Проданная. На стороне солнца

Глава 23. Склеенные осколки

«Наши шпионы утверждают, что сосуд Солнцеликой стремительно взрослеет. Влияние ли это божественной силы или результат долгого пребывания в междумирье? До конца не ясно».

Записки старейшин

Время шло быстро.

Со дня, как я добыла для Рафаэля порошок, прошло около месяца. Настала середина лета – разгар цвета природы. Под солнцем, затянутым мглой, разгаром этот сезон назвать было сложно. Растения еле справлялись с цветением, бутоны быстро слабли, лепестки опадали. Зелень была жухлой, трава едва возвышалась над землей. Смотреть на это было больно. Еще больнее – думать о том, какой голод ждет мир уже этой зимой.

Я могла бы остановить это в любое время. Рафаэль использовал порошок каждый день, чтобы заглушить голос Воя Ночи, а, значит, мне ничто не могло помешать вырезать сердце «белого монстра». Но я медлила, а Рафаэль все больше подсаживался на лекарство, которое блокировало голос безумия, но не магические силы. В этом ему повезло. Будь Рафаэль чистым жрецом, а не сосудом, лишился бы и способностей.

Почти каждую ночь я приходила к спальне Рафаэля и убеждала себя, что сегодня точно убью его, и все закончится. Но мня всегда что-то останавливало. Сначала – мысли о Ясне. Но чем дольше мы жили вместе, там чаще, думая о смерти Рафаэля, я жалела не только дочь, но и себя.

Мы все так же держали дистанцию. Рафаэль говорил, что я не должна корежиться на кресле в детской, даже предлагал уступить мне кровать, если не хочу спать рядом с ним, но я отказывалась. Он каждый день исчезал на какое-то время, а возвращался с едой, а иногда в крови. Однажды я спросила, чья это кровь, и он назвал имя – Гекар Вулервуд.

— Он жив? – тогда опешила я. – Я думала, ты перебил всех рыцарей луны.

— Всех. Кроме него.

— Почему?

— Он предупредил о нападении на Розу Гаратиса. Не ради меня, конечно, но я ценю его смелость. Жрец рисковал жизнью, когда пришел к моему замку. Я не стану тем, кто его жизнь оборвет.

— Но ты держишь его в темнице, — осуждающе заметила я. – И, похоже, пьешь его кровь, если ломка становится сильной, а порошка под рукой нет.

Как и всегда, когда я говорила о костяном порошке, Рафаэль чуть поморщился. Порошка осталось меньше четверти некогда увесистого мешочка, а все потому, что каждый раз новая доза требовалась чаще и больше.

Мне пришлось рассказать Рафаэлю, каким образом я добыла для него лекарство. Он знал, что теперь мы под прицелом драконорожденных. Пару раз, гуляя по лесу вместе с Ясной, мы даже видели шпионов по ту сторону теневых стен. Они следили и ждали, когда нанесу удар. И тогда последует еще один – уже в мою грудь.

— Я бы мог забрать вас с Ясной в Артери, — сказал Рафаэль, заметив, как я помрачнела после той «встречи» со шпионами драконорожденных. – Тогда, убив меня, ты будешь в безопасности.

— Ты сам себя слышишь? – смешок оцарапал горло. – Кем я буду там, когда ты умрешь от моей руки? Меня так же казнят, только уже на родине.

— Не казнят, если я заранее поясню ситуацию. Давай вернемся в Артери.

И хоть я понимала, что это лучшее решение, соглашаться не спешила.

— Запрешь меня там в клетке рядом с Гекаром? Или это сделают твои последователи, когда умрешь?

— Клетка рядом с Гекаром уже занята, прости.

— Интересно. И кем же?

— Изобретатель из Ризолд. Дряхлый старикашка на нашем языке ни слова не понимает, но он слишком полезен, чтобы избавляться от него. Я ведь рассказывал, как шагнула наука в соседних королевствах?

Я кивнула. За прошедший месяц мы с Рафаэлем неизбежно стали общаться. Ради дочери – убеждала себя я. Мне хотелось, чтобы Ясна росла счастливой девочкой. Даже если потом ее истинная суть пробудится, сейчас пусть она побудет обычным ребенком.

Во время одной из прогулок Рафаэль рассказал мне не только о летательных аппаратах, с помощью которых осуществилось нападение на Розу Гаратиса, но и о других поразительных изобретениях.

— Так вот, — продолжил Рафаэль, — Я общался со старикашкой через переводчиков. Он умеет делать механические органы. Представляешь? Он называет их протезами.

— И такие органы будут функционировать?

Рафаэль довольно кивнул:

— В своей камере он изготовил несколько протезов для моих людей. Руки и ноги – все встает, как родное, и двигается так же.

— И как оно выглядит?

— Как металлическая конечность с множеством шестеренок. Иногда приходится смазывать маслом, но это крошечная плата за возвращенную часть тела.

Я не знала, что такое «шестеренки», но была уверена, что выглядит изобретение поразительно. Сам факт его существования – невероятен.

— Джарахе бы понравились эти ваши… протезы, — улыбнулась я, медленно шагая по тропинке рядом с Рафаэлем. Яснара бежала впереди, ловя в воздухе каких-то жучков. – Уверена, она бы хотела вернуть свою руку.

— А я думаю, что ящерицы не приняли бы такой подарок.

— Почему? Драконорожденные уважают магические искусства.

— В том-то и дело. Магии в протезах почти нет. Они – достижение человеческого разума. Впрочем, ты можешь обо всем узнать из первых уст, если пообщаешься с изобретателем. Вернись в Артери. Со мной.

Краем глаза я заметила, как тень, следящая за нами, скрылась между деревьев. По телу пробежал холодок, но я постаралась переключить мысли. Лучше буду следить за Ясной, которая носилась по поляне белой искоркой и гоняла стрекоз.

Прошел всего месяц нашей жизни здесь, но Ясна заметно выросла. Теперь она выглядела лет на шесть. Ее волосы спускались до поясницы, тело стало более вытянутым, утратив детскую округлость. А еще над голубым глазом дочки начал прорезаться рог. Я надеялась, что этого не случится, но теперь старалась не подавать виду, что расстроена. Тем более сама Ясна была очень рада. Она сказала, что когда рог подрастет, она будет повязывать на него цветные ленточки.

Наивная душа…

— Ну так что? – вмешался в мои размышления Рафаэль. – Отправляемся в Артери?

— Мило, что ты спрашиваешь, хотя мог бы забрать нас силой.

— Мило, что ты это понимаешь, — нахально подмигнул Рафаэль. – И все же?

Я оторвала взгляд от Ясны, бегущей впереди нас, и обернулась туда, где видела тень наблюдателя.

Может, Рафаэль прав? В Артери у меня будет хотя бы шанс выжить. Королевство изменилось до неузнаваемости. Новые законы, новое отношение к магам… А тут? Я предательница, которая забрала сосуд богини и спряталась под щитом из теней злейшего врага. Даже когда я убью Рафаэля, это не отмоет мое имя.

— Мне нужно подумать.

— И это уже лучше, чем «нет».

***

Прошло еще две недели, которые я провела в тяжелых раздумьях.

Я ощущала себя весами, натянутым канатом, неоконченной напряженной партией в азартную игру. Все мое существо обратилось в метания и сомнения. То, в чем я была уверена долгие месяцы нашей разлуки с Рафаэлем, теперь трещало по швам, когда я видела, как он общается с нашей дочкой. Когда он помогал мне готовить. Когда возвращался из Артери и всегда приносил для меня и Ясны какие-то гостинцы: сладости, фрукты, цветы, которых не было в драконьих землях…

Я видела, как Рафаэль смотрит на меня – нежность на изломе отчаяния. Сожаления с толикой надежды. Принятие неизбежного и жажда оставить след – в судьбе мира, в наших с Ясной сердцах.

Может, я это все выдумала. Может, не было ничего особенного в том, как Рафаэль глядит в мою сторону. Может, я слишком много значения придавала тому, с какой осторожностью и трепетом он относится ко мне. Я чувствовала себя бабочкой с помятыми крыльями. Когда-то Рафаэль сжал меня в кулак, но сейчас, мне думалось, он пытался все исправить. Может, яд обиды и ненависти постепенно покинул мое сердце, потому что я устала злиться и хотела спокойствия, иллюзии счастья?

Слишком много «может». Сомнения заполняли всю меня.

Но в чем я точно была уверена, так это в том, что моя привязанность к Рафаэлю росла с каждым днем.

Лето кончалось. Порошка в мешочке Рафаэля оставалось все меньше. Но мое сердце полнилось теплом и горечью.

Я не хочу его убивать.

***

Привалившись плечом к стене, Рафаэль наблюдал, как Тиа укладывает Ясну спать. Прошли недели с того момента, как он впервые увидел дочь. Тогда — еще совсем кроха, настоящая снежинка. Хрупкая, маленькая. Сейчас он бы уже не смог так просто взять ее на руки, как в тот день.

Ясна быстро росла. Слишком быстро. Из-за этого будто жизнь проносила перед глазами, что лишний раз напоминало – у Рафаэля мало времени. Порошок, который Тиа чудом выпросила у драконорожденных, скоро кончится. И, возможно, даже быстрее, чем Рафаэль надеется. Каждая доза спасает от голоса в голове, нашептывающего мерзкие, ужасные вещи, но он возвращается раз за разом, и его призывы становятся более громкими и жестокими.

В последний раз, когда Рафаэль по неосторожности затянул с новой дозой, Вой Ночи просил убить Тиа. Он показывал омерзительные картины, нарисованные ее кровью: оторванная голова, вывернутые суставы, изломанные кости… Рафаэля трясло от этого видения, глаза закатывались, а наружу вырывалось что-то темное. Та часть Рафаэля, что не боялась видения убитой Тиа, а восхищалась им.

Пока Рафаэль видел в смерти Тиа трагедию, его искаженная Воем Ночи крупица находила в этом искусство.

Он боролся, но понимал, что скоро проиграет.

— Мам, я потеряла свой мяч, — жалобно протянула Ясна и взволнованно сжала в пальцах ткань одеяла.

Она больше не спала в маленькой детской кровати - ее пришлось заменить на длинную односпальную. Сейчас Ясна выглядела, как девочка лет двенадцати.

— Он где-то дома, Ясна, — Тиа погладила дочь по длинным белым волосам. – Я уверена.

— Поищешь?

— Когда уснешь, я посмотрю, куда он мог деться.

— А если я оставила его на поляне в лесу?

— То там же мы его и найдем на завтрашней прогулке.

— Его могут унести животные, — скуксилась Ясна. – И не говори, что их тут нет! Я видела!

Тиа тяжело вздохнула и на секунду устало поджала губы. Рафаэль догадывался, о чем она думает. О чешуйчатых наблюдателях, что ждали, когда Тиа оступится – выйдет сама или упустит за барьер Ясну.

Насчет первого можно было не волноваться. Сначала Рафаэль допускал, что Тиа может сбежать. Однако постепенно в их отношениях наступила оттепель. И пусть Тиа все еще не подпускала Рафаэля и притворялась ледышкой, он замечал взгляды, которые она на него кидала.

Тиа не уйдет.

Но Ясна… По неосторожности, из чистого любопытства дочь могла попытаться выглянуть за теневые стены. Так что когда она стала более самостоятельной и начала ходить на прогулки одна, Рафаэль приказал теням не выпускать Ясну. Стены стали для нее нерушимой преградой.

— С твоим мячиком все будет хорошо, — Рафаэль подошел к кровати, стоящей у окна, за которым сгустилась ночь, и потрепал снежные волосы дочки. Она сморщилась, а Рафаэль улыбнулся: — А если он вдруг потеряется, я подарю тебе новый. Не переживай.

— Но я не хочу новый. Мне нужен мой мяч! Он мне нравится! Ты бы стал менять то, что тебе нравится на что-то другое? Нет. Ты бы искал старое, но любимое.

Ясна обиженно надулась и спряталась под одеялом. Тиа смеялась над ней, а вот Рафаэль, на которого больше никто не смотрел, даже улыбаться перестал. Он только теперь понял, что все те месяцы, в которые Тиа не была рядом, он даже не пытался искать ей замену – ни в постели, ни подле себя на место союзника.

Из комнаты Ясны он вышел в задумчивости. Сквозь щель из-за приоткрытой двери подсмотрел, как Тиа целует Ясну в лоб, а та морщит нос. Она уже не та милая малышка. Ясна взрослеет и превращается в ядовитого подростка. И, ох, сколько же это проблем принесет в будущем, если помимо внешности дочь унаследовала и дурные черты характера своих родителей…

Он сидел под деревом неподалеку от дома, когда Тиа спустилась с крыльца. То ли было слишком темно из-за ночи и тумана, затянувшего небо и луну, то ли Тиа просто торопилась, но она Рафаэля не заметила. Придерживая юбку светлого платья, она почти бегом направилась к поляне, где сегодня они гуляли все вместе.

«Пошла искать мяч», — догадался Рафаэль. Кинул взгляд на темные окна детской – Ясна уже спала – и направился за Тиа.

Он совсем недавно вдохнул новую дозу порошка, так что голова слегка кружилась. Рафаэль не стал бежать за Тиа, просто двигался вслед за силуэтом в светлой одежде, так выделяющимся во тьме.

Нужно было поговорить. Все же время на исходе, а Тиа еще ни разу не предпринимала попыток вырезать его сердце. И с одной стороны, Рафаэль радовался, что может провести больше времени с дочерью и Тиа, но с другой… Это опасно.

Днем он не мог обсуждать с Тиа подобные вещи. Все же обычно они проводили время втроем, а Ясна подросла достаточно, чтобы при ней лишний раз держать язык за зубами. Вечерами и ночами Тиа не выманить из комнаты Ясны. Она все еще спала в детской и лишний раз не выходила оттуда.

Рафаэль догадывался, что Тиа избегает оставаться с ним наедине. Это одновременно забавляло, вызывало умиление, но и бесило. Не похоже, чтобы Тиа его боялась. Тогда в чем дело?

Он проследовал за ней до теневой границы их убежища. Рафаэль издалека наблюдал, как Тиа ищет в траве мяч Ясны. Она ходила по поляне, осматривала все новые участки, но толку никакого. Даже издалека было видно, что Тиа расстроилась. Об этом говорили осанка и походка.

Рафаэль направился туда. Он хотел сказать, чтобы Тиа шла в дом. К утру он добудет точно такой же мяч, какой был у Ясны. Перенесется в Артери и сходит к тому же торговцу, где взял игрушку в прошлый раз.

«Как слащаво, — мелькнуло в голове. Скрипучий голос был будто приглушен, но уже доносился из глубин сознания. –Ты совсем расклеился. У тебя могла быть власть над всем миром, но ты тратишь время здесь».

Рафаэль раздраженно потянулся к мешочку в кармане брюк. Он ведь принимал дозу совсем недавно! Неужели времени совсем не осталось? Как и порошка… Его хватит на пару дней. Не больше.

Он вдохнул лекарство и на какое-то время потерял Тиа из вида. Оперся на ближайшее дерево, чтобы перевести дух и справиться с головокружением. Причитания Воя стихли, но ночь взрезал другой голос.

— Нет! – вскрикнула Тиа. – Пусти!

Воздух напитала магия. Рафаэль еще не успел восстановить зрение, перед глазами плыло, так что он кинулся на звук. Несколько раз запнулся о коренья, чуть не врезался в дерево, но не упал и продолжал бежать. Туда, где кричала и шипела Тиа.

— Замри! – приказала она, и ощущение магии стало сильнее. Даже Рафаэль на миг остановился, потому что его тело среагировало на чародейский приказ.

Но даже если Тиа могла выиграть время, его ей не хватало, чтобы голыми руками победить драконорожденного, который поймал ее в шаге от безопасной стены. Тиа извивалась, царапалась и кусалась. Пахло драконьей кровью, но и ей ящер тоже нанес несколько ран.

Вспыхнул портал, и ящер потащил Тиа к проходу. Она сопротивлялась изо всех сил, но все равно была слабее.

Рафаэль похолодел. Даже если он кинется со всех ног – не успеет. Перенос займет несколько секунд, пусть и на такое короткое расстояние.

Он не успеет. Тиа утащат в портал раньше, чем он хотя бы приблизится.

Был всего один шанс спасти Тиа, и Рафаэль, сцепив от усилия зубы, рискнул. Он приказал теневой стене двинуться вперед, и та поддалась. Черный туман поплыл дальше, накрыв и портал, и ящера, который ладонью зажимал Тиа рот.

Едва стена коснулась чужака, он взревел от боли и отпустил Тиа. Рафаэль уже бежал к ней, но Тиа этого не видела. Она выхватила кинжал из ножен на бедре ящера и несколько раз полоснула его по груди и шее. Тот продолжал вопить, но далеко не от тех ран, что наносила Тиа.

— Перестань, — Рафаэль коснулся ее плеча, но отпрянул, когда Тиа с безумными глазами обернулась на него и приставила к шее окровавленный кинжал.

Она тяжело дышала. Все ее лицо было в крови ящера, который уже мертвый лежал на земле. Тени сточили его изнутри, как черви.

— Тише, Тиа. Это я, — Рафаэль поднял руки и отступил на пару шагов.

Он быстро понял, что «это я» — может не успокоить, а разозлить. Он все еще сомневался, что Тиа окончательно победила жажду мести внутри себя. Совместная жизнь и дочь смягчили их обоих. Но отпустила ли Тиа обиды или лишь прятала их глубоко внутри?

— Тиа… Брось нож. Он все равно мне ничего не сделает.

Она моргнула, и пелена безумия ушла из ее взгляда. Тиа отшвырнула кинжал за стену и, будто сдуваясь от бессилия, осела на землю.

— Он ждал, когда я выйду. Ждал, чтобы утащить отсюда.

— Я думал, ты знаешь, что тебя пасут. Зачем ты вышла?

Тиа повернула голову. Проследив за ее взглядом, Рафаэль увидел под деревом мяч. Сейчас он лежал в безопасных пределах, но лишь потому, что стена сдвинулась. Похоже, он укатился за стену, а Тиа заметила и пошла его подбирать.

— Я осмотрелась перед тем, как выйти. Мне показалось, что рядом никого нет. Но едва я шагнула за стену, он, — она кивнула на мертвого драконорожденного в броне из кожи и металла, — выскочил из портала и напал.

— Он что-нибудь сказал?

Тиа слабо кивнула.

— Что я предательская мразь и подстилка чудовища. Что меня ждет казнь.

Рафаэлю захотелось использовать свою силу и поднять ящера из мертвых, чтобы избить его. Чешуйчатый умер слишком быстро и легко. Но Рафаэль сдержался и вместо этого спросил:

— Я могу заставить его говорить, чтобы ты расспросила его. Ящер сдох от моей магии, так что со мной болтать не станет. Но тебе он должен ответить.

Тиа нахмурилась. Она никогда не видела эту магию в действии. Рафаэль заметил, как внутри Тиа борются интерес и усталость. И все же она мотнула головой, встала.

— Не надо. Я знаю, что меня приказано поймать и доставить к старейшинам. Знаю, что меня ненавидят за то, что я забрала дочь и прячусь здесь с тобой. И, конечно, мне прекрасно известно, какая плата меня за это ждет.

Тиа подняла мяч и направилась к дому. Она чуть пошатывалась, светлое платье испачкалось в крови, белые волосы растрепались.

— И ты не хочешь отомстить? – выкрикнул Рафаэль, сделав несколько шагов за ней.

И остановился, когда Тиа обернулась.

— Кому? Шпион мертв.

— Мне, — глядя ей прямо в глаза, сказал Рафаэль. – Это ведь из-за меня ты здесь и даже сбежать не можешь. Пытаешься защитить ящериц от новых сражений и жертв. Но если бы я не преследовал тебя, все бы было иначе. Ты бы вернулась к своим друзьям.

Несколько секунд Тиа молчала. Ее лицо – абсолютно нечитаемая маска. В глазах – пустота.

— У меня больше нет друзей. Мне не к кому возвращаться.

Еще один нерешительный шаг в ее сторону. Тиа не пошла навстречу, но и не попятилась. Она поджала губы, покачала головой, а потом голосом, от которого внутри все свербело от боли, произнесла:

— Ты говорил, что в конечном итоге у меня не останется никого, кроме тебя. Смертные вокруг будут стареть, погибать или просто уходить. Мир изменчив, но наша связь – нет. Что ж, Рафаэль, ты доволен, что оказался прав?

Внутри разлилось приятное тепло, но очень быстро оно обращалось в ожигающий жар. Слова Тиа звучали сладко, но больно. Рафаэль упивался ими, но чувствовал, что глотает яд.

— Это признание? Я дорог тебе?

— Я не знаю, — выплюнула она резко. – Не знаю, ясно?! Я привыкла жить вдали от тебя с ненавистью в сердце. Я сделала ее смыслом своей жизни, а потом…

Он молчал. Ждал, когда Тиа скажет все, что тяжким грузом лежит на сердце. Это сложно, он прекрасно понимал. У самого мысли разбегались, будто лепестки, разогнанные ветром.

— А потом ты все чаще заставлял меня думать, что я хуже, чем ты, Рафаэль, — она коснулась бледной рукой лба, на котором когда-то золотые чешуйки теперь выглядели бледными и выцветшими. Было видно, что правда вытягивает из Тиа силы. – Пока я жила местью, ты думал о тех, о ком я почти забыла в угоду ненависти. Ты спас Найвару. Ты отпустил Каяна, о котором я даже не вспоминала.

Ох, эта правда Рафаэлю безмерно льстила. Он знал, что Тиа раньше неровно дышала к Навознику. И как же замечательно, что мысли о Рафаэле вытеснили рыжего жреца из головы Тиа!

— И ты… Ты увидел в Ясне нашу дочь, а не оружие, какой ее считала я. Ты дал ей нормальную жизнь, которой бы у Ясны не было среди драконорожденных. Они бы с пеленок заставляли ее тренироваться! А я бы и слова против не сказала. Так кто из нас «белое чудовище», Рафаэль?

— Мы оба. Мы стоим друг друга.

Тиа натужно рассмеялась. Рафаэль тоже слабо улыбнулся. Если бы этот разговор случился в других обстоятельствах, он бы был почти счастлив, ведь Тиа потихоньку признавала их связь. Но теперь…

— Я могу задать тебе вопрос и надеяться на честный ответ? Все же мое время истекает. Я хочу уйти, зная правду.

Тиа заметно удивилась. Она встревожено покрутила мяч в руках, но все же кивнула.

— Скажи, ты счастлива здесь? Со мной?

— Прямо сейчас? – она приподняла кончиками пальцев окровавленную юбку и с сарказмом протянула: – Даже не знаю…

— Не прикидывайся, будто не поняла, о чем я.

Она резко посерьезнела.

— Зачем тебе это?

— Хочу знать, было ли в моей жизни хоть что-то настоящее и светлое.

Перед глазами пронеслись десятилетия службы на Валанте Карстро. Сотни и тысячи сражений, пытки, убийства. Он предавал и его предавали. Он использовал женщин ради крови и секса, а они использовали его – ради надежды на обращение и ради денег, которые на самом деле принадлежали Валанте.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — нервно пожала плечами Тиа. – Ябыла счастлива, но не понимаю, насколько этомоичувства.

— Что ты имеешь в виду?

Сердце колотилось с безумной скоростью, разгоняя холодную кровь.

— Ты ведь тоже отродье, Рафаэль. Ты должен понимать, что мы всегда по-особому относимся к хозяину. Вопреки здравому смыслу стремимся защищать породившее нас чудовище, испытываем к нему симпатию…

— Я никогда не испытывал к Валанте симпатии, — подловил Рафаэль.

Тиа смутилась, но быстро перевела тему:

— Ты понял, о чем я. Все, что я испытываю к тебе, — меня сбивает с толку. Я не понимаю, что это. Благоговение перед хозяином или нечто иное? Я не один раз ночью собиралась убить тебя, но все без толку. Почему?

— Это ты скажи.

Дыхание сбилось. Рафаэль смотрел, как Тиа кусает от волнения губы, и хотел прильнуть к ним в поцелуе. Наблюдал, как она нервно постукивает пальцами по мячику Ясны, и жаждал, чтобы эти же пальцы гладили его по волосам и голой спине…

— Возможно, я боюсь убить тебя, потому что тогда навсегда останусь одна. Буду тосковать по хозяину, даже если ненавидела его всем сердцем.

Рафаэль разочаровано хмыкнул.

— Ты все скидываешь на эту связь, но забываешь, что я освободил тебя от нее. Может, я и создал тебя, но я больше не твой хозяин.

Даже в темноте безлунной ночи Рафаэль увидел, как широко распахнулись глаза Тиа. Она забыла о том, что свободна, а теперь ее главное оправдание перед самой собой разлеталось вдребезги.

Постепенно удивление в глазах Тиа сменялось разочарованием. Она искала другие причины своих чувств и наверняка находила. Но они ей не нравились.

— Ладно, — вздохнул Рафаэль и вернулся к трупу ящера. – Сначала разберемся здесь.

Первым делом он нащупал внутри себя силу, которую получил от убитого, и вытянул наружу. Магия, отделенная от тела, приняла форму черной бусины, к которой Рафаэль ловко присоединил кольцо, которое снял со своей руки.

— Это тебе, — не глядя на Тиа, он протянул ей украшение. – В бусине сила этого ублюдка. Он умел создавать порталы, так что и ты пару раз сможешь. Потом бусина исчезнет.

— А зачем мне кольцо?

— На случай, если послушаешь меня и все-таки вернешься в Артери. На кольце моя гравировка. Скажешь, что ты – моя невеста. Сейчас меня уважают в королевстве и не тронут тебя, даже если я умру.

Оставлять тело драконорожденного здесь было нельзя. Ясна может увидеть его во время прогулки, и ничем хорошим это не кончится. Так что Рафаэлю все же пришлось заставить мертвеца ожить и приказать уйти в лес. Можно было бы просто перенести труп, но Рафаэль не собирался мараться об это недоразумение, осмелившееся напасть на Тиа.

Когда мертвец скрылся в темноте леса далеко за стеной, Рафаэль довольно отряхнул ладони.

— Можем возвращаться, — он зашагал в сторону дома, но внезапно его накрыл новый приступ. Голову будто стянуло металлическими раскаленными кольцами, а голос Воя Ночи впился в разум, точно солнечные лучи в вампирскую плоть:

«Убей рогатую. Она тебе никто! Она никогда не будет почитать тебя, никогда не встанет на колени! Она – обуза!»

— Порошок, — прохрипел Рафаэль и схватился за виски.

Столь сильного приступа у него давно не было! Он чувствовал, как теряет контроль. Руки дрожали, перед глазами опять мелькали прекрасные, нет, ужасные картинки смерти Тиа.

«Ее кровь так красиво будет блестеть на твоих руках!»

— Быстрее! – сквозь зубы процедил Рафаэль, не слыша ничего, кроме омерзительного голоса.

«Она раскроется перед тобой. По-настоящему. Ты увидишь, кто она внутри! Сможешь коснуться каждого органа!— смеялось жестокое божество. –Она не хочет раздвигать перед тобой ноги сейчас, но, если послушаешь меня, бледная полукровка станет податливой куколкой! Сможешь делать с ней все, что хочешь! Она все равно уже не сможет сопротивляться! Мертвая, но прекрасная. Тебе понравится!»

— Хватит! – цепляясь за крупицы самообладания, Рафаэль пытался вытравить из головы голос, что теперь звучал ужасно громко.

… И стих, когда в нос ударил знакомый запах, а потом ноздри начало нестерпимо жечь. Рафаэль закашлялся. Уже знакомая слабость навалилась на него со всей тяжестью, придавливая к земле.

— Который это приступ за день? – будто сквозь туман до него донесся голос Тиа.

— Не знаю. Я перестал считать, когда их стало больше пятнадцати.

— И порошка почти не осталось…

Сквозь головокружение и медленно развеивающуюся слабость Рафаэль ощутил, что Тиа подтащила его к дереву. Он привалился к нему спиной, открыл глаза…

— Не двигайся, — приказала Тиа, вытягивая из короткого не тугого корсета шнурок.

— Что ты делаешь? – Рафаэль не сумел сдержать глупую улыбку. – Я не против спонтанного секса, но…

— Заткнись, Рафаэль. Я собираюсь тебя убить.

Она толкнула его в плечо, заставляя плотно прижаться плечами и спиной к стволу дерева. Обошла его, встав сзади, и недовольно рыкнула, когда Рафаэль попытался проследовать за ней.

— Встань, как стоял, и не шевелись. А еще руки заведи за дерево. Мне нужно связать тебе запястья.

— Так мне не шевелиться или завести руки?

— Веселишься? – насупилась Тиа и снова толкнула Рафаэля к дереву. Сама взяла его руки и поставила в нужное положение, после чего принялась стягивать их шнурком. Тот был узким, а потому больно впивался в запястья. – Я долго тянула. И вот результаты. Тебе все хуже. Приступы чаще. Порошок их контролирует все слабее.

— Я давно просил убить меня, — спокойно напомнил Рафаэль.

— А еще ты просил провести с тобой время! – Тиа резко дернула шнур, затягивая последний узел, а потом вышла вперед. Встала с Рафаэлем лицом к лицу.

— И ты дала мне его достаточно.

Он заметил, как Тиа поджала губы и отвела глаза. Проклятье…

— Но недостаточно было тебе, — понял он, и на лице появилась одновременно и счастливая, и печальная улыбка.

Тиа избегала его взгляда и явно нервничала. Ее руки дрожали, когда она вынула из ножен на поясе Рафаэля меч.

— Пора заканчивать, — выдохнула она, и Рафаэлю показалось, что Тиа обращается к себе. Убеждает сделать этот сложный, но необходимый шаг.

Тиа приблизилась, вспорола клинком рубашку. Оголенную кожу торса лизнул прохладный ночной воздух. Рафаэль поерзал – стоять вот так было неудобно. Руки тянуло, запястья жгло от шнурка, который он мог порвать одним резким движением. Но если Тиа спокойнее, когда он связан, он подыграет ей.

— Я сделаю это быстро. Ты должен оставаться в сознании, пока я не… Пока я…

— Пока ты не вырежешь сердце, — услужливо подсказал Рафаэль. – Обещаю цепляться за жизнь всеми зубами.

Тиа кивнула. Подняла меч, держа его обеими руками, и нацелилась на грудь. Смятение на ее лице – лучшее, что Рафаэль мог желать увидеть в последние минуты жизни.

— Скажешь что-нибудь напоследок? – уже вжимая острие между ребер, спросила Тиа.

— Скажу, что время, проведенное с тобой и Ясной, было лучшим в моей жизни, — он слабо улыбнулся. Сердце часто билось под кончиком меча, но вовсе не из-за страха смерти.

— Возможно, если бы мы с тобой никогда не встретились, сейчас бы ты не стоял с мечом у сердца, — с кривой ухмылкой выдавила Тиа, а Рафаэль покачал головой:

— И все же я рад, что все сложилось именно так. Ты сделала для меня больше, чем кто-либо в целом свете. И даже сейчас ты продолжаешь отдавать мне всю себя. Столько усилий прикладываешь, чтобы просто меня убить…

— Я переживаю за Ясну. Твоя смерть раздавит ее.

— А тебя?

Тиа надавила на меч, и Рафаэль вскрикнул. Клинок вошел глубоко под ребра. Там разгоралась такая боль, что в глазах потемнело. А когда зрение чуть восстановилось, Рафаэль обнаружил, что расстояние между ним и Тиа сильно сократилось. Ей пришлось приблизиться, чтобы вогнать меч поглубже.

— Тиа, — прохрипел он. – Есть кое-что еще…

Она подняла глаза. Они странно блестели, Тиа часто моргала.

— Говори.

— Я… Я тебя…

Каждое слово вырывалось с хрипом. Каждый удар сердца – взрыв боли.

— Ни с кем… Даже после смерти… Ни с кем не хочу делить.

Рафаэль с неукротимой жаждой смотрел, как дрожат ее нежные губы. Так хотелось наклонить голову, накрыть их поцелуем! Но он не сможет, пока Тиа сама не приблизится, не встанет на носочки, чтобы отдать ему последний подарок.

— Люби меня, — на выдохе взмолился он. – Только меня. Сейчас… И через сотни лет бессмертия…

Она замотала головой. Отпрянула. Меч выскользнул из груди Рафаэля. Боль не ушла, но стала не такой жгучей.

— Что ты несешь? – чуть не плача, спросила она. – Это неправильно. Так нельзя!

— Тогда не слушай меня. Не исполняй просьбу. Уходи и будь счастлива, когда все кончится. Используй мое кольцо. Открой портал, куда захочешь, где тебя никто не будет знать. И живи. Живи полной жизнью!

— Я так и сделаю, — поджала губы Тиа, но выглядела при этом не уверено, а подавлено. – Выращу Ясну, а потом… Потом буду жить в свое удовольствие.

— Найдешь другого мужчину?

— И даже не одного.

— Будешь обнимать его, — Рафаэль скривился, представив это. – Целовать?

— Бери выше. Я уже давно не невинная девочка.

— Конечно, — на кончике языка горел яд. Он отравлял рассудок и душу. – Трахайся с кем хочешь, Тиа. Мне даже интересно, что испытаешь, когда поймешь, что даже будучи с другим, все равно вспоминаешь меня.

Тиа раздраженно оскалилась. Кинулась к нему, вонзила клинок в открытую рану и провернула, ломая реберные хрящи.

— Откуда тебе знать, о чем я буду думать? – прорычала она ему в лицо.

— Потому что… мы похожи. И я уверен… Если ты не покидаешь мои мысли… То я… Не ухожу из твоих. Моя любовь к тебе ведь взаимна? Так ведь?..

Сквозь туман боли он посмотрел в глаза Тиа. Он жаждал найти в них ответ – отражение тех же чувств, что он с ужасом обнаружил в себе. Пытался вырвать, растоптать и сжечь, но ничего не выходило. Тиа будто стала частью его самого, забралась глубоко под кожу и растворилась в крови.

И, о боги… Он даже дышать перестал, когда действительно нашел то, что искал. Рубиновые глаза напротив горели от ярости, отчаяния и болезненной, невозможной любви.

«Ты тоже любишь меня», — хотел рассмеяться Рафаэль, но не успел даже вдохнуть. Тиа встала на носочки, прижалась к нему всем телом и накрыла губы поцелуем.

Боль и наслаждение сплелись в одно. Клинок все еще мучил его тело, причиняя страдания, от которых перехватывало дыхание, а в глазах темнело. Кровь лилась по оголенной груди и прессу, впитывалась в штаны, что натянулись в районе паха… И эта же кровь теперь окрасила платье и нежную кожу Тиа.

Ее губы сминали его с диким напором. Поцелуй походил на ураган, от которого уже поздно бежать. Подчинись и дай себя унести. И Рафаэль сделал шаг навстречу закручивающейся страсти. Раздвинул языком губы Тиа, толкнулся в нее, углубляя поцелуй.

Он глухо застонал, когда почувствовал, что платье на груди Тиа распахнулось. Она ведь вынула шнурок из корсета, и теперь одежда сидела неплотно. Оголенная грудь Тиа, такая мягкая, нежная, плотно вжалась в его.

Он хотел коснуться ее. И мог бы! Проклятый шнурок раздражал до одури. Впивался в запястья так, будто намеревался распилить их. Мешал обнять Тиа. Рафаэль уже напряг руки, чтобы порвать шнурок, но остановил себя.

Тиа придет в ярость, если он освободится.

— Я хочу тебя, — горячо прошептал он, когда их губы на секунду перестали быть одним целым. – В последний раз.

Тиа торопливо закивала. От ее растрепанного вида, от очевидного желания в глазах, которое Тиа больше не хотела прятать, Рафаэль стал еще тверже. Он прикусил губу, когда Тиа чуть отошла. Платье сползло, открывая взору аккуратную округлую грудь с острыми сосками. В горле пересохло от этого вида. В голове не осталось ни единой мысли кроме короткого имени, которое он был готов повторять, умоляя о новых касаниях.

Тиа вытащила из его груди меч, спрятала его в ножны, подойдя близко-близко. Настолько, что твердый сосок чуть скользнул по груди Рафаэля.

— Развяжи мне руки, — попросил он. – Я хочу касаться тебя.

— Нет, — покачала головой Тиа и коготком провела по линии его подбородка. – Прости.

— Тогда?..

— Я сделаю все сама.

Рафаэль тяжело сглотнул, наблюдая, как Тиа сбрасывает с себя платье. Оно соскользнуло с нее так легко, будто было морской пеной, которую смыла вода. Тиа переступила через платье, упавшее на землю, и медленно приблизилась.

— Почему ты думаешь, что любишь меня? – спросила она, ведя ладонью от его щеки вниз.

— Посмотри, что я сделал с миром, лишь бы впечатлить и вернуть тебя. Это недостаточное доказательство?

— Рафаэль, это не любовь. Это зависимость, — ее пальцы поглаживали рельефную грудь. – То, что происходит между нами, — ненормально.

— То, что происходит между нами, кончится уже сегодня. Так какая разница, как мы это назовем?

Тиа заметно помрачнела. Ее движения, которыми она поглаживала грудь и пресс Рафаэля, стали медленнее, нерешительнее…

— Я боюсь… Боюсь, что после твоей смерти не смогу отпустить.

Рафаэль не понимал, что чувствует из-за ее слов. С одной стороны, он радовался, что Тиа признает их связь и понимает, как он важен для нее. Сколько не ищи, никто не сможет по-настоящему его заменить! Но с другой… Он жалел их обоих. Едва не выл, потому что времени у них больше не оставалось.

Но все эти мысли разлетелись на осколки, когда рука Тиа скользнула ниже. Он шумно втянул носом воздух и запрокинул голову – ладонь Тиа нырнула в штаны и сомкнулась в кулак на пульсирующем желанием члене.

Она водила вверх-вниз сначала медленно и почти нежно и так же ласкала губами его шею. Рафаэль, тяжело дыша, опустил взгляд и едва не задохнулся от открывшегося зрелища. Его штаны сползли до бедер, и теперь было идеально видно, как Тиа ласкает его, одновременно трогая себя. Одна ее рука скользила по члену Рафаэля, а вторая в том же темпе поглаживала Тиа между ног. Ее грудь терлась о грудь Рафаэля.

— Мне нравится, — выдохнул он, любуясь происходящим. – Не останавливайся.

Тиа целовала и покусывала его шею. Когда она использовала зубы, ее рука сжималась на члене чуточку сильнее, заставляя Рафаэля стонать. Когда ее губы втягивали и сминали его кожу, он почти до головокружения желал, чтобы эти же губы спустились ниже. Ниже… Ниже!

Или то было вовсе не его желание?

Их мысли давно переплелись. Уже привычно сознания слились в одно. Страсть, скорбь и нежность они делили на двоих. Как и желания.

Тиа отстранилась. Ее глаза блестели от предвкушения, а тело — от крови Рафаэля. Она с вызовом посмотрела на него и так же, не отводя взгляд, опустилась перед Рафаэлем на колени.

Он пульсировал от желания, которое растекалось жаром и тяжестью. И каждый сантиметр этих чувств скоро погрузился в горячий рот Тиа.

Она начала делать это постепенно. Сначала лизнула Рафаэля от основания до головки и, уловив, что ему нравится, повторила это вновь. Поцеловала самое чувствительное место, обвела его языком по кругу, будто леденец, а потом плотно обхватила губами и взяла в рот.

Если бы не дурацкий шнурок, Рафаэль бы накрыл ее голову ладонью и погладил по белоснежным волосам.

— Умница, — прохрипел он, когда член глубже проник в рот Тиа. – Еще…

Пока ее губы и язык ласкали Рафаэля, ее пальчики продолжали удовлетворять Тиа. Рафаэль слышал, как влажно под ними, и едва не рычал от досады, что не может узнать это сам. Ощутить ее наслаждение и желание на кончиках пальцев.

Губы Тиа все плотнее сжимались на Рафаэле, все быстрее и глубже вбирали его. Он помогал – подмахивал бедрами, насколько мог, — и любовался тем, что видит.

Ему всегда нравилось, когда перед ним вставали на колени, признавая силу и власть. И в последнее время это происходило слишком часто – уже успело приесться. Но с Тиа все в корне было иначе.

Ее шаг – не признание власти Рафаэля, не слабость перед ним. Тиа стояла перед ним на коленях, но Рафаэль знал, что это он в ее власти, а не наоборот. И ему это до дрожи нравилось.

Когда движения Тиа стали совсем быстрыми и глубокими, Рафаэль почувствовал, что близок к развязке. Он крепко зажмурился, запрокинул голову, чтобы не дразнить себя видами. Он еще не готов кончить. Ночь длинна, и он хочет испить ее до дна.

— Остановись, — едва дыша, попросил он. – Тиа…

Но она будто не слышала его. Быстрее и резче скользила по нему губами, втягивая и посасывая, кружа языком.

— Тиа!..

В его разум вторгся чужой образ. Он стоял, дрожа и судорожно ловя открытым ртом воздух. Такой уязвимый на пике наслаждения. Как она могла остановиться? Как могла лишить его яркого конца?

И он не заставил себя ждать. Рафаэль не сдержал стон и ощутил, будто взрывается Тиа прямо в рот. Секунды блаженства, а потом – раздражение и злость на себя.

Ей не понравится, что он не сдержался. Ей покажется мерзким, что Рафаэль закончил так… Их расставание пройдет на ужасной ноте.

Но тут его губ коснулись ее – солоноватые и влажные. Рафаэль с жадностью принял этот поцелуй, и по телу пронеслась мелкая дрожь восхищения, обожания и наслаждения.

— Мне понравилось, — шепнула Тиа. – Но я хочу еще.

— Развяжи мне руки.

— Только если ты примешь лекарство, — с опаской произнесла Тиа, и он кивнул.

Через минуту он уже сидел на земле, привалившись спиной к дереву. Тиа села на него сверху.

— Можно? – она забрала у него из рук мешочек и, выгнув спину, под удивленным взглядом Рафаэля насыпала небольшую горку порошка себе на руку.

Она тяжело дышала, взволнованно ожидая. Рафаэль нежно коснулся мягкой груди, погладил округлости. Подушечками больших пальцев потер затвердевшие вершинки. Наклонился к раскрытой ладони и вдохнул лекарство, чувствуя, как быстро накатывает слабость. Он навалился на Тиа, прижался щекой к ее груди. Тиа успокаивающе погладила его волосы, обняла и помогла Рафаэлю откинуться на дерево.

Сквозь головокружение он ощутил, как его узко и влажно сжало снизу. Рафаэль глухо застонал и приоткрыл глаза. Мутно, расплывчато он видел, как Тиа движется на нем, сидя сверху.

— Самостоятельная, да? – улыбнулся Рафаэль, а Тиа наклонилась и поцеловала его.

Он положил ладони на ее ягодицы и резко прижал к себе, войдя глубоко, до самого основания. Тиа выгнулась, вскрикнула от наслаждения и приняла новые правила игры. Рафаэль задает темп – она подчиняется.

Тиа была послушной и ласковой. Она улавливала малейшее желание Рафаэля, стоило ему лишь погладить ее по ягодице или резко толкнуть, желая сделать толчки более глубокими и жесткими.

В какой-то момент, когда головокружение ушло, Рафаэль попросил Тиа подняться. Теперь они оба стояли, но к дереву уже была прижата Тиа, а Рафаэль нависал над ней. Одна рука упиралась у виска в ствол дерева, а пальцы второй скользили вглубь влажных складок.

— Называй это как хочешь, но я все равно буду считать, что люблю тебя, — низко проговорил Рафаэль и заметил, как тяжело сглотнула Тиа.

Он погладил ее по бедру, перешел на его внутреннюю сторону и чуть потянул. Тиа уловила очередное желание и послушалась – приподняла ногу, которую Рафаэль придерживал под коленом.

— Никто не будет любить тебя так, как я, — с полной уверенностью сказал он и, глядя в рубиновые глаза, в которых дрожали слезы, провел головкой по влажным лепесткам, а затем вошел в Тиа.

Она охнула, запрокинула голову. Рога проскребли по коре. Тиа сильнее выгнула спину, подавшись навстречу Рафаэлю, а он будто на собственной коже ощутил, как кора царапает ее спину.

— Ты нужен мне, — всхлипнула Тиа, заставляя Рафаэля дрожать.

Он вышел из нее, ощущая сосущую пустоту и в груди, и внизу, а потом резко вошел до самого основания. Груди Тиа колыхнулись, она вскрикнула, а потом все повторилось вновь. Глубокие, резкие толчки, которые впечатывали Тиа в дерево и заставляли стонать все громче. Она крепче сжималась вокруг Рафаэля, царапала спину и кричала его имя. Он качал бедрами все быстрее и жестче, выбивая из них обоих дыхание и стоны.

Его пьянила Тиа, ее тело. Но ее мысли – сводили с ума.

Казалось, она была на грани того, чтобы разрыдаться. Она непрерывно думала о нем, но не в эту секунду, когда их тела и души сплелись. Нет. Она представляла другую жизнь, в которой есть она, Ясна и Рафаэль. Счастливую жизнь, в которой нет места страху и ненависти.

«Ты любишь меня», — подумал Рафаэль, и это не было вопросом.

В ответ – мешанина эмоций и острая боль. Это Тиа вцепилась когтями в его спину, не желая отпускать.

«Я не знаю, как провести вечность без тебя», — наконец, подумала она, и Рафаэль узнал в этих мыслях свои собственные.

Он думал точно так же, когда сворачивал Тиа шею, а потом – отпаивал своей кровью, чтобы она пришла в себя.

В какой-то момент, когда темп достиг безумной скорости, Тиа сжалась вокруг него, пульсируя, и за секунду до того, как она устало обмякла, Рафаэль тоже кончил. Он позволил Тиа навалиться на него, крепко обнял ее и вот так, держа на руках, опустился на землю.

Они еще долго целовались, чувствуя соленый привкус на губах. Рафаэль старался не думать, что таковы на вкус слезы. Он забирал у Тиа воздух и мысли, срывал с ее губ поцелуи, лишь бы она не могла разрыдаться в голос. Лишь бы она не сказала, что пора ставить точку.

А потом все по кругу. Но она уже снизу – лежа на земле. Ее ноги, закинутые на его плечи. Стоны, вздохи, шлепки…

— Тебе стоило прийти раньше.

Кто это сказал? Он или она?

Соединенные руки, переплетенные тела.

Новая доза лекарства.

Тиа снова на коленях. Он врезается в нее, стоя сзади и выбивая стоны, крики… и слезы.

— Не хочу, чтобы ты умирал.

Он наклонился, поцеловал ее спину между лопаток, все еще двигаясь внутри. Рука погладила грудь, спустилась ниже, к чувствительному бугорку, доводя до точки. Последней на сегодня.

Мокрые и уставшие, они лежали на земле, обнявшись. Оба смотрели на небо, проглядывающее сквозь ветви деревьев. Оно все еще было затянуто туманом, но даже так было понятно, что скоро рассвет.

— У тебя еще остался порошок? – спросила Тиа, лежа на груди Рафаэля.

— Почему спрашиваешь?

— Потому что сейчас ничего не получится. Я не смогу тебя убить.

— У тебя не так много времени, чтобы передумать. Порошка хватит на день. Не больше.

— Тогда к вечеру я что-нибудь придумаю.

Он даже за руку поймать ее не успел. Тиа поднялась, быстро оделась и ускользнула в сторону дома. Еще какое-то время он лежал на траве, борясь с желанием закричать в голос от боли. Потом Рафаэль встал, натянул штаны и разорванную рубашку и поплелся следом.

Он жалел, что все не кончилось на этой поляне.

Здесь он бы умер счастливым.