Сердце отваги измеряется численностью. Книга 2

Глава 21. Скрежет когтей

Сука! И почему горные львы охотятся стаями, а не как пятнистые кошки — сугубо по одиночке?!

На бегу я экстренно сливал всю свою энергию в насекомых, формируя вокруг огромный рой, который закрыл собой солнце и образовал тень. Со стороны это смотрелось эпично — будто сама пустыня открыла пасть.

Во всяком случае, так мне казалось, когда взглянул глазами мошки.

Жаль, львы не относились к тем, кто боялся насекомых, пусть даже крупных и опасных на вид. Шкура горных львов весьма толстая, мех, отлично защищающий от солнца, отражая его, позволял относиться к летающей гнуси с пренебрежением. Ошибка. Но поймут они её далеко не сразу.

Львы смело устремились навстречу. Казалось, даже земля задрожала. Поток чёрных пульсирующих точек тараном вре́зался в первого, буквально окутывая его, обращая в шар. Время словно замедлилось, я ощущал, как челюсти и жала насекомых рвали морду хищника, как они терзали его самые слабые места, такие как гениталии, хвост и подушечки лап, которыми лев пытался отмахиваться. Мухи лезли ему в глаза, нос, рот и уши.

Громогласный рык не помог. Ошеломлённый и оглушённый чудовищной болью, лев упал, растянувшись на камнях и начиная биться мордой о землю. Брызнула кровь.

К сожалению, я вывел из строя только одного из четвёрки.

Второго успел принять на себя. Демонстративно встал прямо перед оскаленной мордой с чёткими относительно свежими шрамами, едва не зацепившими глаз. Видать, выясняли иерархию в прайде.

Вопреки обычным земным особям, местные горные львы охотились сами. И делали это почти исключительно самцы. Самки куда больше занимались потомством, хотя в деревне рассказывали, что встречали и их. Причём вдали от логов. Значит, тоже охотятся? Или что?

Увы, в этом мире не было Николая Дроздова, который мог бы рассказать мне особенности поведения хищников, поэтому оставалось лишь верить россказням более знающих и надеяться, что они и правда знают, а не чешут языком.

Так или иначе, четыре льва-самца, объединившиеся для охоты, — это хоть и редкость, но вполне возможно.

Сжав зубы, я на краткий миг усилил себя сразу Аурой Защиты и Атаки, кулаком встречая шрамированную морду хищника. Удар чуть разминулся с носом, смазался по скуле, но и этого хватило, чтобы сбить направление укуса. Лев сомкнул челюсти не на моей шее, а на боку — отчего мгновенно лишился зубов, хоть и успел прокусить одежду.

Хлёсткий удар сверху вниз сбил его на землю, лев громко рыкнул, выплёвывая собственные окровавленные клыки, но не отступил.

Оставшиеся два хищника пробежали мимо меня. Мошки бросились в их пылающие жёлтым светом глаза, пытаясь повторить прежний трюк, успешно осуществлённый на первом противнике, однако попросту не успевали. Львы пронеслись сквозь насекомых, оказавшись лицом к лицу с моими не готовыми к такому спутниками.

Обзора от многочисленных глаз роя было предостаточно, отчего я не испытывал сложности с наблюдением за происходящим. Львы не стали замедляться даже на миг. Не стали тормозить или опасливо пятиться. Их атака была дерзкой и стремительной.

Первый, здоровенный и массивный, прыгнул прямо на Кероба, который едва успел поднять свои обмотанные бинтами искалеченные руки, пытаясь встать в боевую стойку стиля Солнца и Луны. Но его тело, истощённое дорогой и ранами, не успело среагировать. Лев налетел с рыком, игнорируя все попытки парня хоть как-то себя защитить. Зверь повалив его на камни, зубы сомкнулись на плече Кероба с неистовой яростью. Его крик разнёсся над горами: хриплый, дикий, полный боли, буквально разрывающий уши.

Кероб пытался сопротивляться, его забинтованные руки вцепились в гриву зверя, но силы покидали его, и крик перешёл в хриплое сипение. Лев рвал его плоть с бешенством голодного зверя, когти с мясом раздирали живот, зубы впивались в плечи. Кровь хлестала по камням, густая и алая, стекая в узкие расщелины, кости трещали, словно ветки под топором.

Зана шагнула было к нему, но, побледнев, благоразумно сдала назад, запнувшись о камни и глухо ойкнув. От страха её буквально парализовало, конечности дрожали, мочевой пузырь непроизвольно расслабился.

Пасть второго хищника щёлкнула в сантиметре от лица Ребиса. Тот вскрикнул и едва успел отклониться, после чего скорее по инерции нанёс удар ножом по боку зверя. Сталь чиркнула по шкуре, но не нанесла и царапины. Если бы выругавшаяся Вета не успела оттолкнуть Реба в сторону, лапа хищника ответной атакой переломала бы ему все кости.

Львиный рык потряс и ошеломил их. Было очевидно, что от смерти ребят отделяет лишь краткий миг.

Отвлечение стоило мне рывка от недобитого противника. Лев наглядно демонстрировал, что не готов отступать, даже столкнувшись с, на первый взгляд, непреодолимой силой.

Рывок хищника оказался столь быстрым, что лишь Аура Наблюдения, предсказывающая будущее на чуть более полусекунды вперёд, позволила мне уклониться, обрушив колено на бок зверя. Чётко хрустнули кости — я не сдерживал Ауру Атаки. Лев по-кошачьи взвизгнул, а потом на него обрушился поток насекомых, закончивших с предыдущим хищником. Мухи действовали по уже сработавшей тактике — облепили его глаза, разрывая слизистую, но зверь, будто одержимый, только сильнее буйствовал.

Вот только у меня не было на него времени, всё решали мгновения, отделяющие жизнь от смерти. Обратившись потоком мух, я телепортировался на два десятка метров назад — выгадав несколько секунд. Здесь я не стал собираться в человека, а сразу атаковал всем роем, напав на льва, который как раз шагнул к Ребису и Вете — тем, кого ещё можно было спасти.

Зана пока справлялась сама — механически, словно неисправная кукла, спиной к земле отползала от льва, терзающего труп Кероба. Парень уже не кричал, его тело было дико изуродовано и разорвано почти пополам.

Моя атака сыграла свою роль. Зверь дёрнул мордой, лапой прикрывая нос и глаза. Он резво отскочил и принялся озираться. Картина для него и правда складывалась не лучшим образом. Один сородич мёртв. Другой бешено рычит в предсмертных судорогах. Третий увлечённо терзает труп Кероба, а яростный потревоженный рой некой жужжащей гнуси продолжает угрожающе надвигаться.

Снова рыкнув — скорее для острастки, хищник резво развернулся и растворился в скалах, оставляя за собой кровавый след.

— Загрейн, помоги Керобу! — крикнула Вета, а потом с неожиданной силой метнула нож в оставшегося хищника. Я ожидал, что острие соскользнёт с его шкуры, не сумев даже отвлечь от трапезы, но… лезвие воткнулось на всю длину — словно лев был бумажным.

Громкий рёв был мне ответом. Глаза зверя налились красным, окровавленная морда уставилась на Вету, обещая чудовищно страшную смерть под когтями и клыками. Его пасть раскрылась, обнажая острые как ножи клыки, с которых капали кровь и слюна. Я не стал ждать, обрушив на хищника чёрный поток, который, казалось, создавал натуральный купол.

Быстро. Очень быстро. Так быстро, что раньше я даже и подумать о таком не мог. Похоже, стресс и отчаяние, которые наложилось на уже успевшую произойти смерть, дали мне достаточный толчок развития сил. Неожиданно. Приятно.

Воздух вокруг содрогнулся, будто вспороли ткань реальности. Рой помчался вперёд — тысячи насекомых, словно раскалённый уголь, вспыхнули в воздухе и с жужжанием ринулись к зверю.

Первый укус пришёлся на морду льва. Тот дёрнул головой, мотая гривой, но насекомые уже облепили его морду плотной живой массой. Жала вонзались в веки и ноздри, мухи карабкались по слизистой глаз, стремясь протиснуться внутрь, попутно разрывая мякоть. Бесчисленные полчища повисли на мохнатой шкуре, пытаясь прогрызть, прокусить, пролезть за её пределы и впиться в нежное мясо и мышцы.

Я напрягся и передал рою часть Ауры Атаки. Энергии для неё была капля — всё, что мог позволить, но этого хватило. Шкура поддалась. Ещё бы! Я этими атаками сумел одолеть Дервиса, что мне какой-то здоровый кот?!

Лев взревел, но почти сразу его рёв перешёл в утробное захлёбывающееся хрипение. Он рванул лапой по своей морде, раздирая когтями собственную плоть, но это только ускорило процесс. Вспоротая кожа оголила сочащуюся кровью плоть, и рой, ощутив вкус, стал работать ещё яростнее. Острые жала впивались в мышцы, в нёбо, в губы, на языке копошились мухи, кусаясь и забираясь в глотку.

Попытка льва вырваться, по аналогии с предыдущим, провалилась. Я применил давно не используемый трюк — частичный возврат формы, когда я воссоздавал из насекомых не всё тело, а лишь его часть. В данном случае ногу, наполненную неизменной толикой Аурой, которую обрушил на многострадальную тушу зверя, возвращая его обратно — в круг боли, где мелкие и слабые, но многочисленные создания показывали «царю» его истинное место.

— Назад, Вета! — крикнул Ребис, оттаскивая девушку, но не отрывая взгляда от хищника, который уже катался по земле, бешено царапая лапами морду, пытаясь содрать с себя живую хитиновую массу.

Я не собирался прекращать. Хоть энергии Ауры почти не было, сила Запретного Плода клубилась потоком, который я тренировал больше девяти лет.

Мухи облепили глаза, загнали жала в мягкие ткани за ушами, рвали тонкую кожу на веках. Лев забился в агонии, его рёв превратился в сдавленное бульканье — кровь пузырями выходила из его ноздрей и пасти. Новая попытка вырваться — и снова я пинками отправил тварь обратно. Он уже ослеп и оглох, бешено метаясь по кругу, будто загнанный в клетку боли и страха.

Насекомые лезли внутрь — через разорванные губы, в открытые рваные дыры на щеках, туда, где клыки уже залиты кровью. Они прогрызались в мышцы, рвали на части мягкие ткани, проникали в горло и трахею. Лев захрипел, его лапы дёргались, пытаясь добраться до горла, но рой уже был внутри.

— Наршгал милосердный… — прошептала Вета, сжав кулаки.

Через своих созданий я наблюдал за агонией зверя, посмевшего встать у меня на пути, посмевшего убить моего друга. Я слился с роем, я был его волей, я ощущал всё, что и они, — даже вкус крови и мяса. И мне это нравилось.

Ещё!

Лев вздрогнул в последний раз, задние лапы конвульсивно дёрнулись, а затем он застыл.

Ещё!

Рой начал наполнять его труп как гротескную куклу, выедая изнутри. Десятки тысяч насекомых заставляли шкуру бугриться и натягиваться. Она не могла вместить всего напора.

Капля Ауры вновь насытила мух.

Шкура треснула. Раз, другой, и начала расползаться, а изнутри выползли окровавленные крупные чёрные создания, потирающие лапки. Их крылья трепетали, не теряя даже доли моей ярости.

Взгляд обежал местность. Пустота. Лишь один лев умудрился скрыться, но искать его сейчас — не вариант. Энергии на поддержание Ауры почти нет.

Ему повезло.

Рой, капая кровью на горячие камни, принялся собираться в человеческую фигуру. Я тут же вселился в неё и открыл уже свои собственные глаза, будто бы по новой осматривая получившуюся картину.

В воздухе висел тяжёлый запах крови. Вокруг беззвучно летали мухи. Я позволил им начать трапезу над телами львов. Нужно восстановить силы, да и проголодался я, признаться честно.

Часть эмоций словно бы осталась там, в насекомых. Это одновременно радовало и нет.

Выпрямившись, я глубоко вдохнул, снова ощущая позабытый было жар. Раскалённому ветру, казалось, было плевать на разыгравшуюся резню. Песок шуршал под ногами, ссыпающийся с камней, в горячем воздухе плавал аромат бойни.

Ребис стоял, не отрывая от меня взгляда. Его нож, который он толком и не использовал, дрожал в руках. Пальцы побелели, глаза будто остекленели. Брат отступил на шаг, потом ещё один.

— Ч-что… — прошептал он, не в силах найти слов. — Это что, мать твою, было? Ты в демона превращался?

Моргнув, я обернулся на него, будто бы заново оценивая. В голове заворочались мысли по поводу того, как можно обыграть ситуацию. Хотя бы постараться…

Ох, не хотел я демонстрировать им свои силы! Особенно эту их сторону. Тем более вот так.

— Нет, — спустя удар сердца сухо ответил я. — Но, видимо, близко.

Ребис сглотнул, его взгляд метался между мной и телами львов. На миг его лицо исказило что-то среднее между страхом и отвращением. Он, как зачарованный, смотрел на тонкие струйки крови, что всё ещё стекали со шкуры ближайшего зверя. Ползающие по нему мухи издавали негромкий, но болезненно жуткий скрежет.

Не ошибкой ли было оставить их?

— Ты… — Ребис замолчал, едва не выронив нож. — Ты — Прóклятый. Как в тех историях, что нам рассказывали в деревне… В тебе что-то от… от тёмного Шаграса, с которым сражался Наршгал!

— Небось, лично их обоих видел? — не смог сдержать я язык. В голосе звучал горький сарказм. Внутренний голос монотонно твердил: «Я же говорил, всё так и будет!»

Не хочется признавать его правоту. Очень не хочется.

Зана, до этого молчавшая, поднялась на ноги. Её мокрые штаны ещё не успели подсохнуть, демонстрируя следы недержания. Девушка неумело прикрылась руками, но взгляд не отводила. Смотрела широко раскрытыми глазами, дышала сбивчиво, неглубоко.

«Страх, — осознал я. — Она боится меня не меньше, чем того льва».

— Я думала, это просто сказки… — наконец прошептала она. Голос её звучал так, словно она сама не верила собственным словам. — Но чтобы… ты… так…

Зана обвела взглядом разорванные тела львов, разбросанные по склону, и её лицо исказилось от ужаса. На лбу проступили капли пота.

— Это ненормально, — её голос дрожал. — Не бывает так, чтобы человек… превращался в… такое…

Вета, стоявшая чуть поодаль, судорожно сжимала руки в кулаки, стараясь не смотреть на труп Кероба. Её лицо оставалось бледным, но взгляд был не столько испуганным, сколько ошарашенным.

— Ты не говорил, что можешь… вот это, — пробормотала она. — Твои силы… ты говорил, что контролируешь насекомых. Но… ты сам… сам… из них…

Судя по виду, её вот-вот вырвет. Это больно резануло по мне. Прямо по сердцу. Стало так мерзко и противно, что я едва сдержал лицо, прячась за маской отстранённости.

— Я и сам не до конца знал, — помедлив, ответил я, пробуя тот план, который задумал минуту назад. Мой голос звучал глухо, как будто доносился из-под земли.

Я поднял взгляд на друзей, вытирая отчего-то взмокшие руки о плащ, будто это могло смыть липкие следы недавней битвы. Их взгляды говорили о многом — страх, тревога, отвращение, недоумение. Тот же самый взгляд, который в деревне бросали на подозрительных чужаков или охрану сборщика налогов.

И ведь они не были фанатиками, как Дервис! Не были зашоренными почитателями религии! Я знаю это. Мы частенько смеялись над глупостями проповедей Милегера. А Вета так и вовсе приняла мою суть. Приняла! Даже говорила, что контролировать насекомых — это здорово!

Почему же тогда сейчас она выглядит так, словно я на её глазах изнасиловал котёнка?!

— Вот почему ты всегда был… странным, — выдохнула Зана, отступая ещё на шаг. — Я думала, что… мой интерес… хах… Ты… Прóклятый… как в легендах, — её несвязные слова становились всё тише, пока совсем не прекратились.

Я молча встретил её взгляд. Пустынный ветер пронёсся над нами, хлестнув по лицам. В это мгновение мне казалось, что я прямо-таки вижу, как незримое расстояние между нами становится невыносимо больши́м.

В груди жгло разочарование. Я надеялся, что достаточно постарался, выбивая из их голов религиозную чушь. Я думал, что, чуть ли не ежедневно проводя время друг с другом, мы достаточно сблизились!

Слова вырвались помимо воли. Горькие, как корень иссопа.

— Сами-то вы безгрешные, — хмыкнул я, отвернувшись и снова обтирая руки. — Святые, верно?

Молчание повисло в воздухе — тяжёлое, вязкое, словно сгусток крови на раскалённом песке. С этого момента между нами ощутимо пролегла тонкая, но глубокая трещина, острее любого ножа.