Призрачный отель

Глава 9

Этот «гусар» и вправду оказался гусаром. Без дураков. Сразу мне выложил всю свою биографию, пока ехали обратно. После истории полкового лекаря, самолично встречавшегося с Суворовым и называвшего Первую горбольницу на Покровской горе Земской, я уже особо не удивился. Сообщению о том, что передо мной — герой войны 1812-го года, шестнадцати лет от роду принятый в кавалергардский полк, а войну закончивший в чине полковника, просто покивал.

Мы с Лизой сидели на заднем сиденье уже знакомого Haval-а, а рулил всё тот же китаец. Гусара звали Денисом, китайца он звал Вано. И, глядя, как этот Вано управляет машиной, я недоумевал: каким таким волшебным образом они умудрились подоспеть вовремя? На языке вертелось предложение включить «аварийку». Ещё очень хотелось сообщить, что моя бабушка в инвалидной коляске каталась быстрее.

Но я ничего этого не сказал. Нет, не потому что был очень воспитанным. Просто говорил всю дорогу Денис. Он не затыкался ни на секунду: то превозносил свою доблесть в схватке с пожирателями (так называли напавших на нас существ), то восхищался тем, как изменился город за последние сто лет, тыкал пальцем в самые обыкновенные новострои и превозносил несуществующие архитектурные достоинства.

Минуты через три я немного успокоился от пережитого стресса и понял вдруг, что поведение Дениса похоже на попытки не очень умного, но очень самоуверенного парня произвести впечатление на девушку. Этакий поручик Ржевский на минималках: «Болонки низко летают — к дождю, наверное. У меня в части барабан есть. Пошли пот***аемся».

И действительно, в зеркало заднего вида Денис смотрел отнюдь не на меня. На Лизу. Отражения её, разумеется, не видел, поэтому то и дело поворачивался и смотрел непосредственно на оригинал. Это быстро становилось неудобным, и тогда он переводил взгляд на меня, делая вид, будто болтает со мной.

— Я вообще не понимаю — и чего мы с ними цацкаемся, зачем их терпим? Подумаешь, дело великое: шайка пожирателей! Да там — начать да кончить. Меня бы только за руки никто не держал, руки бы мне развязали, я б и один управился! Скажи, Вано?

— Тлепло, — коротко отозвался китаец.

— Что говоришь? А, тепло? Да, лета нынче жаркие стоят!

И Денис пустился в воспоминания о самых холодных летах, которые ему приходилось пережить. Только когда Лиза схватила меня за руку (Вана подрезал какой-то чудила на «Калине», и китаец наконец сделал что-то быстрое — затормозил), Денис как-то странно осёкся и замолчал. Но мы к тому времени уже считай приехали.

— Так, — посмотрел на меня Денис, резко сделавшись серьёзным. — Идём через призрачный мир. Осознанно переходить умеешь?

Я покачал головой. Как эти скачки у меня срабатывали — сам пока не понимал. Восстанавливая в памяти сегодняшнее отчаянное бегство, мог точно сказать, что переключался не меньше трёх раз. Визуально для меня это выглядело как тучи, закрывающие солнце. Но никаких туч сегодня не было в помине, даже ни одного облачка не разглядеть при всём желании в этом пронзительно-голубом небе.

Ван аккуратно припарковал автомобиль и замер, положив руки на руль.

Денис вздохнул.

— Ну, смотри, всё это довольно просто, когда привыкаешь чувствовать своё тонкое тело. Это как шагнуть, только — ну, мысленно, что ли. А до тех пор делай через ритуал.

— Какой ритуал?

Я представил себе чёрные свечи и пентаграмму, вычерченную на полу. Но всё оказалось не настолько трэшово.

— Я делал вот так. — Денис поднял перед собой обе руки, указательные пальцы в контакте с большими.

Потом он резко развёл руки в стороны. Движение — будто шторы раздвинул. И исчез. На мгновение. Через это мгновение я его вновь увидел, только теперь… Ну, я как бы знал, что вижу его другим зрением. Таким же, каким вижу Лизу. А вот Вана видел обычным, и это создавало дискомфорт. Как будто на какую-то раздражающую оптическую иллюзию смотришь, от которой голова кружится и тошнит.

Китаец словно понял, что мне неприятно, и тоже исчез. Чтобы тут же предстать перед моим призрачным взором. Ну вот, сразу сделалось легче.

Блин… И чем я тут занимаюсь? Смотрю, как люди переходят в призрачный мир, и уже даже не парюсь насчёт этого. Вариант нормы жизни, чё. Дурдом… А может, я в палате лежу, под аппаратами, и мне всё это мерещится? Китаец и гусар спасли меня от четырёх дементоров, а девушка-призрак вцепилась в мою руку. Бред же.

— Придумай любое действие, только убеди себя, что как только его сделаешь — сразу перешагнёшь грань между мирами, — сказал Денис.

— Дулак, — меланхолично заметил китаец, глядя через лобовое стекло на неприветливое двухэтажное строение за парковкой.

— Чего⁈ — сдвинул брови Денис. И тут же хлопнул себя по лбу ладонью. — Ох… Ну, простите! Не каждый день новых видящих обучаю. Редкое явление.

— Что не так? — спросил я.

— Да всё нормально. Только меня этому жесту обучали так, будто он единственно правильный. Понимаешь? Чтобы — никаких сомнений. Это уже потом я сообразил, что ритуал может быть любым. А сам забыл, как у меня было. Сколько лет прошло-то…

Я для пробы пощёлкал пальцами — ничего не происходило.

— Может, так зайдём? — предложил я. — Вроде не военный объект, отель обычный.

— На камерах засветишься, Алинка будет вопросы задавать. И вообще, мало ли… Подчищать потом. Как бы так…

— А может быть, я помогу? — подала голос Лиза. — Я ведь… Ну, призрак. Типа…

Кажется, она успешно делала первые шаги к принятию ситуации. Что не могло не радовать.

Денис задумчиво посмотрел на неё.

— Ну-у-у-у…

Лиза решительно дёрнула меня за руку.

— Идём! — и вышла из машины.

И я вышел вслед за ней. Через дверцу. В смысле, не открыв, а просочившись сквозь неё. Совершенно машинально.

Мы стояли на парковке, а вокруг царили серость и тишина.

— Не самый лучший метод, — проворчал Денис, выбираясь таким же методом. — Можешь мерцать начать.

— Мерцать? — переспросил я.

— Ну, то появляться, то исчезать — как лампочка мигает. Ну да ладно уж, вышел так вышел. Идём. Нам бы только в пекарню пробраться, а там уж Мстислава разберётся.

В том, что Мстислава у этой компании за главную, я не сомневался. А услышав про пекарню, вспомнил давешний запах, который эта колоритная старушка принесла в мою кухню. Вот элементы и складываются в цельную картинку.

— Идёмте, — выдохнула Лиза с таким выражением лица, будто после долгих скитаний вернулась, наконец, домой.

— Двери — на фотоэлементах, — подойдя к отелю, сказал Денис. — Призрачные — на призрачных фотоэлементах. Пока не пытайся понять, просто прими как данность. Если в призрачном мире видишь человека — это либо душа, либо пустышка, либо кто-то из видящих. Сейчас для тебя отель будет пустым. Если видишь обычных людей, слышишь звуки обычного мира — значит, мерцаешь, следовательно, тебя видят. Поэтому на первых порах голым по призрачному миру не ходи.

Я вспомнил, как выходил из отеля после падения в бассейн. Тогда отметил, что отель подозрительно пуст и тих, но не придал значения. Теперь, конечно, сделалось понятно, почему я никого не видел.

Двери открылись.

Мы с Лизой проскользнули в отель вслед за Денисом и Ваном. За стойкой ресепшена было пусто.

— Со временем научишься из призрачного мира смотреть в реальный, — продолжал инструктировать Денис. — Сейчас не пытайся. Вылетишь.

Ну, это было всё равно что сказать: «Не думай о красной обезьяне». Конечно же, я немедленно попробовал. И у меня получилось.

Привет, Алина! Не ждала? А я — вот он, жертва сексуального домогательства. Пока компенсацию не выплатите, буду торчать у стойки. Только вы меня не увидите, потому что я — в призрачном мире. Вам туда не скоро, я надеюсь.

Выглядела Алина так же безупречно, как Изольда, и так же приветливо улыбалась. Формально — не менее красивая, Олег пялился бы на неё так же. А я, глядя в пустые глаза, вдруг понял, что передо мной — пустышка. В которой нет ничего, кроме яркой оболочки. И что, кажется, подспудно всегда что-то такое чувствовал. Настолько, что даже основной инстинкт при виде девушек подобного типа не оживлялся.

— Сюда. — Денис махнул рукой, и зрение у меня немедленно сбилось, Алина исчезла.

Денис прошёл мимо ресепшена в просторный коридор, уходящий налево. Мы с Лизой последовали за ним.

Жилых номеров тут не было. Детская игровая комната, тренажерный зал, массажный кабинет. Спа-салон, солярий, оранжерея, комната отдыха…

— А это точно отель? — вырвалось у меня.

Денис ухмыльнулся.

— Погоди, ты ещё в другом крыле не был… Сюда.

Коридор закончился дверью в торце. Массивной, из тёмного дерева, с бронзовой ручкой и витражным арочным стеклом. Сквозь стекло проникал свет, на полу перед дверью лежали разноцветные блики.

«Хлебный дом», — сообщала вывеска над дверью.

Денис оглянулся. В коридоре никого не было, Ван куда-то испарился. Кажется, сделал это ещё возле стойки ресепшена. Денис стал настоящим, реальным. А я в который уже раз обнаружил, что мой взгляд как бы следует за видящими. В машине, когда Денис переместился в призрачный мир, и сейчас. Из одного мира — в другой.

Но интересно даже не это. А то, что, например, Лизу я вижу из любого положения, как живую. Вот и сейчас она стоит рядом со мной, головой крутит. В общем, к процессу вопросов — гора. Большую часть я, правда, сформулировать пока не могу.

В реальный мир я вывалился автоматически, без своего на то желания. Красок прибавилось, появилась какая-то звуковая картина. А на ручке двери материализовалась табличка: «Перерыв 15 минут». Я улыбнулся. У нас в магазине тоже такая имелась. Её юмор заключался в том, что подошедший посетитель понятия не имеет, сколь давно табличку повесили. Поэтому пятнадцать минут, при необходимости, легко превращались в полтора часа.

Денис потянул на себя тяжёлую дверь. Мелодично звякнул колокольчик. Мы вошли.

Аромат свежей выпечки и свежесваренного кофе я почувствовал ещё в коридоре. Сейчас одуряюще вкусный запах окутал со всех сторон. Я посмотрел в сторону прилавка в торце помещения и понял, что хочу сожрать всё. Даже не видя отсюда толком, что именно. Слойки, булочки, багеты, торты, пирожные — всё. И это я ещё позавтракал. Интересно, что бывает с людьми, которые заходят сюда голодными? Их потом выкатывают, или носильщика с тележкой вызывают?

— Вот, — сказал Денис. — Велено доставить — доставил.

Обращался он к Мстиславе.

Та сидела на диванчике перед круглым столом. Таких столов в хлебном доме оказалось четыре, по два с каждой стороны от меня. Каждый накрыт белоснежной скатертью, посередине — букетик цветов.

Мстислава была одета в белый халат и длинный коричневый фартук, с вышивкой на груди: «Хлебный дом». Такой же, как на двери. На голове — поварской колпак, в руке — чашка с кофе.

Диваны, кресла, подушки, аромат, сама Мстислава — я вдруг подумал, что этот фартук и колпак она могла носить сто, двести, триста лет назад — всё это будто переносило в другую реальность, далекую от забот и суеты. Как будто не городская улица за окнами, не суперсовременный отель позади меня. Оазис спокойствия, надежности и уюта. И даже как будто никакой Олег, никакой Никита меня не матерят за самовольное оставление рабочего места. Остались в другой реальности, вместе со своими дурацкими проблемами. А мне никуда больше не нужно идти, я уже на месте. И Лиза здесь — в безопасности.

Лиза это тоже поняла. Подбежала к Мстиславе.

— Здравствуйте!

— Здравствуй, милая. Садись пока. — Мстислава кивнула на кресло. — Отдыхай. Всё, добралась куда надо. Больше уж тебя никто не обидит.

Лиза благодарно шмыгнула носом и забралась с ногами в кресло. Человек, который сидел за столом напротив Мстиславы, помрачнел. Больше в кафетерии никого не было, остальные столики пустовали.

Дядьке, сидящему напротив Мстиславы, было на вид лет пятьдесят. Седой, усатый, крепкий, с загорелым лицом и руками. Так выглядят люди, которые из-за специфики работы много времени проводят на улице. Надпись на рабочем комбинезоне, в который был одет дядька, теорию подтверждала.

«Комбинат благоустройства „Солнечный город“», — прочитал я на груди комбинезона. Судя по фрагментам, которые были видны, майку на широкой спине украшала такая же надпись.

Денис подошёл к дядьке, протянул руку:

— Наше вам, Кондратий Степанович… Что же это обходчики — совсем мышей не ловят? Снова неподготовленную душу проморгали? Они у вас в «Солнечном городе» чем занимаются, вообще? Солнечные ванны принимают? Может, и меня в штат возьмёте?

— Если всерьёз говоришь — так приходи, с распростёртыми объятиями примем, — проворчал дядька. — Мало нас, сколько уж разов говорить. Ма-ло. А пожирателей меньше не становится. Они, наоборот, всё жирнее да крепче. Всё хитрее.

— Это верно, — согласилась Мстислава. — Ну да ничего! У нас, вот, новый видящий проснулся. Глядишь, и вашего полку прибудет.

— Глядишь. — Дядька посмотрел на меня.

Мстислава вдруг резво подорвалась с дивана и ушуршала за прилавок. Вернулась с подносом и принялась выгружать на стол кофейник, чашки и такое многообразие выпечки, что глаза разбежались, а чувство голода усилилось.

— Садись, чего стоишь, — позвала Мстислава. — В ногах правды нету.

Денис фыркнул:

— А меня, значит, присесть не приглашаете?

— А ты когда-то приглашения дожидался?

Денис подтащил к столу кресло. Я сел в другое.

— Угощайтесь. — Мстислава взялась за кофейник. Наполнила чашки, придвинула мне и Денису.

Повернулась к нему:

— Рассказывай.

— Отбились от пожирателей. — Денис цапнул с блюда красивое пирожное с кремом. — Четверо их было. С виду обычные, ничего выдающегося… Где, говоришь, они на вас напали?

— Я пока ничего не говорил. На Мало-Краснофлотской. Не доходя до остановки, там ещё газетный ларёк стоит. Могу на навигаторе показать.

— Не надо, — буркнул Кондратий Степанович. — Знаю это место. И ты, стало быть, оттуда до самого монастыря бежал?

— До какого монастыря? Я к церкви бежал. Желтая такая, с зелёной крышей.

— Это сейчас — церковь, — сказал Денис. — Она недавняя совсем. А прежде монастырь стоял. Верно, Мстислава Мстиславовна?

Старуха кивнула.

— Верно. На том месте, на берегу Днепра погиб когда-то муромский князь Глеб. В его память монастырь поставили. Хороший был монастырь, богатый, долго простоял. А в Смутное время его разорили.

Кондратий Степанович неодобрительно покачал головой. Проворчал:

— Порядка не было, вот и разорили.

— А то в ваше время был, — огрызнулась Мстислава. — То февральская революция, то октябрьская! То одна власть, то другая! Потом вовсе гражданская война началась.

— Вы про монастырь не договорили, — напомнил я.

Догадался, что дискуссия о том, чьи времена лучше, в здешнем сообществе не закончится никогда и ничем. Это как андроиды против яблочников, только немного постарше. Буквально на несколько веков.

Вообще, наверное, надо было удивиться, разинуть рот, попросить, чтобы меня ущипнули или типа того. Но, честно говоря, мне уже не шестнадцать лет. Да и, знаете, день выдался… Призраки, пожиратели, кросс наперегонки со смертью, осознанный переход в призрачный мир… Я решил отложить удивления хотя бы до завтра.

Посмотрел на Кондратия Степановича и попробовал угадать, из какого исторического периода он происходит. Не сумел. Такие спокойные, бесхитростные дядьки с потемневшими от работы руками существовали, должно быть, всегда и во все времена — являя собой образец того самого порядка. Пока живут на свете такие люди, планета будет вращаться дальше, тут беспокоиться не о чем.

Подумав так, я последовал примеру Дениса. Отпил кофе и выбрал на блюде пирожное покрасивее. Попробовал. Вот же блин! Если бы знал, где окажусь — завтракать не стал бы. На блюде ещё вон сколько всего.

А Мстислава вздохнула.

— Да нечего договаривать. Был монастырь, да сплыл, уж и следов не осталось. А само место — благостное, намоленное. Тянуло к себе людей, вот и поставили храм. Молитвы там возносят искренние, от всей души. Вот храм тебя и защитил.

— Нет, — сказал Денис.

Мстислава удивленно посмотрела на него.

— Они не в храме были, — пояснил Денис. — Когда мы с Вано подъехали, как раз бежали к нему. А пожиратели — за ними.

Мстислава перевела взгляд на меня.

— Погоди. Ты же сказал, «в Борисоглебской церкви»?

— Я просто ориентир дал. Чтобы вы сразу поняли, где искать.

— А прятались вы где?

— Если ничего не путаю, это называется «звонница». Беседка такая, с колоколами. Она там недалеко, метрах в десяти.

Мстислава, Денис и Кондратий Степанович переглянулись.

— И сколько вы там находились?

— Минут десять. Вряд ли больше.

— Да даже десять — немыслимо! — Кондратий Степанович изумленно посмотрел на меня. — Звонница — не храм! Не могла она так долго защиту держать!