Русь. Строительство империи 6

Глава 5

Я стоял посреди кровавой каши, оставшейся от древлянского заслона и части моего войска. Воздух был пропитанным запахами свежей крови. Ярость Берсеркера отхлынула, оставив после себя звенящую пустоту в голове. Руки, сжимавшие топоры, дрожали мелкой дрожью от перенапряжения. Я воткнул оружие в землю, чтобы не уронить, и опёрся на рукояти, пытаясь отдышаться.

Вокруг шевелились люди. Мои дружинники, шатаясь, помогали раненым, добивали еще корчащихся врагов, собирали трофейное оружие. Где-то в стороне Ратибор хриплым голосом отдавал команды, пытаясь навести хоть какой-то порядок в этом хаосе. Стоны раненых смешивались с руганью и редкими, нервными смешками победителей. Мы победили. Мы прорвались. Я видел знакомые лица среди неподвижных тел, укрытых грязными плащами или просто брошенных на землю. Парни, которые шли со мной из Березовки, ветераны новгородской осады, галичане Такшоня. Слишком многие остались лежать здесь, в этом безымянном лесу.

И посреди всего этого — Вежа. Рыжая выглядела чужеродным элементом на этом поле смерти. И ее предложение «Не спрашивай об очках, и я дам тебе следующий ранг». Просто так. За красивые глаза. Щедрый подарок от Системы, которая явно приложила руку к этой мясорубке? Что-то не верится.

Я окинул взглядом поляну. Сколько их тут полегло? Древлян — тысячи полторы, не меньше, если считать тех, кого скосили первые залпы арбалетчиков. А сколько волхвов? Этих носителей, которых система, или кто там за ней стоит, наплодила в здешних лесах? А сам я уложил сколько? Того, первого, топором в лоб. Второго швырнул на копья. Потом еще рубил в общей свалке троих? Четверых? Пятерых? Память подводила, в ярости берсерка счет не ведешь. Допустим, семь. Семь носителей лично отправил к праотцам. А Веслава? Она ведь тоже не сидела сложа руки. Ее лазутчики работали тихо. Я видел потом их трупы — у некоторых ножи в спинах торчали, у других горло перерезано. Сколько их команда сняла? Пять? Шесть? Будем считать по минимуму — пять. Итого — дюжина. Двенадцать носителей Системы за один бой. Неплохой улов.

И вот тут начиналась арифметика. За Сфендослава, когда я его прикончил в Ростове, Вежа отвалила мне пятьдесят тысяч очков влияния. Пятьдесят тысяч за одного, пусть и крутого, носителя. А тут — двенадцать. Конечно, вряд ли каждый из этих лесных колдунов стоил столько же, сколько варяжский князь, почти захвативший Русь. Сфендослав был фигурой другого масштаба. Но и эти волхвы — не пешки. Они обладали Системой, навыками, вели за собой тысячи фанатиков. Сколько за них могли дать? По двадцать тысяч? По тридцать? А если по сорок? Двенадцать умножить на сорок тысяч — это уже четыреста восемьдесят тысяч очков. Почти полмиллиона! А если Вежа расщедрится и оценит их хотя бы вровень со Сфендославом? Пятьдесят тысяч за каждого… Двенадцать на пятьдесят… Шестьсот тысяч! Голова шла кругом от таких цифр. Шестьсот тысяч очков влияния за один бой!

Я мысленно запросил у Системы свой текущий баланс. После воскрешения протоколом «Феникс» у меня осталось 146 544 «ов». Потом был захват Ростова, суд над князьями-предателями, присоединение их земель — Мурома и Вятичей. Система тогда накинула еще 45 000. Итого сейчас на моем счету — 191 544 «ов». Негусто, учитывая масштабы стоящих передо мной задач.

Теперь сложим. Мои текущие 191 544 «ов» плюс потенциальные, скажем, 500 000 за убитых волхвов (возьмем среднее, не будем жадничать). Получается 691 544 «ов». Почти семьсот тысяч! Огромная сумма. С такими деньгами можно было бы развернуться.

Но тут же всплывал второй пункт — предложение Вежи. Следующий ранг. Я сейчас «Трибун». Следующая ступень — «Легат». Интересно, сколько стоит переход на этот уровень? Я никогда раньше не обращал внимания на стоимость следующих рангов, она казалась заоблачной.

«Вежа, покажи иерархию и стоимость рангов», — мысленно скомандовал я.

Перед внутренним взором вспыхнула знакомая таблица. Так… «Трибун»… вот он я. Следующий — «Легат». Стоимость перехода… 672 000 очков влияния.

Ох ты ж… Недешевое удовольствие.

И вот тут математика становилась совсем интересной. Два варианта.

Вариант первый: я отказываюсь от предложения Вежи, требую очки за бой. Допустим, мне начисляют те самые полмиллиона. У меня становится 691 544 очка. Я тут же трачу 672 000 на ранг «Легат». И что у меня остается? 19 544 очка. Девятнадцать тысяч! После такой мясорубки, после уничтожения дюжины носителей — остаться почти с нулем? Это же смешно! Весь мой резерв сгорает, я снова гол как сокол, и любой следующий форс-мажор может стать фатальным.

Вариант второй: я соглашаюсь на предложение Вежи. «Не спрашивай об очках, получи ранг». Я не получаю гипотетические полмиллиона за волхвов. Но я получаю ранг «Легат» бесплатно. И мои текущие 191 544 «ов» остаются при мне. Почти двести тысяч в запасе плюс новый ранг со всеми его бонусами и возможностями.

Выбор казался очевидным. Да, я терял потенциально огромную сумму очков. Очень большую. Но эта сумма была лишь предположением. Кто знает, как Вежа оценила бы этих волхвов на самом деле? Может, по десять тысяч за штуку? Или вообще по пять? С нее станется. А предложение — вот оно, конкретное и понятное. Ранг и сохранение текущего баланса. Это была синица в руках против журавля в небе. Причем журавль этот был весьма подозрительным и мог оказаться банальной вороной.

Да, второй вариант был математически выгоднее. Безопаснее. Прагматичнее. Он оставлял мне пространство для маневра, деньги на непредвиденные расходы. А ранг «Легат». Что он дает? Вежа не сказала. Но каждый новый ранг — это усиление, новые навыки, новые возможности влияния на этот мир. Это было важнее сиюминутного пополнения счета, который тут же пришлось бы обнулить.

Решение зрело. Терять полмиллиона очков было жалко, черт возьми. Но остаться без штанов после такой победы было бы просто глупо. Вежа играла со мной, предлагая выбор, но на самом деле подталкивала к единственному разумному решению.

Хитрая бестия. Всегда себе на уме.

Да, жаба душила, чего уж там. Полмиллиона очков на дороге не валяются, даже если эта дорога усыпана трупами.

Я мельком глянул на стоимость следующего ранга после «Легата». «Князь». Цена — один миллион триста сорок четыре тысячи очков. Вот это да! До него мне еще пахать и пахать. И с девятнадцатью тысячами на счету этот путь стал бы просто бесконечным. А так, почти двести тысяч — это уже какой-никакой стартовый капитал на пути к следующей ступени. Значит, решено. Беру ранг, сохраняю баланс.

— Ну что, носитель? — голос Вежи вырвал меня из расчетов. В нем сквозило плохо скрытое нетерпение. — Поляна, знаешь ли, не самое приятное место для прогулок. Кровь, кишки… Фи.

Ее тон меня взбесил. Она прекрасно знала, к какому выводу я пришел. Знала, что ее предложение, по сути, безальтернативно для любого здравомыслящего человека в моей ситуации. И все равно играла эту комедию.

— Идет, — сказал я. Мои глаза, должно быть, все еще хранили остатки берсеркерской ярости, потому что она на миг перестала улыбаться. — Я согласен на твои условия. Ранг «Легат» сейчас. Без начисления очков за этот бой.

На ее лице промелькнула досада. Ей явно не нравилось, что я так быстро просчитал варианты и согласился. Возможно, она рассчитывала, что я из жадности потребую очки, потрачу их на ранг и останусь нищим. Или что начну торговаться, пытаясь выжать из нее что-то еще. Но я просто принял ее условия. И это, кажется, выбило ее из колеи. Она ожидала другой реакции. Или, может, само это предложение было для нее чем-то вынужденным, каким-то протоколом, который она обязана была предложить носителю в моей ситуации, но делала это с большой неохотой? Кто знает, что творится в голове у этой системной сущности.

— Как скажешь, носитель, сделка есть сделка. Протокол повышения активирован.

Воздух вокруг меня снова завибрировал. Интерфейс Системы вспыхнул перед глазами, переливаясь золотистыми и алыми всполохами.

[Внимание! Условия сделки приняты.]

[Очки влияния за текущее сражение (Битва в Древлянском лесу) не начисляются.]

[Активирован протокол внеочередного повышения ранга.]

[Поздравляем! Ваш ранг повышен: Трибун → Легат!]

По телу прошла теплая волна, похожая на ту, что была при активации «Феникса», но гораздо слабее и приятнее. Чувствовалось, как уходит часть усталости, как проясняется сознание, словно с глаз сняли пелену. Что-то изменилось на неуловимом уровне. Я стал больше, сильнее. Сложно описать словами.

Следом посыпались уведомления о бонусах нового ранга:

[Ранг «Легат» получен!]

[Открыт доступ к новым системным функциям]

[Открыт доступ к новым веткам навыков]

[Получен пассивный навык: Аура Легата (Увеличивает боевой дух союзников и подавляет волю врагов в радиусе действия).]

[Получено достижение: Достижение «Убийца Носителей» 2 ранга]

Определенно, я не прогадал.

Список новых возможностей был внушительным. Особенно радовали новые ветки навыков — это хорошо. Аура Легата звучал как очень полезный боевой навык. Нужно будет потом разобраться со всем этим подробнее, когда будет время.

Я оторвал взгляд от системных сообщений. Вежи уже не было. Исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив меня одного посреди этого поля смерти, но уже в новом статусе.

Легат.

Я снова поднял свои топоры. Они показались не такими тяжелыми, как минуту назад. Дрожь в руках почти прошла. Боль в мышцах притупилась. Ранг Легата, видимо, давал не только системные бонусы, но и неплохо восстанавливал физические силы. Это было очень кстати. Потому что бой, похоже, был выигран, но война только начиналась

Системные уведомления погасли, растворились в воздухе. Я глубоко вдохнул тяжелый, пахнущий кровью воздух, пытаясь окончательно вернуться в реальность. Мир вокруг перестал быть набором цифр и параметров. Он снова стал грязным, жестоким, настоящим. И я в нем был не просто «носителем» или «легатом» — я был князем, командиром, ответственным за жизни этих людей.

Звуки поля боя постепенно менялись. Затихали предсмертные крики врагов, реже раздавались лязг оружия и яростные вопли добивающих. Теперь преобладали стоны раненых, скрип тележных колес, на которые грузили тела, отрывистые команды десятников и сотников, собирающих свои поредевшие отряды. Мои воины, только что прошедшие через адскую мясорубку, медленно приходили в себя, осматривались, искали знакомые лица среди живых и мертвых. Мрачная, тяжелая атмосфера после боя, когда адреналин уходит, а потери становятся очевидными.

Но сквозь эту гнетущую тишину начал пробиваться другой звук. Сначала негромкий, неуверенный, но потом все настойчивее. Кто-то рядом, из моих старых дружинников, тех, кто видел мой прорыв сквозь ряды древлян, кто видел, как я швырнул топор в голову колдуна, хрипло выкрикнул:

— Князь! Антон!

Голос был сорван, но в нем звенело восхищение. Я повернул голову. Несколько воинов, стоявших неподалеку, смотрели на меня. Они подняли оружие вверх, салютуя. Их лица были перемазаны кровью и грязью, доспехи помяты, щиты иссечены ударами.

— Великий князь! — выкрикнул другой голос, чуть дальше.

И тут словно прорвало плотину. Один голос подхватил другой, третий… и вот уже над поляной прокатился рев, заглушая стоны раненых и команды командиров.

— Антон! Антон! Слава князю!

— За князя! За Русь!

Крики неслись со всех сторон. Мои северяне, суровые бородатые воины под управлением Ратибора, как правило не склонные к бурному проявлению чувств, били рукоятями мечей по щитам, создавая гулкий, ритмичный грохот. Злые и потрепанные галичане Такшоня, после схватки в авангарде, но опьяненные победой, вскидывали уцелевшее оружие, их глаза сверкали. Даже муромцы и вятичи, которых я почти силой притащил в этот поход, и которые держались особняком, присоединялись к общему хору. Они видели, кто привел их к победе и как их князь, не прячась за спинами соратников, сам бросился в самую гущу боя и переломил ход сражения. Такая отвага впечатляла даже самых угрюмых и недоверчивых.

Волна горячего, почти осязаемого признания накрыла меня. Это было сильнее любых системных бонусов. Видеть эти лица, слышать эти крики, понимать, что эти люди готовы идти за тобой в огонь и воду, что они верят в тебя, полагаются на тебя. Ради этого стоило рисковать. Ради этого стоило терпеть боль, усталость, постоянную угрозу смерти.

Я поднял свой окровавленный топор в знак приветствия, в знак того, что я с ними, что я один из них.

— Мы сделали это! — крикнул я так громко, как только мог, перекрывая шум. — Мы почти отомстили за Киев! Мы показали этим лесным тварям, чего стоит наша ярость! Но это только начало, впереди Искоростень!

Ответом был новый, еще более мощный рев одобрения. Боевой дух войска взлетел до небес. Люди забыли о ранах, о погибших товарищах. Сейчас они были победителями, объединенными общей целью и верой в своего предводителя. Я чувствовал это почти физически — возможно, та самая «Аура Легата», о которой сообщила система, действительно работала, усиливая эту связь между мной и моими воинами.

На мгновение я забыл о Веже, об очках влияния, о сложных расчетах и политических интригах. Было только это поле боя, мои люди, наша общая победа и чувство пьянящей, первобытной власти, исходящей не от системного ранга, а от признания этих закаленных в боях мужчин.

Я был их князем.

Вокруг меня продолжали скандировать мое имя. Чуть позже командиры, пользуясь моментом, выстраивали отряды, отдавали приказы собирать раненых и готовиться к дальнейшему маршу. Хаос битвы сменялся порядком победившей армии, готовой идти дальше. Я опустил топор, чувствуя приятную тяжесть в руке и странное спокойствие в душе.

Ратибор и Такшонь уже наводили порядок. Десятники гоняли своих людей, заставляя подбирать оружие, стаскивать раненых к импровизированному лазарету, где уже колдовала Искра со своими помощницами. Тела убитых врагов сваливали в кучи, готовясь, видимо, сжечь — не оставлять же эту падаль на съедение зверью и для распространения заразы. Постепенно хаос поля боя уступал место суровой военной рутине.

Я стоял, опираясь на топоры, и смотрел на своих людей, на грязные, усталые лица. Впереди Искоростень — главная цитадель древлян, логово князя Мала. Мы разбили их заслон, уничтожили их волхвов-носителей, но главная крепость еще стояла. И взять ее будет непросто. Об этом я думал, прикидывая дальнейшие шаги, когда праздничный шум начал стихать, но не от усталости или приказов командиров.

Первым замолчал кто-то на фланге, где стояли галичане Такшоня. Потом тише стали северяне. Люди поворачивали головы в одну сторону — туда, где сквозь прогалину в лесу виднелись далекие холмы, на которых, как я знал, и стоял Искоростень.

— Гляди-ка… — донесся до меня чей-то голос. — Идут…

Я проследил за их взглядами. Действительно. По склону холма, со стороны города, спускалась небольшая группа людей. Их было немного, человек десять-двенадцать. Они шли размеренно. И над над ними развевался кусок белой ткани, привязанный к длинному древку.

Парламентеры.

Мгновенно всякое ликование улетучилось. Шум сменился тишиной, такой плотной, что, казалось, слышно, как ветер шелестит в кронах деревьев и как стонут раненые. Все взгляды — мои, моих командиров, простых дружинников — были прикованы к этой маленькой фигурке с белым флагом, медленно приближающейся к этому полю недавней битвы.

Что это значит? Древляне испугались? Или это какая-то уловка? Новый трюк? После засады с волхвами я был готов ожидать от них чего угодно. Князь Мал, если верить слухам, был старым и хитрым лисом. Вряд ли он так просто выбросит белый флаг.

Люди замерли. Руки, только что вскидывавшие оружие в триумфальном порыве, теперь снова легли на рукояти мечей и топоров. Лица сиявшие победой, снова стали суровыми. Праздник кончился, не успев начаться. Война — это не только яростные схватки, но и паузы, переговоры, хитрость. И сейчас, похоже, наступала именно такая фаза.

Я выпрямился, отнял руки от топоров. Мой взгляд был прикован к приближающимся фигурам. Они были еще далеко, лиц не разглядеть, но их демонстративная походка говорила о том, что они не боялись. Или делали вид, что не боятся. Они шли к победителю, но не как просители. Хотелось бы мне ошибаться.

— Ратибор! Такшонь! — позвал я соратников. — Построить людей. Оружие наготове. Никому не стрелять без приказа.

Мои воеводы тут же отдали необходимые распоряжения. Войско, как единый механизм, пришло в движение. Щиты сомкнулись плотнее, впереди выстроились ряды самых опытных дружинников. Мы были готовы встретить гостей какими бы ни были их намерения.

Фигурки с белым флагом приближались.