Проданная. На стороне солнца

Нас с Анти разделили. Я не знала, куда ее увели, и надеялась, что она не явится через портал, чтобы рассказать об этом. Все же Антинуа видела мою «камеру» и в любой момент могла открыть сюда переход – поболтать или помочь сбежать.

Я это не хотела. Любое использование силы драконорожденные могут счесть угрозой или нарушением правил, и тогда к Антинуа будут относиться так же сурово, как ко мне.

Спустя какое-то время после ухода Джарахи и Рорджи ко мне пришли другие драконорожденные. Они принесли цепи, которыми сковали мои руки, ноги и даже шею. Было тяжело не то что двигаться – даже дышать, но я ни слова не сказала. Понимала, что единственный способ заручиться доверием драконорожденных – это проявить готовность слушаться.

Отвратительно, но иначе никак. Да и мне не привыкать. Всю жизнь я только и делаю, что меняю ошейники. Сначала школа круга луны, затем служение Рафаэлю, Валанте Карстро, попытки угодить Царице Мечей… А теперь я и вовсе отродье.

Мои цепи еще никогда не были настолько прочными.

Тело окутывала жгучая боль. Даже во мраке залечиться не удавалось, не помогала и скудная еда, которую принесли в мою камеру. Организм требовал крови. Горло сводило от жажды, во рту пересохло. И когда в темноте мое обостренное вампирское зрение различило движение, я резко выпрямилась. Цепи звякнули, а тень зашевелилась быстрее.

Я чувствовала запах живой крови и едва не облизывалась от голода. Сжимала в нетерпении кулаки, и израненная, обожженная кожа натягивалась, вызывая новую волну боли.

Та тень оказалась котом. Как она сюда попала? Наверное, где-то в стене, за наваленными мешками и ящиками была щель.

Кот обошел меня по широкой дуге, уселся у противоположной стены и уставился на недоеденную мной еду.

— Ты тоже голоден, да?

Гость мяукнул, но с места не сдвинулся. Тогда я заставила себя замереть. Задержала дыхание, что получалось у меня неплохо. Я все еще не понимала, дышу ли по привычке или мне все еще действительно нужен воздух. Однако без нового вдоха я могла выдержать с десяток минут и столько же я не шевелилась.

В итоге глупый кот осмелел. Поверил, что я не представляю угрозы. Может, решил, что я мертва, и приблизился. А когда он опустил голову, чтобы доесть из плоской тарелки мой скудный обед, то сам превратился в свежее блюдо.

Кот шипел и царапался, пока я впивалась в него зубами. Светлый мех испачкался кровью, которая на вкус была, как дешевое вино. Не деликатес, но и я ищу не наслаждений.

Когда голод и боль отступили, и я ощутила, что раны потихоньку начали затягиваться, я отпустила кота. Он зашипел, но кидаться кусаться и царапаться не стал, а тут же рванул прочь.

И пусть физически мне стало лучше, на душе было мерзко.

Вот теперь, когда я напала на свою первую жертву, происходящее казалось еще более реальным.

Все же Рорджи прав. Я монстр.