Рожден быть опасным

Глава 11

Это существо живет и работает в самой толще человечества, несет в себе неведомую грозную программу, и страшнее всего то, что оно само ничего не знает об этой программе и ничего не узнает о ней даже в тот неопределенный момент, когда эта программа включится наконец, взорвет в нем землянина и поведет его…

А. и Б. Стругацкие. Жук в муравейнике

Прошло три часа. Измученный жарой я избавился от всего лишнего и посмотрел на Крысобоя. Похоже, стимулятор в пустыне спасовал. Марк выглядел хреново. Раненое плечо, оттягиваемое «Штормом», распухло и раздуло куртку. Усталые глаза заливал пот. Грязные волосы висели словно сосульки. Крысобой последовал моему примеру и сбросил все лишнее. Я сразу почувствовал себя лучше и на одном рывке преодолел три бархана, обогнав Марка, но потом снова скис. Я упал на колени и словно на санках съехал вниз. Солнце болталось в небе, как проклятие. Догнавший меня Крысобой, обреченно рухнул рядом, и, склонив голову на грудь, прошептал:

— Пить хочется.

— У нас совсем ничего не осталось?

— Может, глотка три в моей фляжке, — предположил Марк.

Поболтав ею в воздухе, он отвинтил колпачок и нацедил в него воды. Протянул мне. Я опрокинул влагу в себя, и она испарилась, соприкоснувшись с языком. Дососав остатки воды, Марк отбросил фляжку, и ее тут же занесло песком.

— Мы правильно идем? — спросил Крысобой.

— Должно быть, так.

— Когда же этот пляж кончится?

— Как только к морю выйдем.

Я поднялся на ноги. Тело болело, точно меня пропустили через камнедробилку. Веки набухли и дрожали. Клонило в сон. Пошли уже третьи сутки, как мы не спали, да и с едой было плохо….

Я сделал шаг, другой. И пошел вперед.

Крысобой с зубовным скрежетом последовал за мной. Насколько я помнил его досье, изученное еще в гостинице, он вернулся к вольной охоте после восьмилетнего перерыва. И сразу по полной нагрузке, но деньги того стоили.

С трудом переставляя ноги, я сам не заметил, как погрузился в себя. Я размышлял. Я ковырял киркой стыки между кирпичами, которыми была заложена дверь в секретную комнату. Там были спрятаны ответы на все вопросы. Я точно знал, но кирка ломалась, будто ее выдули из стекла, а стыки оставались целыми и даже не крошились. Ни грамма цемента не высыпалось из швов.

На повестке дня стояло два вопроса: кто я? и что для меня означает планета Амбер? Я чувствовал, что во мне живет какая-то программа. Я должен был что-то сделать… Но я не знал что, и это меня злило. Все ответы лежали за кирпичной стеной в замурованной комнате. Может, там библиотека, где все книги посвящены моей персоне? Только вот как до нее добраться? И тут я четко понял, что моя экспедиция за головой Гоевина имеет смысл. Не просто денежная сумма, выплаченная за исполненную работу, а что-то большее.

Я очнулся от того, что не мог сделать и шага. Какая-то неведомая сила спеленала ноги и пробиралась выше к голове. Я проваливался в тяжелый вязкий песок, который обволакивал со всех сторон. Будет теперь мне безымянная могильная плита.

— Русс, твою мать, руку давай!

— Лучше кинь мне лямку от автомата! — крикнул я и ушел в песок на локоть.

Крысобой освободил один конец ремня и перекинул мне. Я попытался поймать, но удалось это с третьей попытки. Я намотал свободную часть ремня на кулак. Марк уселся на песок, ухватился за автомат и потащил, напрягшись так, что повыступали все жилы, точно подкожные жгуты‑паразиты. Сантиметр за сантиметром я освобождался от оков песка, а Крысобой все тащил и тащил. Я не мог погибнуть. Теперь я знал, что должен, во что бы то ни стало дойти до виллы магната. Может, там, на вилле, прояснится хоть что-то из моей туманной биографии.

Выбравшись из ловушки, я раскинулся на песке и закрыл глаза.

— Чего ты меня спасать‑то полез, Крысобой?

Пересохшие губы еле шевелились.

— А чего, смотреть, как ты под землю уходишь? — раздраженно спросил Марк.

— Ну, так тебе бы весь гонорар перепал. А то еще делиться придется, — усмехнулся я, и легкие взорвались жаром, будто они были набиты песком.

— А я лучше поделюсь, — хитро сощурился Крысобой.

— Надо идти, Марк. Нужно выбираться из песков.

Ночь наступила внезапно. Солнце, висящее у горизонта, исчезло, и на небо повысыпали звезды. Вместе с солнцем сгинула жара, и резко похолодало. Я упал на бархан и закрыл глаза. Крысобой свалился рядом.

Проснулся я оттого, что кто-то выворачивал мне руки. Несколько человек в камуфле «песок» окружили со всех сторон. Восемь автоматных дул смотрели на меня. Суровый расклад.

Лица бойцов скрыты серыми масками. Глаза прикрыты черными очками-анализаторами. Кроме автоматов класса «Веер» солдаты были вооружены короткими офицерскими кинжалами.

Я в наручниках. Блестящие игрушки сковали запястья. И я один. Крысобоя нигде не видно. Я попытался осмотреться, повернул голову и получил пинок сапогом в живот. Скрючившись в позе эмбриона, я покосился на запястье. «Змей» остался со мной. Они подумали, что это всего лишь часы и не опасны. Великое упущение. Можно было прямо сейчас воспользоваться плазменной пушкой, но после короткого колебания я решил повременить и разузнать, что это за люди и куда они дели Марка.

С вершины песчаного гребня, в тени которого мы прилегли отдохнуть, заструился песок, и раздался женский грудной голос:

— Где второй?

Значит, это все-таки охрана виртуалыцика.

— Когда мы пришли, госпожа полковник, он был один.

— Вы упустили второго.

Дамочка, судя по голосу, изволила гневаться на нерадивых подчиненных. Она соскользнула по склону бархана и оказалась возле своего отряда. От солдат она мало чем отличалась. Та же форма, тот же капюшон с прорезями и очками, только полковничьи нашивки на рукавах.

— Поднимайте балласт. И пошли. Дорога впереди неблизкая, — приказала она.

А я обиделся. Это кого она балластом назвала?.. За балласт ответишь.

Казалось, пустыне не будет конца. Нескончаемые горбы барханов. Едва мы взбирались на очередной холм, как тут же нам открывался вид на цепочку песчаных гребней, теряющуюся в бесконечности.

Песок. Песок. Песок.

Солнце выкатилось в зенит и нещадно палило, грозя свести с ума любой живой организм, но мои безликие спутники были непроницаемы.

В любой момент я мог освободиться от браслетов. У меня в рукаве болтались целых два козыря. Первый козырь — «Змей». Тут уж без комментариев. Горящей груде мяса, которая когда-то была человеком, они излишни. Второй козырь — мои способности. Если моей жизни будет угрожать опасность, я без труда порву игрушки, которыми мне сковали руки. Но опасности для себя я не чувствовал. Так что, я решил выведать, куда меня ведут и кому я понадобился. Если же меня решили доставить Себастьяну Гоевину пред светлые очи, что ж, тем лучше. Быстрее цель настигну.

Я только волновался за Марка. Куда он пропал? Логика подсказывала, что он смылся, почуяв опасность, но интуиция протестовала против такого умозаключения. Крысобой не отличался трусливостью, и уж если он куда-то запропал, то явно не по этой причине. Если бы Крысобой решил от меня избавиться, он давно мог это сделать и не стал бы откладывать такую простую работу в долгий ящик, тем более случай представлялся не раз.

Исчезновение Крысобоя лежало в иной плоскости.

По пустыне мы отмотали километров пять. Госпожа полковник во главе каравана. Я в сердцевине.

Солдаты не выказывали признаков усталости. Словно роботы они, мерили песок шагами. Из вредности я спотыкался, старался повиснуть на впереди идущем бойце или нарваться на дуло позади идущего. Дважды я в изнеможении падал, но меня тут же грубо вздергивали на ноги, и тычками гнали вперед. Третье падение я разыграл, как цирковое представление. Запнувшись на ровном месте, толкнул в спину бойца, стараясь сбить его с ног, полетел на песок, опрокинув еще двух воинов, и, отползая от матерящихся солдат, заканючил:

— Я дальше не пойду. Я устал.

— Госпожа полковник, — обратился один из безликих воинов к предводительнице.

— Говори, Рашаль.

— Давайте расстреляем его прямо здесь. Чего с ним возиться?

Похоже, этому пареньку я не очень нравился.

— У меня приказ доставить его живым и невредимым.

— Лучше прикончить, как тех двоих, и не мучился бы, — проворчал другой солдат, один из тех кого я успел повалять.

Из короткой перебранки я узнал кое что интересное. Во-первых, до меня были уже арестанты и их постигла незавидная участь. Еще на двух конкурентов у нас меньше. Во-вторых, госпожа полковник проболталась о приказе «доставить меня живым и невредимым». И это уже любопытно. Откуда такая честь моей скромной охотничьей персоне? Или за мной по отдельному контракту охотятся? Тогда кто? Себастьян Гоевин? Зачем ему я? Или это СБЗ? Вот эта версия нравилась мне меньше всего. Если это они, то как у них получилось меня так быстро вычислить?

Тем временем солдаты откупорили фляги и хлестали воду, задрав маски. Госпожа полковник и вовсе обнажила бритый череп и поливала его щедро водой.

Последний раз я пил в лесу, перед тем как обнаружить голый пришпиленный к дереву труп. Но меня больше не вода заинтересовала, а личико госпожи полковника. Женщину я в последний раз щупал задолго до бомбардировки доков. Так что затяжное голодание пересилило жажду. Тем более что госпожа полковник мне приглянулась. Красивые точеные черты лица, хищный аккуратный носик, чувственные губы. Не смотря на военную форму, выглядела она очень соблазнительно.

В ее движениях виднелась армейская выучка. Значит, все-таки Гоевин… Но зачем я ему потребовался? Похоже, ответ на этот вопрос я получу, лишь встретившись с магнатом.

Солдаты вокруг меня зашебуршились, подхватили автоматы и заозирались по сторонам, словно ожидали нападения. Госпожа полковник нахлобучила на голову маску и с автоматом наперевес вскарабкалась на ближайший холм.

Я поднялся на ноги и приготовился в случае чего рвать наручники, да спасаться бегством.

— Опасность!!! Устрицы!!! — закричала госпожа полковник, скатываясь с холма.

То, что выползло из-за бархана, мало напоминало устрицу. Громадная восьминогая лохматая гусеница с лязгающими друг о друга клинками клыков и всадником нечеловеческой наружности на спине.

— Огонь!!! — приказала госпожа полковник и первой открыла огонь.

Солдаты последовали приказу командира, но пули не причинили неповоротливой гусенице никакого вреда, отлетали от ее сегментарного тела, лишь высекая искры. За первой тварью показались еще две, а на лице госпожи полковника появилась готовность подороже продать свою жизнь.

Я развел ладони в стороны, и сжал пальцы. Плазменный язык «Змея» слизнул цепь, связывающую браслеты на запястьях. Второй разряд «Змея» я направил в гусеницу, но плазма окатила ее и не причинила вреда. «Змей» против гусеницы бесполезен, а другого оружия у меня нет. Все отобрали при пленении.

На поясе одного из солдат я заметил гранату из своего арсенала. Сорвав с растерявшегося конвоира ячеистую гранату, я с удовольствием врезал бойцу в челюсть и, выдернув чеку, метнул гранату под брюхо первой гусеницы. Взрывом ей разнесло живот. Неприятный резкий коньячный запах, отдающий дерьмом, ударил в нос. Такое ощущение, что в брюхе у этой твари сдохло и разложилось целое армейское подразделение. Еще секунда — и вот уже другая гусеница закачалась из стороны в сторону, потом тоскливо завыла, ощерив зубастую пасть, и упала. Всадник, спрыгнувший с ее спины, — двуногий, прямоходящий, безрукий, с щупальцами из головы — был срезан короткой очередью.

— Гранаты под устрицы!!!

Госпожа полковник быстро училась. Однако ее подчиненные плохо работали вместе. Четыре гранаты влетели под правую гусеницу и одна под левую. Взрывом справа в песке образовался котлован, куда следующим взрывом смело левую гусеницу и погребло останки обеих под лавиной песка. Всадники не пытались спастись.

Госпожа полковник обернулась ко мне. Она хотела что-то сказать, но не успела. Из-за холма показались еще четыре гусеницы подкрепления. Солдаты вскинули автоматы и приготовились метать гранаты, благо их еще было достаточно, когда я заметил на спине первой гусеницы нечто необычное. Позади щупальцеголового всадника, обхватив его за туловище, восседал Марк Крысобой.

— Не стрелять!!! — завопил я.

И, как ни странно, меня послушались.