Шарлатан 2

Глава 13

Вообще-то «доильная машинка», как назвала мой агрегат Надежда, была уже вторым «изобретением», которое я сделал для удобства выращивания младенцев. Но первый — автоматический нагреватель для бутылочек с молоком, «не взлетел». Его я для Маринки сделал, точнее, я их сразу четыре сделал — не сам, конечно, мне их на Горьковском заводе промавтоматики изготовили, на котором и автоматика для инкубаторов производилась. Но Маринка, узнав цену автомата в производстве, откровенно сказала, что девайс, конечно, интересный — но никому нафиг не нужный: любая мать, начавшая дитятку из бутылочки кормить, уж на второй день точно знает, сколько в ковшик, в котором бутылочка греется, нужно налить холодной воды и кипятка из чайника, чтобы молоко подогрелось до нужной температуры. Вдобавок, в ковшике бутылочка и греется быстрее — а пока автомат будет стоить так дорого, на него ни одна мамочка и не взглянет. Ну да, там же два термодатчика на сильфонах ставить нужно было, а только микровыключатель для такого датчика в промышленности стоил шестнадцать рублей…

А вот молокоотсос врачиха в Ворсме оценила очень хорошо, правда, не сразу оценила. Сначала она обратила внимание на лифчик Надежды и поинтересовалась, где такие шьют: она и сама была дамой довольно фигуристой. А когда та сказала, что лифчик ей Шарлатан сшил, она еще минут пять со мной обсуждала возможность обретения такого же. Пришлось объяснять, что шил его не я, а просто я маме рассказал, как его конструировать: пришлось в свое время это изучить, так как когда у меня старший сын родился, в соответствующих магазинах было шаром покати, то есть для дам с большим бюстом найти ничего было нельзя — но нужные выкройки найти было несложно. И ткани любые в торговле все же имелись, так что мы с женой тогда проблему решили.

А сейчас решалась другая проблема, и врачиха, оценив все же агрегат, меня подробно о нем расспросила и сказала, что уже завтра поставит вопрос о его производстве в Облздраве — а это давало надежду, что дело нигде надолго не застопорится. Потому что врачиха была теткой авторитетной и, как мне кажется, очень пробивной: с войны она вернулась с тремя орденами Красной Звезды (последнюю из Японии привезла), почти всю войну работала начальником фронтового госпиталя — а у нас оказалась вообще почти случайно: возвращаясь из Японии уже в Горьком узнала, что возвращаться-то ей просто некуда, ее родной городок в Белоруссии был вообще полностью снесен и она приняла предложение облздрава поработать в Ворсме. А я с ней познакомился как раз на свадьбе ее дочери и парня из Ворсмы: меня в роли «почетного гостя» туда тетка Наталья притащила. Ну а потом я еще маму к ней несколько раз возил, потому что родители и баба Настя думали, что у нее «что-то не так».

Ну да, «не так», и нетакость окончательно проявилась двадцать первого: у меня появились две новых сестренки. Которые — вот уж неожиданность — получили имена Анастасия и Дарья, в честь бабы Насти и матери отца. Я тогда сказал, что это мама специально сделала, чтобы на днях рожденья сэкономить, и отец после моих слов долго смеялся. Ну а баба Настя меня крапивой отстегала: для нее дочь и внуки были буквально священны и никаких «насмешек» она над ними не допускала…

Не сказать, что это было страшным наказанием: я-то давно знал, а теперь и вся деревня с моей подачи была в курсе, что жжение от крапивы длится пару минут всего, пока чайник греется: если обожженное крапивой место (или укус комаров) просто прогладить бутылкой с горячей водой, то жжение почти мгновенно проходит. И взрослые это тоже теперь знали, так что порка крапивой теперь стала наказанием больше «моральным»… хотя, боюсь, эти взрослые ее применять стали и по менее значительным, чем раньше, поводам. А я вообще теперь о наказаниях не думал: появились дела куда как более интересные.

Вечером двадцать первого июня товарищ Сталин, выслушав официальный доклад товарища Берии, задал несколько уже неофициальных вопросов:

— Поздравляю, и я думаю, что мы объявим о нашем достижении уже завтра: у товарища Мао дела идут уж слишком хорошо с точки зрения товарища Трумэна, и нам желательно его немного… предостеречь. А теперь поясни мне, как вам удалось это сделать на три месяца раньше плановых сроков? И какие у нас ближайшие перспективы?

— Не на три месяца, мы опередили собственные планы минимум на полгода. Сейчас у нас еще два изделия практически готовы…

— Что значит «практически»?

— Еще раз проверяется вся электрическая часть, но это лишь контрольная проверка. А сработать так быстро получилось по двум причинам: во-первых, благодаря графиту повышенной чистоты производительность котла выросла по сравнению с расчетной более чем на полпроцента…

— Это немного.

— Но выросла, а во-вторых, так как генераторный завод материала для щеток производит сейчас по четыре тонны в сутки, на два месяца раньше удалось запустить второй котел. Сейчас товарищ Доллежаль в Березках заканчивает постройку третьего котла, который еще и электричество будет давать — а это мы смогли сделать благодаря тому, что уже добываем металл в значимых количествах в Бештау, и его нам хватит как раз на новый котел, и на Желореченском руднике, его уже хватит и на работу еще одного энергетического котла в Березках, строительство которого тоже началось а конце марта. С пуском одного котла в Березках у нас будет достаточно сырья на изготовление двух изделий в месяц, а после второго — до трех в месяц. А когда в Красном камне рудник заработает, то у нас производство вырастет до пяти или даже до шести в месяц. Но это с учетом поставок из Германии, Чехии и Болгарии.

— То есть, если котел в Березках запустят по плану, а августе, то у нас к концу года будет уже больше десятка изделий?

— Нет, будет в лучшем случае пять-шесть. И переработка сырья занимает довольно много времени, и все же химия у нас пока отстает. Но, если планы по строительству химкомбинатов не сорвутся и руды будет достаточно, то к концу следующего года мы выйдем на производство двух изделий в месяц. Потом, конечно, еще нарастим, товарищ Курчатов предложил в Березках еще три котла поставить — но мы пока с ними не спешим, сырья для еще не хватает.

— А что у нас с этим, колодцем? В Казахстане, Ленинграде?

— Колодец копаем, думаю, что шахту где-то через год в лучшем случае запустят. И там все же действительно большие проблемы с водой, тоже вопрос решить как-то нужно. То есть как — известно, осенью строительство водопровода начнется и как раз через полтора года, после достройки электростанции, его, надеюсь, запустим. В Казахстане… геологи считают, что нужна серьезная доразведка месторождения, а в Ленинграде… В Ленинградской области пока что доразведали и оконтурили месторождение с потенциальными запасами в двести тысяч тонн, однако пока что наши химики не придумали еще способов эффективно сырье из тамошней руды извлекать. Сейчас вроде немецкие товарищи из «Висмута» что-то толковое вроде придумали, но пока не проверим и не убедимся в том, что они придумали не чушь… Да, кстати, наш малыш все же серьезно ошибся: из природного газа после его очистки вполне можно добывать сажу требуемого качества. А если использовать не метан, а выделяемый при очистке пропан и бутан, то наработка сажи заметно возрастает.

— А раньше проверить это не захотели?

— Раньше у нас не было достаточно мощных газоразделительных установок. А сейчас в Оренбурге первую запустили, сажу, полученную из пропан-бутана проверили. Завод по производству газовой сажи для нужд лакокрасочной промышленности там уже начали строить.

— Понятно, а с награждением всех участников работ…

— Списки ведущих специалистов уже у меня, по рядовым работникам подготовят все в течение недели.

— И малыша нашего, наверное, тоже включить в этот список стоит. Или, думаешь, его отдельно, не общим списком, наградить будет лучше?

— Я считаю отдельно, и после того, как в Березках энергетический котел заработает. Там его вклад будет всем понятен, я имею в виду всем, кто котел этот сейчас строит.

— Ну что же, так, пожалуй, и поступим. Так что у нас по списку ведущих специалистов? Он у тебя с собой?

С теткой-бухгалтером я впервые живьем встретился только в понедельник, двадцать третьего, и она, меня увидев, очень сильно удивилась. Не то, чтобы она одиннадцатилетних мальчиков никогда не видела, однако то, что именно такого мальчишку обком назначил «главным переговорщиком» со всеми артелями, ее просто поразило. Впрочем, удивлялась она недолго и вообще она ко мне наконец приехала только чтобы сообщить, что централизованная бухгалтерия теперь охватила все артели в четырех районах, но для успешной работы ей нужны дополнительные люди. И дополнительные автомобили — и почему-то она искренне думала, что я ей могу в этом помочь. То есть думала она до того, как меня увидела, а в разговоре лишь вздохнула и пожаловалась, что ее надежды рухнули и ей теперь придется самой пробиваться сквозь дебри областной бюрократии. Однако бухгалтером она оказалась действительно очень грамотным, и мы с ней проблему — по крайней мере в отношении автомобилей — решили вообще за четверть часа. То есть она это решила с точки зрения бухгалтерии, я — с точки зрения «политпросвета» и вдвоем уже придумали нужную «организационную структуру», а воплощать это нам предстояло в течение минимум всего следующего месяца. Но когда путь к цели ясен и остается лишь качественно провести всю нужную работу, то и работать становится легче.

Причем моя часть этой работа началась и закончилась еще во время нашего с теткой разговора: я просто позвонил в Вачу и в Сосновское и в двух словах описал ситуацию. На том конце провода руководители двух артелей посмеялись, пообещали «все за неделю сделать» — и всё. Суть-то вопроса была проста: те же «Опель-кадеты» продавались только населению за наличные деньги, по восемь-пятьсот продавались, но их и артели имели право купить. И как раз они (не две артели, а все в складчину) для централизованной бухгалтерии два «Кадета» и должны были приобрести, и на каждую отдельную артель там расходов выходило в пределах пятисот рублей — а за это я пообещал «постараться ускорить поставки нужного для расширения производства оборудования». И ведь постарался: на следующее утро я позвонил Виктору Васильевичу, поплакался на тему того, что «стройотрядам стройматериалов не хватает», кратенько перечислил, что можно быстро сделать для «кратного роста производства кирпича и цемента» — и, собственно, всё. То есть, я думаю, этого было вполне достаточно (по крайней мере Маринка мне уже вечером позвонила и спросила «какого черта я выдумываю для нее новые заботы»), а сам я занялся совсем другим делом. Двумя делами…

Вообще-то я этими двумя делами еще в конце зимы занялся. Сначала заехал на турбинный и долго главному инженеру рассказывал, за что он, вместе со всеми своими заводскими инженерами, должен срочно получить Сталинскую премию. И, как оказалось, его убедил. А затем побеседовал с ребятами уже с автобусного завода и рассказал им о куче личных благ, которые на них свалятся — и вот с ними все оказалось сложнее. То есть блага им понравились, а вот в том, что они будут на них валиться указанным мною способом, они все же как-то не поверили. Но я, по крайней мере, смог убедить их в том, что работу сделать все же нужно, так как она в любом случае будет проводиться раньше или позже. И что если они ее выполнят пораньше, то потом им станет просто легче дальше трудиться.

А работа действительно было «по профилю завода»: когда эти двое «изобретали» дизель для автобуса, для отработки отдельных технологий они сначала изготовили маленький одноцилиндровый моторчик и на нем отрабатывали и насос-форсунки для «штатного» двигателя, и балансирующие противовесы для коленвала. Первоначальный вариант у них трясся так, что разорвал винты, которыми их моторчик к стенду крепился, но потом они мотор довели до нормального состояния и во время прогона мотора тряску пола в лаборатории уже в коридоре можно было не сразу заметить. А я им предложил сделать моторчик, который вообще трястись не должен, конструктивно не должен — и в конце концов они все же решили таким мотором заняться: все же серийный автобус даже у очень терпеливых советских пассажиров иногда вызывал определенные нарекания. Иногда даже в матерной форме — но нечего рядом с двигателем садиться, а для водителя кресло все же делалось с очень неплохой амортизацией.

Но кресло такое получалось все же дорогим, а если мотор трястись не будет, то начинали проглядываться довольно интересные перспективы, в том числе и перспективы личного карьерного роста — и как раз в конце июня парни сделали первый «нетрясущийся» мотор. Не «штатный», а пока лишь «модельный»: двухцилиндровый оппозитник с объемом цилиндров в поллитра и мощностью в девять лошадок. И этот моторчик всем понравился — а особенно он понравился мне. И, хотя товарищи мотористы решили от «модельного» перейти уже в «штатному» с двенадцатью цилиндрами, я побежал уже к заводским кузовщикам.

Эти парни меня приняли как родного, все же им страна за автобус повесила на грудь по ордену Красного Знамени, каждому из трех повесила, и они уже верили, что работа «на Шарлатана» принесет им минимум новые награды — так что с ними я и разговаривал недолго. И разговор был взаимно интересным: я парням своими словами пересказал историю «будущего» автомобильчика с интересным для русского уха названием «Дёшево». Правда у французов ударение в названии делалось на букву «о», но они же дикари, не знают, что буква «ё» всегда в слове ударная — но суть не в этом, а в том, что с готовым моторчиком могла получится очень интересная машинка. Причем действительно дешевая, даже несмотря на то, что парням я коробку передач предложил уже «готовую». Да, ценой в половину автомобиля — но с такой любой крестьянин и даже любая сельская бабка, родившаяся до исторического материализма, машинку водить без труда сможет — и будет на ней возить в город свежие продукты.

Хорошо, когда у людей чувство юмора есть: парни, меня выслушав, довольно поржали, затем прикинули, где на заводе они смогут изготовить нужные железки для предложенного мною кузова — я им нарисовал что-то вроде «бешеной табуретки», на которой моя дочь полтора года каталась. На следующий день я с ними уже пошел к директору завода и там они ему мою идею изложили. Директор, понятное дело, очень сильно захотел послать их в определенном направлении, но все же при мне указывать его постеснялся — а я, воспользовавшись паузой, успел ему сказать, что это будет уже «товаром народного потребления» и, если идею моих приятелей воплотить, фонд зарплаты заводы можно будет вообще утроить. То есть утроить, если лишь такую дёшевую машинку делать, а если еще и маленький трактор с таким мотором в производство запустить…

Всю следующую неделю я проводил в Павлово с раннего утра и до позднего вечера, периодически прерываясь на визиты (вместе с директором и главным инженером) на завод уже турбинный и на завод артели «Ворсменский металлист». А в Бор они уже без меня съездили, один раз без меня, а со мной уже через две недели поехали: боровчане сказали, что павловцы им наверняка врут и напрасно на Шарлатана ссылаются, так что пришлось и там «доказывать», что затея это полностью моя. Доказал, стекольщики согласились «попробовать» — но это произошло уже после того, как в кузовной мастерской жестянщики уже молотками на деревянных болванках кузов будущего «чуда автомобилестроения» наполовину изготовить успели.

Конечно, я даже примерно не знал, как была сделана «Дёшево», так что конструктивно новая машинка была, скорее всего, на «француза» совершенно непохожей, но ее действительно парни сумели сделать очень недорогой. Разработчики особо выпендриваться не стали: подвеску они просто «слизали» с немецкой машинки, слегка ее к тому же упростив, раму сварили из труб, кузов — полностью разбирающийся винтами соединялся. Относительно «оригинальной» разработкой был передний привод — но и без него машинка получилась очень нестандартной. Для нее даже шины были специально изготовлены в резинотехническом цеху завода — зато уже в середине августа автомобильчик совершил пробег по заводской территории. Один автомобильчик, на второй, по прикидкам заводских инженеров, потребовалось бы еще месяц всем заводом трудиться, причем «в том же режиме», то есть когда я весь день по заводу бегал и подбадривал «трудящиеся массы»…

А когда автомобиль без посторонней помощи прокатился из Павлово в Кишкино и обратно (я как раз за рулем сидел), директор — обращаясь не ко мне, а к главному инженеру (они оба на заднем сиденье во время этого «пробега» разместились — спросил:

— Ну, машина у нас получилась, слов нет. А что дальше?

— А дальше, ответил уже я, — мы с вами поедем в Москву и покажем машину товарищу Сталину. Он вас наградит, да и не только вас, заводу фонды выделят огромные чтобы вы могли быстро его серийное производство наладить…

— Вот что мне в тебе нравится, — усмехнулся тот, — так это безудержный оптимизм. Думаешь, нам разрешат машину Сталину показать?

— Вам может и не разрешат, а мне точно разрешат. Вы-то всего лишь машину разработали и сделали, а я — я все же не просто мальчик, а самый молодой орденоносец страны и самый юный лауреат Сталинской премии. И товарищ Сталин мне несколько раз лично говорил, что если мне что-то понадобится, то я могу к нему лично обращаться. Вот и обращусь, мне нетрудно…

— Ну Шарлатан, как есть шарлатан! Ладно, я тебя отговаривать не стану: получится у тебя — мы все порадуемся, а не получится…

— Не может не получиться, мы же… вы же уже стольким людям пообещали такие машинки дать! Я не помню, столько вы машинок стекольщикам посулили? А металлистам? Я же не говорю, что этими машинками вы сможете расплатиться за стройматериалы с артелями!

— Ну да, сможем, и даже сможем цеха новые построить из этих материалов. Но станки-то, чтобы в цеха поставить, мы где возьмем?

— Вот за станками мы к товарищу Сталину и поедем. Только вы уж оденьтесь поприличнее, в Москву же едем, не в Кишкино.

Хорошо, что я предусмотрел установку запоров на дверцах, иначе бы оба — и директор завода, и главный его инженер — от смеха из машины бы вывалились. Все же машинка получилась маленькая, там большим дядям смеяться было тесновато. То есть автомобильчик получился даже чуть меньше «Опель-Кадета», однако двухцилиндровый оппозитник позволил передний капот сделать вообще чуть меньше сорока сантиметров, так что салон вышел даже больше, чем у «немца». Но только в длину, в ширину машинка все же была довольно узкой…

Двадцать второго августа, когда Иосиф Виссарионович выслушивал доклад Лаврентия Павловича о досрочном пуске в Березках «энергетического котла», дверь в кабинет открылась в нее просунулся товарищ Александр Николаевич:

— Товарищ Сталин, тут такое дело… необычное. Охрана позвонила, говорят, что у Спасских ворот стоит мальчик, Шарлатан этот, и просит его пустить к… к вам.

— Мы же его вроде только на понедельник вызвали, и вообще вызов утром сегодня послали… Когда это он успел?

— Он не просто так стоит, он на автомобиле приехал каком-то непонятном, и говорит, что приехал показать вам свою новую машинку. С ним еще двое: директор и главный инженер Павловского автобусного.

— А это точно Шарлатан?

— Охрана сообщает, что он. Он при всем параде, весь орденами и медалями увешанный, да и в лицо они его знают. Но вот эта машина…

— Ладно, товарища Шарлатана мы, я думаю, в Кремль пропустить можем. И этих, сопровождающих его лиц, — при этих словах Лаврентий Павлович широко улыбнулся. — Тем более интересно, он ведь в первый раз приехал без своих… родственниц, а раз сам решил приехать, то наверняка что-то важное сказать хочет. И товарищей из Павлово он ведь не просто так захватил. А раз мы с ним все равно уже хотели встретиться… Товарищ Берия, вы уже закончили?

— В основном да.

— Ну так давайте пойдем посмотрим, что нам этот… юный Шарлатан показать хочет. А вы, товарищ Поскребышев, позаботьтесь о том, чтобы награды для Шарлатана нам сюда доставили, скажем, в течение часа.

— Они уже в секретариате лежат…

— Вот пусть их к выходу и принесут. Торжественность, конечно, немного пострадает, но, надеюсь, товарищ Кириллов на нас не обидится…

Домой мы поехали уже на следующее утро: нам все же выделили гостиницу переночевать. Не «Москву», но тоже довольно неплохую. И всю дорогу мои попутчики обсуждали, как быстро у них получится выстроить два новых цеха и куда потом селить новых рабочих завода. А вот то, что товарищ Сталин, причем вместе с товарищем Берией сами нас встречать вышли, они не обсуждали: для них вообще оказалось шоком, когда Лаврентий Павлович с сияющей физиономией зачитал указ о моем награждении «за выдающиеся заслуги перед советской наукой», а не менее сияющий Иосиф Виссарионович тут же, на площадке перед зданием, вручил мне орден Ленина и Золотую Звезду.

Впрочем, шок не помешал им на вопросы этих двух товарищей относительно автомобильчика очень подробно ответить, и они не забыли сказать, что с этим же мотором, к тому же дизельным, на заводе еще и прототип небольшого, но тоже очень дешевого трактора для обработки овощных плантаций. Иосифу Виссарионовичу очень понравилось, что товарищи уже подсчитали себестоимость серийного производства автомобиля (она укладывалась в четыре с половиной тысячи даже при том, что автоматическая коробка обходиться должна в сумму чуть меньше двух с половиной тысяч). Правда, на вопрос о том, а во что обойдется машина «с нормальной коробкой» ответил уже я:

— Именно такая коробка и будет нормальной, с ней любой колхозник машиной управлять сможет. Разве что турбинному заводу придется станочный парк серьезно так увеличить, но лучше, я думаю, для производства таких коробок вообще отдельный завод выстроить, в другом городе — все же Ворсма не резиновая. Лучше в Сосновском…

— Это где у нас такой город — Сосновский?

— Это село… пока, но неподалеку от Ворсмы, если там завод поставить, то ворсменцы там на первых порах и производство наладить помогут, да и рабочих в Ворсме обучить будет несложно. И готовые коробки в Павлово возить будет просто, все же соседний район.

— А станки…

— Я тут перечень нужных станков составил, тут отдельно расписано, что Павловскому автобусному потребуется, что новому заводу — ну, или турбинному для нового производства — нужно будет. Я постарался все подробно расписать, с указанием, кто станки такие делает и чем их при нужде заменить можно будет. И лучше, конечно, нужду испытать и поставить то, что я указал как замену: все же германские и австрийские станки…

— Думаешь, что за границей лучше наших сделают?

— Вы тоже так думаете, но тут важно, что немцы их куда как быстрее поставить смогут. И если все пойдет по плану, который я там в конце указал, то уже в следующем году и автомобилей получится выпускать тысяч минимум по тридцать в год, и тракторов для огородников тысяч по пятнадцать. А если новый тракторный — он на самом деле небольшой будет — в Богородске построить, то и тридцать тысяч тракторов делать получится. Ну, я так думаю.

— Думать — это хорошо, это правильно, а вот подсчитать все же нам придется…

— Там и все расчеты приложены. Технические, финансовые… мне их люди весьма грамотные сделали, я их всех отдельно указал. Потому что люди очень хорошо поработали, их бы тоже наградить не мешало.

— Да уж, размах у тебя на этот раз… Товарищ Кириллов, как ты смотришь на то, чтобы орден Шарлатана сделать не районной наградой, а общесоюзной?

— Я не знаю, и тогда непонятно, кто им награждать будет. Сейчас-то его райком комсомола присуждает, еще Маринка в обкоме — а если на всю страну…

— А на всю страну орден будет присуждать тот, чья очень юная физиономия на людей с этого ордена и смотрит! Между прочим, очень достойная физиономия… хотя иногда и несколько… самоуверенная. Но, нам кажется, повышенная ответственность этот недостаток быстро устранит. Пожалуй, мы так и сделаем, в понедельник в правительстве примем нужное постановление и, скажем, в течение года посмотрим, как товарищ Шарлатан с такой работой справляется. Только ты нам… Вовка, помню я, вот что скажи: на твоей машинке-то ездить людям удобно будет? Какая-то она… необычная.

— Для удобства и сделана: мы же на ней из Павлово почти без остановок сюда ехали. И даже не сдохли по дороге!

— Да уж, аргумент веский. Но все же сначала нужно будет вашу машинку передать в НАМИ, чтобы там все нужные испытания провели… или ты опять все уже и здесь сделать успел?

— Не успел, но… в любом случае, завод расширять нужно: потребуется, так конструкцию доработают уже по ходу дела. Заводы-то строятся не очень быстро, так еще и зима на носу…

— А фонды?

— С фондами я разберусь, артели помогут.

— Очень самоуверенный молодой человек нам попался. Но раз попался, будем его терпеть… пока. И, надеюсь, наше терпение вскорости не лопнет.

— Я тоже на это надеюсь. Ну что, мы поедем уже?

— Завтра поедете, сейчас товарищ Поскребышев вам ордер в гостиницу принесет: нечего на ночь глядя так далеко ехать. Но, товарищ Шарлатан, мы теперь от тебя будем ждать результатов. Очень для страны нужных. А вы, товарищи, все же за ним приглядите, а то у него фантазия, бывает, и зашкаливает…