Проклятый целитель

Глава 7

Глава седьмая. В поисках знаний.

Приведя себя в порядок, надев свои брюки с рубашкой, я еще какое-то время сидел молча, наблюдая за дверью, словно Айка вновь заглянет ко мне, и объяснит, что в этой больнице вообще происходит, но время шло, закончился даже дождь за окном, несмелый луч солнца заскользил по полу, а никто так и не заглянул в мою подсобку.

Тихо вздохнув, выпрямившись, щелкнув позвоночником:

— Обитель не имеет стен…, но её окружает Лес, — в голове еще звенело эхо последней фразы из сна.

Сон был странным, невероятно детализированным. Я шёл по бесконечной чащобе из чёрных деревьев, где вместо неба были лишь пульсирующее фиолетовые облака. Ни звёзд, ни солнца, только чей-то всевидящий взгляд сверху. И этот голос со всех сторон, будто он вырастал из самой земли.

«Обитель без стен…»

Я потер лицо, пытаясь прогнать остатки сонливости. Постель была холодная и потная. Футон валялся в беспорядке, как и всё остальное в этой комнате. Вспомнив вчерашнюю уборку, я недовольно поморщился, порядок здесь продержался меньше дня. Нужно будет завтра здесь прибраться, пока же… пока у меня есть еще дела в городе.

Каменная рука лежала на одеяле, покрытая белыми линиями корректора. Печать на запястье не стерлась за ночь, хотя у меня были некоторые опасения. Каменная рука не потеет, ее текстура плотная и гладкая, так что, корректор вполне держится, хотя его и нужно иногда обновлять.

Проклятие черной кляксой копошилось у меня в руке, оно все еще ожидает, когда барьер спадет и оно сможет напасть. Эта гадость не была разумной в привычном понимании, она мне напоминала бактерию, мозгов ни на грамм, но это не помешает ему вас сожрать. В этом плане призраки были куда более сложными, но я до сих пор не уверен, насколько они разумны. Если моя теория, что душа состоит из пяти частей, верна, то может ли лишь одна часть иметь разум? А две? Три?

Сдавленно выдохнув, я вновь посмотрел на свою каменную руку. Проклятие внутри было заперто, за два дня я немного уменьшил его объем, но с таким темпом мне потребуется КУДА больше стандартного месяца. Нужно ускориться, увеличить время медитации хотя бы на всю ночь, вот только я слишком сильно выматываюсь для этого. Возможно, стоит поискать различные способы для медитации?

В этот момент я вдруг вспомнил, что в книге с печатью Януса был раздел про медитации. Потянувшись вперед, беру книгу со стола, после чего начинаю шуршать страницами в поисках нужной главы…

В безымянных землях, за пределами карт и воспоминаний, лежат пространства, не подвластные ни разуму, ни слову. Туда, где даже тени теряют свою форму, а время сворачивается в клубок непостижимых узоров, ведёт один из самых древних путей человеческой души — путь медитации.

Так говорят старые манускрипты, скрытые в библиотеках, что забыты даже самими библиотекарями. В Индии, где сухие ветра переносят голоса давно исчезнувших существ, медитация родилась как ключ к запертой двери. Не для слабых духом, не для тех, кто ищет утешения или покоя. Нет — это путь тех, кто готов увидеть лицо Реального, лицо, которое не имеет черт, потому что оно вне формы.

В храмах, чьи основания были заложены до прихода первых людей, жрецы-аскеты принимали позы, повторявшие очертания небесных созвездий. Они входили в состояние, именуемое «дхьяна», но это не было просто сосредоточением. Это был ритуал, через который ум человека становился проводником между мирами. Их сознание пробуждалось к вибрациям, коим нет аналогов в нашем мире, и они слышали то, что не должно быть услышано.

Ибо медитация не только свет и просветление. Она и тьма, и безмолвный ужас того, кто осознал, что он лишь эхо в бесконечном хоре бытия. Многие, кто садились в позу лотоса, надеясь обрести мир внутри себя, находили там нечто другое — присутствие, которое наблюдает изнутри, но не принадлежит человеку. То, что Древние называли Атманом, может быть иным именем для Mansus, что спит в глубинах каждого сердца.

Существуют записи, фрагменты утерянных Упанишад, в которы х говорится о том, как великие йогины достигли состояния, именуемого самадхи. Состояния, в котором можно Вознестись или окончательно потеряться. Кто-то исчез, оставив после себя лишь камень, на котором сидел, и следы, ведущие в никуда. А те, кто вернулся, больше не мог говорить на языке людей. Их глаза смотрели в глубь вещей, а их голоса напоминали шепот ветра.

Они знали. Они видели. И они замолчали…

И всё же, несмотря на ужас, есть и другие, те, кто выдержал взор вечности. Они стали хранителями знания, передавая его в символах и загадках, чтобы защитить слабых от слишком раннего пробуждения. Эти практики, известные как мантра-йога, випассана, кундалини, они оставили не просто методы медитаций. Это ритуалы, способные открыть врата… или закрыть их.

Если ты решишься сесть и закрыть глаза, пусть будет тебе известно: ты входишь в область, где мысль становится реальностью, а страх — плотью. Следуй осторожно. Потому что медитация — это не путь к твоему я. Это путь к тому, что всегда наблюдало из темноты за тобой. И когда ты откроешь глаза, возможно, ты уже не будешь собой…

Потерев виски:

— Какой-то бред, — с этими словами убираю книгу на пол.

Поднявшись, я потянулся, ощущая, как суставы каменной руки жалобно скрипят. Мысли вертелись вокруг Мори Есу. Кто он такой? Почему его пригласили в это заброшенное крыло до меня? Госпожа Айка могла что-то о нем знать. Значит, либо этот парень действительно что-то знает, либо он просто очередной «шулер», которого таким образом проверяли. В любом случае, сегодня мне стоит его найти.

Тихо вздохнув, по-быстрому надев свой плащ, я поспешил наружу, не забыв за собой закрыть дверь. Погода встретила меня прохладой. Улицы были полупустые. Раннее утро, рабочие ещё не вышли, школьники только собирались. Я медленно брел по тротуару, направляясь к круглосуточному «Lawson». Мне нужны сигареты, кофе и ответы.

На перекрестке светофор мигнул красным. Я остановился, как и все вокруг. Мимо проехал автобус, внутри которого на меня смотрела госпожа Айка. Моргнув, я потерял ее из виду. Показалось? Или она все же дежурила сегодня в больнице? Хотя мне сказали, что у нее на этой неделе нет ночных смен. Это было странно, словно она намеренно избегает меня.

Зайдя в магазин, я сразу потянулся к привычной полке с сигаретами. Продавец, тот самый парень с темными кругами под глазами, заметил меня и кивнул. Он уже успел привыкнуть к моим ранним визитам. Или просто перестал обращать внимание, дремля в пол глаза.

— Сегодня без торта? — спросил он, пробивая покупку.

— Сегодня без, — коротко отвечаю, пряча пачку в карман.

Он кивнул, после чего перевел взгляд на телевизор над стойкой. В этот раз там показывали нашего премьер министра, он за какие-то чертом решил навестить Фукусиму, а точнее места, попавшие под радиационный выброс. На камеру он налил себе воды из источника, все своим видом демонстрируя, что слухи о повышенном радиационном фоне слишком преувеличены. В этот момент мне вспомнилось, как, возле богами забытой деревни, проснулся огромный червь. Я это увидел, когда запер в руке проклятие Ханы.

Покачав головой, я вышел на улицу и закурил, вспоминая слова из сна:

«Обитель без стен…»

Если это метафора, то о чём? О жизни? О проклятиях? Или это указание на что-то реальное? Подпалив сигарету потертой зажигалкой, я сделал глубокий вдох, чувствуя, как никотин растекается по жилам. Время двигаться. Время найти Мори Есу. Если он хоть что-то знает, то мне стоит его разыскать. Как показала практика, я слишком мало знаю о проклятиях, а потому даже небольшая мелочь может продвинуть меня вперед.

Погода не улучшилась. Ветер усилился, срывая листья с редких деревьев на обочине. Я прижимал воротник к шее, но холод всё равно пробирался под одежду. Сигарета потухла, с неба стал моросить дождь, а я как назло даже не взял зонт. Впрочем, я и так уже чувствовал себя достаточно разбитым без кофе и никотина.

До жилого комплекса госпожи Онигири оставалось совсем немного. Это был старый дом, в котором даже воздух казался тяжелее. Четыре этажа, выцветшие стены, скрипучие перила. Здесь жили те, кто не мог позволить себе ничего лучше, или просто не хотел ни от кого зависеть. Я поднялся по лестнице, остановился перед нужной дверью. Номер «207». Обычная деревянная дверь, чуть потертая, с пожелтевшим глазком.

Задумчиво посмотрев на дверь, я постучал трижды. Глухой звук эхом отдался в пустом коридоре. Никакого ответа.

— Может, его нет дома? — пробормотал я, прислушиваясь.

Ни шагов, ни движения. Ни намека на жизнь за дверью. Я проверил ручку — заперто. Даже если он где-то рядом, возвращаться сюда сейчас было бессмысленно, а потому я решил оставить визитку. Аккуратно согнув картонку, я просунул её в щель между дверью и полом. Если Мори вернётся, он её обязательно заметит. Хотелось верить, что это хоть что-то изменит.

Без лишних мыслей я двинулся дальше, поднимаясь на четвертый этаж. Лестница скрипела под ногами, как будто недовольная гостем. Перед своей дверью я немного замялся. Всё же, даже после нескольких дней работы в заброшенной больнице, эта квартира оставалась моим единственным «пристанищем», пусть и довольно жалким.

На мгновение я перевел взгляд направо, на дверь напротив. Там жила Хана. Из-за неё доносилась лишь едва слышная музыка, значит, она еще не ушла в школу. Не желая с ней встречаться с утра, я поспешил открыть свою дверь. Ключ провернулся с характерным скрипом. Дверь поддалась не сразу, как всегда. Вид прибранной квартиры мне нравился куда больше, чем привычный хаос.

Бросив сумку на пол, я прошёл к окну и немного приоткрыл его, чтобы проветрить комнату. Затем достал из холодильника вчерашний торт. Он потерял свой блеск, как и многое другое за эту неделю, но все еще был съедобен. Сев за стол, я вздохнул. Мысли снова возвращались к Мори Есу. Кто он? Почему именно ему первому предложили работу в больнице? Но ответы были где-то там, за пределами этой комнаты. И мне только предстояло их найти.

— Как же я устал от загадок, — тихо бормочу, проведя левой рукой по лицу.

Спать не хотелось, но и заняться было особо нечем, не дежурить же под дверью этого атаку… ведь не мог же он специально затихариться, когда услышал шаги на скрипучей лестнице? К двери он точно не подходил, я бы увидел его тень в дверном проеме. Значит, он должен был лежать на футоне, и слушать, как я стучусь, при этом не издавая ни звука. Даже для атаку подобное поведение звучит слишком странно.

Мой взгляд невольно сместился на книжную полку. На книги, на которые я наткнулся у помойки возле нашего жилого комплекса. Мне показалось кощунством, вот так избавляться от книг, а потому я перетаскал их к себе. Я их уже раньше листал, но без особо интереса, возможно, стоит изучить их внимательнее?

Задумавшись пару секунд, я не глядя ухватился за первую попавшуюся книгу. Прочитать я все их едва ли успею, но пролистать оглавление и поискать закладки, заметки на полях, символы, что-нибудь странное, вполне в моих силах. Первой моей книгой оказался сборник оккультных ритуалов, местами потрепанный, с обгоревшими уголками страниц.

Листал я этот сборник медленно, пытаясь уловить хоть намек на связь с тем, что происходит вокруг. Пока ничего не находилось. Только общие слова и древние легенды. Но, если не сдаваться и продолжать искать, то обязательно что-нибудь да найдёшь, если не в этой книге, то в следующей…

***

Хана шла в школу, как всегда спокойно, уверенно. Ученики бросали на неё взгляды, но никто не решался подойти первым. Повязка на глазу добавляла загадочности, но не вызывала подозрений. Девушка всем сказала, что случайно повредила глаз, вызвав целую бурю переживаний по этому поводу. Ей даже пришлось сказать, что глаз вскоре придет в норму. Она соврала.

Хана выглядела немного старше своих лет, немного серьёзнее, чем остальные. Никто не знал, что с ней на самом деле произошло. Никто не видел того, что видела она. Поэтому Хана и носила повязку, чтобы скрыть правду. Правду, что под ее кожей были черви, а она теперь может видеть проклятия. Если бы не красный глаз, то она бы могла даже подумать, что ей все это приснилось, словно кошмарный сон. Проклятия. Тени. Вещи, которые нельзя было увидеть обычным взглядом. И… то, что она стала ученицей шамана. Кацураги.

Оставшись одна, после отъезда родителей в Америку, она часто представляла, как обнаруживает какие-нибудь правительственные заговоры, пришельцев или даже вампиров… Ей нравилось фантазировать, в такие моменты ее жизнь казалась не такой скучной, но она прекрасно осознавала, что ничего такого не существует. Лишь звонки матери скрашивали ее быт.

Возможно, именно поэтому она так заинтересовалась соседом. Он выглядел загадочно, называл себя шаманом, плюс вечно был простужен или с мрачным выражением лица. Его называли шарлатаном, но Кацураги, казалось, было на это плевать. Она просто не могла не заинтересоваться. Не в любовном плане, ведь это был Кацураги, а именно его возможностями. Он действительно видит что-то или он обычный шарлатан? Ее интересовал этот вопрос. Она понимала, что проклятий не существует, что Кацураги врет, но ей хотелось поверить…

Отчасти, именно из-за своего любопытства она и похитила банку с землей. Ей просто было скучно, и она хотела себя развлечь. Развлекла… увидев распухшее тело в ванной, заполучив проклятых червей у себя под кожей. Она бы одна погибла — это Хана осознавала четко, именно Кацураги ее спас. Шарлатан, которому только в спину не плюют.

Ее правый глаз оставался таким же, как прежде. Обычным. Без способностей. Без изменений. Но левый… Тот, что скрывался под тканью повязки, уже не мог смотреть на мир прежними глазами. Она видела теперь проклятия, она получила ответ, Кацураги действительно шаман, он не обманщик, отчего ей было немного стыдно, что она и сама считала его раньше шарлатаном.

Услышав же историю Кацураги, как от него отвернулись все, она испытала желание как-то поддержать парня. И к своему смущению она его обняла, пытаясь хоть как-то показать, что он больше не один. [Хана, невероятный шаман, и, возможно, экстрасенс вышла на сцену!] В этот момент она в своей фантазии действительно вышла на сцену и на нее упал свет от софит. У нее уже был костюм, хоть и представлял он себя лишь кофту с капюшоном, и вечно застревающим везде красным шарфом, но это было лишь начало.

Они с Кацураги будут помогать людям, восстановят его репутацию! И хоть ей было «немного» страшно, она прекрасно помнила разбухший труп учителя и червей под кожей, но вместе с тем она понимала, есть вещи, которые могут сделать только они. Шаманы. Помогать людям и бороться с проклятиями! И хоть сама она с опаской поглощала проклятия, прекрасно помня, как ей было плохо, после «обычного» сглаза, но она была полна решимости продолжить.

На этом фоне учеба казалась ей до предела серой и неинтересной, хотя она не пропускала занятия, старательно выполняя задания и зубря необходимые темы. Она мечтала поступить в Токийский университет на программиста, как это ранее сделали ее родители, где они и познакомились. Хорошие оценки, учеба, чтобы потом самой выбрать, где она хочет жить, но для этого ей еще только предстояло выучить английский.

Пройдя школьный двор, не забывая кивать знакомым,

Хана шла по школьному коридору, как будто ничего не изменилось. Учебный день начался, будто снаружи не происходило странных вещей. Запах мела, смешанный с запахом старых учебников, мерное жужжание люминесцентных ламп над головой, шаги учеников, спешащих на занятия. Хотя она еще помнила, как они с Кацураги вломились сюда ночью и тогда ей не казались эти коридоры такими скучными.

У дверей класса она заметила подругу — Мишико. Та стояла, поправляя сумку через плечо, и, завидев Хану, улыбнулась ей. Длинные волосы, заплетенные в косу, очки и довольно милое личико. Мишико мечтала стать дизайнером одежды, именно она и помогла ей сшить ветровку с красным шарфом.

— Привет, — сказала Мишико, поправляя очки. — Ты слышала, Каваками из третьего класса покрасила волосы в платиновый? Выглядит… смело.

Хана прикрыла повязку рукой, будто защищаясь от яркого света из окна.

— Наверное, хочет выделиться перед выпуском. Хотя с ее оценками по математике лучше бы за учебник почаще бралась.

Подруга фыркнула, доставая телефон.

— Кстати, в «Parco» новая коллекция у того бренда, о котором я говорила. Может, заглянем после уроков? Там платья в стиле ретро… — посмотрев на Хану щенячьими глазами.

— Стиль ретро — это когда ты заставила меня купить дырявые джинсы? — Хана нарочито вздохнула, закатывая здоровый глаз.

— Твои джинсы — винтаж! — Мишико ткнула её в бок. — А ещё там кафе с каштановыми эклерами. Ты же любишь… — голосом змея искусителя.

— Подкуп принят, — Хана впервые за утро улыбнулась.

Обсуждение нарядов и сладостей на мгновение вернуло ее в обычный мир, где самое страшное — это провалить тест.

***

Магазины сверкали неоновыми вывесками, отражаясь в лужах от утреннего дождя. Хана вертелась перед зеркалом в полосатом кардигане, пока Мишико критически разглядывала швы.

— Могла бы выбрать и что-нибудь покороче… — та присела, щурясь. — Но цвет тебе идёт.

— Как униформа заключенного? — Хана скривилась, ловя собственное отражение. Внезапно за стеклом промелькнул знакомый силуэт: длинный плащ, темные волосы.

Кацураги? Мелькнула у нее в голове удивленная мысль.

— Эй, ты слушаешь? — Мишико махнула рукой перед её лицом. — Решайся уже!

— Беру, — Хана сунула вешалку подруге, торопливо расплачиваясь.

Выйдя из магазина, она быстро осмотрелась. Солнце, выглянувшее из-за туч, осветило улицу, и она увидела его снова, Кацураги стоял у перекрестка, его разноцветные очки вспыхнули в лучах солнца. На нем был его привычный помятый плащ, но что-то в учителе изменилось, он уже не выглядел изможденным, приобретя необычную целеустремленность, и даже грацию, словно у затаившегося хищника. Он всегда был таким? Мелькает у нее в голове удивленная мысль.

— Извини, мне надо… — Хана бросила сумки Мишико, даже не закончив фразу.

Она рванула вслед за учителем, боясь его упустить. Кацураги шел быстро, почти растворяясь в толпе. Его плащ вздымался порывами ветра, открывая мелькающие ботинки с металлическими пряжками. Хана едва поспевала, прячась за прохожими. Внезапно он остановился возле парка, пристально глядя на пухлого парня в мятом свитере. Тот нервно озирался, сжимая пакет из ближайшего супермаркета.

— Мори-сан, — голос Кацураги прозвучал неестественно громко и уверенно.

Парень дернулся, роняя пакет. Из него выкатились банки с энергетиками и пачка сигарет.

— Вы… вы ошиблись, — пробормотал он испуганно, отступая.

— Я оставлял под вашей дверью визитку, почему вы не навестили меня? — Кацураги шагнул вперёд. — Вы знаете, что происходит в заброшенном крыле больницы?

Хана затаила дыхание. Мори Есу. Она встречала его пару раз, он был мерзким атаку, однажды он случайно выронил свой пакет с покупками и оттуда выпали диски с эроге. Зачем он понадобился Кацураги? И о какой еще заброшенной больнице вообще идет речь? В этот момент Хана с возмущением поняла, что ее учитель втайне от нее занялся очередным проклятием!