Рюрикович 5

Глава 16

Фигура двинулась навстречу, отбрасывая капюшон назад. Свет упал на лицо, показав худощавое, суровое выражение, глубокие морщины на щеках и скулах. Мужчина стоял напротив, смотря холодно и оценивающе.

— Владимир Васильевич, старший брат? — проговорил я удивлённо, начиная осознавать происходящее.

Передо мной и в самом деле был старший брат, считавшийся погибшим при странных обстоятельствах. Было сообщено, что погиб как раз при подходе татар к Москве, когда возникла паника и общая истерия. Вроде как после того, как он подписал ту самую грамоту, дающую право на сбор дани, которую мы отжали в Рязани у слишком дерзкого мурзы.

— Собственной персоной! Вижу, что не забыл, братишка!

Он ухмылялся, стоя передо мной, изменившийся почти до неузнаваемости. Его образ резко контрастировал с царственной обстановкой дворца несколькими этажами выше. Одетый в грубую джинсу, грязный, заросший бородой почти до ресниц, волосы спутаны и всклокочены. Но глаза горели всё тем же острым блеском.

Следом за ним вышла миловидная девушка и настороженно вонзила в меня внимательный взгляд. Даже под грязной мешковатой одеждой угадывалась ладная фигурка. Что-то в ней было мимолётно знакомое, но вот что именно… Никак не мог вспомнить!

— Ты же вроде как умер? — спросил я, чтобы нарушить молчание.

Владимир пожал плечами и ухмыльнулся:

— Именно так, братец. Кое-кто заставил думать, что я умер или сгинул в неизвестности… Да вот нет, живехонек и здоров, как медведь. Вот только имя у меня нынче другое. Может слышал про Кудеяра?

Кудеяром звали главу банды «Ночные ножи», самой опасной группировки Москвы. Да, впрочем, не только Москвы. С представителями этой банды мне приходилось сталкиваться и в других местах нашей Родины.

Но только Кудеяр был почти городской легендой. Он появился так давно, что ещё мой прадедушка о нём знал. Я так понял, что это даже не кличка, а титул того, кто главенствует над «Ночными ножами». И вот теперь мой старший брат занял это место?

— Чем обязан твоему появлению здесь, брат? — спросил я настороженно, понимая, что ситуация складывается необычная.

Владимир наклонил голову немного вбок, изучая меня взглядом:

— Брат, годы идут, мир меняется. Давно хотел поговорить с тобой по душам. Не держи зла на «Ночных ножей», они тогда были не под моим началом. А что до меня… Я сам к тебе пришёл и думаю, что не зря. Я и мои ребята наблюдали за твоими действиями и прикинули, что поддержка твоего царского курса выгодна обеим сторонам.

— Объясни поподробнее, — попросил я, напрягаясь внутренне.

— Понимаешь, Иван, представители криминального мира привыкли жить по своим законам. Но вижу, что ты хочешь изменить ситуацию кардинально. Избавиться от охрененной коррупции, установить единый порядок и правосудие. Признаюсь честно — мне выгодно сотрудничество с тобой, потому что мы вместе сможем контролировать границы теневого бизнеса и оставаться вне сферы внимания официальной власти.

Я слушал, внимательно взвешивая каждое слово. Действительно, союз с бандой «Ночных ножей» давал возможность управлять городскими районами, контролируя торговлю и обеспечивая безопасность по ночам.

Но и риск огромен. Одно неправильное действие, и брат использует свою силу против меня. Это как сажать козла в клетку к тигру и показывать их совместное проживание — пока тигр сыт, он не обращает внимания на козла, но стоит ему проголодаться…

— Почему именно сейчас решил выйти на контакт? — спросил я, чтобы протянуть время и успеть больше подумать над предложением.

Владимир тяжело вздохнул:

— Потому что понял: одному тебе справиться невозможно. И твои люди тоже не справятся, потому что мало верных людей среди верхушки власти. Мы нужны друг другу. Ты нуждаешься в поддержке, я хочу обеспечить стабильность своей организации. Ты будешь царём днём, а я царём ночью. Вместе мы сможем достичь гораздо большего результата.

Я задумался…

Внешний вид Владимира был скорее всего для антуража. Или чтобы быть неузнанным в стенах дворца. Слишком уж многие тут знают образ бывшего царя.

Бывшего…

А если он сейчас надумает вернуть корону, то сможет ли это сделать? И захочет ли? Вряд ли ему это дадут сделать — народ скорее взбунтуется, если Владимир Васильевич попробует захватить власть. И тут уж никакие бояре с дворянами не помогут — все пойдут под топор.

Но если принять предложение брата, то… Кхм, то я обрету союзника среди самой крупной преступной группировки. Одного из тех, кому можно поручить сделать грязное дело и остаться чистым самому.

Правильно ли это? Скорее всего нет. Однако, везде и всюду я сам быть не смогу, за всех принять решение тоже, а уж тем более, что на каждый роток не получится накинуть платок. А вот с союзниками из теневой армии, которая сможет проникнуть даже в кремлевский дворец…

Девушка терпеливо ждала в сторонке, перебирая чёрные чётки в руках. Мусульманка? Или тренирует мелкую моторику?

— Брат, я понял твоё предложение, — начал я осторожно, стараясь скрыть волнение. — Оно интересное, но требует подробного обдумывания. Расскажи сначала, почему считаешь необходимым именно сейчас предложить помощь? Какие гарантии предоставишь, что не воспользуешься ситуацией против меня?

Владимир бросил быстрый взгляд на потолок, словно подбирая правильные слова:

— Знаешь, я давно думал о том, что ты сможешь наладить порядок в государстве. Раньше мы жили в постоянной вражде и конкуренции, каждый пытался урвать кусок побольше. Теперь же я понимаю, что выжить можно только сообща. Конечно, первое время будет непросто, потребуется доверие и взаимное уважение. Но если ты примешь моё предложение, то мы обеспечим защиту и поддержку в любых ситуациях.

Я хмыкнул недоверчиво:

— Ох, братец, прекрасно помню твои прежние проделки. Тогда ты вовсе не заботился о благополучии страны, а действовал исключительно в собственных интересах. Почему сейчас мнение изменилось?

Владимир тяжело вздохнул, поправляя рукава старой рубахи:

— Жизнь многому учит, особенно когда приходится выживать на грани смерти. Я потерял многое, включая близких друзей и соратников. Пожил среди обычных людей, посмотрел на их чаяния, их горести и редкие радости… А потом увидел, как ты рвёшь задницу, чтобы облегчить жизнь народа, а вовсе не бояр и дворян, и впечатлился. Почти убитый, раздавленный предательством близкого человека, я выжил только благодаря помощи простых людей. Поэтому я оглянулся на свою жизнь. Посмотрел, что я делал и как жил. В этот момент я понял, что сила должна служить общему благу, а не личным амбициям. Поэтому и предлагаю сотрудничать честно и искренне, гарантируя полную лояльность и надёжность.

Мысль о возможностях союза витала в голове, обещая огромные преимущества. Контроль торговли, поддержание порядка на улицах, подавление бунтов и мятежей — всё это значительно облегчило бы управление государством. Но оставался важный вопрос доверия. Могу ли полагаться на брата, учитывая его прошлое?

Решив проверить искренность предложений, я спросил:

— Дай доказательства своей лояльности. Предоставь конкретные факты, подтверждающие готовность помогать мне в управлении страной.

Владимир усмехнулся мрачно:

— Запрашиваешь факты, говоришь? Хорошо, приведу несколько доказательств. Взять, скажем, боярина Бельского. Этот гад уже давно строит планы по свержению твоей власти. Собирает сторонников, ищет союзников за границей. Или Романов, который управляет финансовыми потоками с предприятий и переправляет деньги за границу, прикрываясь благотворительными проектами. А князь Шуйский вообще готовит заговор с целью захвата тронного кресла и передачи власти полякам. Вся эта троица одним миром мазана… Или ты не заметил тот факт, что когда татары нападали на города и сёла, то предприятия и фабрики этих троих остались почти нетронутыми?

Эти обвинения застигли меня врасплох. Возможно, информация действительно ценная, но проверка необходима. Иначе это может быть просто наговором. Недаром же Горбатый-Шуйский недавно поднимал такую тему.

Впрочем, доля истины в словах Владимира в самом деле была. И я не раз слышал о странностях со стороны этой троицы. И про предприятия правда — татары почти не трогали дворянские фабрики. Да и то, что сыновей своих они отправили заграницу, тоже играет против них.

Решив продолжить обсуждение позднее, я сказал Владимиру:

— Пусть пока останется между нами. Твоё предложение интересное, но требует тщательной проверки. Мы обсудим это снова позже, когда соберём больше сведений. Ты же понимаешь, доверие — дело серьёзное.

Владимир кивнул понимающе, вновь оправляя рукав:

— Верно говоришь, государь. Доверие зарабатывается годами, теряется мгновенно. Готов ждать столько, сколько потребуется. Только помни, каждое промедление играет на руку нашим общим врагам.

— А кто это с тобой, Владимир Васильевич? — спросил я старшего брата. — Вроде бы знакомая девушка, где-то видел её, но вот не вспомню где. Да и колыбельную, которой вы меня приманили, знала только матушка.

— Так это домовичка, — хмыкнул бывший царь, а нынешний глава преступного мира. — Знакома потому, что в детстве видел её не раз в Кремле, да только она заставляла тебя забыть об увиденном. Она тут живёт не один век, так что знает все проулки-закоулки — смогла меня провести никем неувиденным. Да и колыбельную знает, поскольку слышала её не раз, а иногда и сама пела, когда твоя мать была занята, а ты просыпался среди ночи.

Девушка улыбнулась одними уголками губ, скинула капюшон и чуть склонила голову в некоем подобии поклона. Я кивнул в ответ. Для земной девушки она выглядела необычно: темные волосы падали каскадом густых локонов, глаза мерцали загадочным фиолетово-сиреневым светом, а от одежды исходил лёгкий тёмно-фиолетовый дымок. Казалось, будто она соткана из ночных теней и темноты закоулков.

Она негромко произнесла:

— Простите великодушно, Ваше Величество… Если позволите слово вставить…

Её голос звучал мягко, словно шелест ветра в бархатных шторах, словно продолжение колыбельной, и я ещё раз взглянул на неё:

— Говорите, домовичка. Что скажете?

Домовичка загадочно улыбнулась, и я в очередной раз заметил знакомые черты, как будто пробивалось нечто, под названием дежа-вю. Вроде бы видел, но не мог вспомнить — где именно.

Она сказала:

— Я живу здесь веками, видела немало правителей и временщиков. Ваш старший брат теперь живёт скромнее, мудрее стал, может быть даже человечнее судя по тому, что до меня слухи доносят. То, что он говорит о планах бояр, правда, ведь я сама слышала разговоры тех, кто думал, что они в безопасности. Они верят, будто ваш род слабеет, а власть после победы над татарами перейдёт в руки иных фамилий. И каждый из этой троицы хочет видеть на престоле зад из своей фамилии. Так что стоит довериться брату и принять помощь… Всё-таки силы объединяются, мощь боярская растёт.

И тут сердце моё дрогнуло. Она права была во многом. Я видел, что за годы правления нашего рода накопилось много проблем, врагов стало больше, а помощники чаще всего оказывались двуличными. Быть одному против всех становилось труднее с каждым днём. И вот передо мной стоял старший брат, предложивший союз, поддержку и помощь.

Решение принять было непросто, но здравый смысл подсказывал прислушиваться хотя бы к части советов Владимира Васильевича. Нужно было действовать осторожно, взвешивая каждый шаг, проверять поступающую информацию, и одновременно контролируя ситуацию вокруг себя.

Ко мне давно уже пришло понимание: одиночка долго не устоит против тех, кто объединился ради общей цели. Даже если меня поддержит народ и часть бояр. Рано или поздно, но всё равно наступит момент, когда в нашу спальню ввалятся озверевшие от безнаказанности и кровь боярские люди. И тогда может пострадать жена…

А если пострадает Марфа Васильевна, то…

Неожиданно взорвался трелью мобильный телефон, на автомате сунутый в карман и забытый. От звука трели все трое вздрогнули. Слишком уж необычным этот звук был для создавшейся атмосферы.

Я взял телефон, посмотрел на неизвестный номер и смахнул значок трубки:

— Кто это? Если будете в такое время пытаться деньги увести, то лично на кол посажу и гимны петь заставлю!

— Царь-батюшка, не вели казнить! — раздался в трубке мужской голос. — Это Михаил, лекарь Елены Васильевны! Она… она… она только что отдала Богу душу.