Рюрикович 5

Глава 25

Стоило мне только подумать о финале, как почти в тот же миг поток монстров из Омута прекратился. Вот как будто грязную ленту тянули из сливного отверстия и наружу выполз её конец.

То есть, из Омута больше не показывались монстры, но зато земля под ногами задрожала сильнее.

И тогда из чёрной бездны медленно, даже как-то лениво, выбрался Дракон.

Не те жалкие уродцы, что ползали по полю раньше, а настоящий — древний, как сама тьма. Его чешуя была цвета запекшейся крови, а из пасти сочился дым, густой и едкий, будто пепел сожжённых деревень. Глаза, узкие и жёлтые, светились холодным умом — не безумием твари, а расчётом хищника, знающего цену каждой капле страха.

И на его холке, будто вросший в плоть, сидел хан Сахиб-Гирей.

Не призрак, не тень — плоть и кровь. Лицо его было бледным, почти прозрачным, будто кожа натянута на череп, но в глазах горел тот же огонь, что и у дракона. Тот самый огонь, что гнал его орды через степи, сжигал города и требовал поклонения.

Он сидел, как всадник на боевом коне, одной рукой вцепившись в гребень дракона, а другой сжимая кривую саблю. И улыбался. Даже издалека была видна его улыбка. И взгляд… Этот чёртов взгляд!

Сахиб-Гирей уставился точно в меня, вычленив среди множества воинов, боевой техники и мертвых тварей.

— Ну что, — прошипел хан, и голос его был похож на скрип ножа по стеклу. — Ты хотел меня увидеть? Так вот он я…

А дракон тем временем развернул крылья — не кожистые, как у летучей мыши, а покрытые чешуйками, чёрными и блестящими, словно вылитыми из стали. Размах его крыльев был столь велик, что тень накрыла всё воинство монстров.

— Ё-моё, это сколько же мяса, — проговорил неподалёку Годунов. — Такую живность хрен прокормишь…

Кормить эту живность я вовсе не собирался, а вот попробовать на прочность стоило! А что? Большие шкафы громко падают. Вдруг он только с виду грозный, а по факту неуклюжий и нерасторопный?

— Серый, Белый, вперёд! — рявкнул я, показывая на дракона. — Не жалеть! Бить по полной!

Василиски услышали меня даже сквозь грохот канонады и взвились в воздух. Я видел, как это тяжело далось Белому, но он не отступил, а повиновался!

Сахиб-Гирей перекинул ногу через костяной нарост на затылке дракона и соскользнул вниз. Как с детской горки… спустя несколько секунд он показался возле черного когтя правой лапы дракона. Этот коготь был даже больше человека! Дракон мог одним щелчком раздавить хана так же легко, как бомж давит вошь на заросшей голове.

Земля рванулась под когтями дракона, когда он оттолкнулся и взмыл в воздух. Грозный рёв отбросил около сотни монстров звуковой волной. Однако, Сахиб-Гирей устоял. Его улыбка была видна даже сквозь поднявшуюся пыль.

— Я тебе эту улыбку ещё припомню, — процедил я, глядя на человеческую фигурку.

Такую маленькую, но такую могущественную фигурку.

В это время два василиска выскользнули из облака в небе — по-змеиному гибкие, быстрые, с чешуёй, испачканной в крови погибших монстров. Их глаза, мутные и выпуклые, уже отыскали жертву, но дракон лишь хрипло прорычал, и из ноздрей его брызнули искры.

Первый василиск рванулся вперёд, грациозный и гибки, как плеть, но дракон встретил его огненным дыханием. Струя пламени ударила в грудь Белого, и тот завизжал — не писком, а скрежетом, будто ржавые гвозди прошлись по стеклу. Чешуя вспучилась, лопаясь пузырями, но василиск не остановился. Он извернулся, рванул вбок и вцепился клыками в крыло дракона.

Тот взревел, рванулся, и чешуйки вспыхнули синим огнём — яд василиска горел, как спирт. Но дракон не дал ему второго шанса: ударил когтистой лапой, раздавив череп, и бросил тушу в сторону.

Я невольно ойкнул, когда Белый рухнул вниз, а на него тут же накинулись подскочившие монстры. Вот и не стало моего фамильяра…

А второй василиск тем временем облетел сзади.

Он не торопился. Его зрачки сузились в щёлочки, и дракон дёрнулся, как будто по спине пробежал холодок. Чешуйки на крыльях начали сереть, покрываясь налётом соли — взгляд василиска каменел всё, чего касался.

— Хитрый гад…

Дракон резко развернулся, ударив хвостом, но василиск юркнул под удар. Его пасть распахнулась, и брызнула струя ядовитой слюны.

Она попала дракону в шею. Шкура на месте попадания зашипела, дым повалил клубами, и дракон зарычал от ярости. Его пламя вспыхнуло ярче, белее, почти синим, и он плюнул огнём прямо в морду василиску.

Тот взвыл, забился, но было поздно. Глаза его лопнули, как перезревшие ягоды, а тело скрутилось в судорогах. Вниз рухнул уже обугленный комок.

Смерть моих фамильяров отдалась болью в груди. Ещё одних не сумел сберечь… я почувствовал, как внутри клокочет злость и гнев. Снова Бездна забрала тех, кого я взращивал!

Дракон взмыл в небо и издал яростный победный крик, сотрясая воздух, будто хлопающий шёлк боевых знамён. В следующий миг он совершил бочку, развернувшись в вихре кроваво-чёрных крыльев, и ринулся уже на людей — не как хищник на добычу, а как буря на хрупкие соломенные хижины.

На бреющем полёте из его пасти вырвалась огромная волна пламени, поджигающая всё на своём пути. Пламя лилось, как разрушившая плотину река, только вместо воды лилась смерть. Люди даже не успели закричать. Одни превратились в факелы, другие — в обугленные тени на растрескавшейся земле. Ещё сильнее запахло жареным мясом и расплавленным металлом.

Стрельцы и воины бросились врассыпную, но разве можно убежать от ветра?

Дракон пронёсся над ними, и его хвост, тяжёлый, как цепной молот, снёс троих сразу — их тела подлетели высоко в воздух. На землю упали уже сломанные куклы, а не люди.

Солдаты пытались стрелять, но пули отскакивали от чешуи, будто градины от каменных стен. Одна всё же вонзилась в сочленение крыла, и дракон взвыл — но не от боли, а от ярости. Он развернулся, ударил лапой по земле, и стрельцы взлетели в воздух, как магазинные манекены.

А потом он опять взлетел вверх, набирая высоту, чтобы ударить с новой силой. Пошёл на новый заход…

Люди гибли…

Мои люди… Те, кто поверил мне и пошел за мной. Кто оставил семьи, кто встал на защиту своей Родины. Кто встал на защиту всего человечества от монстров Бездны, чтобы их дети могли жить в лучшем мире и сейчас… сейчас они гибли от когтей, клыков и огня монстров.

— Что прикажете делать, государь? — подскочил князь Серебряный.

— Бьёмся до конца, князь. Больше мы такое войско вряд ли сможем собрать, — процедил я, наблюдая за полётом крупного врага.

— Но ведь люди…

— Знаю, князь, всё знаю. Но мы не можем отступить. Только не сейчас!

— А как же быть с драконом? Что с этой тварью делать? Её же пули не берут, снаряды отскакивают!

Снаряды отскакивают… А ведь и у этой твари есть слабое место. Я видел, как он зарычал, когда пуля попала в сочленение крыла. Значит, нужно бить туда. Нужно бить между чешуёй и молиться, чтобы снаряды дошли до своей цели.

— РПГшку мне! Живо! — рявкнул я.

— Но, Ваше Величество, вы же сами не будете… — захлопал глазами Серебряный.

— А если не я, то кто? — нахмурился я в ответ. — Князь, мы теряем время!

Дракон в это самое время вновь отправился собирать свою кровавую жатву. Пламенная струя из его пасти поджигала всё на своём пути. Он не разбирал — союзники перед ним или враги, жёг всё подряд.

— РПГшку мне! Живо! — рявкнул я, и голос мой перекрыл грохот боя.

Серебряный замер на миг, словно хотел возразить, но потом резко кивнул и рванул к бронетранспортёру. Его пальцы дрожали, когда он выдернул из люка гранатомёт, но в глазах читалась решимость.

Дракон тем временем кружил над полем, как чёрный демон, оставляя за собой дорожки огня. Его крылья, мощные и широкие, вздымали вихри пепла и дыма. Он уже развернулся для нового захода — его жёлтые глаза, холодные и безжалостные, выискивали новую жертву.

— Ваше Величество, здесь! — Серебряный втолкнул мне в руки гранатомёт.

Тяжёлый, смертоносный.

Я прикинул траекторию. Между чешуёй. В сочленение. Только там.

Дракон снижался, его пасть уже разевалась, готовясь изрыгнуть новую волну пламени. Костяные наросты на морде закоптились от огня. Глаза светились ненавистью. Ближе и ближе…

— Прикройте огнём! — крикнул я и рванул вперёд, прячась в дыму и огне.

Вот так. Мимо горящих БТРов. Мимо ещё дёргающихся монстров.

Пули засвистели над головой — наши стрелки пытались отвлечь чудовище.

Один выстрел. Только один.

Я вскинул гранатомёт, прицелился в то самое место, где крыло крепилось к телу. Сочленение. Дракон развернул голову — и увидел меня.

Наши взгляды встретились.

И в тот же миг я нажал на спусковой крючок!

Ракета вырвалась с оглушительным рёвом, оставляя за собой шлейф дыма. Дракон дёрнулся, пытаясь увернуться — но поздно. Я ещё усилил ракету живицей, корректируя её полёт. Ещё немного, ещё…

Снаряд вонзился точно в цель!!!

Раздался оглушительный взрыв, и чёрная плоть разорвалась в клочья. Кровь и куски мяса брызнули во все стороны. Дракон взревел — впервые не от ярости, а от боли.

Он завалился на бок, его крыло, теперь изуродованное, беспомощно захлопало по земле. Он пытался взлететь, но лишь бессильно рухнул на землю, подняв тучу пепла и пыли.

— Попал! — закричал кто-то.

Попал… Но дракон ещё не был мёртв!

Он поднял голову, его глаза пылали ненавистью. И он пополз прямо на меня.

Кровь хлестала из раны, но он не останавливался.

— Ваше Величество! — Серебряный бросился ко мне, но я уже знал — дракон доберётся первым.

Прятаться от него? Пытаться скрыться?

Ха! Он уже распахнул пасть. Ещё немного и наружу вырвется клокочущее пламя, сметающее всё на своём пути.

А что у меня запасено против пламени?

Сущности в тело. Магию в руки. Я вышел на открытое пространство и встал в боевую стойку, словно приглашая дракона сразиться по-пацански, на кулачках. Даже слегка подёргал пальцами левой руки, подзывая тварюшку подобраться поближе.

От вида подобной наглости охренели даже твари Бездны. Они остановились, смотря, как к мелкой фигурке человека начинает подходить дракон. Пусть и с оттопыренным, сломанным крылом, но эта тварюка была грозным противником.

— Ближе, Тузик, ближе! — крикнул я, скалясь во все тридцать три зуба. — Подходи ближе!

Дракон полз, его могучие лапы взрывали землю с каждым шагом, словно тяжёлые тараны, бьющие в рыхлый грунт. Из-под когтей вылетали зазевавшиеся монстры — одни с визгом откатывались в стороны, другие так и оставались вдавленными в грязь кровавыми пятнами.

Кровь хлестала из его развороченного крыла, оставляя за собой дымящуюся борозду. Каждое движение давалось ему с трудом — мускулы напрягались, как стальные канаты, чешуя на брюхе скрежетала по камням. Но он не останавливался.

Его глаза неотрывно следили за мной. Из пасти, полной острых клыков, капала густая слюна, прожигающая землю. Он дышал тяжело, хрипло — каждый выдох вырывался клубами дыма и искр.

— Ваше Величество, уходите! — послышался крик Годунова.

— Нет, Боря, это моя война! Не я её начал, но я её должен закончить! — бросил я в ответ.

Дракон зарычал, переступая лапами, подходя всё ближе и ближе.

Он уже распахнул пасть. Ещё мгновение — и клокочущая лавина пламени превратит меня в обугленный остов. Но я уже чувствовал, как по венам разливается ледяной холод древних чар.

Правую руку резко выбросил вперед, пальцы сложились в знакомый до боли жест. Воздух перед ладонью застыл, закрутился вихрем, превращаясь в сверкающий кристалл. Этот кристалл во мгновение ока вытянулся в длину из заострился. Ледяное копье выросло в моей руке быстрее, чем дракон успел сделать вдох для огненного удара.

— На, подавись! — рявкнул я и что было силы метнул оружие.

Ледяной снаряд вонзился прямо в раскрытую пасть чудовища в тот самый миг, когда из глотки уже начал вырываться первый язык пламени. Раздался оглушительный БАБАХ! — как если бы в мартеновскую печь бросили бочку с жидким азотом.

Я тут же добавил ещё шар изо льда, который разросся по мере полёта. Он расширился до размеров трёх танков и намертво закупорил пасть охреневшего от подобного поворота дракона. Получилась затычка, в которую, с одной стороны, уже начало бить пламя.

Дракон поднял морду к небу, захрипел, захлебываясь собственным огнем. Пар и клубы дыма вырывались из его ноздрей. Он закашлялся, забился, пытаясь выплюнуть ледяную затычку, но лёд уже делал свое дело — морда покрывалась инеем, чешуя на шее трескалась от резкого перепада температур.

Я не стал ждать. Уже формировал в руке второе копье, когда дракон в бешенстве рванулся вперед. Его движения стали неуклюжими, словно пьяного. Идеально.

— Ну что, ящер? — я сделал шаг навстречу, ощущая, как живица стынет в моих пальцах. — Не нравится, когда жар внезапно сменяется холодком? Это ты ещё после баньки в прорубь не нырял!

Тварь взревела, но звук получился хриплый, сдавленный. Она еще попыталась ударить меня хвостом, но я ловко увернулся.

Новый бросок пришёлся точнёхонько в нижнюю челюсть, пришпиливая её к земле. А дальше из горящей почвы вырвались мощные корни, оплетая попавшую к ним часть тела дракона. Скрипели, но держали!

Я продолжал тратить сущности, лишь бы убить эту чешуйчатую мразь:

— Ты мне ещё за василисков ответишь, урод!

Стальные шипы пронзили лапы дракона, раскрылись мощными лентами от пиков и воткнулись вниз. Дракон был намертво пришпилен к земле. Теперь не улетишь, зараза крылатая!

Он дёргался, пытался вырвать лапы, но куда там. Сталь так просто не сломать! Я поймал этого урода и отпускать так просто не намерен. Слишком уж много на его счету моих людей, чтобы даровать безболезненную смерть.

Нет! Он должен хотя бы немного помучиться!

Я неторопливо шёл к дракону, с каждым шагом раскачивая энергию внутри себя. Поднял руки, и с небес ударила быстрая молния, поразившая горящий ненавистью левый глаз. Он лопнул с ласкающим слух хлопком. Вытек наружу кроваво-желтой слизью и заблестел под отблесками пожащир. Второй драконий глаз следил за мной со злобой и бессилием.

— Никогда не лезь к тем, за кем правда. У кого правда — тот сильнее! — говорил я негромко, но мой голос грохотал над полем боя. — Тот, кто прав, с любой нечистью справится!

Я подошёл почти вплотную к костяной морде, ощущая жар, всё ещё идущий от его ноздрей. Дракон хрипел, пытался вырваться, но корни и стальные шипы держали его крепко, как цепи.

Хлопок в ладони, и подо мной заклубился песок, становясь подобием площадки, которая начала вырастать из земли. Она подняла меня на уровень здоровенной морды. Как раз на уровень единственного глаза.

— Ну что, ящер? — хмыкнул я, глядя в огромный, дрожащий зрачок. — Где теперь твоя мощь? Где твоё пламя?

Зрачок сузился, в нём читалась ненависть — но и страх. Да, даже такое чудовище может бояться.

Я медленно поднял руку, и в ладони заклубилась энергия — смесь магии, ярости и той самой правды, о которой говорил. Очередной кристалл возник на ладони, начал удлиняться, становясь острым, зазубренным копьём.

— Это за моих людей. За каждую каплю пролитой крови.

Энергия сгустилась на конце в раскалённый клинок, сверкающий, как последний луч солнца перед грозой.

— И это… — я занёс руку для удара, — … за василисков.

Дракон дёрнулся, пытаясь отчаянно вырваться. Но куда там… Клинок вонзился дракону прямо в глаз, пройдя сквозь кость и плоть, глубже, прямо в мозг.

Тело чудовища дёрнулось в последней судороге, крылья беспомощно хлопнули по земле, хвост вытянулся и замер.

— Спокойной ночи, Тузик, — процедил я, смотря на издохшего монстра.

В ответ раздались одинокие аплодисменты. Они неслись со стороны Омута. Оттуда, где всё ещё стоял с улыбкой Сахиб-Гирей.