Шарлатан 2

Глава 4

Когда еще до войны немцы изобретали свой трактор RSO, они его изобретали под бензиновый мотор сил так под шестьдесят, но в войну — в том числе и из-за дефицита бензина — разработали для этого трактора дизельный моторчик, сил уже в районе семидесяти. А шасси «Опелей-Блицев», на который в Павлово делались теперь автобусы, поставлялось с бензиновым мотором тоже мощностью чуть больше семидесяти сил. А так как в связи со сменой специализации заводу туда прислали и несколько молодых «автомобильных» инженеров, у меня (еще прошлой весной) появился повод с ними поговорить о счастливой жизни. Правда, когда я к ним приходил в гости на поговорить с очень одиноким орденом, они с большим удовольствием со мной говорили о разном, и даже почти всегда старались чаем напоить с сушками (сушки какая-то артель в Павлово делала и они в продаже почти всегда были, хотя и по «коммерческим» ценам) — но вот всерьез они меня все же не воспринимали. Оно и понятно: мальчишка явно забавный, и наверняка неглупый, все же орденами среди гражданских страна точно не разбрасывалась. Но ведь ему всего семь лет! Зато после того, как у меня на груди появился орден Ленина и маленькая золотая медалька, причем как раз «за сорок второй-сорок третий год», они свое отношение к моим рассказам сильно поменяли.

Вообще-то Павлово — город уже немаленький, населения за сорок тысяч, а парни сюда только недавно приехали и с народом тесно познакомится не успели. Но они были еще комсомольцами и как-то очень быстро до них дошла информация, что бывшая когда-то третьим секретарем райкома товарищ Чугунова, после того как связалась с неким Шарлатаном, как-то очень быстро стала вторым секретарем уже обкома и заполучила уже два ордена на грудь. И все в городской комсомольской организации были искренне убеждены, то если к Шарлатану прислушаться и к делам его присоседиться, то ордена точно будут: вон, за велосипеды только на «бывшем инструментальном», который изготовил кое-какую оснастку и инструмент для велосипедного завода, все начальство (ну, почти все, из «старых кадров») огребло по ордену, причем как раз «имени Шарлатана», а часть рабочих получили уже государственные медали. А на трубном половина рабочих с медалями оказалась, а директор и главный инженер тоже по госордену получили. Да, по «Знаку почета», но это лишь потому, что не сразу бросились Шарлатану помогать, а две недели ждали, пока мальчишка туда откуда-то нужную оснастку привезет. А ведь могли ее сами у соседей заказать!

Так что ближе к Новому году молодые инженеры все же мои советы вспомнили. А так как они еще не стали людьми семейными и их дома голодные детки не ждали, реализовывать посоветованное они стали буквально по шестнадцать часов в сутки без выходных. Тут еще им в помощь оказалось то, что в стране после того, как война закончилась, спрос на танковую броню сильно упал и в Кулебаках образовались «свободные мощности». Но еще остались присадки для получения очень качественных сталей — так что «автобусостроители» и всеми нужными для воплощения идеи материалами тоже обзавелись. А так как трактора в деревнях зимой в полях земельку не пашут, то обзавелись они и «прототипом», просто сняв с трактора и перетащив себе на завод (временно, конечно) семидесятисильный дизель. Там его разобрали по винтикам, каждый винтик по семь раз измерили. Чертежи составили, затем технологические карты расписали — и в конце января, все из себя довольные, поставили на стенд для испытаний собственную копию немецкого мотора.

Насчет всяких глупостей вроде «лицензий» и «авторского права» они, естественно, вообще не заморачивались: в соответствии с договором о репарациях СССР имел полное право на копирование всего, что производилось в Германии (и во всех оккупированных ею странах) до момента капитуляции. Поэтому и «Орленок» «взлетел», а теперь и у дизеля появился шанс на успешный полет. Причем шанс весьма серьезный: все же немцы в трактор новый мотор вкорячивали взамен бензинового, автомобильного, и он у них получился «не совсем тракторный»: достаточно компактный и среднеоборотный. По компактности он даже оказался чуть меньше новенького мотора, разработанного для «ГАЗ-51», по экономичности — дизель он дизель и есть. А по цене — тут пока что мнения расходились. Однако в «благословение Шарлатана» народ уже похоже уверовал — и на заводе началась подготовка к серийному выпуску этого мотора. Имея в виду и тот факт, что по какой-то странной прихоти заводу план по выпуску автобусов выставили заметно больший, чем план по получению германских шасси. То есть, конечно, в Госплане скорее всего имели в виду, что раз Павловский автобусный — это своеобразный филиал ГАЗа, то насчет шасси вопрос там как-то решат…

Те двое «инженеров-комсомольцев», которые занимались мотором (так как они и по профессии были как раз мотористами) получили от райкома по ордену (Шарлатана, естественно), а вот трое «кузовщиков» стали для меня следующей «мишенью». И они уже сразу к моим словам отнеслись всерьез. То есть даже не попытались над моими фантазиями посмеяться, а сразу принялись за работу, задав всего лишь один вопрос:

— Шарлатан, а ты уверен, что нам дадут столько проката?

— Не думаю, что открою вам страшный секрет, потому что стройку, которая через пару недель уже закончится, видно с другого конца железной дороги. В Ворсме завод, причем, заметьте, сугубо артельный, через месяц мало что производство стали удвоит, так еще и лист стальной будет катать минимум втрое быстрее: больше-то им металл теперь девать будет некуда. И вы оттуда полсотни тонн проката в сутки получите даже не напрягаясь.

— Они же новые печи под велозавод строили…

— А арифметику быстренько повторить не хочешь? Велозавод к лету сможет делать две сотни велосипедов в сутки. Велосипед весит пятнадцать кил. А одна домна из двух, которые через месяц запустят, будет выдавать по тридцать с лишним тонн стали за эти же сутки.

— Домны вообще-то чугун…

— Да что ты говоришь! А я и не подозревал, вот ведь новость-то какая!

— Ну теперь знать будешь, — с довольной физиономией сообщил мне один из инженеров, но проходящий мимо рабочий неприлично заржал и мне укоризненно сказал:

— Шарлатан, ты зачем над молодежью издеваешься? — а затем, глядя на удивленные физиономии моих собеседников, поспеши пояснить: — Эти заводы мелкие металлические как раз Шарлатан и придумал как строить, и какие печи там для чего нужны, тоже он придумал, — а затем, повернувшись снова ко мне, высказал свое мнение относительно услышанного: — Ты тут это… молодые-то не местные, они и понять тебя могут неверно. Так что ты все же… в общем, будь попроще.

— Будь проще и люди к тебе потянутся, — машинально повторил я в некоторой задумчивости, все же раньше здесь я этого выражения не слышал. А рабочий довольно кивнул: «вот именно» и дальше пошел по своим делам. Ну а мы с инженерами-«кузовщиками» продолжили обсуждение «нового проекта». Довольно простого, если на него снаружи взглянуть: проекта цельнометаллического автобуса с несущим кузовом. Но я в автобусах понимал только как в них ездить, так что единственное, что смог сделать «умного», так это нарисовать маленький нижегородский автобусик, который катался по дочкиной «деревне». Не ахти какой технологический прорыв, но ребята всерьез так над этим задумались.

А я задумался уже над совершенно другим: как ни паршиво я знал в свое время историю, сейчас я просто не мог не заметить, что «все пошло иначе», и вот что на этом «новом пути» может оказаться критически важным для страны, мне было совершенно непонятно. Однако было вполне понятно, что решать «мировые проблемы» в восьмилетнем возрасте — дело абсолютно бесперспективное, и я решил сосредоточиться пока на проблемах районного масштаба, возможно даже с некоторым охватом и всей области. Вот только у меня даже о районных проблемах представление было, мягко говоря, весьма условное. Да, я слышал (обычно за ужином, за общим ужином, который у нас в доме проходил примерно раз в неделю), как дядя Алексей «мягко критикует отдельные недостатки на производстве», несколько чаще мне Настюха жаловалась на нехватку буквально всего в интернате, а иногда даже Маринка (в основном не напрямую, в через Вовку Чугунова) делилась «областными проблемами». Ну и, конечно, кое-что я узнавал при «редактировании» заметок в «Юном шарлатане».

«Шарлатан» уже довольно давно выходил вообще без малейшего моего участия. То есть в нем публиковались совсем уже не мои «изобретения», мне из редакции только иногда присылали «посмотреть и оценить» материалы, присланные многочисленными читателями. Мне все же их присылали не очень и много, а за эту «работу» еще и зарплату платили, очень странную: триста сорок два рубля с копейками в месяц, так что я все присланное читал внимательно: не хотелось мне нести читателям откровенную пургу. Правда, совсем уж откровенную еще в редакции отсеивали, а мне отправляли «что-то непонятное» (тоже большей частью чушь, но встречались и очень интересные идеи, над которыми людям было бы интересно подумать.

А читателей у журнала было немало: только на Варварке печатали по семьдесят тысяч экземпляров, еще сколько-то (Маринка говорила, что уже вроде больше двадцати тысяч) печаталось в Новосибирске и редакция готовилась к тому, что журнал уже весной еще и в Минске печатать будут. И если не каждый второй, то уж один из сотни читателей сам срочно старался поделиться с народом и своими «изобретениями». По крайней мере в редакцию каждый день по несколько десятков писем приходили с описаниями этих изобретений, а в первом мартовском номере вообще половину журнала (который теперь стал толщиной в тридцать два листа) занимала статья товарища Киреева Сергея Яковлевича…

В середине февраля на очередном совещании, посвященном вопросам капитального строительства в области, Сергей Яковлевич приготовился выслушивать жалобы секретарей райкомов на «категорический отказ Ворсменского металлического завода выполнять постановления обкома о приоритетной отгрузке стройматериалов в соседние районы». Жалобы эти уже довольно давно стали такой же привычной частью подобных совещаний, как и победные реляции Ворсменских же «энергетических заводов» об очередном перевыполнении планов по отгрузке малых электростанций. С победными реляциями все было понятно: за последние два года и заводы (все три) в размерах выросли чуть ли не втрое, и число рабочих на заводах почти достигло тех цифр, при которой их нужно было считать уже не малыми предприятиями, а средними. То есть вообще-то уже достигло и заметно их превзошло, но менять статус заводов пока не представлялось возможным: на «средних» и свои медчасти нужно было создавать, и столовые, да и разные прочие «социальные объекты» строить — а на это в области просто средств не было. Те же ОРСы: рабочие ворсменских заводов (причем вообще всех) промтоварами обеспечивались лишь по третьей категории, а люди в городе не ходили сирыми, голыми и босыми лишь благодаря тому, что «по родственным связям» все необходимое туда поступало через окрестные сельские заготконторы. Но этого все равно было крайне мало, все же у многих молодых рабочих заводов в районе (да и в области) родственников вообще не было и жили они буквально «милостью товарищей по работе» — а изменить это положение область пока возможностей не имела.

И с жалобами на металлистов обком тоже ничего сделать не мог: завод был артельным, и в планах области лишь учитывались производимые заводом металлоизделия, а всякие шлакоблоки даже учитывать возможностей (да и права) не было, они вообще были продукцией сугубо побочной и ее артель распределяла по собственному желанию. А желала она это распределять в основном в окрестных деревнях, так как эта «побочная продукция» фактически артельщиков «одевала и кормила», ведь члены артели даже на промтоварные карточки рассчитывать не могли, да и продовольственные им по минимуму выдавались. Так что жалобы на непоставки стройматериалов давненько стали бессмысленной рутиной, но рутиной неизбежной: этими жалобами в «отдельных райкомах» прикрывались от оргвыводов за невыполнение планов по строительству.

Однако на этот раз в докладах райкомов вместо жалоб прозвучали горделивые отчеты о перевыполнении планов как по капитальному строительству на предприятиях, так и по строительству в жилом секторе. А на простой вопрос «а что изменилось с декабря, ведь в Ворсме новые печи еще не запустили» секретарь Павловского райкома (комсомола на этот раз) сообщил, что райком провел серьезную воспитательную работу и старшие школьники, объединившись в бригады, активно включились в строительные работы (главным образом по части жилищного строительства).

— Бригады — это хорошо, а вы из чего у себя все так быстро строить принялись? Ведь раньше-то постоянно жаловались на отсутствие стройматериалов.

— Раньше с ними имели место сложности, а теперь в Ворсме шлакоблоки заказчикам отправляют столько, сколько заказчик их вывезти сможет: они протянули рельсы до своих складов и мы те же блоки теперь вагонами к себе вывозим. Да и не только мы, опять же с цементом все проще стало. Шлакоцемент, конечно, похуже портланда, но если строить не торопясь да с умом, с ним дома на полметра за день поднять можно.

— То есть вы мне все тут больше полугода плакались вместо того, чтобы металлистам помочь сотню метров рельсов проложить⁈

— Нет, в Ворсме как-то придумали, как блоков строительных производить раз в пять больше прежнего из того же количества шлака. Только они говорят, что из этих блоков дома можно строить самое большое трехэтажные, ну так у нас такие и строятся…

— Так, теперь помедленнее. Как они теперь делают в пять раз больше блоков?

— Да кто их знает, делают — и хорошо. А я в основном занимаюсь тем, что с железной дорогой о вагонах договариваюсь и грузчиков обеспечиваю. С грузчиками у нас как раз главные трудности и возникают — но райком эти трудности преодолевает, довольно неплохо…

О том, как в районах решают проблемы с грузчиками, Сергей Яковлевич и сам прекрасно знал, все же именно обком занимался среди всего прочего и распределением отрядов военнопленных по разным стройкам области. А вот то, что в Ворсме артельный завод так резко увеличил выпуск стройматериалов, его очень заинтересовало, и тем более заинтересовало потому, что заводы в Кулебаках и в Выксе как раз по производству шлакоблоков планы срывали с завидным постоянством. И он спустя неделю решил сам выяснить, что же в Ворсме такое произошло.

На станции Ворсма его встретил секретарь объединенной парторганизации «энергетических заводов», на машине встретил и сказал, что местный узкоколейный «пассажирский локомотив» по расписанию не раньше чем через час пойдет. И встретил он товарища Киреева на новенькой темно-вишневой «репарационной» БМВ, которая вообще-то только населению продавалась и стоила почти тридцать тысяч. Поэтому Сергей Яковлевич, садясь в машину, все же поинтересовался:

— И как это ваш партком такой замечательной машиной обзавелся?

— А это не наша машина, — немного смущаясь, ответил парторг. — Это автомобиль интерната в Кишкино, мне его просто на время покататься дали. Ну, пока снова дорогу в Кишкино не расчистят. А то Надюха в город-то по делам приехала, а тут снег, метель — и дорогу замело что и не проехать стало, вот машина пока у нас и отдыхает. Надюха — это директор школы-интерната, — тут же пояснил он, а затем, прочитав на лице Первого секретаря следующий вопрос, поспешил и на него ответить:

— А интернату машину Шарлатан купил, с премии своей Сталинской. А еще в больницу городскую машину купил, тоже хорошую — а у нас только «козлик», так у него брезент совсем порвался, а на улице-то подмораживает, вот я эту машину и взял…

— То есть мальчишка на премию для организаций машины покупает, а вы просто на это смотрите? Он-то парень вроде бескорыстный, но просто деньгами так швыряться…

— А куда ему еще-то деньги девать? Он поначалу их в артельные кирпичный и цементный заводики вложил, так артель постановила за это дом их семье забесплатно выстроить. И Наталье Сидоровой, которая вместе с Шарлатаном эти артели придумала организовать. Так что на дом их семья, почитай, ничего и не потратила, разве что малость самую, те деньги, которые он за оборудование для велозавода потратил, ему тоже уже вернули. А в артели, кирпичной и цементной, его в почетные члены приняли и тоже ему зарплату начисляют. Немаленькую, у меня получка — и то поменьше выйдет.

— Ну… да. То есть он и за оборудование для велозавода из своих платил⁈

— А иначе-то не получалось. Рабочие, конечно, может и согласились бы немного бесплатно поработать для общего дела, а вот за комплектующие-то всяко платить требовалось. Те же подшипники, ртуть для выпрямителей чтобы электролизеры изготовить — они бесплатно взяться точно не могут. Вот он и заплатил, но на велозаводе партком решил считать, что это им заём такой, и теперь по займу все деньги вернули… вот, приехали. Только давайте все же в цех строительный не пойдем, там пылища такая…

Сергей Яковлевич решил, что бояться запылиться ему не пристало, но уже подходя к цеху вместе с мастером этого цеха он о своей инициативе пожалел: дверь в цех приоткрылась и из нее будто клубы дыма из паровозной трубы пыль полетела. Впрочем, эти клубы пыли почти сразу втянулись обратно в дверь, а вышедший из этой двери рабочий радостно сообщим мастеру, что 'мотор починили и теперь циклон воздух весь очистит. Но тем не менее мастер заставил товарища Киреева поверх костюма облачиться в комбинезон, в котором даже лицо прикрывалось маской со вшитыми в нее летчицкими очками-консервами. А затем провел его по цеху (быстренько), после чего — уже в конторе — все возникшие у партийного начальника вопросы осветил:

— Пылища там потому что в цеху и шлак в шлакоцемент перемалывается, и земля сухая со всем остальным перемешивается. Зато теперь шлакоблоков у нас куда как больше выходит: мы в мешалку кидаем три центнера земли обычной, то есть суглинка простого, два центнера песку, а еще два центнера нашего же шлакоцемента, и когда все перемешается, в вибропрессах из смеси этой блоки прессуем. Летом можно сразу так и прессовать, а зимой для скорости в мешалку еще и мешок гипса строительного добавляем. Потом блоки в сарае вылеживаются, летом просто так, а сейчас мы сарай еще отапливаем и немного воды распыляем — и через неделю блок уже перевозить можно, а через две-три — и на стройке их использовать. Поэтому сейчас они у нас в сараях как раз по три недели и вылеживаются: на морозе блок не прочнеет, а то и треснуть может еще до застывания…

— Я тут прикинул, получается, что вы вчетверо больше блоков делать должны, а все говорят, что вы впятеро их больше делаете…

— Ну а, по весу так вчетверо, а в штуках если считать… Шарлатан, когда нам предложил такую смесь попробовать, сразу сказал, что блоки сразу лучше не сплошные делать, а фигурные, я вам сейчас покажу: в них снизу такие углубления. Класть из таких блоков стены углубления не мешают, а блок и легче получается, и дешевле — хотя они и без того почти бесплатные выходят.

— То есть вы хотите сказать, что как такие блоки изготавливать, тоже Шарлатан придумал?

— Ну да. Они же у себя в деревне когда еще придумали дороги из земли с цементом делать, а тут он просто пересчитал как-то прочность нашего и портланд-цемента. Как — не спрашивайте, я же все-таки металлист по профессии, со шлаком по немощи старческой уже вожусь…

— А почему, по вашему мнению, такие блоки в Кулебаках не делают или в Выксе? Или у вас шлак какой-то особый?

— Точно не скажу, но сам думаю, что есть причина. Мы-то артель, сами металл льем и сами решаем, что с ним делать. И шары для мельниц себе отливаем, никого не спрашивая, а там заводы казенные, там за каждый пуд чугуна отчитываться приходится…

На заводе товарищу Кирееву еще много чего интересного рассказали, и по дороге обратно в Горький было о чем подумать. До этой поездки в Ворсму он всего лишь раз заезжал, когда там только запускались «три завода» (а прошлогоднюю поездку, когда он лишь мимо проехал по пути в Кишкино, и визитом назвать было нельзя), и теперь город его приятно удивил. Новыми, даже внешне очень уютными кварталами жилых трехэтажек, из труб которых, несмотря на довольно холодную погоду, дым не валил, широкими расчищенными улицами (местами до выложенной брусчаткой из шлака мостовой расчищенными) — а ведь город застроился в том числе и из-за того, что «сами льем шары для мельниц, никого не спрашивая». Так что вернувшись в город он первым делом засел за написание распоряжения в адреса заводов в Кулебаках и Выксе, но, немного подумав, приказы смял и выкинул в корзину, а вместо них стал писать статью. Статью для «Юного шарлатана» — журнала, который уже люди читали практически по всей стране. В стране, где десятки тысяч населенных пунктов были полностью сметены с лица земли, в стране, которой остро не хватало буквально всего. И особенно остро именно сейчас стояла проблема с восстановлением разрушенного — а если заводы уже производили огромное количество шлаков, то было бы просто преступлением не сказать людям, что это не отходы, а ценный строительный материал…

А когда статья была уже практически готова, он подумал еще немного и с улыбкой перед ее началом добавил строки, которыми начинались все статьи в первых номерах этого удивительного издания:

— Товарищ Шарлатан снова придумал что-то очень интересное и полезное, чем могут теперь воспользоваться все наши читатели…

В середине марта меня на перемене отловила Надюха и, затащив в директорский кабинет, сообщила мне «страшную новость»: оказывается, по мнению нашей строгой директрисы, Маруся стала плохо учиться: на уроках учительницу не слушает, домашние задания довольно часто просто не делает:

— Вовка, ты бы позанимался с сестренкой, а то я даже не знаю, как ее в следующий класс переводить!

Ага, вот уж великая проблема: Марусе-то всего шесть, а она во втором классе не на отлично учится! И ведь сразу во второй ее именно Надюха и записала, примерно через полчаса, как она с сестренкой в августе поговорила: Маруся сама к ней пришла в школу записываться, когда мама в ответ на ее просьбы ответила, что «если директор школы согласится тебя взять…»

Но ведь это я сестренку всему к школе обучил, да и вообще кому еще за ближайшую родственницу ответ держать? Так что сел, снова с сестренкой позанимался, примерно пару недель на то потратил. После чего уже сам Надюху отловил и сказал, что сестренке просто учиться стало скучно: она уже почти всю программу второго класса знает прекрасно, если бы экзамены были во втором, то она бы всех их хоть сейчас на отлично сдала бы.

— Так что, ее, как и тебя, уже в третий переводить? Сразу видно: все Кирилловы одним миром мазаны.

— Нет, не надо ее в третий, она там точно двоечницей станет. Ты просто ей другие задания давай: книжку там какую-то прочитать и потом всему классу рассказать, еще что-нибудь в этом роде. А лучше всего — ты только не смейся — было бы неплохо найти в Ворсме или еще где в нашу школу учителя музыки. Марусе музыка, например, очень нравится и если бы такие уроки были, она бы и остальные с удовольствием посещала бы, а не со скукой.

— Да где же я такую учительницу найду? Да и ставку нам ОблОНО новую не даст.

— Ладно, в последний раз тебе помогу. На сегодня в последний: я учительницу найду. А ты в ОблОНО выбей постановление о преобразовании нашей школы-интерната в десятилетку: лично я хочу и дальше учиться, а вот уезжать из Кишкино точно не желаю.

— Хоть ты и умный у нас, но дурачок: меня в ОблОНО просто засмеют и пошлют куда подальше.

— А ты хоть и большая, но как была… этой самой, так и осталась. Тебе именно официальный отказ от них и нужен будет: я его приложу к своему письму и эти чиновники из ОблОНО интернат не просто десятилеткой назначат, а сами всем скопом прибегут строить новые корпуса!

— С чего бы это?

— С того, что письмо с приложением я пошлю лично товарищу Сталину. Дальше рассказывать нужно?

— Нет. А когда ты учительницу музыки найдешь?