Проклятый целитель

Глава 2

Глава вторая. Дневник Махо-Сёдзё.

Утро встретило меня резким, настойчивым стуком в дверь. Открыв глаза, я ощутил знакомую смесь запахов: табак, пыль и остывший кофе. Лучи солнца пробивались сквозь грязное окно, высвечивая крошечные пылинки, парящие над потертым столом…

Спустя мгновение я резко вскочил с футона, инстинктивно схватившись за бейсбольную биту. Кожа правой руки, окаменевшая и грубая, скрипела, будто старые шестерни, напоминая о проклятии. Ошарашенно оглядевшись, я понял: никто не собирается врываться с обыском или пытаться прикончить меня прямо сейчас.

Тем временем за дверью раздался знакомый голос:

— Кацураги! Открой, это я! — Хана выкрикнула это слишком энергично, как по мне.

Я хотел было зашипеть, как раздраженный кот, скривиться и прохрипеть что-нибудь вроде: «Как можно быть настолько бодрой так рано?», но вместо этого лишь тяжело вздохнул и провел левой рукой по окаменевшей коже правой, ощущая её холодную гладкость.

Несколько секунд спустя я всё же решил открыть. Замок щелкнул, и на пороге предстала Хана: свежая, сияющая, будто только что выиграла в лотерею. Темно-синяя школьная форма, юбка в аккуратных складках до колена, белый рюкзак в форме кролика за спиной, всё это казалось беззаботным до тошноты. Но мой взгляд сразу же зацепился за чёрную повязку на ее левом глазу.

— Ты что, решила стать пиратом? — хмуро произношу, уставившись на неё.

Вчера я спас её глаз. Может, что-то пошло не так? Впрочем, я больше практиковал извлечение проклятий, чем лечение людей…

Хана проигнорировала мой вопрос, приподняв повязку. Я увидел её левый глаз, теперь он был кроваво-красного цвета. Не повреждение, просто радужка изменилась под влиянием проклятия. Я такого раньше не встречал. Хотя, если честно, о том, что плоть может превращаться в камень, я тоже ничего не знал до вчерашнего дня.

— Теперь я уже не так красива, да? — произнесла она, принимая театральную позу, но в ней чувствовалась усталость. — Вчера я не могла рассказать медсестре правду. Врач сказал — химический ожог, но мы-то знаем, что это не так. Чтобы не пугать окружающих своим глазом, я купила повязку. Так что теперь некоторое время не смогу тебе подмигивать… — она улыбнулась, но в этой улыбке сквозила тревога.

— Мило, конечно, — хрипло вздыхаю, — но почему ты так рано ломишься ко мне?

— Уже три часа дня! — возмутилась она, но тут же смутилась: — Просто… я пришла сказать спасибо. За то, что спас мою жизнь.

Она бросила беспокойный взгляд на мою руку.

— А твоя рука… — начала было она, но я резко перебил:

— Благодарность принята, — коротко отвечаю, после чего захлопываю перед ней дверь.

Может, ещё посплю пару часов. Надо отдохнуть перед поиском подработки. Денег почти не осталось, а поглощать чужие проклятия, пока в моей руке эта черная клякса — это форменное самоубийство. Так что придётся найти что-то временно, иначе не выжить…

Не успел я сделать и двух шагов, как в дверь снова забарабанили, кажется, даже ногами. Тихо выругавшись, я подумал, что современные школьницы вообще забыли про элементарное уважение.

Приоткрыв дверь, недовольно посмотрев на Хану:

— Чего тебе? — всем своим видом показываю, что ей здесь не рады.

Хана даже не смутилась. Она отодвинула повязку и посмотрела на меня своим алым глазом, с решимостью, которая пугала больше, чем проклятие. Эта девчонка точно сведет меня в могилу, но и отпускать ее совсем без ответов явно не стоит.

Насупившись, с мыслью, что совершаю ошибку:

— Заходи, — процедил я сквозь зубы и отступил в сторону.

Она ворвалась в комнату, будто ураган, и сразу же уселась за мой потертый столик.

— Я всё помню, — выпалила она. — Эти черви… Они шевелились у меня в глазу, а потом ты… — она замялась, заметив, как я достаю пачку сигарет.

Закурив, я сделал глубокую затяжку, чувствуя, как мышцы начинают расслабляться. В этот момент я смотрел на Хану пустым взглядом, размышляя, что теперь делать с этим ребёнком. Лучше бы ей забыть обо всём, как о страшном сне. Но я прекрасно знал, что она так просто не отступит.

Поморщившись от запаха табака, она всё же продолжила:

— Кацураги… Я хочу помогать тебе. Научи меня, — в ее глазах горела решимость. — Я больше не могу сидеть и ждать, пока очередное проклятие попытается меня убить!

— Ты спятила? — я чуть не подавился дымом. Пальцы правой руки, покрытые камнем, судорожно сжались, издав скрип. — Это не аниме и не героическая история! Посмотри на себя, ты едва выжила, а теперь хочешь ещё глубже в это ввязаться?!

— Именно поэтому! — Хана вскочила, опрокинув чашку с недопитым кофе. Тёмная лужа растеклась по столу. — Я видела их, Кацураги. Чувствовала, как они пожирают меня изнутри. И знаешь что? Больше я не стану сидеть и ждать!

Она резко сорвала повязку, бросив ее на стол. Её левый глаз был алым, словно свежая кровь.

— Видишь? — её голос дрожал, но не от страха, а от странного возбуждения. — Они оставили мне «подарок».

Девушка прикоснулась к своему глазу.

— Теперь я вижу… сгустки внутри людей. Особенно у тех, кто болен, — тихо закончила она.

Замерев, пристально смотрю на Хану в ответ. Она действительно стала видеть проклятия? Пристально вглядевшись в её лицо я заметил вокруг левого глаза странную дымку: синеватую, плотную, будто само проклятие оставило отпечаток. Только вот оно не расползалось, не пожирало ее, как обычно. Почему так получилось, я не знал. И это выводило из себя больше всего.

— Ты еще ребенок, — тихо шепчу, сам не веря, что эти слова сработают.

Хана горько усмехнулась:

— Думаешь, мне не нужно уметь защищаться? — её голос дрогнул, но тут же окреп. — Я уже в твоём мире, Кацураги. У меня нет другого выбора, кроме как научиться всему.

Глядя в её алый глаз, я понял одну простую вещь — она не отступит.

— Чёрт… — выругался я, устало проведя рукой по волосам. Сам-то я ни черта не умею. Чему ее учить? Всё, что я знаю — это как выживать.

Но, возможно, стоит подойти к этому иначе? Не учить, а просто контролировать, чтобы не совала свой нос куда не надо? Мысль немного успокоила. Глянув на свою правую руку: покрытую черным камнем, похожим на мрамор, я решил: научу её минимуму. Поглощать проклятия, чтобы она не страдала от от отсутствия энергии, а потом выставлю за дверь. Всё равно больше ничему не смогу научить.

Пока я замер с руками на голове, Хана наклонилась вперед, схватив мою окаменевшую руку.

— Кацураги, научи меня бороться с монстрами, пожалуйста, — с мольбой заглянув мне в глаза.

Я же посмотрел на ее руки с обкусанными ногтями, покрытые мурашками, но мягкие и теплые. Моя же рука была твердой и холодной, как камень. Мне хотелось ее прогнать, чертовски хотелось, вот только она же не успокоится. Впервые за три года кто-то добровольно просился в этот ад, под названием моя жизнь. И самое страшное, я понимал, что ей действительно это надо и у меня не получится ее прогнать. Она придет завтра, и после завтра, пока я не соглашусь.

— Ладно, а теперь выметайся и не появляйся на моем пороге раньше шести! — гневно закричал я на нее, вот только в ответ увидел яркую улыбку.

— Спасибо! Я приду в шесть! — с этими словами дверь за ней закрылась, оставляя меня одного.

Потерев каменной рукой свою шею, я невольно подумал, что от этой девчонки одни неприятности. Проворчав нечто матерное, я вернулся на футон и попытался заснуть. Пролежав неподвижно пару минут, стараясь ни о чем не думать, я открыл глаза, уставившись на потолок.

— Мне нужен кофе… — хрипло произношу, поднимаясь.

День только начался, а я уже ощущаю себя уставшим. Чертова моя жизнь…

Разведя на плите дешевый пакетик с кофе, помешивая эту бурду, я неторопливо размышлял о своих действиях. Хана хочет, чтобы я всему ее научил, вот только начнем мы с основ безопасности. Для начала не трогать проклятые вещи и не воровать их у соседей! Тихо вздохнув, я подумал, что стоит это все записать, чтобы моя «ученица» все это не забыла.

Пробормотав нечто матерное, подойдя к шкафу, достаю оттуда свои старые конспекты, по ним я учился, чтобы поступить в Университет в Токио. Открыв первую страницу, вижу свои ровные записи, скривившись, я вырвал этот мусор, оставив в тетрадке лишь белые листы. Осталось их не так много, страниц десять, но мне хватит. Нужно придумать правила безопасности, небольшие советы, как пользоваться своей силой.

Криво улыбнувшись, пишу на главной странице: «курс молодой Махо-Сёдзё». Я не мог себе отказать в мелкой подколке. Едва ли Хана понимает в какую жопу желает добровольно угодить. Суперспособности, звучит так заманчиво, если забыть, что за все приходится платить. Хоть я и постараюсь, чтобы Хана не страдала, как я первые три года, но даже так ей потребуется время, чтобы ее аура стала достаточно крепкой, чтобы суметь переваривать проклятия.

От записей меня отвлек настойчивый стук в дверь.

— Я же сказал ей приходить в шесть, — но посмотрев на часы, с удивлением понимаю, что время стремительно пролетело.

За это время я успел заполнить тетрадь, вдумчиво и со смыслом описав, как лучше всего поглощать проклятия, как понять, что ты поглотить можешь, а от чего загнешься. Еще уделил место с работой с аурой, за что отвечает тот или иной цвет, как понять, что человек тебе врет. Вроде, я почти ничего не знаю, однако, я вполне себе заполнил девять страниц, и мог бы продолжить дальше.

Замерев, я подумал, что за три года все же кое-чему научился. Автоматически отпив от успевшего остыть кофе, я поморщился. Эта бурда была горькой и совсем не вкусной, ровно, как и моя жизнь. В дверь опять постучали. Не звонок, не топот ног — просто три четких удара. Хана явно пыталась вести себя прилично.

Закряхтев, словно старик, бросив взгляд на свою почерневшую руку, решаю, что мне стоит купить перчатки, плюс вместо рисунка ручкой, выбить защитную печать с помощью татуировки. Так оно будет надежнее, единственное, что я не уверен, как тонкая игла проколет мою кожу, нужно будет проконсультироваться со специалистом, возможно, есть иные способы сделать тату.

— Либо тут уже нужно обращаться к резчику по камню, — тихо хмыкаю себе под нос.

С этими словами открываю дверь, и первое, что бросилось в глаза — это огромный спортивный рюкзак за плечами у Ханы. Из бокового кармашка виднелись огромные ножницы, а ко дну рюкзака был подвешена болтающая карабинная пряжка.

— Что это? — хрипло спрашиваю, указывая подбородком на непомерную ношу.

— Припасы! — она сияла, как ребенок, показывающий свою лучшую игрушку. — Еда, вода, аптечка, фонарик, веревка…

Непонимающе изогнув бровь:

— Ты собралась в поход? Мы не идем в горы, черт возьми! — немного сварливо вздыхаю.

Мне еще подработку искать, какой тут поход в горы. Но Хана уже протиснулась мимо меня, её рюкзак с грохотом упал на пол, подняв облачко пыли с давно не мытых досок. Запах дешевого кофе смешался с вечным ароматом сырости, пропитавшим стены моего жилища. Из рюкзака выпали три упаковки лапши быстрого приготовления, которые покатились по комнате. Подняв пачку, я попытался понять ход ее мыслей, но сдался спустя пару секунд.

— Я не знала, что тебе нравится, — оправдывалась она, собирая рассыпавшиеся пакеты, — поэтому взяла со вкусом курицы, говядины и… морепродуктов…

Внимательно посмотрев на нее:

— Ты, конечно, молодец, только зачем ты это все принесла СЮДА? — устало уточняю.

— Госпожа Судзука (домоуправляющая) сказала, что у вас проблемы с деньгами, это моя плата за обучение!

Дожился, мне теперь платят дошираком, впрочем, не став ничего говорить:

— Начнем с основ, — пробурчал я, садясь обратно за стол.

Ханако послушно кивнула, сложив руки на коленях, как примерная ученица. Ее алый глаз пристально следил за каждым моим движением. Она сняла повязку, стоило мне закрыть за ней дверь. Похоже она действительно не снимает ее на занятиях. Стесняется, либо боится увидеть проклятия?

Посмотрев на девушку, вдруг понимаю, что почти ее не знаю. Она учится в старшей школе, сует свой нос в чужие дела, вот все, что я могу точно сказать про нее. К своему стыду, я даже не знаю, почему она живет одна. Сбежала из дома? Тогда откуда у нее деньги на комнату? Что за родители отправят свою дочь жить в общагу, когда ей всего шестнадцать?

Размышляя о Хане, я достал сигарету, закурил и медленно выдохнул дым. Она сидела, выпрямив спину, её плечи напряглись, а пальцы бессознательно мяли край юбки. Когда я закурил, ее ноздри раздулись, а веки задрожали, но она упрямо не отворачивалась

— Первое правило: проклятия питаются страхом и жизненной силой. Чем больше ты боишься, тем слаще ты для них и тем быстрее они тебя сожрут, — решаю начать с чего-то нейтрального.

Она кивнула, серьезно сжав губы.

— Второе правило: никогда не вступай с «аномальными» проклятиями в контакт, если не хочешь повторения ночных событий, — серьезно посмотрев ей в глаза.

— Если следовать этому правилу, то и мое проклятие не стоило трогать, — упрямо произнесла она, поджав губы.

— Посмотри на мою руку, — резко оборвав ее, задрав рукав рубашки. — Ты отделалась красным глазом, неприятно, но не смертельно, у меня же окаменела чертова рука! А мог и вовсе там сдохнуть! Так что, когда я говорю, не трогать чертовы аномалии! Ты слушаешь меня! — не знаю почему, но я довольно сильно разозлился.

Ханако нахмурилась, но все же кивнула. Я же стал немного остывать. Обычно меня не проймешь упрямыми детьми, сам раньше таким был… Видимо, устал. Я поднял свою каменную руку, поворачивая ее так, чтобы утренний свет подчеркивал не естественную текстуру. Пускай смотрит, может, хоть немного станет осторожнее.

— Видишь это? Это цена за неосторожность. И мне еще повезло, — уже мягче произношу. — Когда ты пришла сюда, ты сказала, что тебе нужно научиться защищать себя от проклятий. Я покажу тебе, как это можно сделать, но ты должна пообещать мне Хана, что не будешь подвергать себя риску — это последнее, ради чего я собираюсь тебя учить. Я не выбирал своей судьбы, но вот ты еще можешь…

Доставая вторую сигарету, я подумал, что слишком много курю. Посмотрев на Хану, которой явно был неприятен запах сигарет, я со вздохом убрал сигарету обратно в пачку.

— Если тебе не нравятся мои правила, то можешь уйти, — провокационно произношу, внимательно на нее посмотрев.

— Я остаюсь, — упрямо ответила Хана, смело посмотрев на меня в ответ.

Я усмехнулся. Может быть, в этой девчонке и правда есть стержень, но проверять это на практике мне совсем не хотелось.

— Ладно, — тихо вздыхаю, убирая пачку. — Сегодня мы начнем с самого простого. С того, как понять насколько опасное проклятие перед тобой. Твой новый глаз… — указав на ее алую радужку, — нужно понять, насколько хорошо он видит проклятия.

Мы позанимались где-то час, наблюдая из окна за пешеходами. Мы разместились у окна, сквозь которое доносился гул уличного движения и редкие гудки машин. Тень от занавески колебалась на столе, где лежала открытая тетрадь.

У каждого второго было проклятие. Зачастую совсем слабое, которое и само рассосется в ауре, лишь укрепив ее. К моему удивлению, Хана видела проклятия не хуже меня, хотя мне потребовалось время, чтобы развить свой навык. Но при этом правый глаз оказался полностью нормальным, она могла просто надеть повязку и не видеть чужие проклятия, даже притвориться, что наш мир нормален, но она сама отсекла от себя обычную жизнь.

Когда до меня дошло, что проблем с распознанием проклятием у Ханы нет, я решил потихоньку закругляться, мне еще нужно найти подработку.

Отдав ей тетрадь со своими записями:

— На сегодня достаточно, возвращайся завтра. В шесть. Не раньше, — устало вздыхаю.

Она хотела возразить, но увидев мое усталое выражение лица, лишь покорно кивнула и начала вытряхивать из сумки свои, казалось, бесчисленные припасы. Когда дверь за ней закрылась, я снова закурил, глядя на свою каменную руку. На что я подписался? Обучить ее, значит подвергнуть опасности, но и оставить без знаний еще хуже.

На столе осталась небольшая стопка лапши со вкусом морепродуктов и бекона. Моя плата за обучение. Я вздохнул. Похоже, это будет долгое сотрудничество, которое закончится моей изжогой и гастритом. Поставив на плиту чайник, я потянулся к ноутбуку, нужно прикинуть, где можно будет устроиться на подработку на неполный рабочий день…