Глава 25

На кухне сегодня было дымно, жарко и чадно. В Мистерию пришла весна, Лахджа только что вернулась с очередного утопления свиньи и теперь пекла пирожки.

— С тобой там опять водяной заговаривал? — спросил Майно, следя, чтобы было побольше пирожков с капустой и рыбой.

— Ну да, — пожала плечами Лахджа. — Поболтали о погоде.

Ее не смущала стихийно сложившаяся традиция дважды в год приносить духу реки жертву. Ну да, гибнут невинные поросята, зато раков и рыбы на их участке реки всегда немерено. И пляж неизменно чистый, красивый. Никакой тины, ила или коряг. Дно ровненькое, без омутов. На берегу полно цветов, а в воде — лотосов, кубышек и речных орхидей. Словно прекрасный букет для прекрасной дамы.

Майно, услышав такие ее мысли, хотел что-то сказать, но покосился на сидящих рядом дочерей и просто сердито подумал:

Не дразни меня.

Почему ты решил, что я тебя дразню?

Астрид и Вероника сидели перед тарелками, следя за мамой глазами голодных кобр. Они ждали первую партию пирожков.

— Да я позову, как сделаю! — не выдержала Лахджа.

— Пустышек побольше сделай, — велела Астрид, не трогаясь с места.

— Если останется тесто.

— Офтанетца, — сказала Астрид, набивая рот начинкой.

— Так, не сметь! Руки прочь от начинки!

— Я буду без рук! — своим самым наглым голосом сказала Астрид и получила шумовкой по лбу.

Астрид только что вернулась из школы и радовалась, что завтра и послезавтра — праздники, Ангуиндис и Фелидис, Змеиный и Кошачий Дни. К тому же мама сегодня пекла пирожки по рецепту своей бабуленьки. Даже Ихалайнен признавал, что ее бабуленька знала толк в пирожках.

— У меня, канефна, луфе, — сказал он, первым снимая пробу. — Но пойфет.

— Мам, а мож-жна мне пир-рожок с вар-реньем? — спросила Вероника, старательно жужжа и рыча.

К началу весны у нее случился прорыв на шипящих, а букву «р» она начала выговаривать совсем хорошо и произносила ее почти всегда, а не только в особо ответственные моменты. Веронике оставалась всего луна до четырехлетия, и она была полна решимости встретить его с полным алфавитом.

— Можно, ежевичка, — положила дочерям по пирожку Лахджа.

— А почему у меня нет прозвища? — наморщила нос Астрид.

— Оно у тебя есть, земляничка.

— Фу, нет, я передумала! — ужаснулась Астрид. — Это звучит как-то… детски!

— Поэтому в лицо мы тебя так не зовем.

Астрид ужаснулась. Ей было уже восемь с половиной, она чувствовала себя совсем взрослой девочкой и не хотела думать, что родители за глаза зовут ее… земляничкой.

Это же такой удар по репутации Астрид Бесподобной! Она не может быть Астрид Земляничкой! Это для всяких… Вероник!

Пирожков мама напекла много. Целую гору, с разными начинками. С капустой и рыбой, с мясом, с картошкой, с вареньем. На блюдах вырастали все новые пирожковые зиккураты, и Астрид не успевала их хватать. Ей помогал Тифон, лопающий сразу тремя пастями, но мама все равно пекла быстрее.

От Вероники вот многого ждать не приходилось. Она все еще мусолила только второй. Конечно, у нее-то нет анклава, она обычный смертный человечек.

Астрид попробовала все виды пирожков, но все равно осталась внутренне неудовлетворена. Мама могла бы сделать больше, казалось ей. Не хватало чего-то такого, чего-то эдакого… Астрид затруднялась сказать, чего именно, но чего-то точно не хватало.

Об этом она продолжала думать, валяясь у себя на кровати со свежим номером «Портала в сказку». Гулять ей сегодня не хотелось, и любимый журнал тоже не радовал. Казался в последнее время все более… детским. Астрид отбросила его в сторону и принялась рассматривать свои сокровища, ища среди них то, что развеет эту демоническую хандру.

Журнал подобрала Вероника. Как и положено прихвостню, она хвостиком ходила за старшей сестрой, и Астрид в ней эту черту поощряла. Снисходительно глянув, как малявка рассматривает картинки, не в силах прочитать под ними написанное, Астрид пересчитала принцесс-волшебниц, крутанула свой старый кубарь, открыла было сундучок сказок, взмахнула палочкой-копировалочкой… нет, все не то. Детские игрушки.

Хотелось чего-то… необычного. Нового. Устроить переполох. Заглянуть в глаза хаосу. Что-нибудь…

— Вероника, давай что-нибудь призовем, — засверкали глаза Астрид.

— Нельзя ничего пьи… призывать, — серьезно ответила глупая маленькая сестра. — Только если мама язрешит.

— Это демонов призывать нельзя, а мы демонов и не будем, — уселась рядом Астрид. — Давай призовем что-нибудь, а не кого-нибудь.

— Что-нибудь?..

— Да. Только не гору золота, с этим у тебя плохо. Игрушек каких-нибудь, книжек или… о, давай призовем пирожков! Призови гору пирожков! Разных! И будем угадывать, какой с чем!

Это прозвучало забавно. Вероника сосредоточилась, закусила губу и сказала:

— Пьизываю… любой пир-рожок!

Воздух замерцал, заискрился, и у нее в руке появился пирожок. Астрид тут же его выхватила и решительно сказала:

— Дегустацию я беру на себя. Я демон, наполовину гхитшедури, так что могу есть что угодно. Но если он вкусный, я тебе половинку оставлю.

Пирожок оказался вкусным, потому что это был мамин пирожок. Астрид узнала, потому что мама добавила в картошку чуть-чуть крошеных грибочков, и именно такие грибочки были и тут.

Ну да, логично. Просто призвался самый ближайший пирожок.

— Это не то, это тот же самый, — сказала Астрид. — Это наш пирожок.

Вероника подумала и неуверенно сказала:

— Призываю… какой-нибудь еще пирожок!

Призвался другой пирожок. Но тоже мамин, только теперь с вареньем.

— Ты издеваешься?! — быстро съела его Астрид. — Это тоже мамин пирожок! Призови с другой Страницы!

Вероника вздохнула. Наверное, тут не обойтись без высокой магии. Она прикинула, как должна выглядеть сетка для призыва пирожков, и тут же начертила ее на полу. Нарисовалось что-то похожее на мамин противень, но с загогулинками, которые Вероника сама не знала, что означают, но почему-то была уверена — они нужны.

— Пьи… пр-ризываю пир-рожок с др-ругой Стр-раницы!.. — выпалила она, стукнув об пол посохом.

О Кто-То-Там, сколько же «р». Вероника все еще мучилась, когда они попадались на пути.

На этот раз призвался не мамин пирожок. Астрид его понюхала, откусила… ага, он с курицей! Мама такие не пекла!

— Вот, молодец, — похвалила она сестру. — Теперь я тобой довольна.

Вероника зарделась от счастья.

— Давай другой, — велела Астрид.

— Пр-ризываю еще один пир-рожок… ох… пр-ризываю сто р-разных пир-рожков с р-разных Стр-раниц!..

Астрид восхищенно заулыбалась. Впервые с начала своего существования эта мелочь начала приносить пользу. В круге призыва выросла гора пирожков даже больше, чем у мамы — и они все, вообще все были разными!..

День стремительно переставал быть скучным.

— Так, — потерла руки Астрид. — Начинаем эксперимент.

— Ты пьёбуй, а я буду доедать хорошие, — сказала Вероника.

Астрид на всякий случай метнулась до домашней аптечки и принесла эликсир от отравления. Заставила выпить сестру и выпила сама. Потому что мало ли какая дрянь попадется в сотне пирожков из сотни миров? Вдруг что-то, от чего даже у Астрид вспучит живот? Зато теперь они на целый час могут не бояться ядов… большинства… всех, от которых помогает этот эликсир.

Еще она принесла чаю, какао и простой воды. Неизвестно, с чем придется столкнуться, но лучше быть готовыми ко всему.

Астрид начала с тех пирожков, которые выглядели привычно. Первый оказался со свиным фаршем. Второй — с картошкой. Третий — с лапшой… какой странный пирожок.

Астрид подумала, что это очень-очень странно — варить лапшу и запихивать ее в пирожки. Что дальше — пирожок с хлебом?

Зато четвертый оказался с дыней и сливой и очень понравился Веронике. А пятый был с сосиской.

— Это не пирожок, это сосиска в тесте, — пренебрежительно сказала Астрид. — Твои заклинания все напутали.

— Они не… я не…

— Ладно, продолжаем, — доела сосиску Астрид и цапнула шестой пирожок.

Он оказался с зеленым чаем и еще какой-то сладкой штукой. Необычно.

Седьмой был с папайей. Восьмой — с мангодыней. Девятый — с картошкой, но не так, как второй пирожок, а какой-то другой картошкой. Вероника же сказала, что все пирожки должны быть разными, так что они и правда все оказались разными.

Десятый пирожок оказался с какой-то жижей и шариками в ней.

— Фу!.. — отбросила его Астрид. — Воняет!..

Зато одиннадцатый оказался с жареными тараканами. Это было вкусно, но Вероника отказалась даже попробовать.

— Ну и дура, мне больше достанется, — захрустела пирожком Астрид.

Двенадцатый был снова с фаршем, но теперь говяжьим. Тринадцатый — с капустой. Четырнадцатый — с мелкими жареными ящерками, и вот его Вероника неохотно согласилась попробовать.

Он был вкусный.

Пятнадцатый был опять с какой-то жижей, но теперь без шариков. Его отложили к невкусным, чтобы потом угостить дедушку Инкадатти.

Шестнадцатый пирожок был с грибами. Семнадцатый — с творогом. Восемнадцатый — с бараниной и зеленью. Девятнадцатый — с фаршем и яйцом посередине. Двадцатый — с рыбой. Двадцать первый — с щавелем.

Двадцать второй пирожок Вероника рискнула попробовать первой. Она расхрабрилась и тоже решила поучаствовать в эксперименте. Но ей не повезло — пирожок был с солью и перцем. Только соль и перец, больше ничего. Тут эликсир от отравления не помог — Вероника схватилась за язык и принялась жадно пить воду.

Астрид изучила этот пирожок. Видимо, его пекли… не люди.

Или люди, но чтобы кого-то разыграть.

С двадцать третьим пирожком тоже не повезло. У него внутри оказались живые черви. Как его вообще испекли, что они остались живыми?

— Фу-у-у!.. — поморщилась Астрид. — Они сырые!

Ну кто так готовит? В чем проблема была сначала пожарить или отварить начинку? Астрид раньше ела червей и сырьем, но давно переросла эти детские глупости.

Двадцать четвертый пирожок оказался с каким-то неизвестным мясом. Астрид отломила половинку, понюхала и сказала:

— Ну, это мясо… в пирожке… а больше мне ничего знать и не надо.

Двадцать пятый пирожок был с земляникой.

— О, кудесно! — обрадовалась Астрид. — Хочешь?

— Э-э… давай… — неохотно взяла пирожок Вероника.

Она уже объелась. Она плотно набила живот еще мамиными пирожками, а теперь еще и напробовалась так, что начала икать. И хотя она не отравилась, если не считать тот злосчастный пирожок с солью и перцем, она все же чувствовала себя странно.

— Я пойду! — держась за живот, выбежала она.

Астрид пренебрежительно посмотрела вслед. Смертные. Тяжело им живется, без внутреннего анклава.

Дожидаясь сестру, она съела двадцать шестой, двадцать седьмой, двадцать восьмой и двадцать девятый пирожки. В них не оказалось ничего необычного. Зато на тридцатом пирожке Астрид споткнулась.

Тридцатый пирожок был… с пирожком.

Астрид долго рассматривала это диво. Внутри пирожка еще один пирожок — маленький. А внутри него — третий, еще меньше. Что-то из высокой кухни… и, кажется, многомерное.

— Ну и как мне это есть? — спросила Астрид.

Она все же попробовала. Ей хотелось понять, есть ли там в итоге начинка, или она вся в другом измерении.

— Тё это? — спросила вернувшаяся Вероника.

— Пирожок с пирожком, — ответила Астрид, доковырявшая уже до девятого слоя. — Бесконечный пирожок в пирожке. Пирожок Воизамона.

Она как раз вчера узнала в школе про антимонии Воизамона, озирского мудреца, который мудрил так сильно, что Астрид ничего не поняла. Там было про бесконечную дорогу, и еще про бублик, который невозможно съесть, потому что он все время крутится…

Когда очередной пирожок стал таким маленьким, что его нельзя стало увидеть без хомунциевой лупы, Астрид вспомнила про астридианцев и взгрустнула.

— Давай другой, — сказала Вероника, осторожно ломая тридцать первый пирожок.

Он оказался с предсказанием. Вероника достала бумажную ленточку и прочла:

— «Е»… и еще «е»… а это «й»… то есть «р»… ой, еще сразу две «р»!

— Дай сюда, — отняла у этой неграмотной малявки предсказание Астрид. — «Тебя ждет приятный сюрприз».

Вероника обрадовалась и сразу откусила от тридцать второго пирожка. Но тот оказался с личинками! Вероника уронила его, и ее вырвало сразу всеми съеденными пирожками! А потом еще и еще!

Пришлось Астрид снова поить шмакодявку водой, а потом ходить за тряпкой и вытирать всю эту грязищу.

— Мне плохо… — простонала Вероника. — Я умираю… ненавизю пьедсказания…

Но когда у нее внутри все успокоилось, и Астрид утерла ей лицо, Вероника уселась на корточки и решительно кивнула. Она собиралась продолжать эксперимент.

В тридцать третьем пирожке оказался слизень. Всего один, зато живой. Огромный и жирный. Едва Астрид откусила верхушку, он высунул голову с рожками и спросил:

— Вы кто?

— А ты кто? — осторожно спросила Астрид.

Она бы съела пирожок и со слизнем, но есть того, кто разговаривает, нельзя. Это Астрид запомнила с раннего детства. Папа всегда это твердил, когда она пыталась отгрызть ему ухо.

Но она уже давно так не делает.

— Каштреб садредхум, опять не получилось! — проворчал слизень. — Да что ж такое-то! Разве может кому-то так не везти, как мне?!

— А что ты хотел?

— Восстановите сферу, — потребовал слизень. — Сейчас же.

Астрид, не успевшая прожевать верхушку, аккуратно достала ее изо рта и приладила к пирожку.

И она приросла! Края сомкнулись, пирожок замерцал… и исчез.

— Это была не сфера, — сказала Вероника. — Это был пирожок.

— Я хочу знать, что это было, — сказала Астрид, глядя на пустые руки. — Но теперь никогда не узнаю.

Девочки немного погрустили, потому что они случайно соприкоснулись с чем-то загадочным и запредельным, а оно так быстро от них ушло, не дав никаких ответов и не оставив никаких подарков.

— Ладно, у нас еще целая куча пирожков! — потерла руки Астрид. — Может, там второй такой есть!

Тридцать четвертый пирожок был маленьким и квадратным, а внутри просто вишневое варенье. Тридцать пятый оказался с маком и медом. А вот тридцать шестой…

— Это что за зелезячки?.. — выпучила глаза Вероника, пока Астрид задумчиво перемалывала зубами металл.

— Это гвозди, — ответила сестра. — Пирожок с гвоздями. Наверное, это дяде Фурундароку испекли, он любит гвозди.

Тридцать седьмой пирожок был с повидлом. Тридцать восьмой — с медом и печеным яблоком… целиком. Целое яблоко, а вокруг тесто. Тридцать девятый — с морковкой. Сороковой — с котлетой. Не с фаршем, а именно с котлетой.

— Это зе пьоста котлета в тесте! — поморщилась Вероника. — Не хочу!..

— Тогда отдай ее мне, — пожала плечами Астрид.

— Нет уж. Ты еще пирожок с гвоздями не доела.

Астрид залилась смехом.

На сорок первом пирожке она едва не сломала зубик. Там тоже была железная начинка, но очень прочная. Обычные-то железки Астрид разгрызала легко, но эта оказалась совсем как папин меч, который она тоже однажды пыталась съесть, но не сумела откусить ни кусочка.

И это была даже не железка. Скорее золото. Желтенькое… и ключеобразное.

— Пирожок с ключом, — умудренно произнесла Астрид. — Золотым и волшебным.

— О, это секьетик! — обрадовалась Вероника. — Это навейняка ключ от клада! Пошли искать!

— А где ты собралась искать этот клад? — снисходительно поглядела Астрид.

— Ну… нинаю… ты мне скязи. Ты тут стайшая сестра.

Астрид решила потом обязательно этим заняться, убрала золотой ключ в ящик стола и уставилась на оставшиеся пирожки. Еще целая гора. Их было сто, а они съели и понадкусывали всего сорок один. Значит, осталось… сто минус сорок один…

— Еще почти шестьдесят, — с отвращением произнесла Астрид. — А мне надоело.

— Мне тозе, — призналась Вероника.

Пирожки Астрид наскучили — но не наскучили эксперименты с младшей сестрой. Вероника наконец-то научилась контролировать свою штуку и извлекать из нее ништяки.

— Давай выясним, что еще ты можешь призвать, — сказала Астрид, жестикулируя сорок вторым пирожком. — У нашей мамы раньше было Ме Создания Ложки, но она утратила его ради любимой дочери. Проверим, сможешь ли ты его заменить. Призови ложку.

— Пьизываю ложку, — застенчиво сказала Вероника.

Ложка призвалась большая и серебряная. Астрид ее сразу узнала — это из того столового набора, который когда-то подарил дядя Жробис. Мама его всегда прятала на самый верх серванта, и Астрид не могла даже попробовать.

— Нет, я больше не ем ложки, — неохотно сказала она. — Это для малышей.

— Ты ела лозь… ж-жки? — удивилась Вероника.

— Давным-давно. Мне не хватало железа в организации. И еще иногда серебра… золота… меди… бронзы… олова…

У Астрид потекли слюнки. Но она тут же спохватилась и велела:

— Призови еще что-нибудь. Сама придумай.

— Пр-ризываю… каяндаш!.. — воскликнула Вероника. — Призываю апельсин!.. Призываю мятик!.. Пр-ризываю книзьку с кайтинками!.. Пьизываю книжку без кайтинок!.. Призываю кайтинки!..

Вселенная послушно откликалась на волю маленькой девочки. Астрид размышляла, какие пользы и выгоды сможет из этого извлечь.

Правда, над дикцией козявке стоит еще поработать. Карандаш, апельсин, мячик и две книжки призвались нормально, а вот кайтинки оказались крохотными жабоподобными циклопами. Они сразу принялись бегать по полу и бубнить, размахивая кургузыми лапками.

К тому же от них исходила благодать, Астрид это сразу почувствовала. У нее неприятно засвербило в носу, и все зачесалось.

— Тля, мама наругает!.. — испугалась Астрид. — Убери их!

Кайтинки обратили внимание на Астрид и загомонили, но теперь уже как-то враждебно.

— Мы случайно! — постаралась объяснить она, забравшись с ногами на кровать. — Мы вас сейчас отправим домой!

Вместо ответа у кайтинок засветились глаза… и они стали пуляться в Астрид зайчиками!

Астрид всегда думала, что на нее Луч Солары не действует. Она ведь сто раз пробовала светить сама на себя, и ничего не случалось. Но теперь оказалось, что на нее не действует только ее собственный луч, потому что эти обожгли очень больно!

Астрид взвизгнула, подскочила почти до потолка и тоже выстрелила в кайтинок! Стрельнула зайчиками на полную катушку!

Вреда им это не причинило. Но кайтинки тут же прекратили огонь и растерянно уставились на Астрид.

Она поняла, что это типа как шуки, только светлые. Маленькие, слабые и тупые, но при этом небожители. Уже хотела собрать их в коробку и спрятать пока что под кровать, а потом подумать, что с ними делать…

Но тут кайтинки стали делать странное! Они запрыгали друг к другу и стали… слепляться! Срастаться, как куски пластилина!

И к ним прибывали новые! Вероника уже никого не призывала, она сама залезла под кровать с остатками пирожков и трусливо боялась, пока Астрид Бесстрашная сражалась с силами Света. Но все равно откуда-то лезли новые кайтинки, и они тоже прилеплялись к старым! Они слепились во что-то высокое, больше Астрид, с двумя руками и ногами, но кучей маленьких глаз по всему телу и одним большим — в центре головы.

Больше всего Астрид боялась, что сейчас прибежит мама. Надо как угодно разобраться с проблемой самим, а то их опять накажут. Веронику, возможно, снова закуют в кандалы, а ее запрут или напорют.

Жуткий циклоп легко поднялся над полом и осмотрел комнату, причем голова у него вращалась, как на шарнире. Он остановил взгляд на Астрид, опустил глаз к выглядывающей из-под кровати Веронике, и у них в головах прозвучал мелодичный голос:

Остерегайтесь шарить в безднах сущего, малыши.

А в следующую секунду этот суперкайтинк исчез. Астрид выдохнула, почесала обожженные места и уселась. Вероника высунулась из-под кровати, а потом вылезла целиком, жуя сорок третий пирожок.

— Мы не прекратим эксперименты, — решительно заявила Астрид, беря сорок четвертый пирожок. — Просто теперь будем осторожнее. Немножко. Ты со мной?

— Дя, — кивнула Вероника.

Сестры стукнулись кулачками. Астрид сбегала в аптечку за мазью от ожогов чистым Светом, которую мама держала на всякий случай, как следует намазалась, слопала сорок пятый пирожок (с морковью и черносливом) и сказала:

— Продолжаем. Давай проверять границы твоих возможностей. Призови что-нибудь… чего не бывает.

— Пьизываю… вар-ренье из тар-раканов! — как можно отчетливей выговорила Вероника.

На полу возникла баночка чего-то коричневого.

— Чо, реально где-то есть?! — изумилась Астрид.

Она схватила баночку и попыталась прочесть надпись, но та была не парифатской. Какие-то сложные буковки, похожие на чинские иероглифы. И картинка с веселым тараканом, гладящим себя по животику.

А приглядевшись, Астрид увидела тараканов и внутри. Засахаренных.

Конечно, она сразу открыла баночку и зачерпнула немного серебряной ложечкой.

— М-м-м, как вкусно! — обрадовалась она. — Вероника, попробуй!

Вероника схватилась за живот и поспешно отвернулась. На этот раз ее не вырвало, но она удержалась с трудом.

— Да ладно тебе! — дернула ее за плечо Астрид. — Не презирай мои вкусы!

— Я… не… пьез… през… пьиятного!.. апп!.. буэ-э!..

— Ты малахольная, — сказала Астрид, облизывая ложку. — Ладно, я уберу банку. Это будет моя банка вкуснятины.

— Хватит…

Вероника немного умерла внутри. А Астрид с сожалением подумала, что заставить ее призвать еще вареньица не получится. А жаль, такого в лавках Радужниц не продают.

— Да это вкуснятина! — сказала она. — Я завтра Зубрилу угощу, он по-любому подтвердит!

— Он гоблин! — выпалила Вероника.

— Ну да. И что? Я и Копченого угощу. Намажу на хлеб, а сверху другим хлебом накрою. Будет ему сюрприз.

Вероника засмеялась, и Астрид тоже. Шутка обещала выйти на славу.

— Я посмотъю на это! — загорелись глаза Вероники.

— Конечно, — разрешила Астрид. — Можешь даже сама угостить. Так даже лучше — от тебя он не будет ждать… вкуснятины.

— Нет, я не буду это тъёгать…

Астрид съела сорок шестой пирожок и сказала:

— Ладно, варенье из тараканов есть. Призови что-нибудь еще небывалистей.

— Пьизываю… ттыолмтыол! — выпалила Вероника.

Девочки подождали. Ничего не происходило. Вообще ничего. В комнате не появился никакой тысячерукий урод с воплем: «Я великий и ужасный Ттыолмтыол, буа-ха-ха!!!»

— Так, этого нет, — подытожила Астрид. — Призови еще что-нибудь.

— Пр-ризываю… что-нибудь!

В воздухе сверкнул и стал медленно падать лист дерева. Сестры Дегатти проводили его внимательными взглядами.

— Призываю что-нибудь другое! — попробовала еще раз Вероника.

Перед ней появился камень. Самый обычный, припорошенный пылью.

— Призываю что-нибудь другое!

Появился какой-то мокрый мусор. Горсть песка и грязи пополам с тиной.

— Не тупи, — сказала Астрид. — Почти все в мире — бесполезная дрянь. Ты так ничего хорошего не призовешь.

— Астить, вот ты вправду демон все-таки, — обиделась Вероника. — Призываю то, чего не мозет быть!

Ничего не произошло. Ничего не появилось. Астрид постучала Веронике по лбу и наставительно сказала, вспомнив вчерашний урок про Воизамона:

— Ты не сможешь сломать парадокс. Если чего-то не может быть, то его нет. А если оно есть — значит, оно может быть.

— Хаёсь умничать! — начала сердиться Вероника. — Я все могу!

— Не можешь, — противно улыбнулась ей Астрид.

— Я-я-я!..

Вероника возмущенно затопала ногами.

— Пьизываю… то, тего не мозет быть!!!

Что-то как будто вздрогнуло. По-прежнему ничего не случилось, ничего не призвалось, но Астрид вдруг стало не по себе.

— Не надо, — поспешила сказать она. — Ты сейчас сломаешь… чо-та. Призови чо попроще. Корову с крыльями призови.

— А такие бывают?

— Ну щас узнаем.

— Призываю корову с крыльями!

Астрид тут же пожалела о своей просьбе, потому что не все продумала. Корова возникла из ниоткуда и сразу заняла половину комнаты. Она тревожно замычала и сзади из нее полилось…

— Фу, она какает!.. — замахала рукой Вероника. — Убери ее!

— Как я ее уберу, она в дверь не пролезет! — рассердилась Астрид, снова залезая на кровать с ногами. — Но ты молодец, сегодня мама сделает шашлыки.

Корова и вправду оказалась крылатая. Огромная и жирная, но крылья у нее были. Очень маленькие, правда, и прозрачные, как у стрекозы. Астрид подумала, что летать эта туша, наверное, не может, это у нее просто для красоты.

А потом она вспомнила, что эта туша стоит в ее, Астрид, комнате. Гадит на ее, Астрид, ковер. Веронике-то что — выйди за дверь, да живи спокойно. А вот ей теперь будет тяжело.

Корова снова замычала, теперь громче. Вероника принялась растерянно грызть ногти.

— Пр-ри… пр-ризываю маму!.. — пискнула она, не придумав ничего получше.

Мама возникла в дымном клубе и сначала вроде как испугалась, но тут же сообразила, что это просто детская, а на нее таращатся ее дочки… и крылатая корова.

— Так, я понимаю, что происходит… — медленно произнесла она. — Хотя нет, не понимаю.

Почти сразу после мамы дверь распахнулась, и в детскую вошел папа. Еще на пороге он сказал:

— Кромка ослабла, что-то странное происходит… а, ну да. Почему я не удивлен?

Следом вошел Снежок, а через пару секунд ворвался Ихалайнен. Он уставился на изгвазданный ковер, ахнул и схватился за сердце.

— Душа… душа болит… — простонал енот-фамиллиар. — Я почуял нарушения в балансе чистоты, но…

— Я тоже, только не чистоты, — проворчал папа, таращась куда-то в пустоту.

Он смотрел на точечный микроразрыв. Шириной со срез ногтя, почти невидимый, но опытный волшебник, конечно, заприметил его сразу.

— Так, засранки, пошли вон отсюда, — хмуро сказал Майно Дегатти. — Я буду заделывать прореху в ткани мироздания.

— Она призывала то, чего не может быть, а я ей говорила! — вопила Астрид, пока мама тащила их с Вероникой за шкирки.

— Ты сама попьясила!!! — пыталась лягнуть старшую сестру младшая.

— Вы обе будете выпороты, а затем поставлены на колья, — спокойно пообещала мама.

Майно со Снежком зашивали Кромку часа три. Дырочку Вероника проколупала крошечную, но устойчивую, причем склонную к расползанию. Пришлось накладывать кучу стежков, иначе через несколько дней могла образоваться воронка или даже стихийный канал… в неизвестность.

Пока они чинили ткань реальности, Ихалайнен вычищал грязь обычную, материальную. Чтобы убрать из дома алатусскую корову, пришлось поглотить ее кошелем-фамиллиаром, а потом выпустить снаружи — ни в дверь, ни в окно она не пролезала.

Лахджа, слушала сбивчивые объяснения дочерей, машинально лопая пирожки Вероники. С картошкой, капустой, рыбой, вишней, яблоками, мясом… вкусный попался пирожок, хотя все-таки не стоило пихать туда столько всего одновременно.

— Ну и срань, — наконец сказала она. — И это я не про пирожки. Дочери мои, вы же так Армагеддон начнете. Сраный Рагнарёк устроите.

— Чоита?.. — надулась Астрид, пристально глядя на розгу, которую мама пока не пускала в ход, но демонстративно держала под рукой. — Мы просто пирожков хотели.

— А корова какое к этому имеет отношение?

— Ну и корову…

— А разрыв Кромки как произошел?

— Я же сказала, она призывала то, чего не может быть!

— Ты попросила!!! — заорала Вероника.

Дети начали скандалить и сваливать вину друг на друга. Лахджа внимательно их выслушала, а потом сказала:

— Я буду справедлива. Заголяйте зады.

Пока дочери болезненно повизгивали, Лахджа приговаривала:

— Запираются в комнате, чтоб фамиллиары не видели, и начинают рвать реальность. Пытаются уничтожить мироздание. Мало нам было демолордов в гостях. Почему вы не слушаетесь? Почему у меня такие тупые дети?

— Они обезманили все поместье, — сказал Майно, входя на кухню и устало хрустя шеей. — Если б у меня не было рыбки и тебя, я бы работать сейчас не смог.

— Но ты справился?

— Да. Но мановый фон восстановится не сразу. Я потом еще дополнительно поразгоняю.

— Да, какой-то воздух… сухой стал, — помахала рукой Лахджа. — То есть не воздух, а…

— Эфир, — сказал Майно, садясь за стол и беря пирожок. — Что они там наколдовали?.. тьфу, тут личинки!

— Хорошие я съела, — улыбнулась Лахджа. — Извини. Будешь пирожок с гвоздями?

Майно взял блюдо и раздраженно высыпал пирожки за окно.

— Гоблины-гоблины, киц-киц-киц! — крикнул он.

— Да не приваживай ты гоблинов, они же потом не уйдут! — возмутилась Лахджа. — Привет, Зубрила, привет, Клецка.

— Мир вам, тетя Лахджа, — сказал Зубрила, жуя перепачканный в земле пирожок. — А Астрид выйдет?

— Нет, она наказана.

— А-а… надолго? Через двадцать минут выйдет?

— Нет.

— Ну ма-а-ам!.. — донеслось со второго этажа, из комнаты для наказаний.

Астрид и Вероника уныло стояли там на горохе. В этот раз — на колотом. Лахджа так и не удосужилась сделать нормальную яму с кольями, да и не собиралась всерьез — так, пугала дочерей.

Но уж гороха она для них не пожалела. Может, это и не очень гуманно, и не очень профессионально… но они ее уже бесили. Она хотела наказать.

Она наказала. Стало полегче.

— Ма, ну можно я хотя бы в гостиной постою?! — взмолилась Астрид. — Турнир Сильнейших же начинается!

— Да, как раз участников представляют! — радостно крикнул папа, смотрящий дальнозеркало со Снежком, Тифоном и соседскими гоблинами. Даже Ихалайнен присоединился — Турнир Сильнейших он никогда не пропускал.

И Астрид тоже. Обычно. Сейчас она утешала себя только тем, что открытие — это еще не так интересно, там просто всякие песни и разговоры, а отборочные туры по дальнозеркалу все равно толком не показывают. Турнир Сильнейших идет целых восемь дней, и самый огонь начнется во второй половине, когда всякая шушера вылетит. Вот уж тогда она насмотрится всласть на махач чемпионов!

А когда вырастет — сама полетит на Турлиа, надает всем по рогам и выиграет триста орбов. Сейчас-то у нее шансов нет, Астрид трезво смотрела на вещи. В прошлом году, вон, в финале дрались титан и великан — а это пока еще не уровень Астрид.

Пока еще.

Когда наказание закончилось, Вероника ушла обижаться к себе в комнату, а Астрид обыскала свою. Оттуда исчезла большая часть призванных ништяков, но несколько пирожков все-таки уцелело под кроватью, енот их не заметил. А еще книжки на непонятном языке и варенье из тараканов. Астрид немного подумала, намазала им пирожки и пошла угощать соседей.

— …Дедушка Инкадатти, а я вам пирожков принесла! — стучала она в дверь минут через десять. — С вареньицем! Мама напекла, просила вам передать!

Дверь скрипнула, и в щелке настороженно сверкнули глаза. Дед Инкадатти высунул длинный нос и с подозрением спросил:

— А что это у вас там эфир весь высох?

— Не знаю, это папа что-то колдовал! — сделала невинное лицо Астрид. — Пирожки возьмите! Вкусные, с пылу, с жару! По-соседски угощаю!

— Что, надеешься, авось потравлюсь?! — гаркнул старик. — Пошла вон отсюда! Я демонам не верю!

Тля, какой он сложный. Астрид и правда надеялась его травануть… но он-то не знает!

Почему у него такие предубеждения к демонам?! Обидно!

Загрузка...