Русь. Строительство империи 6

Глава 16

Сообщение от Вежи повисло перед глазами безрадостной красной плашкой. Вот тебе и «добрый сосед» Оттон. Пока я тут с древлянским гнойником разбирался, пока ляхов уламывал, этот кайзер не просто попов своих засылал — он уже системными инструментами балуется. И не сам, конечно, ручками своими императорскими. Наверняка подослал какого-нибудь своего «носителя». Еще одного конкурента мне на голову. И куда? Во Владимир, ключ к западным землям, считай, на самой границе с ляхами и империей. Если Рогволод прогнется под немца, да еще и подкрепленный каким-нибудь системным апгрейдом от Оттона, — это будет похуже любой вражеской рати. Это будет плацдарм прямо у меня под боком, с которого можно и смуту сеять, и торговлю подрезать, и веру чужую насаждать.

Нет уж, император. Не дождешься. Играешь грязно? Придется отвечать тем же. Бить надо первому, пока этот Рогволод окончательно не определился, чьи сапоги ему выгоднее лизать.

Просто войско туда двинуть? Соблазнительно, конечно. Прийти, рявкнуть, Рогволода этого на кол посадить, если дернется, да своего наместника поставить. Быстро и сердито. Но… глупо. Во-первых, сил лишних нет. Войско еще не до конца в кулак собрано, устало после Искоростеня. Во-вторых, Оттон только этого и ждет — дать ему повод вмешаться открыто, «защитить единоверца» от «дикого руса». В-третьих, там же системщик оттоновский крутится. Начнешь давить силой — он может таких фортелей выкинуть, что потом не разгребешь.

Значит, действовать надо тоньше. Не мечом, так словом. Не мытьем, так катаньем. Нужен человек туда. Не посол с грамотой — послов сейчас и слушать не станут, если Рогволод уже на немецкую корону облизывается. Нужен… агент. Хитрый, скользкий, умеющий и меду в уши налить, и яду капнуть куда надо. Кто у нас тут такой?

Ратибор? Нет, он прямой, как лом. Илья? Тоже не по этой части, он рубака, а не интриган. Алеша? Шустрый парень, но слишком молодой, да и засветился уже как мой верный пес. Веслава? Она бы справилась, но ее дело — разведка, глаза и уши, а не переговоры подковерные. К тому же, светить ее во Владимире сейчас — последнее дело.

Мысли крутились, перебирая лица, пока в шатер не скользнула сама Веслава. Она всегда чуяла, когда была нужна. Или когда я о чем-то таком думал, что касалось ее ремесла.

— Непростые вести с запада, княже? — спросила она тихо, глядя на меня своими всезнающими глазами.

— Хуже, Веслава. Оттон кого-то к Рогволоду подослал, — не стал я темнить. — Надо действовать. Быстро и тихо. Нужен человек, который сможет там воду замутить как следует. Есть у тебя кто на примете?

Веслава на мгновение задумалась, перебирая свои невидимые картотеки.

— Есть один… Боярин Глеб. Из переяславских еще. Скользкий тип, себе на уме, жадный до денег и власти. Но ума ему не занимать, языком чесать умеет мастерски. И главное — у меня на него кое-что есть. Очень кое-что. Так что плясать будет под нашу дудку, куда денется.

Глеб… Не припоминаю такого. Если Веслава говорит, что держит его крепко, — это то, что нужно. Такой и втереться в доверие сможет, и нужные слова шепнуть, и компромат собрать, если понадобится. Риск, конечно, есть — может и переметнуться, если Оттон больше предложит. Но кто не рискует…

— Годится, — решил я. — Где он сейчас?

— Неподалеку, княже. В обозе.

— Вызывай его. И подготовь все, что у тебя на него есть. Пусть знает, что шаг влево, шаг вправо — и разговор будет короткий.

Глеб явился минут через двадцать. Вроде и одет прилично, и держится с достоинством, а все равно что-то в нем было… крысиное. Глазки быстрые, так и шныряют по сторонам, оценивают, прикидывают. Перед тем как войти, Веслава ему пару слов шепнула — видимо, напомнила о его положении. Так что передо мной он стоял почти смирно.

— Слышал, Глеб, ты человек бывалый, умный, — начал я без предисловий, глядя ему прямо в глаза. — Есть для тебя работа. Важная. И для меня, и для Руси. И для тебя лично, если справишься.

Глеб тут же встрепенулся, глаза загорелись жадным огоньком.

— Всегда рад служить Великому князю! Приказывай, государь!

— Поедешь во Владимир. К наместнику Рогволоду. Официально — как мой посол. Повезешь дары богатые, — я кивнул на заранее приготовленный ларец с серебром и мехами. — Передашь Рогволоду мой княжеский привет и предложение дружбы и союза. Скажешь, мол, Великий князь Антон ценит соседей добрых, готов защитить от врагов общих, будь то ляхи или степняки. Предложишь войти под мою руку, как уже сделали другие князья — на честных условиях, с сохранением власти на местах, но под верховным главенством Киева. Все честь по чести. Понял?

— Так точно, Великий князь! Слова найду правильные, не сомневайся! — Глеб аж засиял. Посольство, дары — это ему по душе.

— Это, Глеб, для чужих ушей, — прервал я его. — А теперь слушай, что на самом деле делать будешь. Веслава тебе список даст — имена бояр владимирских, кто Рогволодом недоволен, кто власти его не признает до конца, кто на Киев с надеждой смотрит. Или кто просто жадный и продажный. Ты к ним подходы найди. Тихо, незаметно. И шепни им на ушко: Великий князь Антон все видит. И если Рогволод вздумает веру предков продать латинянам да под немца лечь, то долго ему не княжить. А тем, кто останется верен Руси и Киеву, будет и честь, и награда. И поддержка, если что. Понял теперь?

Глеб побледнел. Одно дело — послом с дарами ехать, другое — интриги плести, да еще против князя, к которому едешь. Но взгляд Веславы, стоящей чуть позади меня, быстро вернул ему самообладание.

— Понял, княже… — прохрипел он. — Сделаю… в лучшем виде.

— И еще. Слухи там всякие ходят про попов латинских, что Рогволоду корону от Оттона сулят. Ты эти слухи подкрепи. Да добавь перцу. Что, мол, Рогволод уже и душу кайзеру продал, и веру отцовскую предал, и народ свой под немца отдать готов за побрякушку королевскую. Пусть люди знают, что их князек — продажная шкура. Пусть бояре задумаются, с кем им по пути. Действуй тонко, Глеб, не лезь на рожон. Но чтобы к моему возвращению в Киев почва там была готова. Связь — через людей Веславы. Шифром, который она тебе даст. И помни: оплошаешь или вздумаешь свою игру вести — Веслава тебя из-под земли достанет. И тогда пеняй на себя. Награда за успех будет щедрой. Провал… о провале лучше не думай. Ступай. Готовься. Завтра с рассветом выступишь.

Глеб поклонился, уже не так резво, как вначале, и вышел. Я посмотрел на Веславу.

— Надежный человек?

— Управляемый, княже, — ответила она. — Пока боится. А бояться он будет долго. Слишком многое поставлено на карту — и для него, и для нас.

Что ж, пусть работает. Пока Глеб там будет паутину плести, моя информационная машина тоже без дела сидеть не будет. Велел своим «певцам» и «сказителям», что уже работали по западным землям, усилить нажим именно на Владимир. Главный упор — на предательство Рогволодом веры предков. Для простого люда это посильнее всяких политических раскладов будет. «Князь продался латинянам!», «Хочет нас немцам в рабство отдать!», «Церкви наши под костелы переделают!» — пусть гудит по торгам и шинкам. Пусть Рогволоду земля под ногами гореть начнет.

Дни потекли в обычной суете. Восстановление Киева шло полным ходом — Степан гонял пленных древлян так, что только щепки летели. Илья Муромец муштровал войско, пытаясь слепить из разношерстной толпы единый кулак. Ратибор со своим отрядом стоял на туровской границе, играя мускулами. Я мотался между Киевом и пепелищем Искоростеня, где уже начали ставить первые сваи для будущего острога «Око Ужа». Дел было невпроворот.

А потом пришла весть от Глеба. Не гонец, а какой-то неприметный мужичонка в крестьянской одежде проскользнул в лагерь и передал Веславе маленький, туго скрученный свиток бересты.

«Рогволод колеблется. Бояре расколоты. Латинские священники обещают ему королевскую корону от Оттона».

Корону… Значит, не врали слухи. Оттон бьет по самому больному — по тщеславию. Королевский титул для мелкого пограничного князька — это приманка что надо. И Рогволод колеблется… Это плохо. Но бояре расколоты — это уже лучше. Значит, работа Глеба и наши слухи даром не прошли.

Значит, придется там еще повозиться, поднажать, где надо, ниточки дернуть. Но это дело не быстрое, игра там пошла тонкая.

А вот с Туровом, по всем прикидкам, должно было быть проще. Княжество поменьше, амбиций у местного правителя, судя по всему, тоже. Да и Оттон туда своих системщиков вроде не засылал, по крайней мере, Вежа молчала. Главная проблема там была — жирные бояре, которые то на ляхов косились, то сами себе на уме были. Но именно на них я и делал ставку.

Расчет оказался верным. Ратибор со своим отрядом, маячивший на границе, действовал на туровских лучше всяких уговоров. Одно дело — слушать байки про далекого киевского князя, другое — видеть каждый день на своей меже сотни три угрюмых, до зубов вооруженных мордоворотов, чей командир — медведь в человеческом обличье — явно не шутки шутить пришел. Это отрезвляло.

Плюс сработала и моя «информационная артиллерия». Гонцы с грамотами, бродячие гусляры, купцы — все несли весть о силе Руси, о разгроме древлян, о щедрости нового Великого князя к верным и его беспощадности к врагам. А главное — о выгоде. О том, что Днепровский путь снова открыт, торговля идет, пошлины для своих — божеские. А Туров-то как раз на торговых путях стоял, и тамошние бояре, при всей своей спеси, считать барыши умели не хуже новгородских или киевских. Перспектива снова возить товары на юг без помех, да еще и под защитой сильной руки из Киева, оказалась куда привлекательнее туманных обещаний вечно мечущегося польского князя Мешко.

Ляхи, кстати, тоже подсобили, сами того не ведая. Их недавние шуры-муры со Сфендославом, а теперь и эти неясные телодвижения у границ Галича, о которых шептались купцы, — все это вызывало у туровских бояр законное подозрение. Они прекрасно понимали: свяжешься с Мешко — сегодня он тебе друг, а завтра нож в спину воткнет или потребует таких уступок, что сам не рад будешь. Ляхи всегда себе на уме были.

В общем, звезды сошлись как надо. Туровские бояре, взвесив все «за» и «против», решили, что синица в руках — то есть стабильная торговля и защита под рукой Киева — лучше журавля в небе в виде сомнительных союзов с поляками или независимости, которую все равно не удержать. Они сами начали давить на своего князя, который, похоже, особой прытью и волей не отличался. Мол, хватит вилять хвостом, пора определяться, пока Великий князь Антон терпение не потерял и не прислал вместо Ратибора всю свою рать.

Долго их уговаривать не пришлось. Уже через несколько дней после получения вести от Глеба ко мне явились туровские послы. Не те хитрозадые бояре, что с ляхами шептались, а люди посерьезнее, видать, посланные самим князем под давлением большинства. Разговор был короткий. Они выразили готовность признать мою верховную власть. Я, в свою очередь, подтвердил свои обещания: Туровское княжество входит в состав Руси, но сохраняет внутреннее самоуправление, местный князь становится моим наместником, платит умеренную дань в киевскую казну и обязуется поставлять воинов по первому требованию. Торговые пути для них открыты, защита от внешних врагов гарантирована. Все честно.

Ударили по рукам. Бумаги подписали тут же, без проволочек. Туровские отбыли, довольные, что все обошлось малой кровью и даже с выгодой для них. А я остался с чувством… ну, не то чтобы эйфории, но удовлетворения. Еще один кусок земли под моей рукой. Еще один шаг к объединению Руси.

И тут же Вежа подтвердила успех привычным системным сообщением:

«Внимание, Легат! Туровское княжество вошло в состав ваших владений на правах наместничества. Получено +7000 очков влияния».

О как. Неплохо.

Казалось бы, можно было выдохнуть. Западный узел потихоньку распутывался. Туров — наш. С Владимиром разберемся. С ляхами — договор. Но не зря говорят: не радуйся раньше времени. Только я успел прикинуть, куда бы эти семь тысяч пристроить, как явился гонец от Ратибора. Запыленный, взмыленный, видно, гнал коня без передышки.

— Княже! Срочное донесение от воеводы Ратибора!

Я взял свиток. Развернул. Строчки-руны короткие, рубленые, как удар топора:

«Наблюдаем движение у границ Галича. Отряды ляшские. Небольшие, но конные, дозоры. Ведут себя настороженно. Проверяют посты. Пока не лезут. Докладываю».

Ляшские отряды. У границ Галича. Который Мешко только что клятвенно признал моей землей. Вот тебе и «доброе соседство»… Что это — разведка боем? Прощупывание обороны? Или этот хитрозадый поляк уже готовит какую-то пакость? Вопросы повисли в воздухе, неприятно холодя затылок. Передышка на западной границе, похоже, была очень недолгой.

Вот же сука, Мешко этот… Ляшская твоя душа немытая! Только вчера его посол тут распинался про «доброе соседство» и «вечный мир», а сегодня его псы уже у границ Галича зубы скалят. Договор еще чернилами не просох, а он уже его подтирать собрался? Или это не он? Может, какой-нибудь его воевода ретивый решил свою игру сыграть, пока князь далеко? Да черта с два! В такие игры без ведома князя не играют. Значит, Мешко сам мутит. Прощупывает. Смотрит, как я отреагирую. Проглочу — значит, слабак, можно и дальше лезть. Отвечу жестко — может, и притихнет на время.

Передышка, значит, кончилась, толком не начавшись. Ну что ж, сам напросился.

Тут же велел писца кликнуть. Диктовал, не выбирая выражений. Грамоту князю Мешко Польскому. Коротко и ясно. «Князь Мешко! Дошло до меня, что люди твои вооруженные у границ Галича шастают, землю мою топчут, покой нарушают. Земля Галицкая — Русь, и ты сие признал да клятву дал. Слово княжеское — не дым. Спрашиваю тебя: что сие значит? Чья воля — твоя или твоих псов безродных? Жду ответа скорого и ясного. Не дождусь — пеняй на себя. Великий князь Руси Антон». Пусть читает и думает. Намек более чем прозрачный: еще одно такое движение — и наш «вечный мир» лопнет, как пузырь на воде. Гонца самого быстрого — и пусть скачет, не жалея коня.

Но одними грозными письмами сыт не будешь. Ляхи — соседи беспокойные, да и не только они. Степняки на юге, немцы на западе, еще черт знает кто может вылезти. Границы у державы моей теперь — ого-го какие, за всеми не уследишь. Нужна сила быстрая, мобильная. Чтобы не ждать, пока вся рать соберется да до нужного места дойдет, а иметь под рукой отряды, способные метнуться туда, где запахло жареным, — разведку провести, набег отбить, гарнизон поддержать.

Позвал Илью Муромца. Он как раз вернулся с пепелища Искоростеня, где размечал место под будущий острог. Вид у него был деловой, хоть и уставший.

— Илья, дело есть. Важное, — сказал я. — Победы мы одерживаем, земли собираем. Но враг не дремлет, по границам шастает. Нужны нам не только крепкие стены да пешие полки. Нужны глаза и быстрые ноги.

Илья слушал внимательно, приглаживая свою могучую бороду.

— Конница нужна, княже? — уточнил он.

— И конница тоже. Но не просто конница, а отряды особого назначения, скажем так. Легкие, быстрые. Конные разведчики — чтоб могли далеко в степь или в леса уйти, врага высмотреть, языка привести. И легкая пехота — чтоб могла на коней сесть, быстро до места добраться, спешиться и бой принять, если надо. Люди нужны молодые, дерзкие, коня и меч знающие не понаслышке. Ты у нас воевода опытный, ратное дело знаешь досконально. Займись формированием таких отрядов. Первых. Набери сотню-другую самых толковых ребят. Обучи их всему, что сам умеешь: и следы читать, и в засаде сидеть, и с коня рубиться, и пешим строем драться. Чтоб были как волчья стая — быстрая, злая, неуловимая. Это будет наш кулак быстрого реагирования.

Глаза у старого воина загорелись. Новое дело, да еще такое важное — это было ему по душе. Видно было, что сидеть без дела, просто муштруя новобранцев на плацу, ему уже невмоготу.

— Дело доброе, княже! Зело нужное! — прогудел он. — Есть у меня на примете молодцы — огонь! Сделаем тебе такие отряды — любо-дорого глядеть будет! И коней подберем легких да выносливых, и учение им дам такое, что любому врагу тошно станет.

— Вот и займись, Илья. Немедля. Люди, кони, снаряжение — все, что надо, требуй у Олега, он казной ведает. Но чтоб к концу лета первые отряды уже готовы были к делу.

Илья ударил себя кулаком в грудь:

— Будет исполнено, Великий князь!

Работа закипела с новой силой. Илья с головой ушел в подбор и обучение своей «волчьей стаи». В Киеве, на берегу Днепра, уже вовсю стучали топоры — по моему приказу заложили первые верфи. Пока небольшие, для постройки ладей да стругов речных. Но это было только начало. Сильная держава не может быть без сильного флота, пусть пока и речного. Чтобы и торговые караваны водить, и войска быстро перебрасывать, и врага на воде встретить, если понадобится. Степан, закончивший с основной расчисткой пепелища, теперь руководил верфями, переняв опыт у старых днепровских корабелов.

А Добрыня потихоньку оживал. Физически. Раны затягивались, силы возвращались. Он уже не лежал пластом, а передвигался по лагерю, опираясь на крепкий посох. Искра сделала все, что могла, да и организм у него был, видать, железный. Но глаза… Глаза оставались пустыми. Он молчал. Ни слова не проронил с тех пор, как очнулся после того страшного припадка. Он ходил, смотрел на кипящую вокруг жизнь — на стройку, на муштру, на суету обозников, — но казалось, ничего этого не видел. Был здесь, и не здесь. Тенью бродил по лагерю, молчаливый и страшный в своем горе и уродстве. Я пробовал с ним заговаривать — он не отвечал, только иногда чуть заметно дергал щекой. Оставил его в покое. Время — лучший лекарь, говорят. Может, и его раны душевные когда-нибудь затянутся. А пока пусть будет рядом. Просто будет.

Ярополк как-то исчез, просто не появился при очередной прогулке. Ну и леший с ним.

В один из вечеров, в шатер влетел запыхавшийся гонец. Не от Ратибора, не от Ильи. Этот был с запада, из людей Веславы, что работали с Глебом во Владимире.

— Княже! Весть из Владимира! Срочная!

Я взял протянутую им бересту. От Глеба. Сообщение было коротким, но емким:

«Рогволод сдался. Давление бояр, страх перед тобой и отсутствие помощи от Оттона сделали свое дело. Согласен принять твою власть. Ждет твоего слова для принесения клятвы».

Сработало! И Глеб не подкачал, и бояре местные оказались не такими уж твердолобыми, и Оттон, видимо, решил не рисковать открытой конфронтацией, ограничившись системным шепотом да обещаниями короны. Рогволод выбрал синицу в руках — остаться князем-наместником под моей рукой, — а не журавля в небе от далекого императора. Отлично! Еще один узел развязан. Западный фланг становится куда спокойнее.

Я тут же продиктовал ответ Глебу: принять клятву Рогволода от моего имени, подтвердить все условия, дары вручить как знак милости. И пусть сидит тихо, правит по моим законам, дань платит исправно. А Глебу — возвращаться. Заслужил награду.

Только гонец умчался с моим ответом, как перед глазами снова вспыхнуло сообщение от Вежи. На этот раз — совсем другого рода.

«Внимание, Легат! Системное воздействие на князя Рогволода Владимирского прекращено. Обнаружен энергетический след носителя Системы, ассоциированного с Оттоном I. След указывает на быстрое перемещение в западном направлении, в сторону имперских границ».

Так вот оно что! Как только Рогволод сломался и согласился на мою власть, так и оттоновский системщик тут же пятки смазал! Значит, его задачей было именно удержать Рогволода под влиянием Оттона, не дать ему перейти на мою сторону. Не вышло — и он убрался восвояси. Это подтверждало все мои подозрения насчет игры кайзера. И ставило новый вопрос: куда направился этот носитель? Просто отступил? Или получил новое задание где-то еще на моих границах? Западный фронт, может, и стал спокойнее, но расслабляться было явно рано. Враг не разбит, он просто отступил, чтобы ударить в другом месте.