Призрачный отель

Глава 14

— Тимур, это что такое было? — вкрадчиво начал Никита.

Олег, не выдержав, попёр поперёк начальства:

— Это нормально, да? Я в этом отеле больше трёх часов проплюхался, а теперь клиента — тебе, на таких шоколадных условиях? Сначала меня кинул там одного, потом клиента отработал — нормально!

— Тимур, это очень некрасивая ситуация, — покачал головой Никита. — Ты думаешь, я просто так глаза закрою?

— Отвечаю по пунктам. Это был Даниил Петрович, управляющий отелем «Мегасфера». То, что ты, Олег, там три часа проплюхался, тебе оплатят. Клиента я у тебя не отрабатывал. Как ты это себе представляешь вообще?

— А я не знаю, — встал в красивую позу Олег. В правой руке он так и держал ножницы для подрезки растений, и если добавить немного мыслефотошопа, вполне мог сойти за рыцаря с мечом. — С тобой вообще какая-то фигня творится! Из магаза тогда ушёл, сам с собой разговаривал. Цацки какие-то странные появились. То с золотой бляхой на шее припёрся, то теперь эта хрень, — Олег кивнул на камень на моём запястье. — В секту вступил, что ли?

— Тимур, ты что-то принимаешь? — включил режим «заботливый папочка» Никита.

— Да. Я принимаю реальность, как она есть.

— Тимур, ты друга своего кинул. Тебя это не смущает?

Никита, когда хочет заставить человека чувствовать вину — он прям ужом вьётся. Из всех орудий палит. Опыт-то у него большой. Просто так не платить зарплату — это очень трудно. Приходится постоянно изыскивать у работников какие-то косяки, чтобы работники думали, что сами виноваты. Натренировался, капиталист, на страданиях трудящихся!

— Какого? Этого? — Я показал на Олега. — Который, пока мы ехали в «Мегасферу», весь изнылся, что ему этот, цитирую, «безнальный кусок дерьма в хрен не упёрся»?

— Это вообще какое отношение имеет? — Олег взмахнул ножницами. — Какая разница, что я говорил!

— А слово пацана? — огорчился я.

Тут на меня опять обрушился шквал осуждения, однако быстро стих — когда стало очевидно, что испытывать чувство вины я не собираюсь. Тогда заговорил я.

— Так. Во-первых. Клиента, Никита, ты изначально отдал мне. Забыл? Я вот помню. А Олега я попросил себе в помощники. Чему Олег был ни разу не рад. Так что не надо мне тут. Во-вторых, клиента я из фирмы не увёл, даже поднял ему ценник в пять раз. В некоторых диких племенах за такое сотрудника благодарят, повышают и выдают премию. Но мы тут люди цивилизованные, так что не настаиваю. И, наконец, в-третьих: клиент всегда прав. Так что я сейчас просто попрощаться зашёл. Разворачиваюсь и ухожу. Е́ду домой ждать звонка от своего единственного и приоритетнейшего клиента.

— Ага, ага, — закивал Никита самодовольной головой. — Не знаю, что ты ему наплёл, но мне эта ситуация не нравится. Я с ним сам поговорю. Ты его обслуживать не будешь.

— Никит, ну давай по-взрослому. Мне ИП зарегистрировать — день-два, я узнавал. Заключу с ним договор напрямую и буду получать уже не восемьдесят тысяч, а двести. Он мне именно такой вариант и предложил, но я не посчитал правильным тебя кидать.

На самом деле, просто такой геморрой, как ИП, мне даром не нужен. Ответственность, налоги, другое — бр-р-р. Я слишком стар для этого дерьма. Плюс, что-то мне подсказывает, что голова будет отныне забита совершенно иными проблемами. У Никиты, вон, бухгалтер есть, пускай он и скрипит извилинами. Так что сейчас — это я блефую. И, похоже, удачно.

Никита, конечно, разорался. Но я его знал хорошо: орёт — значит, лю… Тьфу, не из той оперы. Орёт — значит, чувствует, что проиграл, но понимает необходимость таки оставить за собой последнее слово. Прооравшись, Никита как-то вдруг засобирался и уехал.

Мы с Олегом остались одни.

— Пошли, покурим, — предложил я.

— Не хочу, — буркнул он.

— Я тоже. Пошли, разговор есть.

На улице Олег пнул железную урну. Та закачалась, жалобно скрипя.

— Ты чего обиженку строишь? — перешёл я к делу. — Мои клиенты остальные, думаешь, кому достанутся?

— Типа, ты их сливать будешь?

— Ну, ты слышал, как клиент хочет?

— Ой да ладно! Я бы подкалымливал.

— Ну а я не хочу. У меня появилась бесценная возможность за хорошую зарплату работать три-пять часов в месяц. Наконец-то будет свободное время, чтобы закончить роман.

— Какой роман? — обалдел Олег.

— Про попаданца в другой мир. Бомба будет, зуб даю. Рунет вздрогнет, покраснеют даже самые закоренелые циники.

— Блин, совсем умом тронулся…

— Есть у меня ещё четверо личных клиентов. Ну, ты понял. Не через фирму. Примешь?

В глазах Олега загорелся робкий, недоверчивый огонёк алчности.

— Ты чего, серьёзно? Совсем дурак?

— Телефон доставай, пиши контакты.

Когда я таки окончательно ушёл из магазина, Олег любил меня больше, чем папу с мамой, вместе взятых. Я с перепугу даже кружку забыл. Ну и ладно, пусть остаётся. Всё равно буду за зарплатой заходить. А зная Никиту, заходить буду частенько… Вот и чаю похлебаю. Заодно.

Сидя в маршрутке, я задумался о том, что вот, действительно, жизнь в одночасье переменилась. Доход возрос, работа, по большому счёту, перешла на Федота. Фактически, я совершил хороший такой скачок по карьерной лестнице. Ещё пару недель назад был бы на седьмом небе от счастья.

А теперь вот как-то пофигу. Ну, скачок и скачок. Больше интересно, как я буду выполнять свои настоящие должностные обязанности. Те самые, которые дадут мне, как минимум, бессмертие… Вот это — перспективы, это — да.

По правде говоря, я нервничал. Мне вот-вот обещали дать клиента-призрака, которого нужно будет каким-то образом доводить до вознесения… Я невольно покосился на синий камень с искрой. Как это вообще делать — понятия не имел. С Лизой получилось спонтанно, и я до сих пор твёрдо стоял на том, что всё сделала она сама. Только вот новые коллеги и начальство в один голос заверяли, что быть такого не может. Если бы неподготовленные души могли возноситься сами — не было бы нужды в таких местах, как призрачный отель. Их бы просто не существовало.

Сами возносятся подготовленные души, их ещё называют Просветленными. Таких мало, и это люди, которые при жизни хорошо прокачивали духовную составляющую. Фактически, к моменту смерти были до такой степени сильными, что без всяких инструкций видели, куда идти — и просто двигались в нужную сторону. Даже не подозревая, что есть промежуточная станция в виде призрачного мира.

Лиза явно была не из этой пьесы. Обычная молодая девчонка, которая вообще не поняла, что с ней произошло, паниковала и плакала. По логике — и я ей помочь не мог, и сама она вознестись не могла. Денис — а он, несмотря на внешнее раздолбайство, работник серьёзный и опытный, — сказал, что на Лизу потратил бы не меньше месяца. Но вот, поди ж ты, случилось чудо. И теперь от меня ждут, что каким-то образом поставлю чудеса на поток…

Я уже вышел на нужной остановке и был около самого отеля, когда на меня налетели. Зазевавшись, я не заметил двигающуюся навстречу старушку.

— Простите, пожа… А, это вы.

Я совершил ошибку. Уже понял, что вновь натолкнулся на старую знакомую пустышку и зачем-то остановился. Надо было просто пройти мимо. Амулет, который дала мне Мстислава, от соприкосновения с пожирателем сгорел или расплавился — в общем, перестал существовать. Так что пустышки меня вновь замечали. Но, поскольку я теперь почти не покидал отеля, неприятностей не доставляли.

Этого мига, что я колебался, хватило бабке, чтобы хапануть моей силы. Глаза её заблестели некоторой степенью осознанности.

— Я, я, сынок. Так домой добраться и не могу. Помог бы ты мне, а?

Губы у неё задрожали, того и гляди расплачется. А я будто к месту прирос.

Легко сказать — пустышки, не обращай внимания! Человека же вижу. Который ничего плохого мне сделать не пытается. Домой, блин, хочет всего лишь. Как ей объяснить, что надо только ещё пару неделек побродить — и всё закончится. Рассосётся бесследно. Ничего не будет, одно небытие.

И вообще… Почему это, спрашивается, пустышку нельзя довести до вознесения? А может, просто плохо пытались? Может, это — предубеждение? Вдруг из десяти одна пустышка — возносится? Не так уж мало, между прочим. О душах ведь речь идёт, не об апельсинах гнилых!

— Идёмте, — решительно взял я старушку за локоть.

— Домой?

— Домой, домой…

Я начал делать серьёзные успехи с переходом в призрачный мир. Получалось примерно каждый второй раз. Сейчас вот проскочил как по маслу. Порадовался тишине — первому признаку, что переход состоялся. Тишина, впрочем, радовала недолго, быстро начинала давить.

Мы со старушкой вошли в отель и проследовали к стойке регистрации. Там стояла Изольда и смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

Тут нужно пояснить, что раз Изольда стояла в призрачном мире и смотрела на меня — значит, видимо, ждала клиента. Настоящего. Неподготовленную душу, которую на этот раз обходчики Кондратия Степановича не проворонили. Отловили в городе на территории нашего района (Ленинского — на случай, если я не говорил) и сейчас провожают сюда. Следовательно, в реальном отеле Изольды на работе нет.

Я ненадолго представил, как должна психовать её напарница Алина. Наверное, не меньше, чем Олег. Может, их познакомить, кстати? Пока будут нам с Изольдой косточки перемывать — сблизятся. А там, слово за слово, глядишь, и на свадьбе гульнём.

— Тимур, это — что? — спросила Изольда.

— Клиент, — сказал я. — Выдели номер, будь добра.

— Но это же пу…

— Она меня узнала. Спустя неделю после всего, — перебил я.

— Ну и что? Так бывает.

— Домой я хочу, милая, — вставила старушка.

— Видишь? Она хочет домой. Давай хотя бы попытаемся?

Изольда не хотела пытаться. Она хотела смотреть на меня, как на кота, который притащил домой дохлую мышь и положил хозяйке на подушку.

— Тимур…

— Просто дай ключ. Я сам буду ей заниматься.

Изольда явно приготовилась к более серьёзным, фундаментальным, мировоззренческим контрдоводам, но вдруг появившаяся невесть откуда Мстислава её остановила, положив руку на плечо.

— Пускай-пускай.

— Но Мстислава Мстиславовна…

— Деточка моя, ты себя вспомни в двадцатом году.

Лицо Изольды покрылось красными пятнами. Чего это она?.. Ну да, двадцатый год был, конечно, не сахар.

— С тех пор я сильно изменилась, — процедила Изольда сквозь зубы.

— Вот и другим не мешай. Выдай ключ.

Заполучив ключ-карту от номера, я провёл бабушку к лифту. Она с интересом озиралась. Мне показалось, что в глазах её появился какой-то совершенно живой блеск, и посчитал это хорошим знаком.

Что ж, если невинно убиенную в столь нежном возрасте Лизу я сумел за ночь довести до вознесения, то здесь всё должно быть куда проще. Как-никак, человек, проживший долгую жизнь, должен, в моём понимании, во-первых, немного от этой жизни устать, а во-вторых, неоднократно задуматься о том, что ждёт его дальше.

Поскольку обстоятельного учебника по метафизической механике призрачного мира и всего того процесса, активными участниками которого мы являемся, мне никто не выдал, я заменял недостаток понимания воображением. Воображение легко затыкало дыры, закрашивало белые пятна, и вырисовывалась вполне себе целостная картинка.

Души — это что? Энергия же. Пустышки подсасывают энергию из меня и как-то оживают, продлевают своё существование на Земле. Энергия у меня восстанавливается, так что не такая уж и потеря. Времени у меня тоже безлимит — бессмертие пообещали. Значит, пообщаюсь с бабулькой, послушаю, как хорошо жилось при Брежневе, аккуратно переведу стрелки на вознесение…

Вероятно, никто этим не занимается только потому, что приходится обильно и неэффективно тратить личную энергию. Ну да, согласен, всех пустышек спасти не получится. Но хоть какую-то часть, хоть сотую долю процента — это ведь уже не ноль! У меня, все говорят, есть какая-то уникальность. И энергии этой больше, чем положено, и восстанавливается она как будто быстрее.

Что если я вообще — избранный? Тот единственный, кто может дать пустышкам второй шанс? Как Спартак! Не, такая себе ассоциация… Как… Блин, ну вот с Иисусом ещё не равнялся. Ладно, просто избранный, уникальный, раньше таких не было.

Лифт остановился на пятом этаже, двери раскрылись. Я переключил внимание со своего богатого внутреннего мира на мир внешний. Внешний призрачный, в смысле. Ох, и развелось же миров…

— … хожу-брожу, понять не могу, понастроили, понастроили всего, и чего строют, как будто раньше плохо было, а раньше-то хорошо было, я вот, помню, в жилконторе работала…

— Вот ваш номер, — перебил я, остановившись перед дверью. — Открывать… А, впрочем, ладно.

Я на ходу изменил стратегию. Точно не знаю, насколько тут вообще приветствуются скитания призрачных постояльцев по отелю, но конкретно вот этой пассажирке лучше сидеть в номере. Начнёт ещё, как это называет Денис, «мерцать», периодически вываливаясь в мир живых и пугая чувствительных живых людей, вроде Даниила Петровича.

Он, как я понял из объяснений Мстиславы, не видящий, но и не совсем «слепой», каковых в реальном мире большинство. Просто время от времени, при определенном стечении обстоятельств, может видеть призраков. Это всё, на что способен Даниил Петрович и такие, как он. Подобные чувствительные люди встречаются, но моим соратникам от таких встреч не горячо не холодно. Скорее даже, такие персонажи добавляют гемора.

«Ах, вы тоже это видели? Вот, прямо сейчас — как дедушка в больничной пижаме сквозь стену прошёл? Скажите, а часто с вами такое? Я вот в интернете читала…» И так далее. В общем, Даниил Петрович, которого врубили в ситуацию — исключение, а не правило.

Ключ-карту я, приложив к замку, оставил у себя. Впустил старушку в номер. Н-да, не «люкс», конечно. Но вполне себе комфортабельная однушка. Гораздо комфортабельнее той, в которой до недавних пор жил я.

Хотя номер числился одноместным, кровать была здоровенная, хоть футбольный матч устраивай. Напротив кровати — столик, который можно использовать и для работы, и для перекуса. Рядом стул, над столом — телевизор. На полу — ковёр, на стенах — картины. Всё новенькое, красивое, идеально подобранное по цветовой гамме. Удобно, уютно — то, что нужно, чтобы с комфортом провести время. Но…

Тут я внезапно не умом, но чем-то глубже понял, почему именно отель. Как бы приятно здесь ни было, а всё-таки есть ощущение, что это — не дом. Ощущение какого-то подвеса: ты тут не навсегда. За тобой будут ухаживать, заботиться, обеспечат всем необходимым, но ты поживёшь немного — и уедешь. Дальше. Туда, где будет уже настоящий дом. Тот, в котором ждут именно тебя.

— Ой, сынок, что-то я не здесь живу, — пробормотала старушка, топчась на пороге.

— Я вас ненадолго оставлю, — проигнорировал заявление я. — Вы пока осваивайтесь. Вот здесь туалет и душ. В шкафу найдёте, во что переодеться.

— Да как-то будто не по-человечески тут всё…

Ну, в этом я с ней не мог не согласиться. Идеально выверенные интерьеры меня тоже смущали, сталкиваться по работе приходилось частенько. Придёшь к клиенту на дом — а там вот такое. То ли живут люди, то ли нет. Мебель будто только из магазина, на пол — не дай боже капля воды упадёт. Нигде ни пятнышка, ни царапинки. Увидишь, что где-то детская игрушка валяется, и застынешь в ужасе. Не знамение ли конца света? Не разверзнется ли сейчас преисподняя? Или, может, пронесёт как-нибудь.

В фильмах приличные люди тоже всегда живут в подобной обстановке. Тоже смотришь — и удивляешься. Ну неужели вот так — нормально, правильно? Чтобы из человеческого в доме — только обязательные фотографии на стенах. Тоже выстроенные по уровню, снятые профессиональными фотографами и выдержанные в единой цветовой гамме, не конфликтующей с цветом обоев.

Подумать я об этом подумал, но сказать — ничего не сказал. Я в некотором смысле сотрудник этого отеля, так что моя задача — создавать его благоприятный образ в умах постояльцев.

— Вы здесь буквально на пару дней, располагайтесь. Если чего-то захотите, то вот телефон, можно просто позвонить на ресепшен…

— Куда-куда?

— Ну, вниз, девушке, с которой мы сейчас разговаривали.

— Не помню никаких девушек…

— Не важно. В общем, звоните и говорите, чего вам хочется.

— Прям что угодно можно попросить?

— Что угодно. Попробуйте.

Я снял с телефонного аппарата трубку, набрал два нуля. Старушка облизнула губы, взяла трубку и прижала к уху.

— Алё? Милая, мне б творожку. Мягонького, со сливочками. Да, ага. Спасибо, милая, дай бог тебе здоровья.

— Ну вот, и хорошо, — улыбнулся я, забрал трубку и положил на аппарат. — Я уйду, но скоро вернусь.

— Иди-иди, — пробормотала старушка, оглядываясь. — Поживу уж…

Выходя, я подумал, что начало неплохое. Старушка уже почти не напоминала заезженную пластинку. Если у меня с ней всё выгорит — буду тогда специализироваться исключительно на пустышках. Кто-то же должен заботиться об угнетённых массах.

Возле лифта я столкнулся с Денисом. Тот выходил, толкая перед собой тележку. Посреди неё стояла одинокая тарелочка, накрытая стеклянным колпаком. Под колпаком просматривался творог, выложенный горкой. Оперативно, однако! На меня Денис бросил тяжёлый взгляд.

— И чего это ты творишь, новичок?

— То, ради чего меня взяли на работу, — пожал я плечами.

— Ну-ну… Ладно, посмотрим.