Семья волшебников. Том 2

Глава 24

Вероника сидела на полу мансарды и преданно смотрела на маму с папой. Папа откинулся на стуле, мама расхаживала взад-вперед. С распахнутого балкона задувал холодный ветер и оттуда доносились вопли Астрид, которая вела смертельную войну с Орденом Света.

Он состоял в основном из юных Пордалли и Рокуалли, а также немного Янгетти и Коразетти. На зимние каникулы в фамильную усадьбу вернулся Кланос, который учился уже на втором курсе Клеверного Ансамбля и очень задирал нос, так что Астрид объявила ему войну по всем правилам, провозгласив себя богиней-наместницей лорда Бельзедора в Радужной бухте. Назначив Копченого, Зубрилу и орка Гугу своими приспешниками, она выстроила снежную крепость и уже третий день успешно обороняла ее от перерождения Рыцаря Парифата, которым провозгласил себя глупый Кланос.

Веронику она тоже пыталась сманить, потому что Вероника — это непобиваемый козырь. Если она выстроит зуккират, то в войске богини Астрид будет сто миллионов тысяч демонов. Но мама, услышав о таких грандиозных планах, сразу вспомнила, что они обещали научить Веронику правильно пользоваться способностями, и та послушно затопала в библиотеку.

Первые два дня мама просто показывала Веронике буквы и цифры, потому что даже самому великому волшебнику прежде всего нужно уметь писать свое имя. Но алфавит учился плохо, буквы Вероника запоминала с трудом, так что решили сразу перейти к практическим занятиям, это сейчас важнее. На улице все замело снегом, и мама с папой и Вероникой поднялись в мансарду, где полно места, а на полу можно сколько хочешь рисовать мелками.

— Прежде всего надо позаботиться о самозащите, — говорила мама. — Ты знаешь, что такое самозащита?

— Зассита… сомов? — предположила Вероника, морща лоб.

— Почти. Защита себя.

— Тода это себязассита, — логично рассудила Вероника.

— Называй как хочешь. Для себязащиты нам нужны две вещи. Первая — неразрывность круга призыва.

— Неяз… ивность…

Сидящий на стуле Майно потер виски. Все-таки слишком рано. Ну не начинают учить детей так рано! Его самого отец принялся натаскивать года за три до поступления в Клеверный Ансамбль, но все-таки ему было уже почти восемь, он закончил второй класс…

А Веронике нет даже четырех. Она умеет считать только до пяти и знает всего несколько букв.

— Неразрывность, — повторила мама. — Ты должна аккуратно и красиво рисовать круг. Или пентаграмму. Или другую сетку. Потому что если нарисуешь плохо — никакой тебе власти, а только злой голодный демон. Поняла?

— Поняла, — серьезно кивнула Вероника.

— Молодец. Теперь вторая вещь. Договор. Не выпускай демона, пока он не даст слово слушаться или хотя бы не вредить. Поняла?

— Договой! — вспомнила Вероника. — Да, сьтобы закон!..

— Правильно. А еще демонов надо призывать при мне. При маме. При взрослых. И только с нашего разрешения. Давай сейчас немного потренируемся.

— Давай!.. Пьизываю…

— Нет-нет-нет!.. Сейчас мы никого не призовем, а просто поиграем, как будто призвали. Сначала нарисуй вот такой вот круг призыва.

Лахджа открыла ноутбук и показала нарисованную в PowerPoint картинку — круг с завитушками в виде цветочков, а внутри бегущие кольцом кролики.

— Вот это нарисуй, — велела Лахджа, вручая дочери мелок. — Это будет круг призыва меня…

— Лахджа, ты… ты чокнулась?! — привстал доселе молча наблюдавший Майно. — Это же теперь твой круг призыва!

— Ну да, понарошку.

— Понарошку не бывает. Это теперь твой настоящий круг призыва. Твой личный сигил. Ты сама это провозгласила, сама его нарисовала… и теперь он твой! Вот так тебя теперь можно призвать и контролировать! Даже против твоей воли, если очень постараться!

— Нет… — протянула Лахджа. — Нет!.. НЕТ!!!

Она почувствовала. Глядя на эту глупую картинку, она почувствовала… внутреннюю связь. Ее как будто притягивало к экрану, манило, влекло чем-то неодолимым…

— НЕЕЕЕТ!!! — убежала она с чердака.

— Круг призыва Изувера, — произнес Майно. — С кроликами. Вообще-то, это даже стильно. И очень иронично.

Через некоторое время Лахджа вернулась, уничтожила файл и сказала:

— Забудем про это. Вероника, просто нарисуй круг. Обычный.

— Мы-то забудем, а бессознательное — нет, — вздохнул Майно. — Ты демон, Лахджа. У тебя внутри уже отложилось, что это твой круг. Сигил. Как Слово Вызова, только нарисованное. Ты только что вручила мирозданию еще один ключик к власти над собой.

— Я не знала, что это так работает… — простонала Лахджа. — Слушай, Майно, а как вообще волшебники узнают про круги призыва? Демоны же не заинтересованы такое о себе разглашать…

— Так же, как про слова призыва. И ваши тайные имена. Если информация просочилась, она переходит от волшебника к волшебнику. Что-то узнаем магией. Что-то рассказывают сами демоны, потому что они часто как раз заинтересованы, чтобы их призывали. А еще… это ты себе круг призыва сама назначила, но его за тобой может закрепить и волшебник. Если чародей нарисовал какую-нибудь каляку и объявил, что это круг призыва такого-то демона, а тот согласился прийти… все, теперь он это за собой закрепил. Принцип невозражения. Кроме того, есть еще и универсальные круги… но это уже другое…

— Хорошо, что я учила ребенка, а не прикалывалась, — покачала головой Лахджа. — Иначе мой круг был бы не только позорен, но и нецензурен. А у вас про волосы демонов и крыс знают?

— Нет, — успокоил ее Майно.

Но я знаю.

Вероника, толком ничего не понявшая из этой перепалки, послушно нарисовала кривоватый круг и попыталась добавить кроликов, но мама торопливо ее остановила.

— Нет-нет-нет, — сказала она, переступая через черту. — Тот круг забудь навсегда, мама ошиблась. Вот, давай ты как будто меня призвала. Я стою… сижу в круге. Что ты мне скажешь?

— Пьивет, кафету будись? — спросила Вероника, протягивая конфету.

— Конечно, — ответила Лахджа. — Подойди сюда и дай мне эту конфету.

Вероника послушно подошла и переступила через черту…

— Так, нет, неправильно! — схватила ее Лахджа поперек пуза. — Вот ты и попалась, маленькая глупая девочка! Теперь я тебя сожру, а перед этим защекочу-защекочу-защекочу!..

Вероника завизжала одновременно от страха, восторга и щекотки.

— Ладно, попытка номер два, — сказала Лахджа, выпуская дочь. — Подойди и дай мне эту конфету.

— Н-нет?..

— ДАЙ МНЕ ЕЕ! — произнесла мама чужим и очень жутким голосом.

Вероника вздрогнула, папа тоже. На чердаке вдруг как будто стемнело, а из круга задул ледяной ветер.

— Нет! — решительно ответила Вероника.

— Ну пожа-а-а-алуйста!.. — проскрипела Лахджа уже другим голосом — жалобным, но тоже пугающим. Так скрипит старое дерево холодной осенью.

— Ничего себе ты вошла в образ… — пробормотал Майно.

— Пожа-а-алуйста, девочка, у меня так болят ножки!.. — провыла Лахджа, придавая лицу сходство с печальной ослицей. — Зайди в кружок!..

— Ну яз нозьки болят… — шагнула к ней Вероника.

— НЕПРАВИЛЬНО!!! — снова схватили ее поперек живота. — И тебя снова сожрали!

— Не-е-ет!.. — разревелась Вероника. — Я никого нихатю пьизывать босе никада!..

Это тоже было неплохим результатом. В принципе, родителей устроило бы, если б Вероника настолько перепугалась, что просто перестала бы кого-то призывать. По крайней мере до тех пор, пока немного не подрастет.

Но это, конечно, было сказано просто на эмоциях. Уже после ужина Вероника подергала маму за подол и застенчиво попросила снова поиграть на чердаке.

Они продолжили с того же места. Мама сидела в круге, делая вид, что не может переступить черту, а Вероника напряженно размышляла, что же ей сказать этому коварному хитрому демону, который каждый раз пытается вместо конфеты съесть ее саму.

Астрид наблюдала за этим с большим интересом. Ей пришлось закончить на сегодня войну с Рыцарем Кланосом, потому что Орден Света и Легионы Страха разогнали по домам ужинать. Завтра снежная крепость снова будет атакована, но сегодня богиня Астрид присоединилась к дрессировке своей младшей сестры.

— Я дам тебе кафету, но потом, — подумав, сказала Вероника. — И в кьюг не войду. Ты выди.

— О, мне можно выйти из круга? — вкрадчиво спросила мама.

— Мозя…

— А ВОТ И ЗРЯ! — выпрыгнула мама, снова хватая Веронику.

Мансарда в очередной раз наполнилась истошным визгом, но теперь к нему добавился смех Астрид. Заливисто хохоча, она лупила хвостом по полу, подпрыгивала и вопила:

— Мам-мам, дай я попробую!.. мам-мам, моя очередь, моя очередь мучить Веронику!..

«Демоны в массе своей — игривые существа», — записывал Майно Дегатти, макая перо в парящую рядом чернильницу. — «У меня была возможность убедиться в этом на конкретных примерах, да и попросту в быту. Всем известно о их пристрастиях к жестоким шуткам и розыгрышам, любви к играм и пари, загадкам и головоломкам. Даже в самой тяжелой для мага ситуации при столкновении с демоном можно уговорить его на даже, казалось бы, невыгодную для него игру. Даже когда демон и так может взять желаемое ему силой, существует хороший шанс, что он согласится поставить свой приз на кон, потому что это придаст охоте азарт, остроту. И в случае победы смертного демон обычно честно исполняет условия пари. Здесь я отсылаюсь на выдержки из кодекса гохерримов, которые сообщаю в приложении к этому тому».

Он создавал не демонологический трактат. В его монографии не было ничего о средствах борьбы или укрощения демонов. На эту тему многие писали до него и многие будут еще после, незачем присовокупляться к этому многотомному собранию. Зато Майно Дегатти немало сообщал о том, как демоны ведут себя, когда они… не в роли демонов. Когда не враждебны заклинателю, когда не заинтересованы в том, чтобы его погубить или обмануть.

Он не первый, конечно, кто наблюдает демонов в подобном качестве. Призыватели часто стараются установить со своими контрактниками дружеские отношения. Но обычно они все же не могут с уверенностью сказать, правда ли демон симпатизирует чародею, или искусно прикидывается, выжидая, когда тот подставится.

А Майно мог. Он слышал мысли жены и видел неподдельные чувства дочери.

Тем временем Лахджа объясняла Веронике, как правильно брать с демонов клятвы и самой их давать, если те потребуют.

— Лучше вообще ничего не обещать демонам, — говорила она, пока Астрид сидела в круге и злоехидно облизывала клычки. — Но демоны тоже хотят иметь гарантии безопасности, поэтому немножко можно. Вот сейчас Астрид попросит тебя не сажать ее в картошку.

— Если я исполню твое желание, ты клянешься не делать мне ничего плохого? — вкрадчиво спросила Астрид.

— Дя… — кивнула Вероника.

— А ты клянешься каждый день мыть руки перед едой?..

— Дя…

— А ты клянешься вырезать себе глаза и отдать их мне?..

— Дя…

— Неправильно, Вероника! — перебила мама. — Зачем ты согласилась?!

— Но она же попьясила!!!

— Я освобождаю тебя от этой клятвы! — торопливо произнесла Астрид, потому что Вероника уже начала обреченно плакать.

— И вообще от всех клятв! — добавила мама. — Вероника, я освобождаю тебя от всех клятв!

— Дазе от мытья юк?..

— Дазе… даже.

— А тебе мозя?..

— Да, потому что я твоя мама. Ты должна слушаться меня, а не кого-либо еще.

Вероника серьезно кивнула, что-то наматывая себе на ус. А Лахджа тяжко вздохнула, представив, что было бы, если бы вместо Астрид в этом круге сидел кто-нибудь другой, а ее самой рядом не было.

— Моя дочь не доживет до четырех лет, — произнесла она, когда урок закончился, и дети пошли спать.

— Возможно, что мы тоже не доживем, — мрачно добавил Майно. — Но если мы ее всему научим, наши общие шансы вырастут.

Закончилась луна Медведя и началась луна Скарабея. Зима в этом году выдалась на диво холодной и снежной, за окнами то и дело выла метель, и Астрид снова начала ездить в школу в карете, потому что ее сносило ветром. Майно иногда выбирался покататься на лыжах с Пордалли и приехавшим на несколько дней в гости Звиркудыном, но чаще сидел дома, исписывая все новые страницы.

А Лахджа, у которой шел уже пятый месяц беременности, продолжала учить Веронику. Ей много помогал Майно, а после школы охотно присоединялась и Астрид, но больше всего Вероника проводила времени с мамой. Та снова и снова отыгрывала с ней разные ситуации, которые могут возникнуть, когда по другую сторону меловой черты — закромочная тварь, видящая перед собой беззащитного, но очень вкусного ребенка…

Сколько условок может стоить душа Вероники?.. Лахджа боялась даже предположить.

— …Но я не могу дать тебе шоколадный домик просто так, — огорченно говорила она, сидя в кресле, которое Вероника старательно обвела мелком. — За это я попрошу твою бессмертную душу.

— Неть, — гордо ответила Вероника.

Она наконец-то поняла принцип.

— Ладно, — покладисто кивнула мама. — Тогда вместо бессмертной души я хочу, чтобы ты помогла еноту убраться на кухне и подмела в холле.

— Неть, я… нихатю, — заколебалась Вероника. — Я только в холле хотю убияться…

Лежащий на диване Майно довольно посмотрел на дочь. Хороший признак, она усвоила, что нужно торговаться, а не безропотно соглашаться со всем, что предлагают.

Но Лахджа еще не закончила. Она сделала самое хитрое, самое коварное лицо, чуточку даже отрастила лисью мордочку и произнесла:

— Ну не знаю, не знаю… Пожалуй, я могла бы позволить тебе убираться в холле, раз ты это так любишь, но за это ты должна помочь еноту убраться на кухне… и протереть большой стол в столовой.

— Ну лядна… — вздохнула Вероника.

— Тогда мы договорились?

— Договоились.

— Хорошо, можешь все это делать, — зевнула Лахджа.

— А домик?

— Какой домик? На домик мы не договаривались.

— А-а-а!.. — схватилась за голову Вероника.

Ее опять обманули! Мама опять обвела ее вокруг пальца! Вероника видела, что она сделала хитрое лицо, но все равно не догадалась!

Она обиженно шмыгнула носом. Мама жульничает. Мама все время жульничает.

Веронику расстраивал этот ужасный мир, в котором все врут.

— Лахджа, ты демон всего лет пятнадцать… — задумчиво произнес Майно. — У вас это в крови, что ли?

— Не знаю, просто это весело, — хмыкнула Лахджа. — Смотри, как она потешно возмущается.

И однако что-то у Вероники в голове все-таки оседало. Лахджа, которая поначалу пыталась параллельно учить ее читать и писать, махнула на это рукой и полностью сосредоточилась на правилах общения с демонами. Потому что грамоту можно и отложить на луну-другую, ничего страшного не случится. А вот вдолбить этой пигалице правила демонологической безопасности нужно поскорее, иначе она точно не доживет до четырех лет.

К концу луны Скарабея Вероника почти перестала ошибаться. А когда началась луна Лебедя, родители решили, что можно начать проверять ее навыки на тех демонах, которые Веронике не родня. Призвать кого-нибудь безобидного в качестве учебного пособия.

Вероника понимала, насколько ответственный это момент. Она изо всех сил постаралась нарисовать самый красивый круг в мире. А при вызове ужасно волновалась, но демон все равно явился.

— Спасибо! — пискнула Вероника. — Мий вам!

— А-а, — неопределенно пробормотал Гуррак-Кхельтар, глядя на стропила чердака… на маленькую девочку… на сидящую в кресле демоницу… снова на маленькую девочку.

— Все пьявильно? — с надеждой спросила маленькая девочка, оглядываясь на демоницу.

— Ты еще ничего не сказала, — ответила та, кладя в чашечку кусочек сахара. — Давай, заведи с ним разговор. Попроси что-нибудь.

Гуррак-Кхельтар уставился на девочку. Он не понимал, что происходит. Его часто призывали в миры смертных, но еще никогда — при таких обстоятельствах.

А Вероника очень нервничала. Ее первый демон!.. ну ладно, не первый, но первый правильный!.. она очень хотела все сделать как полагается, и чтобы у демона остались хорошие впечатления.

— Вам там не тесно? — заботливо спросила она, подтаскивая Гурраку-Кхельтару табуреточку. — Пьисядьте!..

Гуррак-Кхельтар машинально сел. Девочка нечаянно задела меловую черту, и контур оказался нарушен, но демон сделал вид, что ничего не замечает. Слишком уж пристально смотрела на него демоница в кресле, слишком уж демонстративно хрустела пальцами… и на мгновение приоткрыла ауру…

Чуть слышно скрипнули ступени — в мансарду поднялся хозяин дома. Майно Дегатти глянул на демона в круге и тут же сказал:

— Вероника, ты нарушила контур.

— А, ладно, ладно!.. — торопливо дорисовала его мелом девочка.

— Это так не работает, — покачал головой папа.

— У миня яботает! Яботает же?..

— Работает, — торопливо закивал Гуррак-Кхельтар.

— Не лги ей, — поморщился смертный.

— Ладно, не работает, — грустно сказал демон, выходя из круга.

— Я-я-я, опять не полусилось!.. — схватилась за голову Вероника.

— Можно, я домой пойду? — осведомился Гуррак-Кхельтар. — Я так понял, вам ничего не надо, вы просто учитесь.

Он не входил в число ямуреков, в его клане хватало андаров куда сильнее. Но смертные, конечно, были мясом для его клыков. Он бы с удовольствием сожрал и девочку, и ее папашу, и вообще всех в округе, но эта демоница так страшно смотрела, что Гуррак-Кхельтар боялся дышать без разрешения.

— Посиди пока, — попросила она, отпивая из чашечки. — Зачем мотаться туда-сюда? Мы все равно тебя снова призовем. Чай будешь?

— Я пью только свежепролитую кровь, — мрачно произнес Гуррак-Кхельтар.

— Тогда так сиди. Ежевичка, нарисуй круг заново.

Вероника снова принялась чертить мелком, и на этот раз сразу поставила табуреточку внутрь. Мало ли, вдруг разговор затянется. Невежливо заставлять гостя стоять.

Немного подумав, она положила рядом с табуреткой печенье.

— Почему вы просто не призвали какого-нибудь шука? — спросил Майно, когда практическое занятие закончилось и похожий на двуногого волка демон убрался в свою преисподнюю.

— Какая разница? Этот тоже слабак.

— Шуки еще мельче и слабее.

— Шук может перегрызть человеку горло за пару секунд. Любые демоны опасны. Просто шуки еще и быстрые…

— Я понял.

Вероника собирала свои инструменты. Книжку, мелки, посох, коробку конфет и корзиночку с овощами. Там у нее были картошка, помидор, яблоко, кокос и на всякий случай банан.

Папа взял кокос, посмотрел на Веронику очень странным взглядом и сказал:

— Да, вот сюда можно надолго… Но вообще, ежевичка, не стоит загонять демонов в овощи.

— Это зистоко, — согласилась Вероника. — Но иногда нузьно. Для смиения дуси.

— Что?..

Майно решил, что ослышался.

— Мама так сказала.

— А… мама… ладно. Нет, ежевичка, дело не в том, что это жестоко. Дело в том, что это неразумно. Овощи недолговечны. Сгниет картофелина — и демон освободится.

— Дя, — кивнула Вероника.

— Так что используй… что-нибудь прочное. Шкатулку, бутылку, кольцо. Чтобы демон не мог выйти.

— Папа, ты тё, хотись их НАВСЕГДА запитатить?! — ужаснулась Вероника.

— Но…

— Папа, фу!..

— Фу так фу, — вздохнул папа. — Но хотя бы не используй помидоры, они слишком быстро портятся. Хотя бы картошку… или бататы, я не знаю. Что-нибудь, что продержится хотя бы пару лет.

— Папа, для лаитъи — кайтоска, для гохеййима — помидой, — терпеливо объяснила Вероника. — Гохеййима незя в кайтоску.

Майно пристально посмотрел на дочь. Та с абсолютной уверенностью несла дичь. И в этом нет ничего странного, учитывая ее возраст… только вот у нее эта дичь работает. Майно Дегатти прекрасно знал, разумеется, что в магии любая дичь будет работать, если надежно внедрить ее в подсознание, но как и почему Вероника сумела внедрить это овощное правило?

— Ты настоящий феномен, ежевичка, — сказал он, улыбаясь дочери.

— Знаю, я уполномотьная пузя, — серьезно ответила Вероника. — Я пиду на гойсёк.

— Иди, иди, родная.

Вероника затопала вниз, забыв в мансарде свои мелки, книжку и овощи. Однако Майно ничуть не удивился, когда через некоторое время те исчезли.

— Так, для ларитры — картошка, для гохеррима — помидор, — стал размышлять он вслух. — Для кого яблоко и кокос? Банан, насколько я понял, Вероника взяла просто так, про запас, но для кого яблоко и кокос? Бушуки — маленькие подобия гохерримов, так что для них, возможно, подойдет помидор черри… о Кто-То-Там, какую же кирню я несу… В моей жизни слишком много волшебства.

— Слишком, — согласилась Лахджа, закрывая книгу. — Я вот даже не удивлена, что многие волшебники сходят с ума.

— Слушай, кто бы говорил, — хмыкнул муж. — Демоны еще чаще едут крышей.

— У нас это от безумно долгой жизни и вседозволенности. А у вас от чего?

— От того же самого. К тому же мы еще и смертные, нам меньше нужно.

— Так ли уж меньше? Я бы, знаешь ли, так не сказала.

Дегатти ухмыльнулся в бороду. Он распахнул балконную дверь, подставив лицо холодному воздуху, и сказал:

— Скоро весна. Как думаешь, мы достаточно обучили Веронику?

— Нет, — вздохнула Лахджа. — Мне кажется, никогда не будет достаточно.

— Это так… но более сложным вещам будут учить в КА. Она слишком мала. Главное, что мы научили ее основам… безопасности.

— Я бы предпочла ей запретить вообще. Призывать. Кого-либо.

— Я бы тоже, но ей еще нет и четырех. Грубо вмешиваться в разум я не хочу, а держать дочь еще лет пять в кандалах… не знаю. Это может… она ведь добрая девочка. Ей жалко даже демонов.

— Даже, — хмыкнула Лахджа.

— Не о тебе речь, — поморщился Майно. — Просто… понимаешь, когда я в детстве читал «Гюльгары», мне казался совершенно недостоверным эпизод, где девушка жалеет демонов и освобождает их…

— А чем кончилось? — заинтересовалась Лахджа.

— А ты не читала?.. прочти, это классика.

— Ладно, тогда не спойлери. Недостоверным ему казался… а потом ты вырос и сам сделал то же самое.

— Это когда?.. — не понял Майно.

— О, кто-то забыл, как освободил из вазы свою будущую жену? — усмехнулась демоница.

— А… это… тля… У тебя просто такие жалобные глаза были… и красивые.

— Красивые?..

— Да, помню, я тогда в них посмотрел и… забыл, чем кончился «Гюльгары»…

Лахджа помолчала. Майно помолчал. А потом он поставил ногу на перила, галантно протянул жене руку и предложил:

— Хочешь полетать?

— Конечно, — улыбнулась Лахджа.