Проданная. На стороне солнца

Глава 4. Суд

«Я не верю, что люди не отвечают на наши письма, потому что не могут их прочесть. А как же их маги – способные переводчики? Вероятно, все послания с предложениями мирных переговоров уничтожают или вовсе игнорируют.

Бесполезно. Нам не договориться.

Человечество проиграло страху перед магией».

Из письма неизвестного

Я рассказала обо всем.

О том, как оказалась в Розе Гаратиса, а потом – в замке Валанте Карстро. О том, как начала против воли работать на него, не зная, что помогаю проложить тропинку к возрождению темного божества. И о том, как, ни о чем не подозревая, сама по ошибке стала сосудом для иного древнего существа. Рассказала, как мы с Рафаэлем пережили кошмар в оккупированной деревне, как после этого во мне впервые проявились силы Солнцеликой и как мы придумали использовать это против Валанте.

Я говорила о нашем союзе и не понимала, в чем я ошиблась. Где не заметила в Рафаэле прорастающее зерно зла?

Но чем дальше заходил мой рассказ, тем яснее становилось – я сама выбрала слепоту. Устала от одиночества и закрыла глаза на то, что всегда было перед ними.

Рафаэль никогда не желал помогать кому-то, если это не сулило выгоду. Ни свобода, ни месть Валанте не манили его так, как власть.

И я оказалась лишь ступенью к ней.

Сейчас, понимая это, я поражалась собственной наивности. До боли сжимала кулаки и кусала губы, пока продолжала рассказ.

Сложнее всего было говорить о том, как мы с Рафаэлем договорились втянуть в наш план Антинуа. На этой части я не сдержалась и нашла подругу взглядом в толпе. Я не хотела рассказывать ей об этом вот так – на глазах сотен чужаков.

— Я думала, что действую во благо мира, — не отводя взгляд, покаялась я. – Не хотела втягивать Антинуа, но понимала, что иначе никак. Верила, что все будет в порядке. Но из-за меня Вой Ночи восстал, а моя подруга стала отступницей.

Зрители перешептывались. Старейшины хранили тяжелое молчание.

Издалека было плохо видно, плачет ли Анти. Она уронила голову, стояла, ссутулившись, но не уходила.

— Я пыталась остановить Рафаэля, когда поняла, что он задумал, но…

«Было слишком поздно», — хотела сказать я, но слова замерли на кончике языка. Что-то не пускало их.

— Но? – подтолкнула одна из старейшин.

Я сквозь воспоминания снова перенеслась в тот вечер. Крики людей, сгущающиеся тени и Рафаэль, с головы до пят в брызгах крови. Я могла его остановить, могла призвать силу Яснары, чтобы убить Рафаэля и не дать Вою Ночи пробудиться.

— Я не смогла, — обронила совсем тихо я.

— Тебе не хватил сил? Кто-то помешал?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Мысли закружило вихрем сомнений. Я сама не знала ответ на этот вопрос, а потому не могла ничего сказать. Кусала губу, глядя в одну точку на полу.

— Я не знаю, — только и смогла выдавить я.

Вдруг все покачнулось. Я едва не упала на пол от неожиданности, но удержалась на ногах. Что происходит? Я в недоумении стала озираться и поняла, что почти никто не обратил на произошедшее внимание. Только я, Антинуа и люди, которых заметила в толпе, выглядели обеспокоенными.

— Мы покидаем сушу и переходим в море! – объявил кто-то с верхних этажей, близких к открытой палубе.

Загремели аплодисменты, туртам заполнил восторженный рев. Огромный корабль снова качнулся, а у меня закружилась голова от новых ощущений. Я будто стояла на канате, который ежесекундно дрожал. Приходилось крениться то в одну сторону, то в другую…

— Мы покинули земли людей, — громогласно объявила женщина-старейшина с молочной чешуей. – Пройдут недели, прежде чем мы окажемся дома. И только нам решать, ступит ли на наши острова эта полукровка.

В горле пересохло. Я застыла, ловя каждое слово.

— Мы пришли на земли людей не для сражений, а с предложением объединиться перед надвигающейся угрозой. И что мы получили в ответ на протянутую руку? Войну!

Драконорожденные зарычали и затопали. Они будто обратились в единый организм.

— Но мы обещали, что не уподобимся людям. Не станем угнетать тех, кто отличается от нас. Не откажем в приюте никому, для кого дом стал ловушкой или тюрьмой. Все расы равны.

— Тогда почему среди людей живут такие, как она? – выкрикнул из толпы кто-то. Человек.

Молодой мужчина указывал на меня, но смотрели все только на него.

— Почему драконорожденные насиловали людей? Почему убивали невинных? – продолжал беженец, хотя его спутница пыталась его успокоить. Гладила по руке и что-то шептала.

Продолжит в том же духе – полетит за борт.

— По той же причине, по которой люди насилуют драконорожденных, — процедила Лорклар. – Или ты думал, что полукровок рождают только человеческие женщины? Думал, что негодяи есть только среди заморских чудовищ?

Недовольный прикусил язык. В зале вообще повисла тяжелая тишина. Я заметила, как несколько драконорожденных сломлено склонили головы.

— Черная душа может родиться в любом теле, — продолжила Лорклар после недолгого молчания. – Предатели, насильники, живодеры – таких полно на обеих сторонах. Война лишь развязывает им руки. А полукровки – дети трагедий, общих для всех нас. Драконорожденные помнят об этом. А люди…

— Люди не видят дальше своего носа, — вставила полукровка, что из зала наблюдала за судом. – Мы для них – лишь напоминание о войне.

Цепи, до сих пор обвивающие меня змеями, вдруг показались слишком тяжелыми. Или то лишь чудилось из-за навалившейся тяжести воспоминаний?

Мне пришлось несладко. Меня сторонились с детства, боялись, что в любой момент из послушной рабыни обращусь мятежницей. Собственная мать отвернулась от меня.

Лорклар стукнула тростью, и поднявшийся злой ропот драконорожденных стих.

— Мы собрались, чтобы решить судьбу Тиа, так давайте же займемся делом.

— Да чего тут думать? – ощерилась другая старейшина. – Очевидно, что девчонку с нами оставлять нельзя.

Я ожидала такого поворота, но все равно напряглась. Внимательно слушала, а взгляд то и дело прыгал от одного драконорожденного к другим. Они часто перебивали друг друга – только успевай следить, кто говорит.

— Тиа – избрана Солнцеликой! Мы не можем ее прогнать.

— Онабылаизбрана ей. Причем это не случайность. Тиа сама призналась, что переносила на кожу кусочки заклинания заточения, чтобы укрепить связь с Солнцеликой. К тому же сейчас богини с отродьем нет.

— Это неправильно! Она – наша соплеменница, пусть и наполовину!

— А я согласен, что ее нельзя укрывать. Тот вампир, который обратил девчонку, — где он и что будет делать дальше? Вдруг он будет преследовать ее и явится сюда? Вместе с Полуночником, с которым пока что делит тело.

И тут я не выдержала:

— И тогда мы дадим ему бой. Я поклялась, что остановлю Рафаэля! Просто… Мне нужно время, чтобы понять, как это сделать, не освободив Воя Ночи, — я осеклась. Драконорожденные дали божествам другие имена. – То есть Полуночника.

— Т-ц, — щелкнула раздвоенным языком старейшина с изумрудной чешуей. – Твоя клятва останется неисполненной. Поверь, ты не сможешь навредить своему двуликому другу. Он обрел большую силу и с каждым днем станет понимать ее все лучше. А ты хочешь не просто убить его, но и… Что? Чего ты хочешь добиться?

— Я хочу найти способ изгнать Полуночника обратно в заточение, чтобы смерть Рафаэля не освободила бога окончательно. Рафаэль глуп, но он хоть как-то сдерживает темное божество. Без него, как бы сложно мне не было это говорить, всему точно придет конец.

— То есть ты хочешь спасти этого Р-рафаэля, — золотые глаза другого советника пугающе сверкнули. – Ради этого все затеяла?

В этих словах явно таилось осуждение. Несмотря на заклинание, не позволяющее лгать, мне все равно не верили.

— Прекрати, Дортас, — Лорклар вознаградила соплеменника холодным взглядом и таким же ледяным тоном. – Тиа уже сказала, что хочет отомстить. Ты плохо слушаешь или забыл, что она не может врать?

— Лучше бы она собиралась его спасти, — Дортас клацнул зубами и продолжил. – Наивная девчонка собирается противостоять чудовищу, от которого мы бежим на другой материк! Мы были готовы сражаться, чтобы остановить возрождение Полуночника, но теперь… Можно только дрожать и ждать, когда вечная ночь проглотит солнце и мир охватит темный пир.

Судя по тому, какое гробовое молчание наступило в огромном зале, Дортас упомянул какое-то пророчество. Вместо того чтобы присоединиться ко всем и безропотно дрожать от страха перед туманным, но печальным будущим, я шагнула вперед:

— Разве можно так слепо верить предсказаниям? Они – подсказка, но не закон. Я не хочу думать, будто выхода нет, и Рафаэль погубит весь мир! Я обещала остановить его, и я сделаю это.

— И как же? – с насмешкой спросила зеленая драконорожденная. – Солнцеликая покинула тебя. Свет – больше не твое оружие, а враг. Твое владение магией, как и у всех людей, – ничтожно. Ты не можешь даже выйти из тени, но собираешься остановить двух чудовищ сразу – своего хозяина и грязь, что поселилась в нем. Ты забыла, что именно Полуночник осквернил Солнцеликую? Из-за него она обезумела и породила самую отвратительную расу живых мертвецов, жаждущих крови! Так как, скажи, ты собираешься противостоять злу?

Я тяжело сглотнула и набрала полные легкие воздуха, в котором витало напряжение.

Я рассказала драконорожденным все. Почти все… Не упомянула лишь о нашем никчемном романе с Рафаэлем продолжительностью в одну страстную ночь и о том, что после обращения я пыталась вновь призвать Яснару. Наносила знакомые знаки заклинания, вырезала их на своей коже. Бесполезно. Она будто не слышала меня, но я уверена, что это можно как-то исправить.

— Без Солнцеликой мне не справиться, — честно признала я. – Поэтому я попытаюсь вернуть ее.

Неожиданно по залу прокатилась волна недовольства. Некоторые старейшины вскочили со своих мест.

— Непозволительно!

— Взывать к богине ради собственных целей!

— Она уже отвернулась от тебя однажды! Чего ты добиваешься теперь?

И снова всех на место поставила Лорклар. Самая старая участница совета поднялась, лишь этим заставив умолкнуть всех остальных.

— Ты помнишь части заклинания пленения Солнцеликой? – спросила она, глядя на меня блеклыми глазами. Когда я кивнула, она продолжила в тишине: — Тогда ты поможешь призвать богиню, но не в свое тело. У тебя был шанс предотвратить беду и остановить зло, но ты проиграла.

И хоть я понимала, что Лорклар права, слова ощущались пощечиной.

За долгие месяцы я научилась уживаться с Яснарой, пользоваться ее силой. Я привыкла, что в голове почти всегда звучит еще чей-то голос. Я жаждала вернуть Яснару и ее мощь, но…

Возможно, Лорклар права. После того, как я не смогла в нужный момент испепелить Рафаэля, решив проблемы настоящего и будущего, Яснара наверняка в бешенстве.

Она не захочет иметь со мной дел. Может, поэтому ничего и не выходило, когда я пыталась призвать Царицу Мечей?

— Нам нужен доброволец, который рискнет стать новым сосудом для богини, — провозгласила Лорклар, оборачиваясь к многочисленным зрителям. – Тиа права. Враг страшен, но мы должны хотя бы попытаться ему противостоять! И Солнцеликая – наша надежда.

Я ожидала сомнений – тихих переговоров, опущенных в пол глаз и нерешительных попыток спрятаться в тени. Но драконорожденные будто ждали именно этого момента. Они вскидывали когтистые руки, толкались, пытаясь выступить вперед, и выкрикивали:

— Я! Я готов!

Безрассудство или отвага?

— Великая честь.

Я повернула голову на знакомый голос и увидела Рорджи. Он тоже выступил вперед. Дружище сидел на его широком плече, будто не кот, а диковинная птица.

Сначала внимательно окинув зал слеповатыми глазами, тростью Лорклар указала на Рорджи. Остальные старейшины кивнули, и Рорджи поднялся на помост, чтобы встать рядом со мной. Дружище зашипел и перелез на другое плечо хозяина. Подальше от меня.

— Великая честь, но и великая ответственность, — сидя на скамье, один из старейшин подался чуть вперед. Будто намеревался внимательнее заглянуть в глаза Рорджи, чтобы разглядеть там тень сомнений.

Но Рорджи держался непоколебимо, с почти королевским достоинством. Мне даже стало неловко, когда я вспомнила, как сама связалась с Царицей Мечей. Я была в ужасе. Думала, что безумна, и готовилась умереть.

Я знаю о магии куда меньше, чем любой драконорожденный, а Яснара – их величайшее божество, пусть и утраченное. То, что я видела трагедией, драконорожденные воспринимают великим даром.

Рорджи едва не дрожал от благоговения, когда старейшины расспрашивали его. Точно ли готов? Осознает ли, что рискует? Понимает ли, что может разгневать божество?

Но Рорджи – эталон решительности и верности своему народу.

— Что ж, — после долгих расспросов сказала Лорклар, — ты действительно готов. Тиа, что тебе требуется для проведения ритуала? Тебе нужно время или…

— Я могу сделать все хоть сейчас. Я помню текст, который наносила на свою кожу.

Пока мне подавали стилет и чернила, я кусала губы. Нервничала, но не потому, что забыла заклинание. Чувство было какое-то липкое, темное… И смутно напоминало ревность.

Я не хотела делить Яснару ни с кем. Во мне царила уверенность, что я и только я должна вновь заполучить силу солнца. Но я уже пыталась, и ничего не вышло.

Старейшины правы. Нужно искать иной выход. И Рорджи может им стать.

Он с каменным выражением морды протянул мне руку, плотно покрытую жесткой чешуей. Вывести на ней знаки древнего заклинания, чтобы чернила не поплыли, было непросто. К тому же руки слегка дрожали от волнения.

Рорджи терпеливо ждал. Старейшины внимательно следили. Зрители беспрестанно шептались.

«И солнца разящий свет…Восстанет вновь», — эти слова я прошептала, закончив надпись, а затем полоснула стилетом руку Рорджи.

Он не шелохнулся. Дружище зашипел, но не решился слезть с плеча хозяина. Так и смотрел на меня злыми сверкающими глазами сверху вниз.

— Ну? – шепнул кто-то. – Получилось?

— Ничего не чувствую, — покачал головой Рорджи, и я продолжила выводить знаки.

Сначала так же чернилами. Безрезультатно. Потом – сразу ножом. Рорджи морщился и следил за мной с опаской. Будто готовился в любой момент сомкнуть пальцы на моей шее, если сорвусь из-за крови.

Но я не была голодна. Вид крови вызывал во мне желание, но очень слабое. Я могла с ним бороться без проблем и продолжала работать.

Когда стало ясно, что все бесполезно, старейшины решили проверить мою работу. Они взглянули на исцарапанную стилетом руку Рорджи – некоторые чешуйки вывернулись и торчали из ран, некоторые пробить металлом так и не удалось.

Старейшины молча смотрели на символы заклинания, кивали и уходили на место в глубокой задумчивости. Они знают правильный текст пленяющего заклинания? Вряд ли… Однако и не верить мне ни у кого повода нет, ведь клеймо души все еще запрещает мне лгать. При всем желании я не смогу ошибиться в заклинании.

— Что-то не так. Может, чешуя мешает? – предположил старейшина, и на замену Рорджи выбрали другого претендента.

Рорджи был разбит, хоть и пытался это скрыть. Однако я видела, как он ссутулился, как потух его взгляд, когда на помост вышла девушка-полукровка. У нее была драконья голова, но человеческое тело. Чернила и стилет безупречно ложились на ее кожу.

Но даже это не помогло.

Тогда старейшины решили, что дело в том, кто пишет заклинание. Под моим наблюдением другой маг повторял символы на теле третьего претендента.

Все еще ничего.

Солнцеликая оставалась глуха.

***

Лишь слабое покачивание туртама на волнах подсказывало, что мы в море, а не в черной, разъедающей мраком Пустоши. Небо слилось с темной водой. Звёзды сверкали с небосклона и в морском отражении. Последнее выдавало себя слабой рябью.

Я стояла у борта, сложив на него руки. Вдыхала холодный воздух, напитанный солью и зимним морозом. До сих пор не могу привыкнуть, что холод больше не властен надо мной. Ни дрожи, ни онемевших пальцев.

Я чувствовала себя прекрасно... Если забыть о том, что и пары часов не прошло с того момента, как суд надо мной завершился.

— Ты стоишь тут полтора часа, — сзади подошла Джараха. — К перилам примерзла?

— Нет. Просто я никогда раньше не видела моря.

Джараха какое-то время молча смотрела вдаль, а потом хмыкнула:

— Ты и сейчас его не видишь. Вот когда солнце встанет...

— Ну да, — с некоторой грустью отозвалась я и отвернулась от моря, к пустой палубе.

Тут только я и Джараха. Ну и ещё где-то в тени точно прятался Рорджи, которого назначали моим надзирателем. Конечно, Лорклар назвала это как-то иначе. Не так оскорбительно и жёстко, но суть та же. Мне – для контроля. Рорджи – как урок. Он напал на меня однажды, но теперь должен побороть в себе темный порыв и справиться с соблазном оторвать мне голову.

Урок рискованный и для меня, и для него. Но не нам диктовать правила.

Меня не стали прогонять, но и доверия не подарили. Обидно, но понятно. В глазах драконорожденных я монстр, который сумел призвать другое чудовище. Все же, как бы чешуйчатые ни почитали прародительницу, сложно не поспорить с тем, что Солнцеликая — безобидная добрая душа.

Я всё ещё прекрасно помню, как она моими руками убила Сариэль, стоило дать слабину.

— Ты пришла, чтобы прогнать меня с палубы обратно в ту мрачную темницу?

— Это не темница, — Джараха скрестила руки на груди.

— Хорошо, давай притворимся, что это так. И все же?

— Просто хотела сказать, что ты выбрала сложный путь, Тиа. Все, что ты сказала в конце суда...

Я сглотнула, вспомнив завершение собрания. После того, как моя идея с ритуалом не увенчалась успехом, Лорклар предложила новый план. Я ухватилась за него, как утопающий за тростинку.

— Все, что я сказала, похоже на отчаяние?

— Может быть. Тебе нужно будет учиться, если хочешь освоиться на нашей земле. И учиться с невероятным усердием, если жаждешь отомстить своему хозяину.

— Дело не только в мести. Рафаэль...

— Избавь меня от рассказов о твоём безумном бывшем, — мотнула головой Джараха. — Я не за этим сюда пришла. Просто запомни. Если решишь учиться, я готова помочь.

— Мне нечем тебе платить. Я сбежала из Розы Гаратиса почти ни с чем.

— А мне нужна иная плата. Возьми меня в свой отряд, когда отправишься к месту, о котором рассказала Лорклар. И мы будем в расчете.

Я кивнула и протянула Джарахе руку, чтобы скрепить договор. Джараха ударила по моей ладони и ушла. Я ещё долго стояла на палубе, со щемящей болью в груди ожидая, когда горизонт начнет светлеть.

Первые солнечные лучи прогнали меня прочь.

***

На этот раз я понимала, что происходящее – сон. Хотя выглядело все довольно натурально. Кабинет Рафаэля ощущался так, будто я оказалась там наяву. Можно было рассмотреть каждую страничку в открытых книгах, разложенных на столе. Разглядеть каждую трещинку на камнях, которыми выложены стены.

Рафаэль подошел сзади, когда я приблизилась к столу. Он положил ладони мне на поясницу и склонился к уху, кончиком носа провел по шее, коснулся им мочки уха. И я точно знала, что сейчас оно имеет заостренный конец.

— Я знаю, что это не по-настоящему, — выдохнула, прикрыв глаза.

Его смешок пощекотал шею.

— И это что-то значит для тебя? – его голос звучал непривычно мягко. Настоящий Рафаэль уже бы отпустил едкую шутку или метнул какую-то грубую фразочку.

Но Рафаэль из моего сна не вел, а был ведомым. Ждал, что я сделаю, готовый подстраиваться под любое мое решение.

— Если бы это был не сон, — начала я, но умолкла, так и не договорив.

— То?

Рафаэль крепче обнял меня со спины, и даже сквозь сон я ощутила тепло внутри. Все будто было подернуто легким туманом, который стал гуще, стоило позволить себе расслабиться перед тем, как сказать:

— То я бы ни на шаг тебя к себе не подпустила.

Все. Больше терпеть происходящее было нельзя. Пусть это лишь сон, но даже в стране грез нельзя позволять себе расслабляться рядом с Рафаэлем.

Он убийца и преступник. Я ненавижу его в реальности, но должна помнить об этом и во снах.

Я высвободилась из рук Рафаэля и повернулась к нему лицом. Он ни на шаг не отступил. Белокурый монстр показал острые клыки в открытой улыбке и склонил голову набок.

— Бежишь. Притворяешься, что ненавидишь меня. Зачем?

— Я не притворяюсь.

Я нащупала на столе короткий нож. Откуда он здесь? Для заточки грифеля или его услужливо подкинуло мое подсознание? Не важно. Я схватилась за рукоять и выставила перед собой нож, направив острие Рафаэлю в грудь.

— Ты не убьешь меня, — спокойно произнес он, и я знала, что так и есть.

Даже не будь происходящее сном, я бы лишь оцарапала Рафаэля.

— Не убьешь ни сейчас, ни потом, когда найдешь то, за чем направляешься в земли ящериц.

На миг я оторопела.

«Откуда ты знаешь?» — чуть не сорвалось с языка, но я быстро опомнилась.

Это сон. Рафаэль, все его слова и поступки – плод моего воображения.

— Скажи, рогатая, ты правда веришь, что драконьи кости исправят то, с чем не справляется целый материк? – Рафаэль надменно ухмыльнулся.

Моя рука чуть дрогнула. Острие ножа опустилось ниже грудины.

— О чем ты?

— О себе, конечно. Если бы ты не сбежала, если бы приняла свою судьбу, то разделила бы триумф со мной.

Рафаэль оттолкнул мою руку. Нож со звоном упал на каменный пол.

— Ты бы видела, как дрожат от моего имени люди, как склоняются тени, как мертвецы встают, стоит мне отдать приказ хотя бы мысленно. Моя армия растет, Тиа. Многие уже поняли, что бороться бесполезно. Лучше примкнуть. Так почему же ты бежишь?

Я метнулась вбок, подхватила с пола нож и кинулась на Рафаэля. Он не стал сопротивляться, лишь устало вздохнул и раскинул руки, позволяя мне осуществить задуманное.

Нож вошел меж его ребер легко, будто вонзился не в плоть, а в рыхлый снег. На белой рубашке Рафаэля стремительно распускались кровавые бутоны. А он смотрел на меня сверху вниз и улыбался, беззвучно насмехаясь.

В его глазах я – ребенок, который все никак не может успокоиться. Он разрешает мне баловаться, чтобы я быстрее наигралась и отбросила бессмысленные попытки.

— Приятно? – спросил он и подошел ближе. Так, чтобы лезвие глубже вошло в его тело. Кровь Рафаэля заляпала мои руки, стекала с клинка на пол, капала мне на одежду. – Нравится вид крови хозяина? Нравится причинять мне боль?

Я хотела отскочить, отбросить нож и утереть испачканные руки об одежду.

Нет. Мне не нравилось! Несмотря на всю неприязнь к Рафаэлю, на всю мою ненависть, причиняя мучения, я мучилась сама. Но отступлю сейчас – проиграю подсознанию. Докажу сама себе, что не способна даже во сне пролить кровь врага.

Я провернула нож, и Рафаэль захрипел. Он не ожидал, что не отступлю. Я и сама от себя этого не ожидала и теперь мелко дрожала, вцепившись в мокрою от крови рукоять.

— Хорошо, — он положил ладонь поверх моей руки и усилил нажатие на рукоять. Сам направлял меня в этой пытке, подсказывая, как причинить больше боли. – Злись. Терзай меня! Убей в этом сне, если хочешь!

Убить?..

Я клялась, что так и поступлю однажды, но сейчас все внутри сжалось от короткого, резкого слова.

— Сомнения, — сладко протянул Рафаэль. Одной рукой он сильнее надавил на мою ладонь, вгоняя нож еще глубже. Второй коснулся подбородка, заставляя поднять голову и взглянуть ему в глаза. – Я готов вечно любоваться твоими метаниями.

— Заткнись!

— Знаешь, почему?

Я не хотела знать. Не хотела больше слушать этого искусителя!

— Потому что это доказательство – ты тоже понимаешь, что мы нужны друг другу. Без меня ты – ничто.

Выдернув нож из-под ребер Рафаэля, я замахнулась и полоснула его по шее. Он схватился за нее, не то удивленный, не то довольный новой раной.

— Еще, — булькнуло короткое слово, вырванное из вспоротого горла.

Тело противилось. Было тошно от себя.

Я не убийца! Я обычный переводчик!

«Больше нет», — шепнуло что-то глубоко внутри. Я всего на миг прикрыла глаза, и в опустившейся темноте возник мой новый образ. Белые волосы, рубиновые глаза, выцветшие чешуйки на лбу у рогов, острые уши и нечеловеческие клыки.

Я не знала, как выгляжу наверняка, но ярко представляла это. Видела себя прямо сейчас – с окровавленным ножом в руке и отчаянием, написанным в загнанном взгляде.

И тут меня будто молнией прошило знакомое ощущение. Я распахнула веки и уставилась на улыбающегося Рафаэля. Весь в крови, он довольно ухмылялся. Он ни слова не сказал, но я все поняла.

То видение – не фантазия. Это то, как я выгляжу в глазах Рафаэля. Ведь наши сознания снова сплелись.

— Ты соврала. Ты не хочешь меня убивать. Твоя клятва – ложь.

Мне бы никогда не хватило сил, чтобы обычным коротким ножом отсечь Рафаэлю голову. Но это был сон –мой сон– и все подчинялось моему сознанию. Поэтому следующий удар стал решающим.

Одним махом я перерубила и мышцы, и связки между позвонков.

— Ложь, — успел повторить Рафаэль, а затем безвольно рухнул на пол.

Его отрезанная голова лежала у меня под ногами, но я не чувствовала себя победительницей. Мне не хотелось поднять ее за волосы, как трофей, или пнуть подальше, чтобы больше не видеть ненавистное лицо.

Опустошение и холод.

Это все, что я чувствовала в тот момент.