Шарлатан 2

Глава 17

Все же приятно работать со взрослыми, умными и решительными мужчинами! И очень полезно в плане культурного развития: товарищ Сергиенко (главный инженер Павловского автозавода) до Нового года придумал (я специально записал и подсчитал) четырнадцать эпитетов к слову «шарлатан». Это не считая матерных, на которые мне намекали, но никто при мне их не воспроизводил, так что их количество мне осталось неизвестно. А эпитеты он придумывал каждый раз после встреч с инженерами двух тракторных заводов, так как каждая такая встреча приводила к серьезной корректировке планов по строительству заводика в Ваче. А переделка планов по строительству уже частично заработавшего завода — дело исключительно муторное, да и затратное. Однако польза от всех этих корректировок была, причем взаимная, и Павлово получало приличные бонусы, и «трактористы».

А еще счастье привалило ворсменским генераторщикам: строящийся в Богородске «вероятно тракторный» завод был на лету перепрофилирован под выпуск стартеров, что было проделать совершенно нетрудно, так как пока там только коробки цехов поднялись, на которых еще даже крыши поставить не успели. Что же до завода в Ваче, то там пока что заработал только литейных цех, на котором должны были отливаться чугунные заготовки для «маленьких» моторов, а вот механический цех, который к Новому году тоже успели подвести под крышу, был укомплектован ранее не запланированными станками (привезенными аж из Смоленска) и теперь там должны были изготавливаться насос-форсунки для всех дизелей. А производство «маленьких» моторов целиком было отложено на конец следующего лета, когда — по «скорректированным планам» — там будет выстроено еще два цеха.

Владимирский завод никто останавливать не стал: в целом первым секретарям моя идея понравилась, но вот детали ее имплементации они решили сильно поменять. Сразу после того, как в Смоленске, буквально на коленке переделав пяток уже «частично готовых» тракторов под павловские моторы, свое производство двигателей, как я слышал, там было решено ликвидировать. Я слышал, а вопли из Ленинграда из-за отказа от их «гениальной конструкции» в Москве можно было услышать даже без телефона, но на них никто уже внимания не обращал. Тем более не обращал, что ленинградские трактора уже на нескольких заводах сразу было решено снимать с производства — сразу после того, как во Владимире изготовили (пока еще тоже на коленке) рамный трактор с шестицилиндровым вариантом «маленького мотора» павловцев. То еще чудище хайтека и особенно промышленного дизайна у них получилось, но, по слухам, товарищу Сталину чудище понравилось, ведь оно теперь было с кабиной для тракториста. А что касается дизайна, то его и поменять не особо сложно…

А еще два решительных дядьки решили кооптировать в свое сообщество третьего такого же: Николая Ивановича Чмутова, который работал первым секретарем обкома уже тульского. Исключительно в корыстных целях кооптировали: в Тульской области были единственные два (сколь бы ни смешно такое определение звучало) маленьких артельных металлургических заводика, которые полностью работали «на собственном сырье» — то есть и руду из-под себя копали, и топливом местным пользовались. А на этой металлургической базе «сообщники» затеяли выстроить и новый моторный завод, все же в Павлово на всех моторы изготовить в нужных количествах просто не имели возможности. Да и в будущем не поимеют, все же от планов производства «Векш» у нас никто не отказывался. Однако постройка нового моторного завода намечалась на весну сорок восьмого, то есть начало строительства на весну намечалось, а пока мне друзья и знакомые с редким постоянством спешили сообщить о новом эпитете, придуманном товарищем Сергиенко — и я не отказывал себе в удовольствии лично съездить в Павлово и новый эпитет прослушать в исполнении автора: если эти слова на бумаге читать, то выглядят они чуть ли не панегриком, а вот с авторскими интонациями они смысл приобретают скорее всего строго противоположный.

Впрочем, в Павлово я ездил все же не ради того, чтобы насладиться искусством речитатива, а чтобы узнать об очередных изменениях планов и связанных с этими изменениями новых потребностях в… да во всем. И чтобы потом куда-то звонить или ехать и уговаривать разных людей по возможности эти потребности срочно удовлетворить. И меня радовало то, что вчерашние «острые неудовлетворенные потребности», требующие немедленного вскакивания и потрясания всеми моими наградами перед руководителями разных предприятий, постепенно превращались в регулярные плановые поставки. В Ворсме осенью с чувством глубокого удовлетворения закрыли, наконец, собственное производство шариков для подшипников и отправили ненужное теперь оборудования в печь металлического заводика — потому что выстроенный в Касимове новенький завод «Спецподшипник» теперь нужные шарики, причем уже отсортированные по калибру, отгружал в нашу область в достаточных количествах, да и качество у тамошних шаров было заметно выше. Все же «горизонтальные связи» товарища Киреева с тамошним первым секретарем товарищем Марфиным давали весьма положительные результаты.

А еще товарищ Сергиенко мне сказал, что теперь я могу не беспокоиться о будущем производстве «огородных тракторишек»: завод в Богородске их, конечно, производить уже никогда не будет, а вот строящийся завод в том же Касимове и нашу область этими машинками в достатке обеспечит. Потому что Касимовский тракторный, хотя и строился в Рязанской области, и станками из Горького должен был быть обеспечен, и почти все нужные комплектующие от нас туда будут отправляться. То есть те же моторы, стартеры, шины… С шинами, кстати, товарищ Киреев решил поступить просто: так как в Дзержинске и так воздух здоровья не прибавляет, он решил, что новенький резиновый заводик в городе атмосферу уже не ухудшит. А шины из этой резины (в первую очередь для будущих «Векш», но и для тракторов тоже) должны будут делаться уже в Муроме. Причем их возить будет уже совсем недалеко: павловцы прокинули «рабочую узкоколейку» до Вачи, а высокое начальство решило, что еще тридцать километров рельсов до железки из Мурома в Арзамас будут полезны не только автобусостроителям, но и вообще всей областной промышленности, и ее запланировали выстроить уже следующей весной. По внутренним областным планам — и я подозреваю, что об этой дороге даже железнодорожники не подозревали так как она числилась как «внутризаводская» — зато ее строили очень быстро. Правда, там нужно было еще парочку мостов по пути поставить, но товарищ Сергиенко сказал, что «фонды на это область выделила».

Перед Новым годом, двадцать пятого декабря Кишкино проездом посетил Лаврентий Павлович. Но посетил он вовсе не по мою душу: вероятно товарищ Киреев проникся проблемами Горьковского комсомола и взял дело в свои крепкие руки. Так что Лаврентий Павлович всего лишь собрал всех школьников в актовом зале и торжественно вручил Марусе орден «Знак почета», сообщив всем присутствующим, что он очень рад вручать награды младшим Кирилловым и выразил надежду, что ему еще неоднократно предстоит по такому поводу порадоваться. Все же бурное возрождение тимуровского движения в стране в Москве тоже очень высоко оценили…

На совещании в Москве руководители областей кратко доложили о достигнутых успехах, и Иосиф Виссарионович для себя отметил, что три области (не считая уже традиционных успехов горьковчан) смогли его приятно удивить. То есть планы в промышленном производстве все равно нигде, кроме Горьковской области, выполнены не были, но положительные сдвиги все же были уже заметны. И особенно они были заметны в Рязанской области, где по инициативе товарища Марфина в прошедшем году было выстроено целых шесть очень нужных стране заводов. Причем заводы были выстроены не по госпланам, а в инициативном порядке и за счет бюджета области, но менее важными они не стали. И в следующем году, когда заводы заработают на полную мощность, Рязанщина уже наверняка со всеми промышленными планами справится. А еще, скорее всего, справится и с планами в области сельского хозяйства: все же Касимовский тракторный завод, который планировалось запустить весной, поможет хозяйствам техникой и провалов, как в прошлом году, товарищ Марфин уже не допустит. С топливом для сельского хозяйства вопрос был в принципе решаемый, а инициативу товарища Марфина по строительству в области нефтеперерабатывающего завода следует, скорее всего, поддержать. Но в любом случае это планы на не самое близкое будущее: все же заводы по мановению волшебной палочки не появляются. Хотя…

После окончания совещания товарищ Сталин отловил уже собирающегося уезжать товарища Струмилина:

— Слава, вот ты можешь объяснить, почему заводы, которые выдумывает наш Шарлатан, на свет появляются через пару месяцев, а не через несколько лет?

— Могу. Причем сейчас уже легко могу это объяснить. Но не в коридоре же!

— Тогда давай зайдем ко мне, тебе на объяснения сколько времени потребуется?

— Чтобы все детали расписать, то неделя, и нужна будет помощь Людмилы Келдыш: там математика очень непростая оказывается, а если просто чтобы понять в общих чертах, то минут десять-пятнадцать.

— Пятнадцать минут у меня есть… садись, рассказывай.

— Если совсем коротко, то заводы у него придумываются не новые, там только корпуса цехов новые строятся — а это дело недолгое. Строится три-четыре кирпичных коробки, рядом электростанция маленькая, которые в Ворсме на потоке производятся — и завод готов.

— А станки, оборудование…

— А там новых станков очень мало нужно, он ведь придумывает не новые производства как таковые, а использование уже существующего оборудования в более эффективном режиме. Поэтому чаще в новые цеха просто переставляются старые станки оттуда, где они плохо используются, ну, еще, конечно, что-то по мелочи и нового добавляется. С теми же тракторами как получилось: два завода исключительно паршиво делали моторы. А он предложил по сути дела станки с этих производств выделить в новый, исключительно моторный завод. Его предложение, конечно, в лоб реализовывать не стали, юноша-то предложил ради этого тракторные заводы остановить на несколько месяцев, но сама по себе идея после проработки деталей инженерами-технологами и экономистами оказалась исключительно здравой. И экономисты — не инженеры, а именно экономисты — в рамках предложенной концепции разработали более эффективный вариант. Не такой быстрый как мальчуган этот придумал, точнее даже не такой нахрапистый, зато гарантированный. Причем для товарища Попова и особенно для товарища Пальцева его предложения выглядят вроде как приводящими к гарантированному срыву плановых заданий по тракторам, но мы из за это наказывать не станем: планы-то они сорвали по сорок седьмому году, но уже в следующем, причем еще до начала посевной, они отставание наверстают, а потом и вовсе начнут плановые задания перевыполнять.

— Ты же говорил, что перевыполнение планов — это откровенная диверсия.

— Не я говорил, а Шарлатан, я только за ним пересказывал. И он это, кстати, не просто сказал, а доказал строго математически. Но только при условии, что перевыполнение происходит на промежуточных этапах изготовления продукции, а речь идет о перевыполнении планов по сдаче уже готовых машин, которых экономике страны всегда хватать не будет. Так что перевыполнение перевыполнению рознь, к тому же здесь оно будет следствием повышения производительности труда. Забавного такого повышения: работу будут делать меньше людей на меньшем числе станков, а продукции они будут давать больше — и все это не за счет использования каких-то новых суперсложных станков, а просто за счет перераспределения производственных мощностей. То есть все это будет проделано исключительно административными методами.

— То есть, ты хочешь сказать, Шарлатан придумал новые административные методы?

— Методы те же, он просто придумал, как эти методы более эффективно использовать. У него на семинаре четыре дня из шести мы как раз изучали, как правильно определять нужные методы воздействия на объекты и как вообще способы воздействия выбирать. Правда, Людмила Всеволодовна сказала, что для оптимального выбора нужно такой объем вычислений проделать, что даже если всю страну за арифмометры посадить, нужный результат годами ждать придется. Но парень как-то научился это упрощать, да и, должен сказать, руководство областей, которое с Шарлатаном связалось, начинает на интуитивном уровне верные решения принимать.

— А без мальчишки этого что, никто верных решений принять не способен?

— А кто мальчику ордена да медали лауреатские вручал?

— Хм, а это-то тут причем?

— Ну как бы тебе объяснить…

— Словами.

— В теории игр есть две стратегии, причем строго противоположных: стратегия максимизации прибыли и стратегия минимизации потерь. Так вот, мальчишка придумал, как обе эти стратегии объединить, с позиции руководителей предприятий объединить: он этим руководителям открытым текстом предлагает все неудачи валить на него, ведь вряд ли ты будет наказывать самого молодого лауреата. А все успехи смело на себя записывать, так как ему и без того наград и славы достаточно. И руководители эти, верные решения принимать — хотя бы на интуитивном уровне — все же умеющие, теперь просто не опасаются их принимать! Те же Попов и Пальцев: они, правда в рамках предложенной Шарлатаном концепции, приняли, на мой взгляд, решение максимально оптимальное — я насчет строительства общего моторного завода говорю. Но не побоялись его воплощать начать просто потому, что оба они почувствовали мощную «защиту от дурака» в лице Героя соцтруда и лауреата…

— Это ты имеешь в виду защиту от меня?

— Нет, от Вознесенского.

— А ты разве считаешь его дураком?

— Я прямого начальника дураком считать права не имею, но, судя по тому, сколько планов скорректировал, причем с очень наглядным экономическим эффектом, простой девятиклассник…

— Одиннадцати лет от роду. Я, пожалуй, с этим мнением… не высказанным, а просто результатами работы продемонстрированным товарищем Шарлатаном, соглашусь. Предварительно соглашусь, приму в качестве рабочей гипотезы. А ты мне тогда подготовь вот какую справку… сам подготовь, я тебе еще приказ отдельный напишу, относительно неразглашения результатов анализа нужной информации. Сколько тебе времени потребуется?

— До конца января устроит?

— Нет, конечно, мне она еще вчера нужна была, но ты же выше головы не прыгнешь. В общем, просто не затягивай, хорошо?

На празднование Нового года к нам приехала Маринка с семейством. То есть она вообще-то к родителям приехала, в Павлово — но там у ее родителей был маленький домик без особых удобств — и я предложил ей по крайней мере детей у нас оставить. Потому что баба Настя и мама с отцом (и с Анастасией и Дашей) занимали две смежных комнаты на первом этаже дома, мы с Марусей на третьем разместились, а на втором три комнаты (хотя и не очень больших) и заняты не были. А от Кишкино до Павлово теперь можно было и зимой на машине доехать меньше чем за полчаса: на бывшем Горьковском автобусном теперь делались и снегоочистительные машины, и павловцы (то есть горсовет) три таких себе (за сверхплановые моторы) отъели. А еще одну получила администрация Ворсмы, поэтому и в городе все дороги регулярно чистились. А так как в Кишкино проживало уже больше полусотни рабочих Ворсменских заводов, и к нам дорога всегда была теперь проезжей. Ну а когда она приехала, мама предложила Маринке дурью не маяться и самой тоже у нас остановиться, имея при этом в виду, что на празднование в Павлово я ее отвезу чтобы «за столом насухую не сидеть».

Приехала Маринка не на один день, она на две недели отпуск на работе взяла. То есть ее с работы в отпуск просто выгнали: у нее за сорок седьмой он остался неиспользованным — и бухгалтера в обкоме этим были сильно недовольны, ведь обком — это не завод, там неиспользованный отпуск денежной компенсации не подлежал — так что ей просто отпуск «нарисовали» с двадцать девятого декабря на полных две недели, которые «можно было считать сорок седьмым годом», раз он в сорок седьмом начался.

А вообще-то она рассчитывала во время отпуска еще и подготовкой диплома заняться: пришло ее времечко превращаться в «специалиста с высшим образованием», а так как тема ее диплома была как-то связана с проектированием турбин, ей у нас вообще было максимально удобно этим заниматься. Просто потому, что я-то с турбинщиками был неплохо знаком и всегда мог их попросить «помочь моей близкой родственнице».

Понятно, что за дипломом она с утра до поздней ночи не сидела без перерывов, все же ей иногда и на поесть нужно было прерваться, и на строго противоположные процессы. Ну и просто посидеть, глазами отдохнуть. И мы во время таких перерывов (которые на «просто отдохнуть») периодически всякие вещи обсуждали. Мама-то заботу о ее ребятишках целиком на себя взяла, так что возможность просто «ни о чем потрепаться» у нас была. И вот во время одного такого разговора ни о чем Маринка пожаловалась, что нигде не может найти справочников по материалам для турбин:

— Их и в городских библиотеках нигде нет, и здесь. Я-то думала, что хоть на турбинном нужные справочники найду — а нету!

— Как это на турбинном нету? Они же турбины делают вовсе не по наитию!

— Ну да, только они турбины делают низкотемпературные, для пара давлением до сотни атмосфер и с температурой до трехсот градусов. А я сдуру взяла темой диплома расчет сверхкритических турбин, там и давление за триста атмосфер, и температура свыше шестисот градусов! То есть… что я тебе-то жалуюсь, ты ведь и слов таких не поймешь!

— Слова-то я как раз понимаю, а у тебя-то в чем проблема? Пар, как я понимаю, сухой, насчет коррозии лопатки из нержавейки проблемы все снимают.

— Все, да не все: мне инженеры с турбинного сказали, что используемые ими сплавы ползут уже при температуре в шестьсот пятьдесят. Сначала отпускаются, а затем ползут, а нагрузки-то на лопатки сверхкритических турбин огромные! Ладно, забудь, ты-то мне тут точно не помощник…

— А вот помощник! — слова Маринки пробудили во мне воспоминания о когда-то виденном на ютубе ролике про изготовление турбореактивных двигателей. Я закрыл глаза, ролик буквально встал перед ними и я процитировал вспомненное:

— Сплав, содержащий не менее семидесяти процентов интерметаллида титан-алюминий-никель-три имеет диапазон рабочих температур свыше девятисот градусов Цельсия без потери прочностных свойств. Добавление к сплаву вольфрама, а лучше иттрия и тем более рения в количествах от процентов до долей процента позволяет увеличить этот диапазон до тысячи двухсот градусов и выше.

— Вовка, ты что это сейчас сказал?

— Я сказал то, что когда-то где-то прочитал. Только я не знаю, что такое интерметаллид и про рений и иттрий не знаю. То есть про иттрий знаю, это элемент химический такой… рений, наверное, тоже элемент…

— Ну-ка, повтори, я запишу. Осталось только узнать, где такие сплавы делают. И где вообще берут титан, а уж алюминий и никель я найду. Надо в университет к химикам заехать, разузнать у них еще и про иттрий этот с рением. Ну и… послушай, а если такой сплав при тысяче двухстах градусов даже не плавится, то как его вообще можно выплавить?

— Тетенька, ты кого тут спрашиваешь? Я что-то здесь никого не вижу.

— Тебя спрашиваю.

— А могла бы у Маруси спросить, или у Анастасии с Дашей, они бы тебе не хуже меня ответили. И даже лучше: девочки-то нехорошими словами не ругаются!

— Ты вообще-то гад: сказал вроде очень важную вещь, а пояснить не хочешь!

— Маринка, я просто Шарлатан. А вот ты у нас кто?

— Ну, студентка-заочница, диплом, как видишь, делаю.

— Дура ты, а не студентка! Ты у нас второй секретарь обкома комсомола! Так что быстренько встала, быстро собрала конференцию молодых ученых-химиков, обрисовала им задачу, сроки сжатые поставила — и сиди себе, плюй в потолок, жди положительного результата.

— Сам дурак! Но насчет конференции это ты, похоже, неплохо придумал. Вот только под каким соусом ее устраивать?

— Ты в отпуске где была?

— Я и сейчас в отпуске.

— Я про потом спрашиваю. Ты была в отпуске в Ворсме, посетила турбинный завод, услышала про определенные трудности и, как комсомольский и очень ответственный секретарь, информацию о трудностях мимо ушей пропустить не смогла. А так как в нашей стране партия и правительство всячески пекутся о переводе электростанций на сверхкритические и ультрасверхкритические котлы и турбины…

— Да, ты действительно Шарлатан. С большой буквы Шарлатан, просто с огромной. Может, статью об этом в комсомольской газете, или даже в «Юном Шарлатане»…

— Все же ты как была… Маринкой, так ей и осталась. Тематика-то относится к вопросам государственной важности и покрыта мраком государственной тайны!

— Это кто тебе сказал?

— Это я тебе говорю. Лауреат, между прочим, Сталинской премии первой степени, и дважды кавалер ордена Ленина за работы, как раз по секретным темам и проведенные.

— Ну ты и трепло!

— Мне что, позвонить Лаврентию Павловичу, чтобы он тебе мозги вправил? Думаешь, он просто от нечего делать к нам в деревню приехал Марусю орденом награждать?

— Я не… — Маринка аж побледнела.

— Правильно думаешь, но вот всем об этом рассказывать не надо. Делай важный вид, надувай щеки… очки еще с темными стеклами надень, чтобы на секретного агента похожей быть. Люди — они всякие секреты любят, и если будут думать, что им предлагается секретные секреты изучать, то они тебе все за неделю изучат!

В дверь заглянула Маруся:

— Маринка, ты его слушай! Я вот послушала и ты смотри, какой у меня теперь орден есть! И у тебя такой будет! А вообще мама обедать всех звала, давно уже, а вы тут спрятались. Пошли уже, баба Настя такой борщ сварила!

Снова в Кишкино Маринка заехала уже в начале февраля, причем заехала именно «пожаловаться»:

— Вовка, спасибо тебе большое: в университете химики сплав, про который ты говорил, проверили и там действительно рабочая температура получается больше девятисот градусов. Так что я в дипломе как раз такую турбину рассчитаю. Но так как изготовить ее не получится, боюсь, что красный диплом мне не получить.

— Почему не получится турбину сделать?

— Титан-то, сказали, найти можно, но сплав… его нужно будет плавить в тигле из окиси циркония, а вот с ней у нас в стране плоховато. То есть я вообще не знаю, где ее отыскать можно.

— Не знаешь, говоришь… Послушай, родственница, я всех твоих полномочий не знаю, но ты-то их знаешь. Так что ответь мне честно и откровенно: ты боишься зайцев?

— Что?

— Шутка такая. Ты мне вот что ответь: можешь небольшую геологическую экспедицию организовать? Например, от университета?

— Могу наверное, а тебе зачем?

— Не мне, а тебе. Ходят непроверенные слухи, неизвестно кем распространяемые — а я, например, их никогда не слышал и тем более никому их не пересказывал — что возле Итманово, между Итманово и Саврасово, если быть точным, на небольшой глубине лежит россыпь титан-цирконового песка. Пусть ее университетские геологи найдут, только ты им не говори, что им искать там нужно будет. Они найдут и сами тебе скажут.

— Ну, допустим, они ее найдут. А как нам оттуда циркон достать?

— Тебе его другие люди достанут и вообще бесплатно отдадут. В качестве отхода производства. А обоснование экспедиции ты дашь такое: шла случайно мимо, счетчиком Гейгера помахивая, и заметила на счетчике непорядок. Там еще уран и торий в ассортименте, не сказать, что в изобилии…

— Так, а ты откуда про уран знаешь?

— Вижу, напрасно я тебя дурой называл. А раз ты умная, то вот о чем подумай: за формулы золотые звезды даже академикам не дают. Но так как ты теперь у нас не дура, а умница, то выводы из своих раздумий оставь при себе, это-то понятно?

— Понятно. Значит, гуляла я со счетчиком по полям и лесам… а с тобой вообще незнакома… Но если что, то детей моих ты растить и воспитывать будешь!

— Фигушки, им и одной мамки-орденоноски вполне хватит. Причем многажды орденоноски, прошу заметить. Задача понятна? Тогда иди работай…