Семья волшебников. Том 2

Глава 28

Вероника внимательно посмотрела на календарь. Нарисован волк — металлический, сверкающий такой. Если бы он был посветлее, это было бы серебро, а если бы потемнее — железо. А когда вот так, что-то среднее, ни то и ни се, то это свинец, Вероника уже знала.

Значит, сегодня день Свинцового Волка.

Свинцовые дни — самые скучные, на них не выпадает никаких праздников. Но день Свинцового Волка Веронике нравился, потому что завтра у нее день рождения. А день перед днем рождения в чем-то даже еще лучше самого дня рождения, потому что заранее предвкушаешь.

А еще всем некогда, и никто не смотрит, чем ты занята.

Хотя, вообще-то, смотрят. Если Вероника выходила из дому, на нее смотрел Тифон. В доме за ней ползала змея. Но сейчас змея пригрелась на солнышке на крыше, а Тифон наелся сахарных костей и задремал. А это значит, что можно пойти в одно из укромных местечек и там позвать кого-нибудь интересненького.

Например, Дружище. Хотя нет, его лучше позвать завтра, на день рождения. А сегодня… Вероника еще не придумала.

В последнее время она завела много укромных местечек. На другом берегу пруда, возле малинника, в глубине сада и вообще везде, где редко бывают папа с мамой и фамиллиары. Вероника поняла и запомнила, что нельзя никого призывать, но решила для себя, что этого нельзя делать, если смотрят. Но если не смотрят, то не узнают, а если не узнают, то не ругают.

А если не ругают, то можно.

Чтобы кого-то призывать, нужны конфеты. Это Важное Правило, без конфет невежливо. Но конфеты Вероника забыла, поэтому стала собирать малину. Но малина не собиралась, потому что еще не созрела. Это было очень коварно с ее стороны, и Вероника немножко расстроилась.

Может быть, призвать лето? Нет, лето нельзя призвать, оно же лето. Если бы его можно было призвать, то все бы призывали лето и жили бы только летом.

Вероника огорченно съела горсть малины и развернула конфету. Ну вот, они тут, а она и не заметила. Если закрыть глаза и представить, что сейчас лето, и как бы собирать малину, то она собирается, и все просто.

И даже клубнику так собрать можно, хотя мама ее не тут посадила. Но все равно, она же где-то растет, а значит, ее можно собрать… ой, крыжовник. Крыжовник Вероника любила меньше, но если зрелый, то ничего.

Ну ладно, хватит. Вот конфета, вот ягоды на лопушке… пусть царь Паргорона знает, как она его уважает.

Вероника решила с ним поговорить. По-мужски. Обсудить поведение его подданных. Почему они все такие злые, и почему маленький дядя все еще маленький. Он каждый раз на это злится.

Если царю Паргорона как следует объяснить, то он поймет, что все как-то неправильно, и все исправит. Вероника ему объяснит… что?.. она уставилась в пустоту.

А что она должна ему объяснить?..

На горшок хочется… надо побыстрее с этим закончить.

Вероника нарисовала сетку. Очень старательно, хотя и пальцем. Все рисовальные штуки у нее забрали, к тому же на земле они и не рисуют. Ей даже карандашики дают только под присмотром.

Вот. Сетка. Вероника подумала, что царь Паргорона очень занятой, если он царь, так что сказала:

— Если ты не очень занят, то приди… Коргахадядед.

Воздух забурлил. Все вокруг завоняло, и у Вероники закружилась голова. Ее откинуло назад хлопком, и девочка упала.

Царь Паргорона оказался… большим. Очень. Он не поместился в сетке. Выплеснулся из нее во все стороны, смазав линии на земле.

Он был размером с дерево, у него повсюду были щупальца и глаза. Круглые разноцветные глаза, похожие на огромные бусины. Словно огромный кусок теста, он заколыхался, посмотрел сразу везде и гулко пророкотал:

— Я Коргахадядед! Кто меня призвал?!

— Ой… — опешила Вероника. — Я оговоилась… а кафета…

— Ты опять призвала не того! — крикнула Астрид, вылезая из кустов. — Ма-а-а-ама-а-а!.. Вероника Темного Господина призывает!..

Коргахадядед издал гневный рев. Его щупальца взметнулись пучками, глаза замигали разными цветами.

— Проклятые колдуны! — выкрикнул он. — Уже в третий раз! Неужели так трудно четко произнести имя?! Не мямлить! За это я тебя сожру, мерзкий карлик!

Щупальце метнулось к Веронике, та взвизгнула, но Астрид выбросила ладошку — и Коргахадядеда обожгло ослепительным лучом. Он снова всколыхнулся, обратился уже к Астрид — и та еле увернулась.

— Призови на него скалу! — крикнула девочка, снова стреляя Лучом Солары.

— Пьизываю скалу, — послушно повторила Вероника.

Скала возникла в воздухе. Древняя, сырая, покрытая мхом… и огромная!.. Такая огромная, что Астрид аж заорала, представив, как она раздавит ко всем кирам усадьбу и всех, кто в ней есть!..

И она сразу начала падать!.. но Коргахадядед, который был точно под ней, вскинул щупальца, замигал глазами… и скалу развеяло. Она испарилась, в воздухе повисла радуга, детей и демона припорошило каменной пылью.

— Пьизываю две скалы, — упрямо сказала Вероника.

Астрид подлетела к ней и зажала рот, потому что новые скалы были еще больше, и Коргахадядед уже с трудом успел всех от них спасти! Обломки на этот раз были больше, один ухнул на малинник, разломав и его, и часть изгороди, другой улетел куда-то к дому и врезался там в крышу!..

Усадьбу словно накрыло метеоритным дождем!

— Я тебя сожру!.. — взревел демон, устремляя к девочкам щупальца.

И тут в него врезался огромный кулак. Лахджа рухнула между демоном и дочерями, сразу выстрелив обеими руками. Одну она просто увеличила и уплотнила до каменной твердости, а из другой шарахнула Электрошоком.

А потом еще. И еще.

Коргахадядед трясся, как желе, но не сдавался. А мама сейчас не могла превращаться целиком, ей мешал живот, так что дралась она только вполсилы.

— Уходи! — выкрикнула Вероника.

Коргахадядед вздрогнул. Напрягся. Замерцал. Но не ушел.

— Нет! — проревел он, откусывая Лахдже кисть выросшей на теле пастью. — Я вас всех поглощу!

Вероника поняла, что было страшной ошибкой призывать демона, не запасшись овощами. А мама подхватила их с Астрид, прижала к груди, и отпрыгнула назад, согнув ноги, как у кузнечика. Коргахадядеда еще разок жахнуло током, но он от этого словно только стал больше. От него хлынула волна какого-то излучения, и на деревьях вспыхнули почки, а кора задымилась.

— Извините за беспокойство! — крикнула Лахджа, прикрывая дочерей. — Мы вас вызвали случайно, готовы оплатить ложный вызов!

Коргахадядед смолк. Часть его щупальцев скрутились улитками, а глаза засветились красным. Пару секунд демон размышлял, а потом молвил, вырастив огромные челюсти:

— Хорошо. Одну руку.

Лахджа вздохнула и протянула руку. Ту самую, кисть которой Коргахадядед уже сожрал.

— Нет, — сказал демон. — Кто призвал, того и руку.

Его глаза сверкнули белым, и Лахджу просто… разметало. Швырнуло, как мячик, впечатало в дерево. Протянутая рука осыпалась пеплом, остальному тоже пришлось несладко. На секунду она ударилась в панику… но нет, кажется, дети не пострадали, в том числе тот, что в животе. А вот земля под призванным демоном начала истаивать, взметаться в воздух, все заволокло туманом… нет, это не Корграхадраэд, конечно, но все равно какая-то очень сильная тварь!

— Вероника, тащи картошку! — заорала Астрид, пуляя Лучом Солары.

Мама вся покрылась шипами и иглами. Она превратила голову в драконью, удлинила шею и принялась рвать Коргахадядеда клыками, вонзать когти-сабли. Во все стороны брызгала черная кровища, реальность клокотала от демонической силы, деревья и кусты разбрызгало в клочья, а Вероника сжалась в комочек и боялась, крепко вцепившись в ногу Астрид.

Но тут как раз прибыло подкрепление. Примчался Тифон, принялся рвать в клочья щупальца. Возник в яркой вспышке папа с мечом и Токсином на плечах. Подоспел дядя Жробис в своей беличьей шубе. На орущего Коргахадядеда со всех сторон обрушились клыки и когти, пламя, зачарованная сталь, обжигающий свет Сальвана и опасный даже для демонов яд.

Вскоре все было кончено. Огромный дымящийся труп осел и стал растекаться. Земля под ним источала смрад, и Лахджа с отвращением на это глядела.

— Майно, если я вдруг умру вперед тебя — кремируй меня, — потребовала она. — Я не хочу так гнить.

— Если успею, — проворчал волшебник, оглядывая следы разгрома. — Дети, в этот раз вы зашли слишком далеко. Снова.

— Да меня там даже не было! — возмутилась Астрид.

— Ну да, ты совершенно случайно подоспела первой.

— Да!

Дядя Жробис утер пот со лба. Мало ему было вчера паргоронского банкира за карточным столом.

В первый-то момент он решил, что это либо случайная залетная тварь, либо какой-то старый враг племяша или его жены явился свести счеты. Но слыша, как привычно родители распекают Веронику, а та привычно оправдывается, с изумлением стал понимать, что естественная магия внучатой племянницы… довольно мощная.

— Так не годится, — наконец сказал он. — Майно, не то чтобы я вмешивался в твои методы воспитания, но эта девочка опасна.

— Знаю, знаю, — поморщился племянник. — Дядь, мы отправим ее в КА как можно скорее… но сейчас ей всего четыре! Она даже читать не умеет, буквы знает не все!

— Ага, — поддакнула Лахджа, изучая повреждения усадьбы через Ме Землевладельца. — Она экзамены не сдаст.

— Может, они проведут для нее спецкурс? — предположил Жробис.

— Я наводил справки, — проворчал Майно. — Не предусмотрено. Не было такого в истории, не требовалось никогда.

— Это всего лишь глупая бюрократия. Просто поговори с Локателли.

— О чем поговорить? Она не сможет учиться сейчас. Все, чем могут ей помочь — удерживать ее и наблюдать.

— Хотя бы так. Вы же с этим не справляетесь.

— Справляемся… большую часть времени. Вероника, зачем ты призвала… кто это вообще был?

— Коргахадядед, — пробубнила девочка, отведя взгляд.

— О-о-о, суть Древнейшего!.. — ужаснулась Лахджа. — Она хотела призвать Коргахадраэда! Зачем?!

— Обиснить! — выкрикнула Вероника.

— Что?! Что ты объяснишь Темному Господину Паргорона?!

— Как пьявильно!

— Что пьявильно?!

— Не дъязнись! — затопала ногами Вероника.

— Я тебе ща всеку! — пригрозила Астрид.

— Я тоже, — добавила мама.

— Давайте по кругу ей всекать! — обрадовалась Астрид.

Вероника захныкала. Она не помнила! Она не знала! Там точно что-то важное, но она не могла сказать, что именно! Просто вдруг она посмотрит и вспомнит?! Тогда все будет хорошо!

— Моя голова маинькая! — проревела она. — Слиском маинькая! Я глупая!

Она рухнула на оскверненную землю и начала биться в истерике. Такого с ней раньше не случалось. Вероника стала так задыхаться от плача, что аж посинела.

Взрослые и Астрид смотрели на это в шоке. Мама уселась на корточки, прижала Веронику к груди и зашептала:

— Тих-тих-тих-тих. Ничего ты и не глупая…

Давай ее к психозрителю отведем.

Давай. Но пусть только посмотрит.

— Что будете делать? — тихо спросил Жробис.

— Завтра у нее праздник, — так же тихо ответил Майно. — Она все время будет на виду, я с нее глаз не спущу. Послезавтра едем в Валестру. Там отведем к психозрителю, и я подам заявку в Делекторию. Наведу справки насчет досрочного поступления в КА… но это все равно еще минимум года три, сам понимаешь. Даже Хаштубал поступил только в семь.

Вероника долго не могла успокоиться, все время ревела и перед всеми извинялась. Она чувствовала себя виноватой, она каждый раз чувствовала себя виноватой, но ничего не могла с собой поделать, ее словно надирало изнутри.

Потом она замолчала, хлюпнула носом и уставилась на остатки убитого демона. Он ни в чем не был виноват, а его убили. То есть он, конечно, сам пытался убить их всех, но это же не он явился незваным, это Вероника его сюда призвала. Ну он и рассердился, наверное. Может, он там в игрушки играл или кушал что-нибудь вкусное, а его призвали, притащили незнамо куда, и даже конфет ему Вероника предложить не успела.

— Бедный Коргахадядед… — грустно сказала она.

— Вероника, видишь, какой злой демон был, — сказала мама. — Ручку твою забрать хотел. Какие выводы ты теперь можешь сделать?

— Надо дарить кафету сразу… — тяжко вздохнула Вероника.

— Нет, неверно!

— Надо дарить две кафеты?..

— Тоже нет. Верный вывод — не призывать демонов, Вероника. Не призывать их. Или по крайней мере использовать барьер, использовать печати, и использовать их правильно. Так, как я тебя учила. Призывать тех демонов, насчет которых точно знаешь, что в случае чего сможешь с ними справиться. Ты все поняла?

— Всё… — спрятала мордашку в коленях девочка. — Я больше не буду…

Вот Астрид нисколько не парилась. Она гордо разгуливала среди булькающих останков, проигрывала в голове моменты, когда метчайше и искуснейше поражала нечистую тварь Лучом Солары, и ужасно жалела, что не успела сломать коробочку с помни-зерном. Астрид на всякий случай носила одну во внутреннем кармашке, потому что никогда не знаешь, в какой момент случится очередной подвиг Астрид Лучезарной.

И вот — она возглавила битву с демоном неслыханной силы и злобности, нанесла все решающие удары, буквально спасла маленькую глупую сестру, родителей и толстого дядю, а ей теперь даже не похваста… не возвестить об этом городу и миру! Если она просто расскажет на словах, то это будет не то, потому что Копченый скажет, что она опять врет, хотя Астрид никогда не врет, а просто чуть-чуть приукрашивает, чтобы был не сухой отчет, а былинное сказание!

— Матти, ты же все видел? — с надеждой подняла голову она. — Ты подтвердишь, что я героиня?

— Подтвер-ржу, — охотно согласился попугай.

И еще нужны трофеи. Жалко, что от демонов обычно остаются только вонючие хлюпающие какашки, Астрид бы гордо носила на поясе клык или коготь, да и щупальца у Коргахадядеда были кудесные.

Правда, от него остались глаза. Их у Коргахадядеда было полным-полно. Твердые и гладкие, как жемчужины, они еще и переливаются разными цветами… и гнить не собираются!

Астрид достала ножик и принялась аккуратно выковыривать их из разлагающейся плоти. Если эти глаза просверлить, бусики получатся просто восхитительные.

Майно Дегатти задумчиво посмотрел на дочь, вырезающую глаза демону. Не самое подходящее занятие для восьмилетней девочки. Но ингредиент по-настоящему ценный и редкий, так что…

— Держи, — протянул он Астрид банку.

Вероника собирать глаза не помогала. Она сидела на корточках, обхватив колени руками, и источала уныние. Астрид вздохнула, глядя на эту козявку с мозгом-фасолиной, и сунула ей переливающуюся банку.

— Держи, — сказала она.

— Что это? — подняла расстроенный взгляд Вероника.

— Это трофеи. Боевые. Наши с тобой.

— Спасибо, — взяла банку Вероника и немножко улыбнулась.

— Это тебе мой подарок на день рождения, — великодушно сказала Астрид.

Благодаря Веронике день стал на редкость суматошным. Беснующийся Коргахадядед и ее же собственные скалы уничтожили изрядный кусок сада, половину малинника и беседку, повредили крышу дома и едва не обрушили обзорную башню. Лахджа, которой в начале восьмого месяца хотелось только лежать, есть всякое и тупить в дамские романы, до самого вечера пользовала Ме Землевладельца, починяя бесчисленные разрушения. Ей помогали енот и дядя Жробис — в драке почти бесполезный, он зато бесподобно управлялся с чисто помещичьей магией.

Майно тем временем объяснялся с волостным агентом, который в этот раз выехал к месту происшествия еще до того, как получил ябеду от Инкадатти. Рев Коргахадядеда разносился далеко, взрывающиеся скалы видели все соседи. Слава Кому-То-Там, что все обошлось, что никто не пострадал.

А поскольку Вероника так провинилась, день рождения ей устроили не слишком праздничный. Мама с папой уже просто устали от ее постоянных попыток затейливо самоубиться. На свет снова извлекли корониевый браслет, а Майно всерьез задумался о корониевой комнате.

Однако поступать так с маленькой девочкой в ее день рождения было бы достойно Бельзедора, так что Вероника отделалась самым-самым последним-распоследним предупреждением. Но папа торжественно пообещал, что если его ежевичка еще хоть раз выкинет что-нибудь эдакое, она больше не будет его ежевичкой.

Он даже хотел покляться вратами Шиасса и могилой Бриара, но в последний момент решил не разбрасываться такими клятвами. В конце концов, Веронике четыре года, ну что вы от нее хотите? Она не виновата, что родилась с такой способностью, она ее себе не просила и сама же сильнее всех от нее страдает.

Тем более, что после отцовских слов она и без того стала такой грустной, что у Майно защемило сердце. Он бы тут же пошел на попятную, но это было бы совсем непедагогично.

А Вероника, тяжко вздыхая, размышляла, как же теперь ей призвать Дружище, если все стало прямо вот настолько серьезно. Она слышала с кухни запах деньрожденного пирога, Снежок играл на клавесине, и уже пришли первые гости… но это не такие гости. Это просто соседи, которые придут куда угодно, если там музыка и угощение. Они приносят подарки, но они не настоящие друзья Вероники.

— Я хочу, чтобы ко мне пришел Дружище, — сказала Вероника, сидя на подоконнике и глядя вдаль. — Но это не призыв, потому что мне нельзя призывать. Это приглашение… да, приглашение. Я приглашаю его на день рождения.

— Чо тоскуешь, дурында? — повисла у окна мерно машущая крыльями Астрид. — Не тоскуй, а то всеку. Ты сегодня официально четырехлетка, а четыре — это уже много, так что веди себя как взрослая. Как вот я.

Вероника завистливо посмотрела на Астрид, прикрываясь от сквозняка. Иногда ей тоже хотелось крылья… часто. Астрид вот никто не наказывает за то, что она летает, хотя это ведь тоже опасно и для нее, и для окружающих. Если Астрид уснет на лету, то упадет и может кого-нибудь раздавить, особенно сегодня, когда она с самого утра слопала гору бутеров с домашней бужениной.

— Фух, тяжело что-то, — сказала Астрид, отпихивая сестру и забираясь внутрь. — Погода нелетная сегодня, и на атно… атнома… атноферических фронтах неладно. Все из-за твоего дня рождения.

Да, день выдался пасмурный, приближалась весенняя гроза. Вероника посмотрела на тучки, представила, как было бы кудесно взлететь к ним, поиграть с небесными духами, посмотреть на усадьбу и весь мир сверху…

— Ма-а-ам, а почему Астить не запьесено летать?! — крикнула она, выбегая в коридор. — Это тозе опасно!..

— Ты чо, мелкая, копаешь под меня?! — прыгнула следом Астрид, хватая орущую сестру. — Из зависти и подлости, да?! Ты за это поплатишься!.. завтра. Сегодня у тебя день рождения. Пойдем есть торт.

— Это тозе опасно! — заупрямилась Вероника. — Тойтом можно попейнуться!

— Ничего себе, какие ты слова знаешь, — сказала Астрид, ведя сестру вниз по лестнице. — Твой мозг-фасолина разрастается, что ли? Наверное, у него появилась извилина, и в ней поселилась мысль.

— Неть!

— Зачем скромничаешь? У тебя теперь есть мысль. Завистливая и паскудная. Ну ничего, ты же моя маленькая сестренка, я все равно люблю тебя.

— Я-я-я! — гневно затопала ногами Вероника.

— Даже такую, — добавила Астрид и широко улыбнулась.

Стол накрыли во дворе, рядом с садом камней. К Веронике пришли в гости Уберта и Люмилла Пордалли, трехлетний Эрмонд Рокуалли, гоблинята Зубрила, Клецка, Мышь и Подкидыш, а еще дедушка Инкадатти, который пришел пожаловаться на вчерашний шум, но в итоге остался есть торт. Он сказал, что должен проследить, чтобы демонские и гоблинские отродья не обижали добрых мистерийских детишек.

А еще пришел Марион Янгетти, которому было всего два годика. Его привела за ручку мама, он толком ничего не понимал, но очень всему радовался.

— Я очень хочу, чтобы у него были друзья, — сказала тетя Янгетти. — Он растет каким-то зажатым. И не говорит.

— Тогда я ему отрежу самый красивый кусочек торта — с цветочками и ягодкой, — сказала Астрид, которая взяла на себя руководство застольем, потому что обожала быть в центре праздника, пусть даже чужого. — Я его хотела забрать себе, но так и быть — отдам тебе.

Деду Инкадатти она тоже отрезала хороший кусок и мило сказала:

— А это вам, дедушка. Видите, тут розочка немного смялась и теперь похожа на злую какашку. Я ее увидела и сразу подумала о вас.

Инкадатти расплылся в счастливой улыбке. Астрид подрастала достойным противником, он уже предвкушал долгую и насыщенную вражду.

— С днем рождения, уполномоченная пузя, — чмокнула именинницу в лобик мама. — Чего грустишь?

Вероника вздохнула, глядя на свой кусочек торта. Она задула все свечки с одной попытки и снова загадала желание, но Дружище все не приходил. Ей подарили всякие подарки, она получила новые сандалики, очень красивую фиолетовую шляпку, детский алхимический набор, игрушечный големический омнибус, целую гору пастилы, огромную шоколадку с орехами и мешочек освященной соли от дедушки Инкадатти, но праздник оставался неполон.

Бабушка Рокуалли, которая привела правнука, наколдовала для детей большой иллюзорный лабиринт — с веселыми штуками, загадками и фокусами. Там бегали воображаемые зверюшки, цвели волшебные цветы и повсюду кружились шары, из которых выпадали конфеты, если попасть точно в цель. Конфеты тоже были воображаемые, но очень вкусные.

— Это полезней для детей, — объяснила Рокуалли Лахдже. — Нынче они едят слишком много сладкого. А вкусообманки дают такое же удовольствие, но не портят зубы, желудок и аппетит перед обедом.

— Умно, — согласилась Лахджа.

— Третьего ждете? — спросила почтенная волшебница. — Я… слышала краем уха, что именинница… вроде как способна к естественной магии?..

Лахджа вздохнула. Ну конечно, шила в мешке не утаишь. И гоблинята видели, как Вероника призывает, и другие дети то тут, то там. Астрид, опять же, болтает напропалую. Да и соседи все тоже волшебники, постоянно слышат какие-то эфирные всплески, чувствуют мановую сухость… Майно уже утомился восстанавливать натуральный фон. Это не самая простая процедура даже для могущественного волшебника, и очень здорово, что он в свое время завел фамиллиара-рыбу, заточенную именно под маносборчество.

— Да, есть немного, — признала демоница. — Думаю, мы ее в КА пораньше отдадим…

— Да уж не помешает, — согласилась соседка. — Читать-писать-то начали учить? А то пора бы уже, если вы ее пораньше отдавать планируете. Я, конечно, не вмешиваюсь…

— Вот с фестиваля вернемся — и посадим за букварь. Вы сами-то на фестиваль собираетесь?

— Конечно. Семидневный все-таки, такое грех пропустить.

Лахджа вытянула шею метров на десять, осматривая сверху детей, бегающих по лабиринту. Те играли в какую-то хитрую игру, смеялись и вопили, бросая друг в друга шариками… тоже воображаемыми, кажется. Повсюду валялись конфеты, у многих были перемазаны мордашки шоколадом, но это не страшно — все исчезало, как только ребенок выходил за пределы лабиринта.

Так, вон Астрид. Уцепилась за иллюзорное дерево и верещит, пока Зубрила и Уберта тянут ее за ноги. Малыш Марион топочет, пытаясь поймать золотистую белочку. А вон и Вероника — удирает от старика Инкадатти вместе с Эрмондом, Подкидышем и еще каким-то мальчиком лет четырех. С другой стороны их ловит дедушка Айза — в последнее время он редко наведывается из Шиасса, но уж дня рождения правнучки не пропустил, конечно.

— Гурим просил призвать его, — сказал призрак, когда все дети были пойманы и посажены в мешки. — Он хочет посмотреть на внучку.

— Что это вдруг? — удивился Майно, только что усевшийся за стол. — Дед, ты… ты ему что, проболтался?

Старик отвел взгляд. Жующий жареную курицу дядя Жробис хмыкнул и утер губы прямо рукой, заставив поморщиться почтенную соседку.

— На твоем месте я бы выполнил просьбу отца, — посоветовал Айза. — Он сказал, что иначе придет сам и все равно с тобой поговорит. В теле. Как драуг.

Майно даже не сомневался, что Гурим Дегатти, буде преисполнится таких намерений, сумеет вернуться из Шиасса мстительным мертвецом. Целеустремленности ему не занимать, а его кости лежат прямо под фундаментом.

— Не надо как драуг, — поморщился он. — Передай ему, что я его призову… потом… при случае…

— Лучше прямо сегодня, он хочет поздравить внучку с днем рождения. Можно не слишком готовиться к ритуалу, он ожидает и явится по первому зову.

— О, тогда я его удивлю, — вздохнул Майно.

— Здорово, что ты все-таки пришел, — сказала Вероника, высовывая голову из мешка, куда ее посадил злой огр Инкадатти. — А я думала, не пьидешь.

— Я не мог прийти без подарка, — высунулся из соседнего мешка Дружище. — И потому задержался. В мире идимов не очень много вещей, которые пригодны здесь.

— А мне не надо пригодное.

— Может быть, но я хотел подарить что-то хорошее. Так что я принес тебе это.

В ладошку Вероники легло семечко. Золотистое, как будто мерцающее изнутри.

— Это очень ценная вещь, — сказал Дружище. — Я ходил за ним к корням Деодора. Это не обычное семя, из которого растут обычные деревья, а особенное. Если посадишь его и будешь поливать, вырастет… что-нибудь интересное. Не знаю, что, из семян Мирового Древа вырастают самые неожиданные вещи и чудеса. У тебя, мне кажется, вырастет что-нибудь особенное.

Вероника спрятала семечко в кармашек и поблагодарила. А когда стало вечереть и детей увели по домам, незаметно исчез и Дружище. Папа с мамой так и не заметили, что он был среди гостей.

— Заходите еще, — попрощалась Лахджа с бабушкой Рокуалли. — Спасибо огромное за такое мероприятие для детей.

— Что вы, что вы, мне было приятно, — любезно ответила соседка. — Заходите и вы на чай.

А папа тем временем говорил Веронике, что сегодня ей позволят кое-кого призвать. Нет, он мог бы и сам, но… дедушке будет приятно, если это сделает внучка.

— Алала! — обрадовалась Вероника.

Она очень ответственно отнеслась к задаче. Под пристальным наблюдением мамы с папой нарисовала на чердаке круг призыва, украсила его финтифлюшками и добавила четыре жертвенных уголка. В один положила кусочек торта, в другой бутербродики, в третий бумажный колпак, а в четвертый язычок-свистульку. В центр поставила табуреточку, чтобы гостю было удобно.

— Можно? — с надеждой посмотрела она на папу.

— Можно, — вздохнул тот, еще раз проверив непрерывность черты.

Не то чтобы он боялся, что отец на кого-то нападет, но… так просто.

— Призываю дедушку! — провозгласила Вероника.

— Гурима Дегатти! — быстро подсказала мама.

— …Гурима! — добавила Вероника.

На табуретке сформировалась туманная фигура. На голове у нее был колпак, в одной руке бутерброд, а в другой тарелочка с тортом. Призрак попытался что-то сказать, но вместо этого нечаянно дунул в свистульку.

Призрачная игрушка выпала изо рта, и Гурим сухо сказал:

— Очень смешно, Майно. Твое чувство юмора вновь и вновь заставляет меня…

Он не договорил, переведя взгляд на Веронику. Та крепко держалась за посох, потому что все должно быть По Правилам. Дух дедушки изогнул губы так, словно пытался улыбнуться, и с искренней симпатией произнес:

— Так это правда.

Майно поглядел на дочь с некоторой ревностью. Никогда он не слышал такой теплоты в голосе отца.

— Подойди сюда… вну… внученька, — неловко произнес Гурим. — Дай мне тебя рассмотреть.

Майно плотно сжал губы. Вероника же послушно подошла к кругу и сказала:

— Я не пеесеку черту, мне нельзя.

— Я твой дедушка… но ты права, не надо. Очень хорошо, что ты соблюдаешь правила. Моя сестра призывает меня как попало… всегда удивлялся, что она стала профессором.

Майно закатил глаза. Лахджа, помнившая реакцию свекра на нее, старалась не отсвечивать и просто сидела в углу, но он сам посмотрел на нее и холодно сказал:

— Ты. Спасибо.

Лахджа не поверила ушам. За что?..

— Каким-то образом ты сумела вытянуть лучшее из моего сына. Я был против этого брака, я и сейчас против, но ты сумела влить новое дыхание в род Дегатти. За это я смирюсь с тем, что в нашей династии теперь течет демоническая кровь.

— Не за что, — пожала плечами демоница. — Тут еще один на подходе… или одна… скорее одна. Что-то мне подсказывает, что полукровки фархерримов — всегда девочки…

— Как гартазианки, — медленно кивнул Гурим. — Ну что ж, это даже хорошо, поскольку гартазианки могут давать потомство. Конечно, потомкам придется брать фамилии матерей, чтобы не исчез род Дегатти, но это ничего.

— Есть другие родственники, — напомнила Лахджа.

Майно посмотрел на нее с иронией, а Гурим только отмахнулся. Судя по его взгляду, он не видел других наследников, кроме девочки с фиалковыми глазами.

— Она призвала меня, — произнес он. — Она может колдовать целенаправленно. Это не бесконтрольный всплеск естественной магии, а направленное волшебство. Я буду следить за твоими успехами, Вероника Дегатти.

Последнее слово он отчеканил с каким-то особым наслаждением. Майно понял, что теперь отец не отвяжется. Возможно, он даже потеснит дедушку и сам станет домашним призраком.

При мысли об этом его прошиб пот.

— Мне было очень приятно с тобой познакомиться, — заверил Гурим лупающую глазами Веронику. — Хорошо учись, потому что такой талант нуждается в огранке. А теперь иди, поиграй. Мне нужно поговорить с твоими родителями.

— Иди-иди, — кивнула мама.

Вероника неуверенно двинулась к лестнице. Она же не изгнала дедушку обратно, а мама ей говорила, что всегда надо в конце изгонять… но ладно, это же дедушка. Вряд ли он набуянит сильнее, чем Коргахадядед.

Когда она спустилась, Гурим немного вырос, сурово посмотрел на Майно с Лахджой и произнес:

— Отец мне все рассказал. Я не верил. Но раз это правда, я должен спросить: вы что, сошли с ума?

— Мы провели курс начальной демонологии, как только она подросла достаточно, чтобы хоть что-то уразуметь, — сразу понял отца Майно. — А сразу после фестиваля начнем учить ее грамоте и счету. Здесь не нужны твои нотации, мы сами…

— Вы не справляетесь! — рявкнул Гурим. — Инцидент следует за инцидентом!

— Мы не будем превращать ее жизнь в тюремное заточение! — рявкнул теперь Майно. — Я не стану так поступать со своей дочерью! Я хочу, чтобы у нее было нормальное детство!

— Тогда она погибнет сама и прикончит всех вас!

— Худшее позади, она уже достаточно подросла, чтобы понимать, что делает!

Лахджа подумала, что покойный Коргахадядед с этим бы не согласился, но ничего не сказала.

— Ну а что ты предлагаешь — короний?! — выкрикнул Майно. — Вот, смотри, я все время держу наготове браслет!

— Убери его! — аж задымился Гурим. — Никакого корония! Не смей!.. не смей увечить мою наследницу! Или я восстану и разорву тебе горло!

— Тогда у нас проблема, — развел руками Майно. — Она еще слишком мала для поступления в КА. Никто не сделает исключения для четырехлетки. Она просто не сможет учиться. И я не стану обращаться к ученому совету или Кустодиану, чтобы… чтобы что?.. что ты предлагаешь?.. Чтобы ее посадили в камеру, проводили эксперименты и три раза в день давали пайку?.. Они так и сделают, когда узнают, что она призывала демолорда.

— Кого?.. — не поверил ушам Гурим. — Кого-кого?!

— А, про это дедушка тебе не говорил… Я думал, он рассказал все.

— Де… демолорда…

Гурим немного побледнел и почти растаял. Помимо своей воли он едва не ушел обратно в Шиасс.

— Ничего страшного, это мой деверь… бывший, — поспешила уточнить Лахджа. — Все закончилось хорошо, мы его даже пригласили захаживать… в гости. А то он бы… обиделся. Он Астрид Ме подарил.

— Помолчи, я думаю, — приказал ей свекр. — Вы инфантильные скудоумцы. Я верно понимаю, что мой брат сейчас здесь? Я слышу его присутствие.

— Дядя?.. гостит, да. Кажется, отдыхает в гостиной.

— Пусть подойдет. И ты выйди, отец.

Дедушка Айза выплыл из стены. Он явно не планировал встречаться с сыном, но его точка привязки в доме — комната в мансарде, так что большую часть времени он проводил там.

Три поколения Дегатти долго судили и рядили. Гурим плавал внутри круга призыва, сурово глядя на своих отца, брата и сына.

— Этому дому нужна твердая рука, — наконец произнес он. — Вы все слишком мягки для выпавшей вам ноши.

— Ты здесь не останешься, — сразу отрезал Майно. — Ниша домашнего призрака уже занята.

— Не тебе это решать.

— Сейчас глава дома — я, — с искреннем удовольствием произнес сын. — А если для тебя это пустой звук, мы покинем усадьбу и вернемся в Валестру. Быть может, ей там будет лучше. В столичной школе, с большим выбором репетиторов. Постоянный пригляд опытных волшебников любого профиля.

— Хороший репетитор придет и сюда, — нахмурился Гурим. Вокруг зажужжали призрачные шершни.

— Сын, твой сын сам профессиональный преподаватель, — напомнил Айза. — И у меня тоже большой опыт. Мы справимся.

— Никто из вас не сделает этого лучше меня.

— Ты просто хочешь потешить самолюбие. А я помню твои методы и не желаю ей такого детства.

Призраки уставились друг на друга. Сила воли Гурима явно превосходила отцовскую, но тот был домашним призраком и стоял выше в наследственной цепи.

— Ты не понимаешь, Гурим, — произнес Айза. — Мы должны быть очень осторожны. Ты… слишком давишь. Майно сумел это пережить, потому что в нем было достаточно сил для бунта, но и для него это прошло не бесследно. А Вероника — тихая и послушная девочка, которая привыкла все делать по правилам. Она похожа на тебя в детстве, только гораздо нежнее. Ты просто сломаешь ее.

Гурим плотно стиснул челюсти и гневно сверкнул глазами. Но потом его взгляд смягчился, и он произнес:

— Я так и знал. Она в меня.

— Вы тоже раскладывали в своей комнате все вещи по категориям, а книги по цветам? — вздохнула Лахджа.

— А разве можно иначе?..

— И соблюдали стерильную чистоту?

— Грязь — это враг любого мыслящего существа.

— Да, она ваша внучка…

От призрака изошло умиротворение. Чердак наполнился блаженными флюидами. Гурим Дегатти словно начал превращаться в светлого духа, так приятны оказались эти слова.

— У меня есть право стать домашним призраком, — упрямо сказал он. — Отец все равно большую часть времени проводит в Шиассе, с матушкой. Я буду его подменять.

— Какая радость, — неестественно улыбнулась Лахджа.

Майно немного спал с лица. Он представил, что отец снова будет ходить… летать по дому, совать во все нос и недовольно бухтеть на… вообще на все!

— Я приучу вас к порядку, — кивнул Гурим. — Я бы с самого начала стал домашним призраком, но я был уверен, что ты никогда сюда не вернешься, и не желал тратить зря время.

— У меня есть право вето, — напомнил Майно. — Я могу отказать тебе.

— Ты не посмеешь.

— Только если ты пообещаешь не покидать мансарду. Мне и так слишком тяжело было вернуться сюда.

— Я не хотел ломать тебя, — скрепя сердце произнес отец. — Тогда я считал, что меня не в чем винить.

— А сейчас?

— И сейчас я так считаю. Но… я готов позволить тебе думать иначе. Я обещаю не спускаться с мансарды без прямого приглашения. Тем более, что это как раз соответствует традициям. Призрак не должен смущать живых.

Что ж, в том, что касается традиций, на Гурима Дегатти можно положиться. Он скорее отсечет себе руку, чем отойдет от высоких стандартов мистерийского волшебника.

— Хорошо, — крайне неохотно согласился Майно. — Но только иногда. И ты не будешь третировать моих детей.

— Это называется дисциплиной. Словом, значение которого ты так и не понял.