Шарлатан 2

Глава 14

В воскресенье, двадцать четвертого, в «Известиях» появилось кратенькое сообщение о том, что «за выдающиеся заслуги перед советской наукой группе советских ученых и инженеров, а так же товарищу Кириллову В. В. присвоено высокое звание Героев Социалистического труда». Самые внимательные и заинтересованные читатели в принципе могли связать эту заметку с появившемся там же еще двадцать второго июня сообщением о том, что «советские ученые не только разработали, изготовили и испытали устройства, использующие энергию атомного ядра, но и наладили их серийное производство». Но заинтересованные, скорее всего, были и так в курсе, а внимательных — тех, кто именно на такое внимание обращал — кроме меня, наверное, и не было в СССР.

За границей внимательных вероятно было побольше: я исхожу из того, что в начале июля в наших газетах проскользнуло несколько заметок о том, что НОАК под руководством товарища Мао как-то внезапно снова перешла «в решительное наступление», а десятого августа сообщили о том, что «коммунистическое правительство братского Китая объявило этот день праздником, поскольку коммунисты одержали в Китае окончательную победу». Совсем окончательную, о чем я у Маринки узнал (им в обком приходили более расширенные версии таких сообщений для проведения политработы в массах): из Китая выгнали не только гоминьдан (который, скорее, просто уничтожили, там мало кто слинять успел), но и англичан с португальцами. И янки при этом Чан Кайши помогли только лично слинять, а сами в заваруху (хотя вроде еще полгода назад и пообещали) не полезли…

Я вообще-то был абсолютно убежден, что Сталин с Берией меня наградили исключительно для прикола, ну и чтобы физикам показать, что они не какие-то там супермены, а обычные граждане, такие же, как например товарищ Шарлатан одиннадцати лет от роду. Или даже похуже Шарлатана: меня-то, вон, по фамилии упомянули, а остальные так и остались безымянной «группой товарищей». Но чуть позже я выяснил, что в этом немного все же ошибался. То есть ошибался, но у меня все же уверенность осталась в том, что ошибся я очень немного.

А вот народ мое награждение воспринял довольно спокойно и даже как-то, как само собой разумеющееся. Мне особенно понравилось описание моего награждения, которое я услышал от одного рабочего с завода, которое тот изложил привезшему в Павлово кирпич артельщику:

— Ну они в Москву приехали, в Кремль закатились, а товарищ Сталин и товарищ Берия Вовку уже на крыльце встречают. И говорят ему, мол заходи, мы к твоему приезду много вкусного приготовили, а он такой: да некогда мне, вот, машину посмотрите какую в Павлово сделали и отправьте на завод оборудование, я тут специальный список приготовил. Только вы уж поспешите, нам завод нужно до Нового года запустить.

— А они что?

— А говорят: тогда погодь минуточку, мы тебя за такое наградить решили. И товарищ Берия специальный указ тут же зачитал, а товарищ Сталин ему и орден, и медаль тут же и вручил. А еще говорит: мы все станки, конечно, отправим как только их сделают, а если ты еще чего изобретешь, то тоже сразу говори, мы тебе во всем помогать будем…

— Да врешь ты все!

— Не вру, я сам слышал, как Сергиенко это другим рассказывал…

Товарищ Сергиенко (то есть главный инженер завода) как раз строительством трех уже новых цехов и был директором озабочен, ну а я ему помогал как мог. То есть до первого сентября опять с артелями договаривался о том, что они в Павлово привезут кирпичи и цемент, а рассчитываться с ними завод уже в следующем году за это будет, когда автомобили и трактора с конвейеров пойдут. Причем рассчитываться будут по выбору самих артелей: деньгами, автомобилями или тракторами. А чтобы такие формы расчета обеспечить, мы еще с теткой-бухгалтершей и новые формы финансовой отчетности разработали, из-за чего бухгалтерам в централизованной бухгалтерии работы изрядно прибавилось, но и там никто не роптал. Во-первых, потому что за работу людям зарплату платили, а во-вторых, это же «для товарища Шарлатана сделать нужно»!

И до начала осени дома я только ночевал, а вот с первого сентября снова пошел в школу учиться. Рутина, но рутина необходимая, причем не только «для проформы», но и потому, что как раз программу старших классов я подзабыл более чем основательно. Так что героически по шесть уроков сидел в школе, потом домашние задания делал (и свои, и отдельно с Марусей сидел, а через день еще и к Надюхе ходил и там знания вкладывал уже Надежде: Надюха решила и ее к вершинам знаний подтянуть. А если Надюха что-то решила, то уж лучше с ней не спорить…

А вот от школьных «сельхозработ» меня освободили, причем это не учителя решили, а сами школьники. Потому что что-то там в теплице вырастить, картошку в поле выкопать или кур покормить любой может, а вот изобретать что-то важное и нужное — это как раз дело Шарлатана, и нефиг его на ерунду всякую отвлекать. Тем более, что я и школьникам работу в поле упростил: забрал (для полевых испытаний) в Школу «опытный экземпляр» Павловского тракторишки и, прицепив к нему картофелеуборочный комбайн, убрал всю картошку со школьного поля. Не сам, понятное дело, убрал, трактором инженер с завода управлял — но все знали, что договорился об этом именно я…

А восьмого сентября ко мне в гости приехал один интересный мужичонка. То есть какой-то очередной «ответственный товарищ», и баба Настя потом сказала, что он меня на лавочке перед домом почти два часа прождал: я-то в школе был, а он сказал, что «не надо парня от учебы отрывать». А когда я вернулся, он меня как раз у крыльца встретил и поинтересовался:

— Владимир Васильевич? — Но, увидев мое недоуменное лицо, тут же поправился: — Извини, мне сказали, как у вас тут принято друг к другу обращаться. Но я забыл… от волнения. Шарлатан, меня можешь называть просто дядей Славой, и я хотел бы тебе задать несколько важных для меня вопросов. Мы где-то можем некоторое время побеседовать… наедине?

— Побеседовать можем, проходите в дом. Только беседовать будем после обеда, а то баба Настя нам так задаст! Но она очень вкусно все готовит, так что вы не пожалеете…

После обеда я послал Марусю сказать Надюхе, что занятие переносится и мы поднялись в мою комнату. И там гость несколько поколебал мою уверенность в причинах награждения:

— Мне сказали, что ты юноша довольно сообразительный, так что начну с вопроса, который меня попросили тебе задать. Ты хоть сам-то в курсе, за что именно тебя наградили?

— За бомбу?

— Хм… да ты, гляжу, сообразительный даже больше, чем мне говорили. Тогда постарайся вот что понять: у нас в СССР очень мало молодых людей, в одиннадцать лет получивших высшую награду…

— Согласен, таких немного…

— Тьфу! В общем, к тебе наверняка припрутся какие-нибудь журналисты и станут о всяком расспрашивать. Но ты, надеюсь, им так же отвечать не станешь?

— Я как раз и думаю, как бы их повежливее послать.

— Посылать их не надо. Я, например, занимаюсь статистикой, еще и экономикой немного, и меня попросили проверить твое обоснование системы расчетов с артелями, стройматериалы выделывающими. Я его прочитал, и, скажу, сразу вообще не понял, как ты там все считать предлагаешь. То есть как — это я понял, но почему именно так… Я попросил прислать мне и другие твои обоснования, по совершенно другим проектам — и мне дали почитать, что ты писал про необходимость предоставления определенных размеров жилья молодым семьям. Я очень внимательно посмотрел, как ты из общедоступной статистики выделял факторы значимые и, скажем, выглядящие значимыми, но на самом деле никакого значения не имеющие. А я же статистикой уже очень много лет занимаюсь — и в твоих выкладках хотя и с трудом, но все же разобрался. С трудом потому, что терминологию ты использовал там несколько своеобразную, но благодаря подробно расписанным примерам понять, что же ты придумал, мне удалось. И я вроде понял, но чтобы окончательно разобраться, мне пришлось еще и математиков к разбору твоего метода привлечь…

— Вам еще раз, уже вообще на пальцах, объяснить?

— Уже не надо, слава богу, мы все же разобрались полностью. Но вот товарищ Келдыш, Людмила Келдыш, если ты такую фамилию слышал…

— Слышал, знаю, кто это.

— Ну так вот, она сказала, что ты, по сути, предложил принципиально новый метод анализа больших объемов статистических данных.

Ну да, работа с большими данными ведь была моей узкой специальностью, я ей много лет занимался. Вот только я и понятия не имел, что сейчас об этом вообще никому неизвестно…

— Мы с ней и еще группой специалистов попробовали по твоему способу создать модель нашей металлургической промышленности, довольно общую и пока еще весьма неточную — но уже в процессе этой работы мы вроде обнаружили несколько потенциально узких мест. Заранее их обнаружили, а когда предсказанные в модели проблемы возникли, мы — с помощью этой же модели — их буквально на лету и решили. Если резюмировать, то ты придумал исключительно мощный математический аппарат управления сложными экономическими процессами… который еще развивать и развивать, конечно. Но если тебя журналисты спросят, за что ты получил награду, то можешь им ответить, что за разработку математических методов управления экономическими процессами в социалистической системе. Лично я считаю, что за такое и Звезда слишком высокой наградой не будет, но это пока только я считаю. Сейчас товарищ Келдыш статью по этому поводу в Вестнике Академии готовится опубликовать, со ссылками на тебя, так что…

— Ага, и буду я весь из себя великий математик. Но вы совершенно правы: я журналистам сразу такую кучу формул вывалю, что они дальше меня расспрашивать побоятся, а вот школьники, думаю, после прочтения написанной ими чуши за математику уже всерьез возьмутся.

Дядька рассмеялся:

— Очень приятно было познакомиться со столь… талантливым товарищем! А по поводу того, что ты в обосновании назвал тенденционным анализом…

— А как еще назвать анализ тенденций развития каких-то процессов?

— Что? Я не о названии, но кое-какие моменты мы с математиками не совсем поняли. Однако, судя по тому, что у вас тут в районе и области творится… я даже не понял, как ты смог всю нужную статистику собрать и тем более как ты успел ее проанализировать…

— Собрать-то было несложно, тут же все мне родня — а родному человеку-то как не помочь? А вот с анализом… Вы, видать, дядька не простой, кое-что организовать можете. Не сейчас, а, скажем, во время осенних каникул соберите человек десять-двенадцать ваших математиков, проведем в Ворсме такую «осеннюю школу тенденционного анализа»… хотя школу пока рано, просто семинар устроим.

— А почему на каникулах?

— Мы тогда сможем занять пустые классы ворсменской десятилетки. А здесь — я провел рукой вокруг себя, указывая на комнату — нам делом заняться баба Настя не даст. Потому что дело это будет довольно шумное, а сейчас мама с сестренками младшими спят…

— Ой, извини тогда, что побеспокоил не вовремя.

— Не извиняйтесь, вы же не орете и ногами не топаете. У вас еще вопросы остались?

— На сегодня, пожалуй, нет. Разве что один: у вас как часто поезд в Ворсму ходит?

— Редко, до пяти вечера редко. А предыдущий, — я посмотрел на часы, — минут пятнадцать как ушел. Но это не страшно, я вас в Богородск отвезу, а оттуда в город уже автобус ходит раз в полчаса. Дальше не могу, извините, дел все же еще у меня много…

Дел действительно теперь у меня было куда как больше, чем хотелось. В Павлово решили в НАМИ в сентябре отправить пару новеньких автомобилей (названных «Векшами») — а там хорошо было с моторами и кузовами, да и трансмиссию заводчане сами сделать могли без особых проблем. А вот с автоматическими коробками — тут без турбинного было не обойтись, а на турбинном планы в очередной раз увеличили. И мне теперь нужно было в Ворсму частенько ездить, рабочих на турбинном «воодушевлять» — а просто слова, хотя бы и самого юного в стране Героя Соцтруда, в этом деле помогают все же слабовато. Так что «воодушевлял» я их через другое место, точнее, через много мест одновременно: через артели стройматериалов, через Павловский трубный завод, через ворсменских металлистов (которых тоже «воодушевлять» требовалось, чтобы они много-много сверхплановых батарей отопления для сверхплановых жилых домов изготовили). А чтобы их воодушевление получило какую-то уже материальную основу, пришлось и пионеров воодушевлять на сбор металлолома. Последнее можно было бы и через Маринку проделать — но в нашей области пионеры и так при сборе металлолома разве что гвозди из заборов не повыдергивали, так что воодушевлять пришлось пионеров из соседних и даже не очень соседних областей (вплоть до Смоленской).

Одно хорошо в плане «вдохновления» получилось: на генераторном план по производству графита заметно уменьшили и в Ворсме стало с электричеством (для электропечей плавильных) хорошо, и еще две небольших домны заработали. Потому что профессиональные металлурги еще на Кишкинском металлургическом гиганте пришли к выводу, что такие маленькие печи до капремонта могут проработать года три максимум — и в Ворсме две новых поставили, чтобы они металл давали пока старые ремонтируют (или, что казалось проще, заново перестраивают). Но по факту оказалось, что печи могут проработать гораздо дольше — а лишний металл никогда лишним не оказывался. К моему удивлению, такие печи до сих пор много где строить продолжали: хотя они по топливной эффективности «большим» домнам и проигрывали изрядно, но с кислородом разница была невелика, а так как в «маленькие» можно было и торфяные брикеты сыпать вместо угля, то чугун из них получался даже чуть дешевле. Для местного применения дешевле — а с рудой для них стало уже очень неплохо. В Ворсму тоже всю руду уже издалека привозили, и все пока были довольны.

И в Ворсме были довольны, и в Горьком: жилья уже строили очень много (то есть с помощью стройотрядов успели много выстроить, а теперь в выстроенных домах ставились батареи центрального отопления и ванны. Чугунные, которые ворсменские металлисты тоже наловчились отливать и эмалировать. А еще в Горьком в новых жилых домах тоже решили горячее водоснабжение устроить, поэтому и Павловский трубный заметно нарастил производство. Причем там уже начали делать трубы оцинкованные: и в СССР цинка стали где-то побольше добывать, и из-за границы его теперь много поступало. Но Павловского производства едва на нашу область хватало (то есть не хватало, но трубы начали и в Кулебаках делать), а вот для подшефной Смоленской области…

В Смоленской области, как мне Маринка сказала, с помощью горьковчан выстроили уже два небольших трубных завода — это в дополнение в двум десяткам артельных кирпичных и одному мощнейшему (но тоже артельному) цементному, так что в городах там по крайней мере с прокладкой водопроводов проблем уже не стало. С центральным отоплением проблемы оставались, но мелкие: до Смоленска откуда-то дотянули газовую трубу и там в каждом квартале ставилась очень «местная» газовая ТЭЦ, из-за которых, собственно, нашему турбинному планы и увеличили так заметно. Потому что и котлы, и даже генераторы в Смоленске где-то «своими силами» производить удавалось, а с турбинами было там очень грустно. И в Ворсме было грустно: смоляне, ни с кем особо не посоветовавшись, и котлы, и, главное, генераторы стали делать почти мегаваттные — и нашим турбинщикам пришлось в срочном порядке осваивать новую продукцию. На совершенно новых и незнакомых станках осваивать, ведь для новых турбин прежнее оборудование было просто «маловато». Но основной проблемой было даже не новое оборудование и необходимость рабочих переучивать, проблема была в другом. В том, что освоение нового производства должно было происходить без увеличения численности рабочих на заводе…

Причин этому неприятному для заводского начальства явлению было две. Первая заключалась в том, что новых рабочих было попросту негде взять, и даже часть «старых», из числа ранее «выковырянных», решила вернуться на родину (по счастью таких было все же немного). А вторая причина заключалась в том, что новых рабочих было попросту негде селить. Строили-то в Ворсме много всего, но все же много недостаточно (и наш архитектор тихо радовался, что когда-то повелся на мои уговоры и спроектировал жилые дома так, что на них можно было поставить еще по одному этаже даже без выселения прежних жильцов). А недостаточно было потому, что молодежь, ранее жившая в общагах, как-то быстро взрослела, женилась и уже плотно стояла в очередях на свои семейные квартиры. Которые «были на подходе», но даже в надстройках все коммуникации должны были провести лишь где-то в начале следующего года — а вот новые дома строить было уже просто негде. Город и так уже прилично расползся, а расчеты показали, что тянуть тот же водопровод и канализацию за пределы нынешних городских границ можно лишь полностью эти коммуникации перестроив — а на это ни времени не было, ни средств, и тут речь вообще не о деньгах шла…

Часть производства турбинщики решили переместить в Сосновское, где уже начал строиться новый заводик — но это были планы на следующее лето, а турбины нужно было выдавать уже сейчас, так что народ жил в состоянии «легкого аффекта» и на меня как-то не очень адекватно реагировал. Потому что все в области «знали»: всё это Шарлатан затеял, а мы все за это должны отдуваться — но все же и отдувались, и мне морду лица не били. Потому что да, работать приходилось много и упорно, часто даже сверхурочно — но и плюшки за это все получали очень даже вкусные. Очень вкусные плюшки всем доставались, особенно молодежи: обком принял мои предложения и утвердил новые областные нормы по предоставлению жилья «перспективным семьям».

Своеобразно утвердил: местным руководителям не предписывалось, а всего лишь разрешалось (исходя из «местных возможностей») давать молодым семьям жилье «по экспериментальным нормам» — но централизованные бухгалтерии так поставили дело, что артели буквально заваливали районы стройматериалами. Чему сильно поспособствовали «горизонтальные связи между предприятиями»: я лично, весь из себя в орденах, съездил в соседнюю Владимирскую область, побеседовал с руководством Ковровского экскаваторного завода. Не один съездил, а с теткой-бухгалтершей (которую, как я узнал лишь теперь, звали Зинаида Михайловна), и мы там этому руководству буквально на пальцах объяснили, что поставляя артелям сверхплановые экскаваторы, всю сумму выручки на них можно полностью законно зачислять в фонд премирования работников завода. А для упрощения такого сверхпланового производства я предложил на экскаваторы ставить Павловские дизеля.

Вообще-то с этими моторами чудно получилось: из-за того, что их прямо в Павлово и производить стали, ПАЗ из состава ГАЗ исключили и сделали полностью автономным предприятием. И теперь «лишние» моторы на ГАЗ поставлялись буквально «по желанию руководства» Павловского завода. Немало их поставлялось, и ГАЗ-51 выпускался теперь в двух вариантах, а ГАЗ-51Д теперь в виде шасси шел на бывший уже Горьковский автобусный, которые теперь на базе таких шасси производил самосвалы. Ну а чтобы самосвалов производилось больше, нужно было больше дизельных моторов — так что все кирпичные (и цементные) артели области очень быстро обзавелись самосвалами уже «сверхплановыми». А теперь туда и «сверхплановые» экскаваторы пошли.

Причем пошли не только «за моторы» и «дополнительный фонд зарплаты»: в Коврове наши артельщики еще и небольшой цементный заводик поставили, и тамошний кирпичный автоматизировали так, что производство кирпича там вдвое выросло. А куда «лишние» кирпичи с цементом деть, в Коврове и сами прекрасно разобрались, зато «горизонтальные связи» сильно окрепли. Настолько окрепли, что ковровцы под параметры «овощного трактора» даже мини-экскаватор сконструировали. Правда, пока что только на бумаге, так как трактор пока и существовал лишь в единственном экземпляре, причем в Кишкинской школе существовал…

Когда в народе просыпается трудовой энтузиазм, от этого энтузиазма увернуться бывает очень непросто. В Павлово до конца сентября все же изготовили автомобильчики для передачи в НАМИ на испытания, причем сделали они даже не две, а три машинки. Потому что турбинщики три автоматические коробки им сделали. Нечаянно буквально сделали: думали, что уж брак-то наверняка где-то получится — но не повезло, брака не случилось и в Павлово три агрегата отправились. Очень непростые агрегаты у турбинщиков получились: подающая турбина крутилась от мотора «спереди», а те, которые уже должны были вращать колеса, смотрели «в стороны» — как раз для переднеприводного автомобильчика очень удобно вышло. То есть я именно такое у них и «заказывал» — а они именно так все и сделали! Честно говоря, я даже и не знал, что так делать можно — но, как мне сами конструктора объяснили, именно так у них и вышло сделать коробку очень компактной. Правда агрегат, по их словам, мог передавать на колеса максимум сил пятнадцать — но и этого для «Векши» за глаза хватало.

Пока хватало — то есть пока в мире существовало только четыре машинки. А потом хватать будет только когда в Сосновском новый завод заработает. Но так как это ожидалось не очень скоро, то павловцы решили «перенять передовой опыт» и занялись строительством филиала, который будет и все мелкие моторы делать, и трактора выпускать, уже в Ваче. Фонды-то на такое производство были выделены, а вот фондов на новое жилье и городскую инфраструктуру в Павлово — нет. А вот в Ваче…

На самом деле павловцы решили в Ваче воспользоваться «опытом сосновцев», которые, в свою очередь, бросились перенимать опыт наш, кишкинский. У нас в деревне народ летом поднапрягся, всю родню окрестную мобилизовал — и к октябрю в деревне все жители переселились в новые таунхаусы. Почти все: дед Митяй перебираться «в каменный дом» не захотел, и дед Иван тоже решил остаться в своем старом доме. А вот все остальные жители получили новенькие дома «с городскими удобствами» (хотя такие «удобства» и дедам все же обустроили). Деревня-то на своеобразном холме стояла, там устроить самотечную канализацию оказалось очень нетрудно…

Да и «старые» удобства никто у себя ликвидировать не стал, баня в каждом огороде осталась и даже периодически (раз в неделю) использовалась. Потому что душ или ванна (а ванны в кажном новом доме тоже появились) — это всего лишь гигиена. А баня — это баня…

Еще почти в каждом доме появись гаражи. Скорее, не для размещения там автомобилей, но вот в качестве мастерской или склада такое помещение всем понравилось и люди выбрали именно такие проекты для своих домов. И стало Кишкино уже не деревней, а «маленьким городом» — и в деревне даже народ внешне поменялся. Не внутренне, а именно внешне: все стали и одеваться «по-городскому», и обуваться: улицы-то в деревне тоже в порядок привели и нужды месить грязь сапогами давно уже отпала. Я тоже стал потихоньку «пижонить»: мне Надюха настоящий костюм сшила, а когда мама ей попеняла (в том смысле, что я быстро вырасту, а остальные-то в семье девчонки), директриса ответила, что еще Колька маленький растет, а мне она еще сошьет когда нужно будет.

Надюха меня вообще решила полностью обшивать: шить она умела неплохо, на машинке это много времени не занимала, а вот сделать меня «красивым» она считала своим долгом. Потому что, хотя временами она и была наивна до изумления, сообразила, что медаль ВСХВ на самом-то деле ей дали буквально «для прикрытия награждения товарища Шарлатана», и решила, что она «хоть так награду отработает».

А я и не возражал: мама теперь с близняшками возилась, ей буквально не до меня стало. И не до Маруськи — но Надюха и о ней старалась заботиться (по крайней мере в плане одежды). А как директриса она решила позаботиться вообще обо всей школе — и для девочек устроила (на уроках труда) курсы кройки и шитья. А чтобы от этих курсов реальная польза была, мы с ней вдвоем совершили подвиг: съездили в Москву (на машине) и купили еще четыре немецких швейных машины. Вообще-то Надюха собралась туда одна ехать, но я, ее опыт вождения прекрасно представлявший, этого не допустил — и на ее, правда, Опеле я всю дорогу за рулем просидел. Успешно просидел, мы буквально за день обернулись. То есть в половине четвертого утра выехали и до полуночи уже вернулись: в ГУМе-то мы в очередях не стояли, Герои в СССР везде без очереди обслуживаются!

Я в Москву поехал разукрашенным скромно: на пиджак нацепил только медаль Сталинского Лауреата, Звезду Героя (чтобы в очередях не стоять) и два ордена Ленина. А Надюха все свои ордена нацепила — но, думаю, на нее никто и не глядел особо. Но главное — мы это сделали! И еще до начала каникул девочки в школе смогли педаль машинок и потоптать. А когда уже должны были начаться каникулы, я внезапно вспомнил от давешнем дядьке. Не сам вспомнил, он мне напоминание прислал. О том, что с понедельника в Ворсме начнется недельный семинар по тенденционному анализу…