Рюрикович 5

Глава 13

Два отряда бросились вдогонку. Чтобы привлечь внимание противников, большой отряд кинулся по следам, а мы малым мобильным отрядом рванули наперерез.

Операторы дронов передавали, что от бегущих отделилась группа и рванула навстречу отряду, а основной костяк двинулся дальше. Как я и думал — они решили завязать бой, чтобы дать уйти основным силам.

Кого же татары сопровождали? Вряд ли самого хана, там и охраны было бы больше в разы и техники нагнали бы немеряно, а так… Скорее всего какую-нибудь шишку из мурз или ещё кого. Может и просто важный гонец из тех, кто должен лично передать какое-либо сообщение крымскому хану.

В общем, догоним — узнаем. Мы с Ермаком, Годуновым и ещё десятком ведарей мчались на мотоциклах наперерез основным силам.

Мы летели по степи, оставляя за собой клубы пыли. Мотоциклы ревели, будто звери, почуявшие кровь. Татарский отряд уже маячил впереди — темные силуэты на фоне алеющего горизонта. Они заметили нас и резко свернули в сторону, пытаясь уйти в распадок между холмами. Но мы были быстрее.

— Заметили! — крикнул Ермак, одним движением скинув с плеча автомат. — Сейчас палить начнут!

Годунов, не снижая скорости, рванул влево, отрезая возможный заход во фланг. Остальные ведари рассыпались веером, сжимая кольцо. Татары поняли, что проскочить не удастся, и резко затормозили. Броневик, который они сопровождали, рванул дальше. Видимо, там и была та самая важная цель…

Бойцы развернулись, выхватывая оружие. Один из них, видимо старший, что-то рявкнул, и они разом открыли огонь.

Пули засвистели над головами, чиркая по каскам. Несколько огненных шаров пролетело мимо. Мы ответили короткими очередями, не давая им опомниться. Двое татар рухнули как подкошенные, остальные метнулись в разные стороны, пытаясь уйти из-под обстрела.

— Беречь того, с нашивками на рукаве! — рявкнул я, заметив среди бойцов одного, явно отличавшегося одеждой.

Годунов кивнул и рванул вперед, почти в упор выстрелив в мотоцикл под тем самым всадником. Машина рухнула, а татарин кувырком полетел на землю. Через несколько секунд Ермак уже был рядом, приставив ствол к его голове.

— Ну-ка, покажись, птичка, — проворчал он, срывая с пленного шлем.

Под ней оказалось бледное, перекошенное злобой лицо. Не мурза, нет. Но и не простой гонец. Явно кто-то из командиров.

— Кто такой? — прищурился Годунов.

Пленный что-то прошипел по-своему, то ли проклял, то ли просто обматерил.

— Да он нам ещё расскажет, — я хмыкнул, глядя вслед несущемуся бронетранспортёру. — Главное, чтобы не ушел броневик. Ребята, заканчивайте тут и мчим следом!

А вдали, за холмами, уже слышался рёв моторов и грохот взрывов — отряды схлестнулись между собой. Я только хмыкнул — у татар точно не было шансов. И на что они надеялись? Просто проскочить комарами сквозь оконную марлю?

За несколько минут наши татары были разоружены и быстро упакованы. Они почти не сопротивлялись. Видели, что ведари играть не собирались и могли запросто перерезать сухожилия на ногах особо ретивым бегункам.

Мы же с Годуновым и Ермаком устремились следом за броневиком. Конечно, может это было и глупо, но мы понадеялись на силу Кольчуг Души. Убить сразу не убьют, даже если выпустят по каждому заряд из противотанкового оружия, а вот от магических атак мы и так увернёмся — опыт есть.

Броневик мчался впереди испуганным носорогом. Также ничего не разбирал на своём пути и стремился только оказаться как можно дальше от нас. Мы же быстро сокращали дистанцию.

Кого же так опекали? Кто был внутри бронированной банки?

Броневик вилял по степи, подпрыгивая на кочках, но мы не отставали. Мотоциклы ревели моторами, а ветер по-разбойничьи свистел в ушах.

Раздались выстрелы, рядом с колёсами начали взмётываться фонтанчики земли. Из амбразуры броневика высунулся ствол и застрочил короткими очередями. Пули цокали по нам, но Кольчуги Души гасили удар, оставляя лишь синяки под кожей.

— Бьют по колёсам! — рявкнул Годунов, едва уклонившись от очереди, прошившей землю рядом с ним.

— Ну нет, так не пойдёт, — проворчал Ермак, одной рукой держа руль, а другой на ходу заряжая мобильный гранатомёт. — Давайте притормозим этого красавца!

Он прицелился, выждал момент, когда броневик на секунду замер на гребне холма, и выстрелил. Граната просвистела в воздухе и — бах! — угодила прямо в корму. Взрывом сорвало бронелист, из-под которого повалил чёрный дым. Машина резко дернулась в сторону, но не остановилась.

— Живучая тварь! — крикнул я, прибавляя газу.

Броневик теперь ковылял, но всё ещё пытался уйти. Из люка высунулся татарин, что-то яростно крича и размахивая автоматом. Я, не задумываясь, метнул огненный шар — тело дёрнулось и бесформенной массой свалилось на крыло.

Мы вплотную подобрались к борту. Ермак, цепляясь за поручни, перекинулся на крышу, а я рванул вперёд, чтобы отсечь путь. Броневик резко затормозил, но было поздно — Годунов уже прыгнул на капот, уперев ствол в лобовое стекло.

— Выходите по-хорошему! — рявкнул он. — Или будем выковыривать! Я лично потом в каждом поковыряюсь!

Внутри что-то зашевелилось. Дверь приоткрылась, и первым делом оттуда вывалился мужчина-водитель — он сразу поднял руки, показывая, что ничего не собирается предпринимать. Здоровенный такой, на быка похожий. Взгляд злой, прямо растерзать нас готов. Потом показалась рука в дорогой, но измазанной пылью одежде.

— Не стреляйте… — прозвучал по-русски женский голос. — Пожалуйста, не стреляйте!

Из броневика, спотыкаясь, выбралась сперва пожилая женщина, а за ней с испуганным выражением лица вышла молодая, красивая женщина в богатой одежде.

— Ну вот, — я усмехнулся, подходя ближе. — Кого же мы тут поймали?

— Шайтана вы поймали! — неожиданно зло выкрикнула старуха. — Падите на колени перед нами и тогда мы может быть вас и простим!

— Да у меня что-то колено болит, маманя, — хмыкнул Ермак. — Может я сразу шмякнусь ничком, да и вся недолга? А чего? Хлебалом в полынь вот упаду и буду тут лежать, молодой и красивый.

— Ах ты, пёс неверный! — зашипела старуха, сверля Ермака бешеным взглядом. — Смеешь зубы скалить, когда перед тобой сама Сююмбике, дочь Юсуф-бия! Пятая жена Сахиб-Гирея!

— Всего лишь пятая? — хмыкнул я в ответ. — Тогда понятно, почему так мало охраны было…

— Она дочь бия Ногайской орды! Как ты смеешь, баран, говорить такие слова? — продолжила старуха бесноваться.

— О-о, важная птица! — Годунов присвистнул, похаживая вокруг них с автоматом на груди. — Ну теперь понятно, почему за вами такой караван гнался. Только вот незадача — родословную свою в плену рассказывать придётся.

Молодая женщина, та самая Сююмбике, резко подняла голову:

— Вы не понимаете, с кем связываетесь! За нас отомстят! Лучше отпустите сейчас же, пока не началось то, что нельзя остановить!

— То есть как это — «нельзя остановить»? — я наклонился к ней и сделал притворно-заинтересованное лицо. — Это что, угроза? Или вы нам сейчас пророчество выложите, а мы ахнем и сразу же начнём каяться и кланяться?

Старуха вдруг плюнула мне под ноги:

— Ты, щенок, даже не представляешь, какая кара тебя ждёт! Крым не прощает таких оскорблений!

— Крым? — Ермак притворно удивился. — А мы-то думали, вы просто за грибами выехали. А оно воно как… Крым!

— Смешно, — молодая ханым вдруг резко изменилась в лице, и в её глазах вспыхнул холодный, почти змеиный блеск. — Смейтесь, пока можете. Скоро такой возможности не будет.

— Ну всё, хорош лясы точить! — я хлопнул в ладоши. — Ну что, друзья, берём красавиц с собой? Или оставим тут степным духам пообщаться? Разденем, разуем и…

— Не трогайте госпожу! — прогудел водитель. — Я буду биться за неё до последней капли…

Он не успел договорить — земля под его ногами взметнулась, из неё вырвались корни, которые во мгновение ока опутали мужчину с головы до ног.

— А так будешь биться? — хмыкнул я в ответ. — У нас есть поговорка: «Не говори гоп, пока не перепрыгнул!» Сейчас мы с твоей госпожой вольны сделать всё, что душе угодно и…

— Не смейте! Не надо! Лучше меня первую! — неожиданно упала на колени старуха. — Лучше меня насилуйте, звери, а госпожу не троньте.

Это было так неожиданно, что мы сперва даже охренели от такого предложения. Ну неужели мы так были похожи на насильников?

Потом Ермак врубил шута:

— Иван Васильевич, я должен это делать? Нет, если надо для царства Русского, то я постараюсь… Пусть мне и будет это неприятно, но, чего же не сделаешь ради такого великого дела…

— Если вы причините нам какой-нибудь вред, то за вашими головами придут! — дрожащим голосом произнесла Сююмбике.

— Да? Ну это многое меняет, — пожал я плечами. — Ох, если бы мне давали после каждой угрозы рубль, то казна русская никогда бы не оскудела.

— Не будем мы вас насиловать, — проговорил Годунов. — Слишком плохо вы о нас думаете.

Он остановился возле Сююмбике и откровенно начал ею любоваться.

— Не смей ко мне подходить! — пролепетала она. — Иначе я себя заколю.

— И чем же?

— Кинжалом! — она выхватила из-за пояса небольшие ножны и ахнула. — Пусто…

— Ну, про то, что вы слишком плохо о нас думаете, я поторопился сказать, — усмехнулся Годунов и на вытянутой руке покачал стыренный кинжальчик, украшенный драгоценными камнями. — Но и вы поймите нас правильно — кто же такую красоту портить будет? Только уроды какие-то. А мы не такие!

— Тогда докажите это и отпустите нас! — с надеждой в голосе проговорила Сююмбике.

— Увы, не можем, — покачал я головой. — Если вы поедете дальше одни, то кто-то вас может и обидеть. А потом скажут, что Иван Грозный напал на пятую жену хана и убил её. А я, если меня в чём-то обвиняют, предпочитаю быть виновным. Поэтому предлагаю пока побыть нашими гостями, а потом, при удобном случае, мы избавимся от вас. Возможно, даже с небольшой выгодой для вашей персоны.

— Вы — Иван Грозный? — брови старухи взметнулись чуть ли не до небес.

— Ну да… Простите, что не было времени представиться. Это мой сподручный Борис Годунов, а это Ермак Токмак, — во время представления друзья сделали дурашливые поклоны. — Думаю, что даже за казанские стены успели долететь наши имена.

— Вы думаете, что мой муж не будет меня искать? — спросила Сююмбике.

— Думаю, что будет. Вот только искать вас не нужно — вы будете в надёжном месте, в хорошем укрытии. Даже если он направит на вашу… кхм… прелестную головку тучу дронов, то мы всё равно спасём вас от его праведного гнева.

— Какого гнева? — моргнула пятая жена.

— Что вы позволили взять себя в плен и даже не попытались покончить жизнь самоубийством, — пожал я плечами. — Ладно, моё приглашение всё ещё в силе и если вы не поедете с нами сами, то…

— Мы не поедем с вами! — выпрямилась бледная Сююмбике.

Ну вот. Не хотят ехать и хоть ты тресни. Вот как с такими разговаривать? К ним с добром и пытаешься всё объяснить, а они… Прямо в душу плюют подобным отношением.

— Вяжи их, — я махнул рукой. — Посмотрим, как быстро ханский ор доберётся до нашей крепости.

Старуха зашипела что-то по-татарски, но Ермак грубо заткнул ей рот кляпом.

— Ладно, ладно, бабка, потом нараспев всё расскажешь. А пока — в путь! Мы и так долго задержались!

Сююмбике бросила на нас взгляд, полный такой ненависти, что даже под ложечкой зачесалось.

— Вы ещё вспомните этот день, — прошептала она. — Вспомните и пожалеете.

— Обязательно вспомним, — кивнул я. — Особенно когда будем пить за ваше здоровье в нашем лагере. Ну, поехали! А то смеркается уже… И этого красавца с собой берите. Я так понял, что это личный охранник ханши. Пусть будет рядом, в случае чего подтвердит её чистоту и невинность.

— Пятая жена? Какая уж там невинность… — хмыкнул Ермак.

Я промолчал, не желая развивать тему отношений ханской опочивальни.