Семья волшебников. Том 2

Глава 41

— Ой, ну наконец-то у меня есть подружки! — радовалась Лахджа, глядя на мечущихся в поглотителях демониц. — Госпожа Бутылка и госпожа Кукурузина!

— Вторую надо переместить в нормальный сосуд, — произнес Майно, с отвращением глядя на свое отражение.

Рога все-таки уступали в размерах оленьим, но в зеркале все равно не помещались. Были и другие внешние симптомы, хотя самые легкие уже удалось обратить вспять.

Поездка в Валестру теперь точно отменяется. В ближайшие дни Майно вообще не собирался выходить из дома.

— Больше тебе пока нельзя, — наставительно сказала Лахджа, примериваясь к рогам напильником. — А то обратишься в демона. Или помрешь. В закрытом гробу хоронить придется.

— С этой штукой я в него не помещусь, — покривился Майно.

А ведь завтра Добрый День. Гости придут. Эти новые рога уже ни под какой шляпой не спрячешь.

— М-м-м… можно надеть на тебя…

— Не надо на меня ничего надевать! — огрызнулся волшебник. — Давай просто отрубим их!

— Они уже очень большие… там нервы… кровоснабжение…

— Я потерплю.

— Да ладно, перед кем нам стесняться-то…

— Отрубим, перевяжешь мне голову…

— Да просто скажем, что эксперимент неудачно завершился. Скверной от тебя уже не так шибает, до завтра симптомы купируем… а рога постепенно… может, они осенью отпадут… ну знаешь, после гона?..

— Какого еще гона?! — взвыл Майно.

Лахджа хихикнула.

Девочки спали в своих комнатах. Дрыхли без задних ног. Из Лимбо они вернулись уже под утро, и Астрид с Вероникой сразу были отправлены в постели. Они сначала протестовали, а Вероника хотела принять участие в судьбе своей кукурузины, но ей пригрозили, что найдут новый кандал, и она сразу утихла.

Хотя Майно не собирался больше ее заковывать. Они настолько встряли со всеми этими демонами, что лучше уж пусть Вероника в случае чего сможет колдовать. Тем более, она уже достаточно подросла и хлебнула лиха, чтобы твердо уяснить, что призывать кого попало нельзя.

Ну да, Бухнак ее обманул запросто, но тут уж ничего не поделаешь. Бушуки обманывали и людей, гораздо взрослее и умнее четырехлетней девочки…

Что делать с Лаиссалной и Оошоной, Дегатти пока не решили. Лахджа кровожадно выпрашивала их на вскрытие, и пленницы поливали ее грязной бранью, а Лахджа покатывалась со смеху. Майно размышлял, сколько за двух любимых жен Хальтрекарока даст Артубба, но пока не спешил их ему нести.

Конечно, в качестве заложниц они бесполезны. Но все-таки. Вдруг да удастся что-нибудь выторговать?

— Я не против продать, если что, — пожала плечами Лахджа. — У нас туго с деньгами, а мне хочется их еще и унизить, продав за презренное золото. Еще лучше было бы убить, но это как-то расточительно.

— Мы все расскажем! — донеслось из бутылки с Лаиссалной. — Я первая все расскажу!

— Кому?.. чего?.. — не понял Майно. — Это что, угроза?..

— Нет!.. вам все расскажу!

— Про Абхилагашу! — оживилась Лахджа. — Вы знаете, что она задумала?!

— Нет, но…

— Молчи, дура!..

— Тогда неинтересно.

Майно и Лахджа переглянулись. Что-то полезное они от этих двух все-таки узнали — Абхилагаша тоже участвует в этом конкурсе «кто первый убьет Лахджу».

Правда, неизвестно, нет ли и еще кого-то. Это были бы более интересные сведения.

— Кто-то еще участвует в конкурсе? — спросила Лахджа.

— Выпусти, тогда скажу, — ответила Лаиссална.

— Эти сведения не стоят того. На твоем месте я бы просила: не убивай, тогда скажу все, что хочешь! И жалостливо просила, со слезой в глазах.

— Тебе невыгодно меня убивать, — расчетливо сказала Лаиссална. — Живая я полезней.

— Я тоже! — поспешила присоединиться Оошона.

— Тогда давайте все обсудим, — кивнула Лахджа, полируя рога мужа.

…Астрид проснулась, когда солнце стояло уже высоко. Она посмотрела на часы, выпучила глаза и бросилась будить Веронику. Та будиться не хотела, отпихивалась, даже угодила Астрид ногой в нос, и та гневно воскликнула:

— Вставай, ежевичина, «Слово волшебства» пропустишь!

В последнее время Астрид уже не с такой охотой смотрела «Слово волшебства». Все-таки ей почти девять лет, она совершенно взрослая и самостоятельная девочка, которая Воистину Доблестно сражается с демонами, чудовищами и дедом Инкадатти. Немного странно, когда подобная особа смотрит по дальнозеркалу детскую передачу.

Но Вероника-то еще совсем маленькая. Ей «Слово волшебства» смотреть можно и нужно. А если при этом рядом сидит старшая сестра, которая заботится о младшей, то это нормально.

Мама же смотрит с Вероникой мультики — значит, и Астрид не зазорно.

Так что сонную Веронику вытащили из постели, приволокли в гостиную… и Астрид растерянно уставилась на пустое место, где недавно было дальнозеркало. Она совсем забыла.

— Ыаххакхья-кхья… — невнятно разревелась Астрид, ударив кулаком по стене. — Призови нам новое дальнозеркало!

— Нет, это кья… кража! — надула щеки Вероника.

— Я из тебя сейчас сок давить буду, — пообещала Астрид. — Ежевичный.

— Памагити!!!

— Призывай дальнозеркало!

— Ниеееееееееет!..

— Астрид, не учи сестру плохому, — устало сказала мама, входя в гостиную. — Сбегайте, вон, у Пордалли сказку посмотрите. Или у гоблинов.

Астрид поплохело. Даже у вонючих гоблинов дальнозеркало есть!

— Так, побежали, — сказала Астрид, хватая Пырялку и надевая летный шлем. — А то я тебя в небо не подниму, ты жирная.

Вероника обиделась и хотела сказать, что ей, вообще-то, это «Слово волшебства» и не нужно совсем, она бы лучше «Девочку в Тумане» дочитала. Но потом вспомнила, что без нее Астрид не любит смотреть сказки и играть в кукольное чаепитие, и промолчала.

— А… а зачем тебе летный шлем?! — на бегу спросила Вероника.

— Он аэродемонический, — важно сказала Астрид.

— А… а чо это?

— Обтекаемый. Для летучих демонов полезно, чтоб головой о птиц не стукаться.

— О-о-о! — с уважением протянула Вероника.

Астрид все-таки такая умная.

Тетя Пордалли немного удивилась, когда к ней вбежали запыхавшиеся девочки и с порога взвыли, что им позарез нужно дальнозеркало. Но поскольку ее собственные дети как раз расселись смотреть «Слово волшебства», она просто молча отодвинулась с дороги.

Правда, смотрели в основном семилетняя Люмилла и девятилетняя Уберта. Кланос, которому исполнилось уже целых тринадцать, считал себя для такого слишком взрослым и вместо детской передачи важно играл с папой в манору.

А еще тут сидел мрачный как туча Эстур. Ему весной исполнилось одиннадцать, он закончил начальную школу и летом пытался поступить в Клеверный Ансамбль, но набрал всего шестьсот семьдесят четыре балла. А этого слишком мало даже для платной учебы. Его, правда, приняли в Типогримагику, и он станет инкарнистом, но это не настоящее волшебство, о чем не преминул упомянуть противный Кланос.

Зеркальный гном и его кошка сегодня показывали сказку про злую волшебницу Аристинду. Точнее, сначала она была как будто добрая, но потом ее совратил лорд Бельзедор, и она стала такая злая, что прямо злющая, так что даже лорд Бельзедор ужаснулся и сказал, что это уж чересчур, она теперь злее его, а никто не должен быть злее его. Эдак можно и вселенную схлопнуть — такой-то большой злобой.

Зеркальный гном на этом месте выпил еще своего любимого чаю, занюхнул зеленым лимоном и показал для сравнения портреты доброй Аристинды, злой Аристинды и злющей-презлющей Аристинды. Добрая была очень красивая, злая тоже красивая, но накрашенная, как актриса, а злющая-презлющая была уже просто страшная. Как будто пила зелье бушуков, не просыхая.

— Да, я б на месте Бельзедора тоже развелся, — заметил папа Пордалли, тоже краем глаза поглядывавший на сказку. — Даже если б она не была злющей.

И он тоже отхлебнул любимого чая зеркального гнома. Астрид глядела с пониманием — ее папа этот чай тоже любит, он называется «коньяк».

Хотя ему больше нравится виски.

— Эх, какая красивая была… — тяжко вздохнула Люмилла, и Вероника с Убертой тоже вздохнули.

— Но она стала злой и вся ее красота исчезла, — поднял палец папа Пордалли. — Потому что злость спугивает красоту.

При этом он почему-то смотрел на маму Пордалли, а та смотрела на него так, словно унюхала что-то противное.

После сказки Астрид и Вероника еще немного потусили у Пордалли, но потом пошли домой, потому что сегодня Последний День, а в Последний День по гостям ходить не принято, а принято собираться только с самыми близкими.

На праздничном ужине подали запеченного с бататами гуся. Папа благочинно нарезал его на всех, и Астрид принялась торопливо уплетать свою порцию, чтобы угостить дедушку с бабушкой.

Они сегодня тоже явились на семейный ужин. Дедушка Гурим, бабушка Ярдамила. И прадедушка Айза, конечно, который просто спустился из мансарды. Призраки сидели за столом, и дедушка не отрывал мертвого взгляда от рогов папы, которые за день немножко сократились, но все еще выпирали из-под любой шляпы.

— Ты неправильно режешь, — раздался замогильный шепот. — Я резал не так.

Как и большинство волшебников из старых семей, Гурим был ктототамцем, но очень ревностно соблюдал все традиции. В Мистерии отмечают те же самые праздники, что и в севигистских странах, поэтому на Последний День Гурим всегда вставал во главе стола и заученными, тщательно выверенными движениями разделял гуся, индюшку или фазана.

— Мне удобнее так, — сварливо ответил Майно, кладя на свою тарелку кусок грудки.

— Тебе не должно быть удобно так, — возразил Гурим.

— Прекрати меня злить! — повысил голос Майно, и его глаза сверкнули алым. Нож со стоном вонзился в тушку.

— Вот! Вот до чего ты дошел! — воспарил над стулом Гурим. — Ты теперь сам обращаешься в демона! В паргоронскую тварь!

— Эффект временный, скоро пройдет! — рискнула подать голос Лахджа. — Ничего страшного — просто поменьше негативных эмоций, медитация, очищение души, аскеза, целибат…

— Целибат?.. — нахмурился Майно.

— А чо такое целибат? — спросила Астрид, обгладывая кость.

— Нельзя делать новых детей, — объяснила Лахджа, качая Лурию. Та уже тянулась к гусю, но девочке четырех лун от роду мясо, конечно, рано.

— А, ну да, конечно, а то рогатыми родятся, — со знанием дела оттопырила губу Астрид. — Нам на естествознании рассказывали. Про горошек.

Лахджа задумалась, каким бы получился ребенок, зачатый от Майно в таком состоянии. Вдруг полноценным демоном?.. Но нет, лучше не проверять. Скорее, это все-таки будет полудемон, но с кучей отвратительных мутаций.

— Ладно тебе, Гурим, магические эксперименты не всегда завершаются успешно, — успокоительно сказала Ярдамила.

— Ну да, тебе-то это хорошо известно, — недобро покосился на нее муж.

— Главное — чтобы результат был обратим, — произнес Айза. — Он обратим. Незачем портить вечер.

— Я ничего никогда не порчу, — сухо сказал Гурим, с улыбкой принимая от Вероники дух съеденного крылышка.

Вот зачем я позволил тебе себя уговорить? Я говорил, что не надо его звать.

Да ладно, он меня веселит. И смотри, как он радуется, что его Вероника угощает.

Ладно, это мило.

Веронике очень нравился традиционный ужин Постремидиса и вообще праздничная атмосфера в доме. Прошлый Добрый День она помнила плохо, ей тогда было всего три с половиной годика. Зато сейчас она уже осознавала, как все вокруг здорово, какие все веселые и нарядные, как красиво украшен дом, как много вкусностей наготовлено и как хорошо быть без браслета на ноге.

Браслет потерялся где-то в Лимбо, и Вероника по нему не тосковала, так что он не возвращался.

Она поделилась радостью с дедушкой. Гурим медленно-медленно повернулся к сыну и взгляд его стал взглядом бешеной медведицы, у которой украли медвежат.

— Ты надел короний на мою внучку? — не веря своим словам, спросил он. — Да сын ли ты мне после этого?

— Она затопила Радужную бухту бушуками, — раздраженно ответил Майно.

— Меня коты обманули! — поспешно напомнила Вероника.

— Не все говорящие коты — чьи-то фамиллиары, — ласково объяснил ей прадедушка Айза. — Иногда это злокозненные демоны. Важно их различать.

— Значит, надо было лучше следить за ребенком, а не надевать на него кандалы и увечить его дар, — стоял на своем Гурим.

— Мы следили, — чопорно ответил Снежок. — В оба глаза.

— Ты заснул! — возмутился Майно.

— А-а-ах… Человек, зачем поминать былое в Постремидис? Давайте, как велит севигистская традиция, простим в этот день друг другу все обиды.

— Мы не севигисты, и обиды принято прощать в Мизерикордис, а не в Постремидис.

— Это твой фамиллиар, — указал пальцем на Снежка Гурим. — Обвиняешь его — обвиняешь себя.

— Очень верное замечание, — согласилась Лахджа. — Я ему все время это говорю.

— А ты молчи, — покосился на невестку Гурим. — Все из-за тебя.

— Что из-за меня? — не поняла демоница.

— Скверна в моем доме!

— Он уже не твой, ты мертвый, — ехидно ответила Лахджа. — Он сейчас даже больше мой, чем твой. В общем-то, в основном мой.

На лице Майно расплылась веселая улыбка. Вот за это он жену и любил.

А Гурим застыл с каменным выражением лица, как будто прозвучавшее сейчас его не касалось и вообще этого никогда не звучало. Узнав о феноменальном даре внучки, он стал меньше источать яд в сторону Лахджи.

Тем временем Астрид объясняла внимательно слушавшей Веронике, в чем суть завтрашнего Доброго Дня.

— Подарки! — важно сказала она, вскидывая палец. — Сегодня мы просто сидим и едим гуся… Па-ап, а почему мы гусей не разводим? Они вкусные!

— Можем разводить, — сказал Ихалайнен, ставя на стол пирог. — Но ухаживать за ними будешь ты. А у меня и так дел по горло.

Астрид подумала. Кур в основном и так кормила она, потому что мама решила, что у Астрид должны быть какие-то обязанности, а то она что-то даром ест хлеб. Пусть знает, откуда берутся яйца, подушки и курочка.

Можно и гусей добавить. И индюков. И тогда у Астрид будет птичья армия. Петуха Роланда она назначит главнокомандующим, насытит их всех демонической силой, и они станут ее ЛЕГИОНОМ!

При мысли об этом у Астрид чуть-чуть выступила слюна. Съедобный, вкусный легион…

— Давай заведем, — решительно сказала она. — Это будет мой подарок на Добрый День!

— И кьёликов! — попросила Вероника, скорчив умильную мордашку.

Она уже без труда произносила букву «р», но заметила, что когда ее не выговариваешь, то ей умиляются и больше позволяют.

— Не слишком ли много будет у нас живности? — поинтересовался папа.

— Но завтра же Добрый День, — похлопала глазками Вероника. — А я люблю кроликов.

— Но ты понимаешь, что мы будем их есть?.. — спросил папа, жестикулируя куском гусятины на вилке.

— Нет, вы не будете есть моих кроликов, — с угрозой сказала Вероника. — Особенно Черныша.

— Какого еще Черныша? — не понял папа.

— Он самый красивый будет, большой и черный, — увлеченно рассказала Вероника. — И пушистый. Я с ним спать буду.

— Не будешь, кролики все время какают, — сказала Астрид. — Я как-то бежала за кроликом, и он все время какал. Я ему кричала, что я его люблю и хочу погладить, а он какал. Чо?! Чо вы ржете?!

Даже Гурим не удержался от смешка. Астрид набрала воздуху в грудь, издала шумное сопение и продолжила объяснять младшей сестре, что настоящий праздник будет завтра, а сегодня просто как бы репетиция. Покушать гуся, посидеть в кругу семьи и подготовиться, потому что завтра придут гости и есть придется еще больше.

— Натренировать надо, — погладила живот Астрид. — А то можно лопнуть с непривычки.

— А ты не мети в себя все, что на столе, — предложил папа.

Эти инсинуации Астрид с негодованием отвергла. Облив папу презрительным взглядом, она объяснила:

— Я всегда ем сколько надо для растущего организма.

— Растущего вширь, — негромко прокомментировала мама.

— Я слышала! — взвизгнула Астрид, вскакивая на стул. — Ты просто завидуешь моей юности и метаболизму, старая женщина!

Мама только рассмеялась, и от этого стало еще обиднее. Астрид решила, что раз ее тут попрекают куском хлеба, то она просто уйдет. Только гуся доест… и бататы еще остались… она потом уйдет.

— Я вам еще покажу, — сказала Астрид. — Вы еще слезами умоетесь, когда поймете, какую великую героиню вы некогда дразнили за столом. Когда Вероника призовет миллион демонов, и они станут уничтожать все живое, вы будете плакать и просить, чтобы я вас спасла. А я отвернусь и скажу: нет.

— Я не призову, — возразила Вероника, сердито супя брови. — Я тогда злодейка буду, как Аристинда. Я только иногда… чуть-чуть…

— Зачем вообще призывать демонов? — спросил дедушка Айза. — Вероника, почему ты так зациклилась именно на них? Попробуй призвать, например, фею. Или небожителя. Или идима.

— Я… я призы… я не знаю… — забегали глаза Вероники.

— Вот смотри, в призыве духов, например, ничего плохого нет, — объяснил Айза. — Духи бывают разные, добрые и злые, но если ты вот, например, бабушку призываешь, то это только хорошо. Я, когда учился в КА, то призывал на Добрый День свою бабушку. Та была рада повидаться.

— Мне призвать бабушку? — не поняла Вероника.

— Не надо никого призывать, — поспешно сказала мама. — Вероника, твоя бабушка Ярдамила и так уже здесь. А бабушка Лийса… мы с ней весной повидаемся, когда в гости поедем.

— У тебя еще и третья бабушка есть, — ухмыльнулась Астрид. — Наша общая.

— А вот эту точно не надо, — предупредил папа.

— Почему? — не поняла Вероника. — Это же бабушка…

— А она тут не поместится. Она не любит путешествовать. И она такая большая, что либо развалит дом, либо застрянет, и ее придется выковыривать рожком для обуви. Тебе бы вот хотелось, чтобы тебя выковыривали рожком для обуви?

— Нет…

Когда закатилось солнце и закончился семейный ужин, духи предков вернулись в Шиасс. Не только живые отмечают Постремидис. Лахджа уложила в колыбельку маленькую Лурию, а вот Веронике по случаю праздника разрешила сидеть допоздна.

На небе высыпали звезды, пруд в их свете таинственно мерцал, и в нем играла рыба. Карп-фамиллиар, ставший настоящим князем бессловесных собратьев, высунулся из воды и молча ругался со Снежком, который снова дал волю инстинктам. На берегу трепыхалась крупная рыбина, причем Снежок даже не собирался ее есть, потому что котам это вредно.

— Верни Принцессу Краснобочку в пруд, Снежок! — потребовала Астрид.

— Воур-воурр-воу-у-у!.. — ответил Снежок, шипя и дыбясь. — М-м-м-мо-о-о-ор-р-р!..

Они все-таки оставались животными, эти волшебные существа. Когда Астрид принялась отнимать у Снежка добычу, тот совсем впал в истерику и едва не укусил ее за палец.

Майно и Лахджа смотрели на это, сидя в плетеных креслах. Между ними на столике булькал кальян, и волшебник с демоницей по очереди затягивались ароматным дымом. Под столиком, болтая ногами, лежала на животе Вероника — она читала «Девочку в Тумане», освещая страницы светильной чашкой.

Потом книжка закончилась. Маленькая Марисабелла добралась до избушки бабушки Юмплы, и та рассказала, как покинуть Туман. Марисабелла вернулась домой, но вышло так, что дома прошел не год, а всего час, так что никто даже не заметил, что она на всех обиделась и спряталась в чулане. Она вышла — и услышала, как мама зовет всех к добродневному ужину.

Вероника закрыла книгу с чувством исполненного долга. Вот так-то, еще одна. Уже седьмая книга, которую она прочитала совершенно сама. «Старые сказки», «Хрестоматия для юных волшебников», «Волшебное сокровище», «Веселые и увлекательные приключения мэтра Пятнолапа», «Новые приключения мэтра Пятнолапа в Стране Чудесных Загадок», «Мэтр Пятнолап и Лапочка идут в Клеверный Ансамбль», а теперь еще и «Девочка в Тумане». Еще недавно она совсем читать не умела, а теперь уже прочла больше, чем многие люди за всю жизнь.

Возможно, следующим стоит прочитать словарь. Он не такой интересный, Вероника уже пробовала, но зато так она узнает много новых слов.

— Астрид, а ты сколько книг прочитала? — спросила Вероника, подходя к пруду.

— Чо?.. — пропыхтела Астрид, скача на четвереньках напротив шипящего Снежка.

Она распахнула крылья, чтобы казаться больше и страшнее, потому что Снежок тоже вздыбился и выл очень злобно.

— Я вот семь, — скромно сказала Вероника. — А семь — это три плюс четыре. Или пять плюс два. Или восемь минус один.

— Ты чо, ежевичина, считать научилась? — рассмеялась Астрид, поднимаясь и отряхиваясь. — А сколько будет тридцать три плюс сто двадцать девять?

Вероника растерянно захлопала глазами. Тридцать… сто…

— Сто тридцать?.. — попыталась она угадать.

— Э-хе-хе, ежевичина, — покровительственно сказала Астрид. — Вовсе и нет. Вовсе и сто шестьдесят два.

Верно сосчитав в уме, без куркуратора и Очка Истины, а заодно подавив заносчивую младшую сестру, Астрид аж глаза закрыла от удовольствия. Какая она все-таки умная и взрослая. Через восемь дней ей исполнится девять лет, потом она пойдет в четвертый класс, а потом достигнет совсем уж каких-то немыслимых высот.

А еще у нее в комнате, на самой верхней полочке спрятаны подарки, которая она купила к завтрашнему Доброму Дню. Сама купила, на карманные деньги. Раньше Астрид всегда только получала подарки, но этим летом ей вдруг пришло в голову, что она тоже может что-нибудь подарить маме, папе, ежевичине и всем остальным.

Почему-то эта мысль даже не показалась глупой. Наоборот, Астрид ощутила себя очень доброй, благородной, щедрой… о боги и все святые, как же она великолепна, сколько же в ней достоинств!..

Так, а зачем она только что поцеловала себя в плечо?.. Это перебор. Хорошо, что уже темно и никто не заметил.

— Вероник, а ты чего от бабушки Юмплы хочешь завтра? — спросила она, возвращаясь с сестрой в дом, потому что родители позвали спать, да еще и дождик начал крапать.

— Книжек, — без раздумий ответила Вероника.

Астрид довольно ухмыльнулась. Значит, она правильно угадала. Мелкая — предсказуемая, ей было легко выбрать подарок. С папой тоже было нетрудно, Астрид просто купила бутылку виски. У гоблинов, потому что в обычной лавке ей не продали. А вот маме она выбирала долго, потому что мама сложная натура, ей не пойми чо надо от жизни.

— А бабушка Юмпла прилетит завтра или сегодня? — уточнила Вероника, зайдя пожелать папе с мамой спокойной ночи.

— Завтра, — ответил папа. — Ты вот завтра ляжешь спать и оставишь окно открытым. Бабушка Юмпла подлетит на метле, увидит, что тут живет хорошая девочка, и оставит на подоконнике подарок.

— А откуда она знает, что я хорошая? — насторожилась Вероника.

— Бабушка Юмпла — богиня, она знает все. Так что если будешь хорошо себя вести, слушаться родителей и каждый день чистить зубы, то на Добрый День получишь что-нибудь хорошенькое.

— Но она тебе ничего не подарит, наверное, — злорадно добавила Астрид. — Ты демонов все время призываешь.

— Но… но…

Вероника тяжко вздохнула. Да, непросто быть хорошей девочкой. Астрид бабушка Юмпла, наверное, вообще какашку на подоконник положит.

— Пап, мам, а к вам в детстве бабушка Юмпла прилетала? — спросила она.

— Конечно, — сказал папа. — Каждый Добрый День. И всегда дарила… учебник. Или еще что-нибудь… нужное и полезное. Ночной колпак, например.

Его лицо омрачилось, и Лахджа поспешно сказала:

— А на моей планете нету бабушки Юмплы, и Доброго Дня нет.

— Ка-а-ак?! — выпучила глаза Вероника.

— У нас зато есть Рождество, и оно даже лучше, — ревниво сказала мама. — Оно зимой, когда больше ничего не способно порадовать. Мы наряжаем елку, вешаем гирлянды, а подарки приносит Рождественский дед — Йолупукки. Он живет в Лапландии на горе Корватунтури, а служат ему гномы.

— Это какой-то бред, — сказала Астрид. — Какие гномы? Какой дед? Как он может подарить всем детям в мире по подарку, если он просто какой-то дед?

— Это волшебный богатый дед, — сухо ответила мама.

— А богиня Юмпла — богиня! Богиня может всем сразу подарить подарки!

— Ладно, как хочешь, — сказала мама и перестала обращать на Астрид внимание.

Астрид стало обидно. Она хотела поспорить и поругаться. Она уже набрала воздуху в грудь, чтобы все равно громко объяснить, почему богиня Юмпла лучше всех (может, она оценит и подарит Астрид особо кудесный подарок?), но тут раздался лай Тифона, а следом — стук в дверь. Громкий такой, настойчивый.

— Поздновато для гостей… — проворчал папа, выходя в холл.

Распахнув дверь, он изумленно вскинул брови, потому что на пороге сидела… игрушка. Набивной дракончик — мокрый, потрепанный, с узелочком на плече.

— Привет, хозяева! — оскалился он ржавыми зубами. — Я вернулся!