Русь. Строительство империи 6

Глава 1

Ледяной холод сковал нутро, вытесняя боль от ран, пульсировавших под повязками. Слова гонца били наотмашь почище любого меча. Киев пал. Древляне. Добрыня вероятнее всего, мертв. Человек, который был со мной почти с самого начала, которого я вытащил из небытия своим появлением здесь, в этом времени.

Ярость поднялась каким-то могильным холодом. Она не застила глаза, мир стал кристально четким. В голове стучал только один приказ, отданный самому себе: уничтожить, стереть с лица земли древлян, Искоростень, всех, кто причастен. Мало их Ольга извела, ох мало.

— Ратибор! Такшонь! Искру ко мне! Немедленно! — охрана у дверей метнулась выполнять приказ без вопросов.

Первым явился Ратибор, за ним почти сразу — Такшонь. Оба смотрели настороженно, уже зная страшную весть. У галицкого князя лицо было пепельным — Киев для него был символом, которую он теперь считал своей новой родиной под моей рукой.

— Княже… — начал было Ратибор.

— Слушайте приказ. Собираем все, что есть. Абсолютно все. Готовьте дружину к походу. Немедля.

— Куда, княже? На Киев? Освобождать? — спросил Такшонь.

— Да. А потом — Искоростень. Выжжем гнездо гадов дотла, посмотрим, кто там хозяйничает.

В комнату вошла Искра. Она выглядела встревоженной. Моя невольная союзница, носитель системы. Сейчас ее знания могли пригодиться.

— Такшонь, твои галичане — готовь их. Знаю, потрепало вас в Ростове, но сейчас не время раны зализывать. Каждый меч на счету. Ратибор — вся дружина, все, кто может оружие держать.

Я повернулся к Искре.

— Ты отвечаешь за лекарей. Нужен походный лазарет. Готовь все необходимое — травы, тряпье, инструменты. Будут потери.

— Поняла, княже.

Теперь — новые «союзники». Муром, Вятичи. Время платить по счетам за сохранение жизни.

— Ратибор, гонцов! В Муром и к вятичам. Приказ Великого князя: немедленно выслать в Ростов все боеспособные отряды. Каждый мужчина, способный носить оружие. Чтобы первые сотни уже были здесь. Опоздание или невыполнение — будет расценено как измена. Со всеми вытекающими. Пусть их князья помнят, кому обязаны жизнью. Передай дословно.

— Будет сделано, княже, — Ратибор уже раздавал указания своим людям.

Ростов забурлил. Город, только-только начавший приходить в себя после штурма и смены власти, снова превратился в растревоженный муравейник. По улицам забегали воины, застучали молоты в кузницах, заскрипели телеги, подвозящие припасы. Мои дружинники, люди Ратибора, потрепанные галичане Такшоня — все смешалось в едином потоке подготовки. Атмосфера была тяжелой — ярость от гибели Киева смешивалась с тревогой перед новым походом против лютого врага.

Через пять дней начали прибывать первые отряды из Мурома и от вятичей. Шли неохотно, угрюмо, оглядываясь по сторонам. Их князья явно передали мой приказ во всей красе. Страх оказался действенным аргументом. Их было немного, сотни три-четыре, остальные в пути. Они поняли, что отсидеться не получится.

Ратибор взял на себя организацию обороны Ростова — оставлять город без прикрытия было нельзя. Он же координировал сбор припасов с посадником Микулой. Этот купец, выбранный вечем, оказался на удивление расторопным, развил бурную деятельность. Склады пополнялись зерном, сушеным мясом, медом.

Искра развернула настоящий полевой госпиталь в одном из пустующих теремов. Ее системные знания в медицине давали о себе знать. Она организовала сбор трав, подготовку перевязочных материалов, обучала помощниц из местных женщин. Все понимали, что впереди не легкая прогулка.

Заглянул проведать Алешу. Богатырь еще был слаб после ранения.

— Княже, возьми меня! — потребовал он, пытаясь приподняться. — Я смогу! За Добрыню отомстить надо!

— Лежать, — приказал я жестко. — Твое дело — поправляться. Ты мне здесь нужен. Или думаешь, враги только в Искорестене сидят?

Алеша скрипнул зубами, понимал, что я прав. Оставлять Ростов без надежных людей было нельзя.

Но главной проблемой становилось вооружение и снабжение растущей армии в походе. Одного энтузиазма и мести мало. Людей надо кормить, поить, а главное — вооружать.

В этот момент Вежа услужливо подкинула уведомление:

[Новое задание: «Артерии Войны»

Задача: Организовать систему бесперебойного снабжения действующей армии (не менее 5000 человек) продовольствием, фуражом и боеприпасами (стрелы, болты для самострелов) во время похода на Искоростень (расчетный срок — 20 дней).

Условия: Поставки должны осуществляться регулярно, не реже одного раза в три дня. Потеря конвоя или срыв поставок более чем на один день — провал задания.

Награда: + 30 000 очков влияния, +1 ранг навыка «Логистика» (если имеется) или открытие навыка «Логистика» 1 ранга (если отсутствует).

Принять/Отказаться?]

Логистика — навык, которого у меня не было. И тридцать тысяч очков — очень неплохо. Да и выбора особо не было — без этого поход обречен.

[Принять]

Дни слились в один нескончаемый поток суеты и напряжения. Прибыли еще подкрепления из Мурома и от вятичей. Их князья, напуганные моими гонцами расстарались. Пришло еще около тысячи человек. Мрачные, плохо вооруженные мужики, оторванные от сохи и своих деревень, смотрели на моих северных дружинников и на галичан Такшоня с нескрываемым недоверием и страхом. Видно было, что их пригнали сюда силой и обещанием кары, а не жаждой ратных подвигов.

— Смотри, княже, какое войско, — криво усмехнулся Ратибор, наблюдая, как новоприбывших пытаются строить в подобие отрядов. — Глаза потухшие, в руках вилы да рогатины чаще, чем мечи. Как с такими Искоростень брать?

— Ничего, Ратибор, — ответил я, глядя на это разношерстное сборище. — Дадим им в руки копья да щиты казенные. Поставим в строй. Научим команды слушать. Главное — масса. Они будут нашей стеной. А рубить будем мы с тобой, да галичане и северяне. Огонь им запал придаст, когда бой начнется. И страх перед древлянами, которые их дома следующим разорят, если мы не остановим.

Ратибор хмыкнул, выбирать не приходилось. Мы собирали все, что могли.

Я лично прошелся по кузницам и мастерским, где Микула пытался наладить производство по моим указаниям. Картина была далека от идеала. Кузнецы, привыкшие работать в своем темпе и над целым изделием, с трудом перестраивались на «поточный метод». Ругались, путали детали, но под присмотром моих дружинников и неусыпным контролем Микулы, который оказался неплохим организатором, дело потихоньку двигалось. Горы одинаковых деревянных лож для самострелов росли в столярных мастерских. Кузнецы выковывали сотни спусковых крючков и железных скоб. Кожевенники плели тетивы. На отдельных столах шла сборка. Первые десятки самострелов уже были готовы. Я проверил несколько — били мощно.

— Мало, Микула, мало! — торопил я посадника. — Нужно больше! В десять раз больше! Привлекай всех, кто может дерево строгать и железо гнуть! Плати щедро — новыми деньгами, которые сам же и чеканишь! Пусть работают днем и ночью!

Микула только вздыхал и разводил руками, но обещал сделать все возможное. От скорости производства оружия зависит и его собственная судьба, и судьба Ростова.

Я провел смотр собранному войску. На обширном поле за стенами Ростова выстроились отряды. Картина была пестрая. Ядро — моя испытанная дружина, северяне, галичане Такшоня. Около двух с половиной тысяч закаленных в боях воинов. Они стояли ровными рядами, в сверкающих на солнце доспехах, с уверенностью на лицах. Рядом — почти две тысячи муромцев и вятичей. Эти выглядели иначе. Одетые кто во что горазд, вооруженные разномастным оружием, многие — просто кольями да топорами. Стояли неровно, переминались с ноги на ногу, с тревогой глядя на меня и моих командиров. Из них надо было делать арбалетчиков.

Итого — около четырех с половиной тысяч. Не так много для штурма Искоростеня, но это все, что мы могли собрать в такой короткий срок. Остальные подкрепления и обозы должны были догонять нас уже в пути.

Я выехал вперед на коне. Объехал ряды, внимательно вглядываясь в лица. В глазах своих ветеранов я видел жажду мести. В глазах новобранцев — растерянность. Они не хотели воевать, но понимали, что придется.

— Воины! — голос мой разнесся над полем. Я не стал говорить долгих речей. — Вы знаете, что случилось. Враг — дикие древляне — напал на сердце Руси, на Киев. Они сожгли город, убили наших братьев! Они думают, что им все сойдет с рук! Они ошибаются! Мы идем наказать их! Мы идем в их логово — Искоростень! Мы сотрем его с лица земли, чтобы ни один камень не напомнил об их подлом племени! Путь будет трудным! Враг силен и коварен! Но мы сильнее! Потому что за нами — правда! За нами — Русь! За мной!

Я выхватил топор. Солнце блеснуло на полированной стали.

— Вперед! На Искоростень! За Киев! За Русь!

Тысячеголосый рев прокатился над полем. Не такой дружный, как хотелось бы — новобранцы кричали неуверенно, но ветераны ревели от души. Главное — приказ был отдан.

— Такшонь — твой отряд в авангарде! Ратибор — центр! Новобранцев — по флангам, перемешать с опытными десятниками! Обоз — в арьергард! Выступаем!

Войско тронулось. Тяжело, неуклюже поначалу, разношерстная масса людей начала вытягиваться в походную колонну. Скрипели телеги обоза, где уже были погружены первые партии продовольствия и собранные самострелы. Впереди ехал я с Ратибором, Веславой и Такшонем. Позади остался Ростов, занятый подготовкой следующих конвоев, Алеша, Микула и те немногие, кто должен был охранять город. А впереди лежала долгая дорога на юг.

Дни шли однообразно и тяжело. Подъем затемно, короткий завтрак из лепешек и вяленого мяса, и снова — марш. Скрип колес обоза, мерный топот ног, бряцание оружия, редкие команды десятников — вот и вся музыка нашего похода. Говорили мало. Ветераны были погружены в свои мысли — о Киеве, о Добрыне, о предстоящей битве. Новобранцы из Мурома и Кордно брели понуро, с опаской косясь на суровых северян и галичан, которые шагали рядом, задавая темп.

Просто довести эту разношерстную толпу до Искоростеня мало. Нужно было сколотить из них армию. Пусть не монолитную, но способную держать строй и выполнять приказы. Каждый привал, даже самый короткий, мы использовали для муштры.

— Десятники! Строить! — гремел голос Ратибора. — Щиты к бою! Копья вперед! Шагом марш! Стой! Поворот кругом!

Новобранцы путались, налетали друг на друга, роняли оружие. Мои ветераны, поставленные в их ряды, терпеливо, а чаще — не очень терпеливо, тычками и крепкими словами, пытались вдолбить в них основы строевой подготовки. Я наблюдал за этим со стороны, вмешиваясь лишь тогда, когда видел откровенное неповиновение или когда требовалось принять решение по наказанию.

На третий день марша один из муромских десятников, недовольный темпом и скудной кормежкой, вздумал роптать слишком громко, подбивая своих земляков саботировать учения. Я велел привести бунтовщика.

Крепкий, бородатый мужик смотрел на меня исподлобья.

— Чем недоволен, воин? — спросил я спокойно.

— Идем невесть куда, кормежка собачья, гоняют как скотину, — буркнул он. — За что воюем? Князей наших ты силой взял, теперь нас на убой гонишь…

Я не стал спорить. Не стал объяснять про Киев, про древлянскую угрозу. Слова здесь были бесполезны.

— Ратибор, — позвал я. — Десять плетей. Здесь, перед строем. Чтобы все видели, что бывает за неповиновение приказу и подрыв порядка в войске во время похода.

Муромца поволокли к ближайшему дереву. Он пытался вырваться, кричал что-то про своих детей, про несправедливость. Его быстро раздели по пояс и привязали. Свист плети рассек воздух. Раз, другой, третий… Мужик сначала выл, потом только стонал. После десятого удара его отвязали, и он мешком осел на землю.

— Лекаря ему, — бросил я Искре, которая наблюдала за экзекуцией с непроницаемым лицом. — И в строй. А если кто еще вздумает сомневаться в приказах или сеять смуту — будет вдвое больше. А потом — петля. Вопросы есть?

Вопросов не было. Новобранцы смотрели на поверженного земляка с ужасом, ветераны — с мрачным одобрением. Жестоко? Да. Но война — не богадельня. Дисциплина, основанная на страхе, — это тоже дисциплина. И в бою она может спасти сотни жизней. Больше открытого ропота я не слышал.

Дни шли. Пейзаж за окном медленно менялся. Леса становились гуще, поля — реже. Мы углублялись в земли, которые еще недавно считались киевскими. Сердце щемило при мысли о том, что нас ждет впереди, на берегах Днепра.

На пятый день нас догнал первый конвой из Ростова. Несколько десятков телег, груженных мешками с зерном, вяленым мясом, а главное — первыми партиями новых самострелов и болтов к ним. Микула сдержал слово. Система снабжения начала работать. Я почувствовал легкое удовлетворение — квест выполнялся, армия получала необходимое.

[Задание «Артерии Войны»: Получена первая партия снабжения. Статус: Активно.]

Самострелы тут же раздали самым толковым из ветеранов и начали обучать стрельбе. Это было грозное оружие, особенно против врага, засевшего за стенами. Мы продолжали идти на юг. Медленно, но верно, разношерстная толпа превращалась в подобие войска. Новобранцы уже не так дичились, начали переговариваться с ветеранами, учились держать строй.

На десятый день пути воздух стал другим. Потянуло гарью. Сначала едва уловимо, потом все сильнее, навязчивее. Даже бывалые воины, привыкшие к запаху костров и пожарищ, начали беспокойно переглядываться. Мы приближались к Киеву. Я гнал от себя картины того, что мы можем увидеть, но они лезли в голову сами собой.

Авангард под командованием Такшоня первым вышел на холмы, с которых открывался вид на Днепр и на то, что когда-то было великим городом. Через некоторое время оттуда вернулся гонец.

— Княже, там… — он не мог подобрать слов.

Я пришпорил коня, Ратибор и мои ближайшие дружинники последовали за мной. Мы поднялись на гребень холма.

То, что открылось нашим глазам, было хуже любых самых страшных ожиданий. Киева не было. Вместо него чернело огромное пепелище, над которым все еще вился сизый дым. Там, где стояли величественные терема, возвышались стены и башни, — теперь громоздились обугленные руины, завалы из бревен и камня. Редкие уцелевшие каменные стены чернели пустыми глазницами окон. Ветер доносил оттуда тошнотворный, сладковатый запах тления. Над всем этим стояла мертвая тишина, нарушаемая карканьем воронья, кружившего над руинами.

Я остановил коня, глядя на это чудовищное свидетельство варварства. Здесь правил Ярополк. Здесь был мой верный Добрыня. Здесь жили тысячи людей, которых я должен был защитить.

— Разбить лагерь здесь, на холмах, — приказал я, не отрывая взгляда от руин. — Выставить усиленные дозоры по периметру. Веслава, возьми сотню самых надежных людей. Прочеши то, что осталось от города. Осторожно. Искать выживших. Если найдем — сюда. И… похоронить тех, кого можно. Хотя бы своих.

Веслава отправилась выполнять приказ. Армия начала располагаться на высотах, с тревогой поглядядывая на уничтоженный город. Новобранцы, муромцы и вятичи притихли. Даже мои северяне, видевшие всякое, были потрясены масштабом разрушения.

Через несколько часов Веслава вернулась. Ее лицо было мрачнее тучи.

— Почти никого, княже, — доложила она. — Нашли нескольких, прятались в погребах, в развалинах. Совсем обезумевшие от страха. Говорят мало, все одно твердят: напали ночью, со всех сторон, ворота кто-то открыл. А потом резня и пожар.

— Добрыня? Илья? Ярополк? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Следов нет. Ни живых, ни мертвых не опознать. Слишком много… всего. Но люди Ильи и северяне Добрыни, похоже, бились до последнего. Мы нашли несколько очагов сопротивления у стен и на Горе — там трупов навалено больше всего, и наших, и древлянских. Похоже, древляне тоже понесли потери при штурме, но потом они просто убивали всех подряд.

— Выжившие что-нибудь еще говорили о нападавших?

— Говорят, когда древляне уже вовсю грабили город, появились какие-то другие воины. Не древляне. Хорошо вооруженные, в чудных доспехах, нездешних. Они в бою не участвовали, но потом ходили по пепелищу, собирали ценности, командовали древлянами, указывали, что поджигать. Говорили на незнакомом языке. Кто такие — никто не знает.

Незнакомые воины. Командовали древлянами. Византия? Или кто-то еще? Это меняло дело. Одно дело — дикие древляне, ослепленные местью и жаждой добычи. Другое — если за ними стоит кто-то более могущественный и расчетливый.

— Ясно. Выживших накормить, оказать помощь. Узнать все, что можно, но не терзать их. Завтра на рассвете выступаем.

— Куда, княже? — Ратибор удивленно поднял брови. — Не будем пытаться закрепиться? Осмотреть город?

— Осматривать нечего, — я обвел взглядом черные руины. — Киев мертв. На время. Наша цель — Искоростень. Мы должны уничтожить причину этой трагедии. А потом вернемся сюда и отстроим город заново. Но сначала — месть. Идем на запад, в древлянские земли.