Пришествие князя тьмы

Глава 25

По знаку генерала персты ринулись в атаку, поднимая тучи песка. Их глаза горели предвкушением легкой добычи, клыки яростно щелкали, магия покрывала тела. Твари не спешили убивать — они откровенно игрались, то наскакивая, то отпрыгивая назад. Будто кошки, заполучившие в когти загнанную мышь.

Но пленница и не думала сдаваться. Повернув голову, она встретила первого перста пронзительным взглядом. Огромный саблезубый волк, стоящий на задних лапах, вдруг взвыл и схватился за голову, корчась от невыносимой боли. Из ушей антропоморфа потекли струи крови, и он рухнул на песок, дергаясь в конвульсиях.

— Вот это да! — ахнул кто-то в толпе. — Смотрите, она его уделала! Одним взглядом!

— Ведьма, не иначе, — испуганно пробормотала женщина рядом со мной. — Нечисть проклятая! И от куда у нее эта сила не было же?

Я стиснул кулаки, борясь с желанием врезать по этой куриной башке. Какая, к черту, нечисть? Обычная девчонка, только храбрее многих мужиков будет. И силой не обделили, это факт.

Один готов. Но не успела она перевести дыхание, как в спину ей ударила ледяная глыба, припечатав хрупкое тело к земле. Грудь пленницы прошило холодом, дыхание перехватило. Казалось, еще миг — и хрупкие кости не выдержат чудовищного давления.

— Ох, бедняжка! — всхлипнула Ирина, комкая подол платья. — Раздавят ведь, ироды!

Но метаморф не зря носила свое прозвище. В мгновение ока её кожа покрылась толстой коркой льда, защищая от смертоносного удара. Персты отшатнулись, не веря своим глазам — на землю со звоном осыпались ледяные осколки, а пленница вновь стояла на ногах, невредимая и полная ярости.

— Вот это сила! — восторженно заорал Гром, вскидывая кулак и подбираясь ко мне ближе. — Иван ты видишь?

Толпа ахнула, загудела.Трибуны зашушукались, переглядываясь с опаской и восхищением. Еще бы! Такое не каждый день увидишь.

Я же лихорадочно соображал, силясь ухватить промелькнувшую мысль. Эта невероятная дева способна обращать против врагов их же собственную магию? Отражать любые атаки, словно зеркало — солнечные лучи? Это бы объяснило её небывалую живучесть и силу.

Хотя нет, постойте. А как же дар взрывать мозги, который она явила в самом начале? Тут что-то не клеится. Неужто у красавицы припрятан не один козырь в рукаве? Ох, не девка, а ходячая загадка! Это ж какие тайны хранит её проклятая метаморфская суть?

И тут генерал Громов вскинул руку, привлекая всеобщее внимание. Бледные губы расползлись в плотоядной ухмылке, налитые кровью глаза неотрывно следили за ареной.

— Довольно игр! — рявкнул он, сверля перстов требовательным взором. — Покончите с ней. Немедленно!

Размышлять дальше мне помешал громогласный рев, перекрывший даже вопли толпы. Персты, опомнившись, ринулись в новую атаку. Теперь уже всерьез, без игрищ и издевок. Смертоносные когти и клыки нацелились на беззащитную плоть, вонзаясь в нежную кожу. Кровь брызнула на песок, расцвечивая арену алыми узорами.

А она… она билась, как берсерк. Уворачивалась, кидалась из стороны в сторону, то и дело ослепляя противников вспышками магии. Тела перстов корчились под её пронзительным взглядом, плавились от чудовищного жара, взрывались ледяными осколками. Рык, визг и скулеж раненых тварей заглушали даже людской ор.

Но силы были неравны. Я видел, как дева слабеет с каждым мгновением. Движения замедляются, дыхание становится прерывистым. На смуглой коже проступают уродливые раны и ожоги. Персты, чуя скорую победу, наседают ещё яростнее, захлебываясь торжествующим рыком.

— Давай, — исступленно шептал я, комкая полы мундира. — Держись, умоляю. Ты сильная, ты справишься. Только не сдавайся, слышишь?

Гром что-то втолковывал на ухо, дергал за рукав. Но я не слышал, не желал слышать. Лишь смотрел, как отважная красавица раз за разом ускользает от смерти. Крутится волчком, уходит от ударов, скалится разбитыми губами.

Сердце моё обливалось кровью. Каждая новая рана на ее теле будто впивалась в собственную плоть. Нечеловеческим усилием я удерживал себя на месте, борясь с искушением ринуться на арену. Плевать на риск, плевать на последствия! И стоило мне взяться за ограждение готовясь перемахнуть через него как…

— Вань, очнись! — проорал Гром, вцепившись мне в плечи. — Куда ты, кретин? Совсем сдурел? Накажут!

— Да насрать! — прорычал я, сбрасывая его руки. — Не могу я так…

— Одумайся! — взвыл Гром, зажимая мне рот ладонью. — Забыл, о чем толковал? Про великие планы, про месть, про новый мир? Враньё это всё было, да? Треп для красного словца?

Бешеный импульс пронзил тело, швырнув вперёд. Но в последний миг Гром с силой дернул меня назад. Заорал прямо в лицо, брызжа слюной:

— Стой, кретин! Куда ты, идиот? Все похерить удумал, да? А как же твои речи, а? Про то, как мы мир к херам перевернем? Империю на лопатки уложим? Забыл, сука?

Я дернулся, зарычал по-звериному, рванул ворот мундира. В груди клокотала дикая ярость. Она затмевала разум, вышибала последние крохи самоконтроля.

— Да насрать! — взревел я, сжимая кулаки. — К дьяволу всё! Не могу я… не могу смотреть, как она…

И тут с арены донесся протяжный, полный нестерпимой муки вопль. Я рывком развернулся — и похолодел.

Дева лежала на земле, пронзенная насквозь ледяными копьями. Кровь толчками выплескивалась из распоротого горла, стекала по искаженному болью лицу.

— Нет… — потрясенно выдохнул Гром, разом сникнув. — Уже поздно…

Остальные ребята тоже застыли, не в силах поверить глазам. Ирина тихо плакала, закрыв лицо ладонями. Анна до крови закусила губу, а в глазах Дмитрия плескался неподдельный ужас.

Генерал Громов вскинул руку в победном жесте. Его холеная физиономия светилась торжеством и злорадством. Трибуны взорвались восторженным ревом, приветствуя расправу над строптивицей.

А я стоял молча, смотрел, как угасают ее глаза, как стекленеет взгляд. Вот и всё. Конец. Опоздал. Не сберег, не спас. Слишком трусил за свою никчёмную шкуру, мечтал о мести и триумфе.

Но момент упущен. Ее больше нет. Осталась лишь растерзанная, неподвижная кукла на залитом кровью песке. Искромсанная плоть вместо могучей и прекрасной девы, ещё минуту назад рвавшейся в бой.

В груди всё оборвалось, сжалось в тугой комок. Взгляд застила красная пелена ярости.

Внезапно толпа ахнула. Я вскинул голову — и обомлел. Анна, перемахнула через ограждение и с кошачьей ловкостью спрыгнула на арену. Прямо в гущу ошалевших перстов, будто не было для неё никакой опасности.

— Куда?! Совсем сдурела, дура?! — истошно завопил Алексей, порываясь сигануть следом. Но не успел — рядом с Анной возник её верный Азраил, ощерив огненную пасть. Агнис явно не собирался позволить никому обидеть хозяйку.

— Да не психуй ты, — презрительно бросил Дмитрий, удерживая приятеля. — Ей-то что сделается? Анька, не абы кто, а родня императора. Не посмеют и пальцем тронуть, себе дороже.

Тем временем Анна с Азраилом уже склонились над телом метаморфа. Пылающие руки агниса плавили ледяные копья, торчащие из ран, а девушка осторожно убирала окровавленные пряди с восковых щёк несчастной.

— Это так вы тут развлекаетесь? — пронзительно выкрикнула Анна, сверля генерала полыхающим взглядом. — Забиваете живых существ ради потехи? Мало вам, что персты магов императорской армии гибнут сотнями? Которые, между прочим, должны сражаться с врагом, а не подыхать на потеху черни?

Генерал Громов, округлил глаза, ошарашенный таким напором. Но быстро опомнился и нацепил на лицо елейную улыбку:

— Ваше высочество! Какая честь для нас, простых служак. Не извольте беспокоиться, сие — лишь рядовые учения, не более. Для закалки боевого духа.

— Закалки духа? — зло процедила Анна, поднимаясь на ноги. Азраил подхватил безжизненное тело метаморфа на руки. — Я бы сказала — потакание низменным инстинктам да жажде дармовых зрелищ!

— Ну что вы, как можно! — всплеснул руками генерал. — Это ж практически долг наш, традиция многовековая! Смею заверить, сама её величество мать-императрица одобряет подобные увеселения. Для укрепления, стало быть, морального облика…

— Морального облика? — процедила та сквозь зубы, сверкнув очами. — Какая мораль, помилуйте? Тут дичайшее варварство средь бела дня творится, а вы мне о морали толкуете?

Громов сконфуженно кашлянул в кулак и промолчал отворачиваясь, он был уверен в своей безнаказанности. Это было заметно по его вальяжной позе и поведению.

Анна лишь гневно наморщила лоб, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень отвращения.

В этот момент на арену со скрипом выкатилась небольшая двухколесная тележка, влекомая тщедушным служивым. Солдатик лихо подрулил к застывшему в скорбном молчании Азраилу и, опасливо косясь на полыхающего жаром агниса, несмело протянул руки, намереваясь забрать тело метаморфа.

— Дозвольте уложить, — пробормотал он, отводя взгляд. — Распоряжение начальства. В утиль определить, стало быть.

Анна брезгливо поджала губы, но коротко кивнула, безмолвно разрешая передать погибшую. Азраил с явной неохотой подчинился, бережно опуская девушку на грубые прогнившие доски. Никогда не думал, что ее перст способен на подобную трепетность.

— Полегче там! — вдруг рявкнул Гром, подавшись вперед. — Не кусок мяса тягаешь, ирод!

— Все, Гром, остынь, — процедил я вполголоса, удерживая приятеля за локоть. — Сам ведь понимаешь — тут мы бессильны. Пока.

Тот скрипнул зубами, но спорить не стал. Лишь тяжело вздохнул и отвернулся.

Солдат меж тем погнал тележку прочь, лавируя между телами павших перстов. Другие служаки тоже не сидели без дела — сноровисто подхватывали тела поверженных и быстро уволакивали с арены. Действо явно отлажено и отрепетировано.

— Итак! — зычно гаркнул Громов, хлопнув в ладоши. — Думаю, на сегодня зрелищ достаточно. А ну, живо расходимся по палатам, обед скоро!

Толпа одобрительно загудела и стала понемногу рассасываться.

— А вас, господа практиканты, я попрошу проследовать за мной! — повелительно взмахнул рукой генерал, выискивая нас глазами. — Нечего прохлаждаться, дел невпроворот. Живо в штабной шатер, там и побеседуем!

Мы с ребятами переглянулись. Вот же засада! Теперь после речей Анны генерал был явно не в духе. Но делать нечего — ослушаться приказа чревато. Если, конечно, не жаждешь загреметь под трибунал.

— Братцы, вы это… идите, короче, — вполголоса пробормотал Гром, воровато озираясь. — А я пока за девчонкой пригляжу. Узнаю, куда повезли да что дальше будет.

— Грооом, — укоризненно протянула Ирина, упирая руки в боки. В ее голосе явственно слышались стальные нотки. — Пошли уже! Тебя и так сюда по блату взяли, а ты в первый же день приказы ослушиваешься. Нехорошо выходит, совсем нехорошо!

— И то верно, — вздохнул я, хлопая друга по плечу. В груди что-то противно сжалось, заныло. Но делать нечего — устав есть устав. — Давай-ка, брат, не будем усугублять. Потопали к начальству, пока за самоволку на губу не упекли.

Гром скорчил кислую мину, всем своим видом показывая, как ему неохота тащиться на ковер к генералу. Но перечить не стал — видать, и сам смекнул, что чревато. Понуро поплелся следом, то и дело оглядываясь на арену. Эх, друг, не там ищешь. Поздно уже, не вернуть…

Я украдкой покосился на Ирину. Та пристально проводила Грома задумчивым взглядом, закусив губу. На миг в глазах девушки промелькнуло странное выражение — не то жалость, не то решимость. А в следующий миг она сорвалась с места и, путаясь в юбке, заспешила вслед давешнему служаке с тележкой.

— Эй, любезный! — донеслось до меня. — Погодите-ка минутку! Тут дело у меня к вам…

До меня долетели обрывки фраз, подхваченные ветром. Ирина о чем-то горячо расспрашивала солдата, то и дело кивая на зловещую тележку. Голоса были неразборчивы, но смысл ускользнуть не смог.

— Куда ее тело-то? В утиль, что ли? Неужто и похоронить по-человечески не дозволяется?

— Известно куда, в общую яму, — флегматично пожал плечами служивый, сплевывая под ноги. — Туда всю узкоглазую падаль сваливают, как подохнут. Опосля товарищи ихние порой являются, забирают. Но редко, больно шугаются, что сами там сгинут.

Он неопределенно махнул рукой куда-то за периметр лагеря.

— Во-о-он, видишь дымы-то? Ага, туда и поволоку, будь она неладна. Одна морока с эдакими выродками, спину опять сорвешь, пока дотащишь. Да и вони потом. Тьфу!

Ирина скорбно поджала губы, прекратила расспрос и вернулась к нашей группе, на ходу утирая злые слезы. Вот она отличный кандидат чтобы иди со мной плечом к плечу! Пристроилась рядом, старательно делая вид, что все в порядке. Но по бледным щекам и трясущимся губам ясно было — девку проняло. До глубины души проняло, до печенок.

Мы тем временем двинули к генеральскому шатру, стараясь не отсвечивать. Вокруг кипела обычная лагерная суета — солдаты сновали меж палаток, гремя котелками и доспехами. Где-то надрывно ржали лошади, ветер доносил крепкий запах пота и вонь отхожих ям. Все как всегда, ничто не выдавало недавней кровавой бойни. Будто и не было ничего, примерещилось спросонок.

У входа в ставку нас с ходу построили шеренгой, невзирая на чины и звания. Громов окинул хмурые рожи цепким взором, хмыкнул в усы и вопросительно дернул щекой

— Ну-с, господа практиканты, доложите-ка мне по форме, — пробасил генерал, спрятав руки за спину. В колючих глазах прыгали чертики, не иначе затеял какую-то пакость, сволочь плешивая. — Ты вот… кто таков, да почему без перста.

Все засопели, принявшись нестройно бубнить положенные слова, кося глазами по сторонам. Дмитрий с Лехой старательно пялились в пол. Когда очередь дошла до меня, я выступил вперед и звонко гаркнул что есть мочи:

— Рядовой Ведьминов, ваше превосходительство! Перста не имею ввиду проблем личного характера, так сказать. Обещали подобрать достойного, да не вышло — не судьба покамест.

— А конкретнее? — прищурился Громов.

— А что конкретнее-то? — развел я руками, стараясь не выдать волнения. Подрагивающие пальцы спрятал за спину, благо поза позволяла. — Из тех, кого предлагали, никто не приглянулся. Кроме одного, да и тот меня чуть на тот свет не отправил. То ли не сошлись характерами, то ли просто я ему не понравился — кто ж его разберет?

Генерал буравил меня тяжелым, испытующим взглядом. Морщил лоб, щурил глаза, даже, кажись, принюхивался, будто вынюхивал что.

— Ишь ты, какой привередливый выискался, — прогудел он, скаля крупные желтые зубы. Усы его качнулись, словно в задумчивости. — Ладно, Ведьминов, не боись. Не оставим, подберем тебе напарника что надо. Чай, не лаптем щи хлебаем, сообразим, что к чему.

Генерал кинул короткий взгляд на притихших ребят, и вдруг его лицо переменилось. Как-то разом напряглось, заострилось, будто учуял что. Глаза заметались, заблестели нехорошим азартом.

— Смир-рна! — рявкнул Громов так, что у меня аж уши заложило. Инстинктивно я вытянулся в струну, а Гром рядом чуть портки не намочил от неожиданности. Вот же чертяка, голосина, что твоя иерихонская труба! Не генерал, а ходячее оружие массового поражения.

И в тот же миг снаружи донеслась разноголосица сигналов. Рожки, горны, барабаны — все смешалось в истошном вопле, возвещающем начало битвы. Воздух наполнился звоном стали, ржанием коней и гортанными выкриками команд. Где-то совсем близко заполошно заржали лошади, послышались глухие удары и чей-то яростный мат.

В шатер вломился запыхавшийся служивый, едва не сбив с ног стражу у входа. Рухнул на колени перед генералом, часто-часто моргая выпученными от страха глазами.

— Ваше превосходительство! — выдохнул он, задыхаясь. — Беда! Степняки к лагерю прорываются, сотнями прут, ироды! Видать, прознали, что ихнюю шаманку порешили, вот и озверели вконец.

У меня похолодело внутри. Вот же срань, только этого не хватало! Мало было потех на арене, так теперь еще и набег в довесок.

Громов только сплюнул под ноги и зло усмехнулся:

— Степняки, говоришь? Ну-ну, милости просим, гости дорогие. Заждались уже, заскучали без вас, голубчики. Щас мы вам покажем, почем фунт лиха в базарный день.

Он повернулся к нам и оскалился, враз став похожим на голодного волка:

— Ну что, господа недоучки — по коням? Так и быть, позволю вам рядом со мной, так сказать, руководить боем. Глядишь, чему полезному научитесь, пока башку с плеч не снесли.

С этими словами генерал развернулся на каблуках и вышел вон, оставив нас стоять с отвисшими челюстями.

Мы переглянулись, не зная, что делать дальше. На лицах ребят застыл откровенный ужас вперемешку с растерянностью. Еще бы, не каждый день выпускникам академии предлагают пойти и сдохнуть за царя и отечество.

Но тут вперед выступила Анна и, гневно сдвинув брови, обвела всех пылающим взглядом:

— Так, мальчики и девочки! Слушайте сюда и мотайте на ус. Пока мы тут — забудьте, кто кого ненавидит, презирает и так далее. Амбиции, счеты, склоки — выкиньте из головы, ясно? Здесь вам не академия, тут настоящая война. Либо мы сейчас поможем друг другу — либо сдохнем все до единого. Третьего не дано.

Она в упор посмотрела на Дмитрия, и тот судорожно закивал, сглотнув вставший в горле ком. Похоже, дошло наконец до Шереметьевских мозгов, в какой анус мы вляпались. То-то же, ваше сиятельство. Перед лицом смерти все равны — что князь, что грязь.

— Так, дальше, — продолжала Анна, упирая руки в бока. — Те, у кого есть персты — держите их поближе. Глаз не спускайте, мало ли что. А вы двое, — она ткнула пальцем в нас с Димкой, — бегом за мной! Без перстов вам нужно быть осторожнее и держаться за нами!

С этими словами девушка решительно направилась к выходу, а мы дружно рванули за ней. Выскочив из шатра, застыли, пораженные открывшимся зрелищем. Лагерь кипел и бурлил, словно растревоженный улей. Солдаты бестолково метались туда-сюда, хватаясь то за луки, то за мечи. Кони вставали на дыбы, испуганно ржали, брыкаясь и кусаясь. В воздухе остро пахло потом, страхом и надвигающейся смертью.

А вдалеке, на самом горизонте, уже клубилось зловещее пыльное облако. Тысячи всадников в остроконечных шапках неслись на нас лавиной, потрясая кривыми саблями. Даже отсюда был слышен их яростный боевой клич — заунывный и тоскливый, будто вой голодных волков в степи.

— Мать моя женщина, — сдавленно просипел Алексей, застыв с отвисшей челюстью. — Да их же тьма тьмущая! Это что же, всех положат, к чертям собачьим?

— Типун тебе на язык, трус! — зашипела Анна, пихнув его локтем. — Думай, что городишь. Мы — имперская армия, цвет нации. Уж как-нибудь отобьемся. Да и нас в разы больше!

Я невесело хмыкнул. Ну что, если потеряю это тело, сгину бестелесным демоном! А это не входит в мои планы!