Рожден быть опасным

Глава 6

Для правительства, а в конечном счете и для самого солдата, личность — это профессиональные навыки и ничего более.

Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдемана

Туннель привел нас в просторное помещение, устланное серым пухом. Казалось, что этот пух находился в постоянном движении. Он шелестел, словно перешептывался с собственной тенью, и при нашем появлении расступился в стороны. Ощущение исчезло, когда мы покинули ячейку.

Клинч вел по переходам и туннелям. Мы пересекли множество ячеек и капсул. Вскоре я перестал понимать, куда мы идем и зачем. Ячейки и туннели были до отупения однообразны, и у меня начало складываться впечатление, что Клинч водит нас кругами. Я почти уверился в этом, когда в моей голове зазвучали голоса — бесплотные, воздушные, напоминавшие шуршание крыльев ночных бабочек. Я не мог разобрать, о чем идет речь. Слова смешивались в монотонное гудение, но чем глубже мы продвигались по темному туннелю вслед за Клинчем, тем отчетливее проступали слова:

'Я слышал… там идет… звездопад го… нова…

…ты понимаешь… ощущение снов… орват…

…он будет рядом… когда… солнце рядом…

…звезды — игрушки… сарракш… хуллала…

…возвышение… зверь внутри нас… тепло… убик… убик… убик… мы ощущаем… наработка… прокна… он близко… он рядом… он снова…'

Пустозвучье.

Я попытался не вслушиваться. Попробовал убрать голоса, но они не исчезали из головы. Я перестал воспринимать их как речь, и они истончились в фон.

Мы вышли из туннеля в широкий зал с плотной, не пропускающей изображение оболочкой. В самом центре зала лежало ядро — пятнадцатиметровый в высоту и двадцатиметровый в длину серый орех в рытвинах, которые, как подсказывала мне интуиция, служили аборигенам жилыми ячейками. Теперь я немного понимал, что такое коллективный разум в местной интерпретации.

«Это наш растараш», — сообщил Клинч.

— Очень приятно, — пробормотал я, ожидая, что последует дальше.

Крысобой и Музыкантская молчали. Они предоставили мне право переговоров. Но я чувствовал спиной их удивление и интерес. Они не понимали, что находится перед ними. А я улавливал в душе трепет, как будто столкнулся с чем-то неимоверно древним, существовавшим еще до начала времен. И это древнее существо знает меня и может приоткрыть завесу над моим прошлым, которое призраком бродило на дне памяти.

«Приветствую тебя, растараш», — обратился я к гигантскому ореху.

Орех отозвался тысячей голосов, говоривших одновременно одни и те же слова:

«ПРИВЕТСТВУЮ И ТЕБЯ, ПУТНИК!»

«Ты знаешь меня?» — спросил я напрямую.

«ДА, ПУТНИК, НАМ ПРИХОДИЛОСЬ ВСТРЕЧАТЬСЯ В ПРОШЛОМ».

«Ты способен помочь мне?»

«НЕ МОГУ, ПУТНИК, ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ ВСЕ САМ И НАЙТИ СЕБЯ САМ. НО Я РАД, ЧТО УВИДЕЛ ТЕБЯ. РАД, ПУТНИК, ЧТО ТЫ НАШЕЛ Б СЕБЕ СИЛЫ ВЕРНУТЬСЯ».

Я хотел задать еще несколько вопросов, но отвлекся на аборигена, который приблизился к растараш и улегся в свободную рытвину. Тонкие коричневые нити опутали тело, спеленали его, как куколку, и тело поплыло вверх, скользя по поверхности ореха.

— Куда это он? — не смог сдержать удивление Крысобой.

Ему ответил Клинч:

«Индивидуум слился с Мы для отдыха».

Он порывался сказать что-то еще, но не успел. Осекся на полумысли. Из туннеля появился абориген, клокочущий щупальцами. Выглядел он очень взволнованно. Туземец приблизился к Клинчу, склонился перед ним в поклоне и, не поднимая головы, запульсировал мыслеобразами, которые я не мог разобрать.

— И зачем нам все это надо? — спросила Музыкантская.

Ей, кажется, поднадоела экскурсия.

— Ты забыла, что мы в гостях? — шепотом напомнил я.

— Нет. Я просто никак не соображу, зачем мы сюда приехали…

— Чтобы немного разобраться. Может, мы будем первыми, кто наладит контакт с этими нелюдимчиками, — предположил я, хотя знал, что причина совсем в другом.

Клинч кивком головы отослал от себя сородича и обернулся к нам.

«Беда приближается к нашему порогу. Я вынужден вас покинуть. Я надеюсь, что это ненадолго».

«Что случилось, Клинч?»

Его поведение встревожило меня.

«Растараш бланкуш… он приближается к нам… он хочет вести войну… мы будем бороться… многие из нас умрут… но мы победим… вы в безопасности…»

Клинч растворился в одном из туннелей, ведущих из зала.

Крысобой скептически окинул взглядом огромное помещение и поинтересовался:

— Как мы теперь к себе доберемся?

«Я ПОМОГУ ВАМ… Я ПРОВЕДУ ВАС… СЛЕ…»

Договорить орех не успел. В зал влетело новое действующее лицо, которое мы ранее потеряли из виду. Гвинплей Плант выглядел так, словно его пропустили сквозь мясорубку, а на выходе из жерновов вновь собрали вместе, неверно сложив фрагменты. Его лицо перекосила гримаса отвращения, а в руках заплясал мини‑автомат «Малыш». Пули веером легли в коричневую массу ореха, выбивая из тела фонтаны черной грязи с редкими зелеными струйками.

Его нужно было остановить. Крысобой подался вперед, но я оттолкнул его с пути и, выхватив пистолет, кинулся наперерез Планту. Гвинплей не обращал внимания на наше присутствие. Он пребывал в своем мире, где было место только для ненависти, ненависти к Чужим, но мое движение он уловил. Плант дал по мне очередь и бросился бежать, нырнув в один из туннелей, противоположных тому, откуда мы пришли. Стайка пуль пронеслась над моей головой и ушла в молоко, дырявя стены и потолок ячейки. Поврежденная ткань тут же стала затягиваться, превозмогая напор воды, рвущейся в дыры от пуль. Но у меня не было времени следить за этим фантастическим зрелищем. Я бросился за Плантом. Его нужно остановить, во что бы то ни стало.

Почему Плант стрелял? Спланировал ли он все заранее, еще до того, как мы приплыли, или это был экспромт? Вот в чем вопрос. Я размышлял над этим, когда бесшумно скользил по извилистому серому туннелю с пистолетом наготове. Я прислушивался к окружающему пространству, стараясь уловить шумы, которые помогли бы мне с выбором дороги.

Туннель, вильнув четыре раза, устремился вверх, туда, где вдалеке виднелось светлое пятно выхода. На миг его заслонила черная тень. Я поднажал и, взлетев на горку, прыгнул в ярко освещенную капсулу. На секунду свет ослепил меня, и тут же я получил удар в живот. Сильный удар выбросил меня обратно в туннель. Я скатился вниз, потеряв где-то по дороге пистолет. Подстерегший меня Плант не удовольствовался маленькой победой. Он нуждался в боль­шем.

Гвинплей кинулся на меня, схватил за грудки, вздернул на ноги.

Я легко вырвался, впечатал кулак ему в челюсть и выбил пару зубов. Я уподобился молотобойцу, сражающемуся на кандальной урановой планете с горной породой. Я колотил Планта, как куль с мукой, а он не издал ни звука, хотя я не оставил ни одного целого ребра в его грудине.

Чуть поуспокоившись, я выпустил Планта, и он бесчувственный упал на пол. Я схватил его за шиворот одной рукой и поднялся в ячейку. Я не жалел его. Он сам выбрал свою судьбу, но что-то близкое к жалости шевельнулось в душе. Вместе с ним я прошел короткий отрезок пути. Но вместе. И еще я ощущал досаду. Ведь распознав червоточину в его душе, не обратил на нее внимание и допустил случившееся.

В ячейке я бросил тело Планта на пол и сел рядом. Я подтянул Гвинплея к себе и отхлестал по щекам, приводя в чувство. Сознание постепенно вернулось к нему, он застонал, открыл глаза и завращал ими, пытаясь понять, где он и как здесь очутился.

— Ты чего, сука, творить удумал? — прошипел я, когда глаза Планта, полные боли, остановились на мне.

— Ты не понимаешь. Вы никто не понимаете, — захрипел он. — Их надо уничтожить. Их всех нужно уничтожить. Всех Чужих. Они опасность.

— Ты чего мелешь? — насмешливо спросил я. — Пока что я вижу только одну опасность, это тебя. Опасность для рассудка.

— Как вы не догадываетесь, что люди — лишние фигуры на доске. Они никому не нужны. Чужие намерены избавиться от нас. Мы единственные, кто отличаются от них. Мы приближены к идеалу. Мы почти целостные. Они завидуют нам. Они жаждут нас уничтожить.

— И поэтому ты хочешь убить их мозг и думаешь решить таким образом все проблемы?

— Я ничего не думаю. Я попытался сделать все, что в моих руках.

Гвинплей Плант заплакал.

Вот уж чего я не ожидал, так это слез.

— Брось! — прикрикнул я на него и, вовремя уловив резкое движение, перехватил руку с ножом возле своего живота.

Преодолевая сопротивление бывшего морского пехотинца, я развернул нож и засадил его Гвинплею в сердце.

Плант напрягся, сжался в единый нервический комок и обмяк, закатывая глаза.

Оставив нож в теле, я вытер руки об одежду Планта. Я не верил ему. Слишком уж все просто, чтобы быть правдой. Нанести удар по разуму колонии аборигенов только лишь из ненависти — это немыслимо. Интуиция подсказывала мне, что люди подобного склада мышления, сами своими руками грязные дела не совершают. Они не способны на безрассудный поступок, который мог бы привести их к гибели.

Я наклонился над телом и ощупал карманы бывшего соратника. Думал найти что-нибудь, что либо развеет мои опасения, либо уверит меня в них. Но Плант оказался пуст.

Я оставил тело, выпрямился и осмотрелся. Куда это меня занесло в погоне за Плантом.

Место напоминало шлюзовую камеру в нашем гнездовье. Видимо, Плант проник сквозь этот ход и намеревался им воспользоваться при отступлении. Я извлек из кармана измятый сверток — костюм индивидуальной защиты, и активизировал его. С удовольствием, ощущая легкое покалывание по всему телу, я наблюдал, как пленка костюма обтягивала меня. Я был готов к подводному приключению и выскользнул сквозь шлюзовую камеру в воду.