— В настоящий момент Израиль не имеет преимуществ перед войсками потенциальных противников ни по танкам, ни по самолетам. Однако кажущееся техническое преимущество противостоящих Израилю стран полностью нивелируется отвратительным качеством технической подготовки противостоящих Израилю войск. Так что по всем расчетам, которые евреи гарантированно провели, в текущей ситуации они разгромят противника за неделю максимум.

— То есть нам даже дергаться смысла не имеет, — с легкой тоской в голосе заключит Климент Ефремович.

— Нет, просто нам не дергаться нужно, а спокойно подготовиться к противостоянию. Причем так подготовиться, чтобы израильская армия была полностью разгромлена, а само государство отброшено в каменный век.

— Вы, товарищ Кириллов, хотя бы иногда думаете что и где говорите? — возмутился Пантелеймон Кондратьевич.

— Думаю, и сейчас я объясню причины моего такого заключения. С вероятностью заметно большей девяноста пяти процентов Израиль готовится к производству атомных бомб, и с вероятностью свыше восьмидесяти пяти процентов он свою бомбу сделает уже к началу следующего года.

— Вы уверены⁈

— Абсолютно. Я могу здесь рассказать, почему мы к такому выводу пришли, но это долго, я лучше все материалы передам Павлу Анатольевичу и он проверит… он убедится, что наше заключение верно.

— Это… это в корне меняет ситуацию… — задумчиво произнес Климент Ефремович. — Но вы, надеюсь, и меры противодействия этому разработали?

— Я проанализировал уже разработанные варианты, и в них лишь только поправил кое-что. Это, конечно, нам влетит в изрядную копеечку…

— Которую ты же и возместишь, продавая за рубеж свои песенки и фильмы, для производства которых тебе срочно требуется… но это мы потом обсудим. Переходи к сути, мы слушаем.

— А чего там переходить-то? Нашей задачей будет обеспечить товарищу Асаду возможность в течение часа после атаки израильтян полностью уничтожить всю израильскую авиацию и все танки.

— И, как ты говоришь, завоевать мировое господство? Ты хоть примерно представляешь, как это проделать?

— Примерно — да. Я, между прочим, первую свою Звезду Героя как раз за это и получил. Примерно за это, но с тех пор прошло уже больше двадцати лет, за которые техника шагнула вперед. Далеко вперед, так что слушайте, что предлагают наши специалисты из Генштаба…

Валька в шестьдесят пятом полностью взяла под свое управление полеводство в Горьковской, Владимирской и большей части Рязанской областей. Колхозами она, конечно, не управляла, но вот все посевы там проводились в точном соответствии с составленными в сельхозчасти института планами. Причем, благодаря тому, что и «агрономы» научились ловко с вычислительной техникой работать, графики сева корректировались вообще дважды в сутки в зависимости от погоды. И я уж не знаю, как они там напрогнозировали, однако по зерновым (и в основном по пшенице) Валентина Алексеевна практически гарантировала урожаи, заметно превышающие таковые в черноземных областях. Правда, в этих черноземных тоже уже организовались какие-то свои «локальные» институты, причем по инициативе Вальки: она сказала, причем лично товарищу Булганину, что сил нашего института на все сельхоззоны просто не хватит. Она и казахские степи спихнула организованному в Акмолинске новому институту — но предупредила, что для получения зримых результатов им всяко потребуется минимум года три, так что не стоит с них требовать чего-то раньше этих сроков. Впрочем, в Оренбурге заработал завод по действительно крупнотоннажному выпуску поликарилата калия и в степях определенный прирост урожаев все же ожидался. Не особо большой (если на отдельный гектар смотреть) но уже для страны заметный — и лично товарищ Булганин выдвинул двоюродную на очередной орден. Даже смешно получилось: Валька Николаю Александровичу сказала, что до сбора урожая ее награждать все же рановато будет и он вроде с ней даже согласился. Но уже подписанный Ворошиловым указ о награждении ей показал…

А когда он этот указ себе в стол прятал, она увидела там еще один, уже о моем награждении. Но чем и за что — прочитать не успела…