Рожден быть опасным

Глава 8

Рождение — это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу.

Платон

По белым гранитным плитам центральной площади города струился густой белый дым. Он подобрался ко мне, овил ноги и потянулся к лицу, словно змея, норовящая укусить спящего. Надо мной нависали высотные здания, сложенные из белого камня, и колонны, увенчанные скульптурами разных животных, трудноразличимые на столь большом расстоянии. И вокруг ни души. Я один среди каменного величия вымершего города. Только солнечный зайчик играл в прятки между колоннами.

На миг солнце погасло. А когда зажглось вновь, площадь полнилась народом.

Я очутился в центре перенаселенного города. Люди сновали между колоннами. Люди спешили по своим делам. Люди вели торговлю. Множество голосов, тараторивших о своем, сливались в единый звуковой поток.

— … я недавно слышал…

— … Кассиопея вводит эмбарго на все товары, ввозимые из Рудничного пояса…

— … да это же катастрофа для всех вольных торгов­цев…

— … говорят, что в районе Ипсилона Эридана найдена инопланетная форма разума…

— … пришельцы⁈ Где⁈

Я отрешился от голосов, перестал их воспринимать. Я окинул взглядом колышущуюся площадь и раздвинул ее собой, как раздвигает льды ледокол. Я медленно продвигался вперед, заприметив вдалеке возвышающийся над толпой высоченный купол знакомого мне храма. Надо его посетить. Уверен, в храме содержатся ответы на все вопросы, только как я не шел вперед, храм не становился ближе.

Он все так же возвышался вдалеке и манил.

И по-прежнему был недосягаем.

— Ларс, да проснись ты в конце концов. Сколько тебя можно будить!..

Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Крысобоя.

— Это так приятно: лицезреть каждое утро твою рожу!.. — огрызнулся я, поднимаясь с водяного матраса.

— Ты еще и хамишь, — обозлился Марк.

— Лучше расскажи, куда ты Гвинплея дел? — вступила в разговор Музыкантская.

— Что значит дел? — возмутился я. Прикончил его у шлюза. Там и оставил.

— У шлюза его не было, — сказала Рената. — На полу лужа крови. А тела нет.

Честно говоря, этому я не был удивлен.

— Клинча спрашивали?

— Они не убирали тела.

И что из этого могло следовать? Что Гвинплей Плант жив? Вполне возможно. Я бы даже сказал, вероятнее всего. Конечно, он мог дотянуться до шлюзовой камеры и вывалиться на дно, да там и подохнуть в зарослях водорослей, но что-то мне мало верилось в это. Вероятнее всего, Гвинплей Плант остался жить. А значит, нужно торопиться на базу, пока до нее не добрался Плант.

— Надо возвращаться.

— Мы уже позаботились об этом, — отозвалась Рената. — Или ты думаешь, что ты один такой умный?

— Клинч выделил нам трех прульхов, — сообщил Марк.

— Кого выделил? — не понял я.

Вот уже и прульхи какие-то появились.

— Прульхов. Да это животные их. Транспорт подводный. Они еще огнем шмаляют, — пояснил Крысобой. — Ну, на скатов похожи.

— Долго я спал?

— Часа три. Как со дна вернулся, так и завалился.

— Значит, у Планта три часа форы.

— Только на прульхах куда быстрее получится, чем на своих двоих, — заметил Крысобой.

— Это точно.

Собрались мы за пять минут. Прибыли налегке и отбывали с тем же. Разве что нагрузились новыми проблемами, но они не имели физического веса.

Прульхи дожидались нас на дне. Вокруг порхали сотни аборигенов, словно бабочки над пасекой, но животные невозмутимо жевали водоросли и мало обращали внимание на хаос, что творился вокруг.

Аборигены провожали нас.

Клинч спустился вместе с нами из города и, не проронив ни слова, точно дал обет молчания, приблизился к прульхам.

«Клинч», — позвал я мысленно, и он наконец откликнулся:

«Я слышу тебя».

«Как мы на этих пру… как мы на них поедем, если мы даже управлять не…»

«Я понял тебя. С вами поедут трое всадников. Они довезут вас».

«И ты?»

«Нет. Я останусь здесь».

«Прощай, Клинч. Наверное, мы больше не увидимся».

Я чувствовал, что это именно так.

«Мы не увидимся больше! Прощай! И помни, ты сам в силе выбрать себе путь!»

Я запомнил его мыслеобраз — переплетение дорог и развилка, на которой я стою. Одна из дорог заасфальтирована и оборудована забегаловками по трассе, туалетами, заправками, а оставшиеся дороги больше походили на тропы, проложенные сквозь дремучий хвойный лес. И я чувствую, что идти мне нужно именно по шоссейной трассе, где, может быть, удастся разжиться авто, но я также знаю, что в силах ступить и на дикую тропу. Куда она меня приведет, неизвестно, но эта тропа будет чище и правильнее, чем прямая автострада.

Мы забрались на прульхов позади возничих.

Я уцепился за складку на толстой кожаной спине прульха, и вовремя. Животное резко взмыло вверх и, сделав круг над городом аборигенов, втянулось в каменный туннель, который вел прочь из Скрытой Долины.

Я никогда не катался на драконах, но думаю, что если бы мне довелось оседлать крылатое чудовище и полетать на нем, то этот полет мало бы чем отличался от скоростной гонки на прульхе. Я чувствовал лишь скорость да жесткую поверхность спины прульха под задом, на котором к концу путешествия натер изрядную кровавую мозоль.

Прульхи опустились на дно возле нашего гнездовья и склонили головы, позволяя нам соскользнуть. Первые шаги по дну после столь стремительного путешествия напоминали походку больного после проктологического осмотра.

Я старался не смеяться, наблюдая, как ходят Крысобой и Музыкантская. Они тоже еле сдерживались.

«Прощайте», — послал я мысль аборигенам, и они, ответив мне, подняли прульхов и пустились в обратный путь.

Почему-то мне казалось, что нам больше не суждено увидеться с ними. После нападения Гвинплея Планта мозг колонии отказался с нами встретиться, то ли за жизнь свою опасался, то ли обиделся, хотя каждая составляющая его часть вступала с нами в общение.

Размяв ноги и задницы, мы вознеслись к шлюзовой камере и прошли в гнездовье.

Первое, что бросилось в глаза, это картина полного хаоса и запустения. Такое ощущение, что в капсулах прошли бои местного значения. Не снимая защитный костюм, я вытащил пистолет и приготовился к бою, дожидаясь пока Марк и Рената подойдут.

— Твою мать!.. Что они тут натворили? — изумился Крысобой.

— Это ты у них спросишь, если будет у кого спросить.

Я шел первым. Чувствовал, что гнездовье еще обитаемо. Кто-то скрывался внутри. И этот кто-то безумен и очень опасен. Он упоен желанием убивать.

— Похоже, мы все-таки опоздали, — сказал Крысобой.

Прозрачная пленка стены была обильно замазана красной засохшей жидкостью, похожей на кровь.

На первое тело я наткнулся за два поворота до совещательной капсулы. Китаец гигантского роста скрючился в позе эмбриона в углу возле стены. Я увидел три характерные ножевые раны в спине. Похоже нож был позаимствован из арсенала участника шоу.

Китаец был каменным. Убили его давно, но разложение еще не наступило.

— Вряд ли это Гвинплей, — заметил я, поднимаясь от тела.

— Почему ты так думаешь? — спросил Крысобой ше­потом.

За меня ответила Музыкантская, также внимательно осмотревшая китайца.

— У него наступило трупное окоченение. Стало быть, часов двадцать должно было пройти. Гвинплей просто не мог успеть.

— Кто же тогда? — вопросил Крысобой.

— Настоящий убийца Бессмертных и Клоковой, — ответил я. — А не тот, кого нам подсунули.

— Что значит, подсунули? — возмутился Марк. — Толстяк сам начал в нас палить. Значит, виноват был.

— Был, — неожиданно для Крысобоя согласился я. — Но не в убийстве, а в помыслах.

— В каких таких помыслах?

— Он провез амберский яд в гнездовье. Он, видимо, намеревался им воспользоваться, но не успел. Кто-то выкрал яд и применил. Поверили бы мы толстяку? Вряд ли. Поэтому он распсиховался и попытался смыться. Такая вот печальная история.

— И кто же убийца? — спросил Крысобой.

Но ответил не я, а автоматный выстрел. Марк схватился за плечо. Я рухнул на пол, заметив, как одновременно падает рядом Музыкантская и валится Крысобой.

— Ссссууукккиии, — зашипел он, сдавливая рану. Но зашипел не от боли, а от ярости.

Я попытался поднять голову и посмотреть, кто стреляет, но стоило мне шевельнуться, как в прозрачной стене образовались две дырки. Струйки выплеснулись на Крысобоя. А пулевые отверстия не пожелали затягиваться. Не та технология.

— Кучно бьет, — оценила Музыкантская.

Она спряталась за мертвым китайцем и могла безопасно анализировать обстановку.

— Прикрой меня, — попросил я.

Дважды повторять не пришлось. Музыкантская открыла огонь, а я в два прыжка преодолел расстояние до противника, который укрылся в совещательной капсуле. Из нее простреливались все проходы. Но при моем приближении противник поспешно ретировался в коридор и скрылся.

Совещательная капсула выглядела так, словно через нее прошли полчища инопланетян. Перевернутые диваны, изрешеченные пулями. Два трупа. Крис Холмс с ножом во лбу, вогнанным по самую рукоятку. И восемнадцатилетний прыщавый мальчишка с печальными мертвыми глазами.

— Позволь мне, — попросила Музыкантская. — Я догоню.

И, не дождавшись моего ответа, устремилась за убийцей. Я знал, что у нее получится и в помощи Рената не нуждается. И не ошибся. Через минуту где-то в отдалении зазвучали переругивающиеся выстрелы.

Крысобой опустился на пол возле дивана и рассмеялся.

— Обозлилась Рената.

— Из-за тебя? — спросил я.

— Не только.

— Что у тебя с ней? — поинтересовался я.

— Да практически ничего. Когда-то мы были близки. Сейчас, когда встретились на Фаргале, сначала чего-то вспыхнуло, но сразу же затухло. Мы как брат и сестра.

— А раньше? — расспрашивал я.

— Раньше… — Крысобой мечтательно закатил глаза. — Раньше мы. Понимаешь, мы были близки, но случилось так, что я должен был выбрать между ней и охотой. Я выбрал охоту. Мы расстались. Через некоторое время встретились. Я узнал, что она пошла по моим стопам. Но не знал, что Рената сильно обиделась. Она отомстила. И я сел.

— Ты не против, если я ей займусь? — озвучил я волновавший меня вопрос.

— Добро, Русс.

В совещательную капсулу вошла Музыкантская, волоча за волосы не сопротивляющуюся… Иллу Сливо­вич. Уж кого‑кого, а увидеть ее в роли убийцы я не ожидал. Крысобой, похоже, тоже.

Рената швырнула Сливович на пол и взяла ее на мушку.

Илла Сливович выглядела помятой и разъяренной. Простреленные руки, разорванная щека и безумные глаза, обжигавшие ненавистью из-под шапки волос.

— Вот это новость!!! — изумился я.

— Лорд Джудд мне в панцирь, — поддержал меня Марк.

— Она пыталась уйти. Прорвала стену. Так что скоро тут все затопит, — сообщила Рената, усаживаясь на спинку перевернутого дивана.

— Живой кто-нибудь есть? — спросил я Иллу.

Сливович расхохоталась:

— Все сдохли. Все. Все. Я всех. Ха‑ха‑ха…

— Зачем? — спросил я.

— Я одна должна победить. Я думала, что вы не вернетесь. А даже если бы вернулись, я бы убрала вас.

Она говорила серьезно. Для Иллы Сливович это шоу было последним шансом возвратить былую популярность, и она постаралась обезопасить себя от неприятных неожиданностей.

— Что будем с ней делать? — осведомилась Музыкантская.

— Ну, вообще‑то, победителей должно было быть пять, — напомнил Марк. — Но что-то мне не хочется брать ее с собой.

Марк кивнул на Сливович.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался я.

— Мы оставим ее здесь, — ответил Крысобой. — Как мы возвращаться будем?

— Согласно условиям, пятеро выживших должны прийти к воротам, — отозвалась Рената.

— И где эти ворота?

— В нашей капсуле.

— Ну и отлично. Мы оставим ее здесь. Скоро гнездовье затопит. И она погибнет, как и те, кого она здесь порешила. Умрет в мучениях.

Марк нагнулся к Сливович и сорвал клапан разгерметизации. Костюм индивидуальной защиты стек с извивающегося тела женщины и сложился в сверток. Она попыталась до него дотянуться, но Крысобой отпихнул ее и забрал костюм.

— Прощай, Илла, — сказал я, поднимаясь с пола.

Сливович неистовствовала, но ничего не могла сделать. Ее пыл охлаждали дула пистолетов Крысобоя и Ренаты.

В совещательную капсулу по полу заструилась вода.

Мы отступили в шлюзовую камеру. На безопасном расстоянии нас преследовала Сливович. Она хотела спастись. Она понимала, что не сумеет.

Я выскользнул в океан. Музыкантская и Крысобой последовали за мной. Сливович осталась в шлюзе. Она билась об стены, как бьется мотылек об лампочку в ночи. Она плакала — злыми слезами. Мы видели, как она бросилась из шлюза в воду и как заскользила к нам, пытаясь догнать. На полпути у нее кончился воздух. Илла Сливович, выпучив глаза, сделала два резких вдоха, заполняя легкие водой… Через минуту ее успокоенное тело опустилось на дно.

— У нее был шанс, — заметил я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Она могла пересидеть наш отход в гнездовье, а потом попытаться достичь нашей капсулы и жить там. Продукты бы ей скидывали, да и запасной костюм защиты у нас был. Она обезумела. И…

Я махнул рукой и устремился к жилым пузырям, прижавшимся к подножию спящего вулкана.

Шоу закончилось, и что-то изменилось. Во мне. Я чувствовал это. Словно щелкнуло, и мир вдруг неуловимо поменял тональность.

«ПРОЩАЙ, ЛАРС РУСС!!!» — раздался бесплотный голос в моей голове.

Голос Клинча.

Он впервые назвал меня по имени.