Пришествие князя тьмы

Глава 21

Я вошел в знакомое здание общежития, чувствуя, как усталость понемногу отступает. Ноги сами несли меня к лестнице, но внезапно меня окликнул скрипучий голос:

— Эй, Ведминов, ты ли это? А ну-ка подойди, тебе тут послание передали.

Я обернулся и увидел нашу вахтершу — сгорбленную старушку с цепким взглядом и вечно поджатыми губами. Сдержав усмешку, я вспомнил ее спящую, когда ее усыплял Морфей, чтобы прикрыть ночную вылазку однокурсников. Ох и храпела же старая перечница на всю богадельню!

Впрочем, сейчас было не до веселых воспоминаний. Я подошел к стойке, и вахтерша трясущейся рукой протянула мне конверт, запечатанный сургучом с гербом моей семьи.

Поблагодарив старушку кивком, я сунул письмо за пазуху и торопливо взбежал по лестнице. В голове роились тревожные мысли. Войдя в комнату, я сразу отметил, что Грома еще нет — видимо, загулял на ярмарке со своим перстом. Ну и ладно, хоть одному побыть можно.

Однако расслабиться не получалось. Письмо словно жгло мне грудь, требуя внимания. Тяжело вздохнув, я достал конверт и уселся на край жесткой койки. На обратной стороне красовалась печать с вензелем «О.В.» — похоже, писала старшая сестрица Ольга. Любопытно, с чего бы ей тратить чернила на непутевого «братца»?

Сломав печать, я развернул толстую кремовую бумагу и начал читать. Глаза сразу зацепились за изящные, летящие строчки — у Ольги был безупречный почерк, хоть в каллиграфы подавайся.

«Дорогой Иван! (Ну надо же, снизошла до фамильярности, видать, и впрямь дело серьезное).

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии и трезвом рассудке. Я недолюбливаешь пустую писанину, поэтому перейду сразу к сути.

Боюсь, произошло нечто ужасное. Помнишь снадобья, которые ты принимал от хвори на протяжении последних лет? Так вот, сразу после твоего отъезда лекарь привез новую партию микстур, да такую огромную, что девать было некуда. Матушка рассудила, что негоже добру пропадать, и отдала склянки семье нашего конюха — у его дочки обнаружился какой-то недуг, бедняжка просто угасала на глазах.

Но случилось непредвиденное. Вместо того, чтобы поправляться, девочка занемогла еще сильнее. А на днях и вовсе слегла пластом, будто при смерти. Конюх в отчаянии кинулся к местной ведунье, а та возьми и скажи — мол, то не лекарство было, а яд! Причем растянутого действия, коварный и беспощадный.

Иван, я места себе не нахожу! Получается, тебя все эти годы? Или, может, ведьма ошиблась? Хотя вряд ли, уж больно уверенно говорила, прости Господи.

В голове не укладывается. Страшно даже представить, что было бы, продолжай ты и дальше глотать эту отраву. Хотя исход известен ты почил!

В общем, так. Я решила не рисковать и поехала прямиком в столицу, к знакомому лекарю. Уж он-то в снадобьях разбирается, не то что наши уездные коновалы. Показала ему остатки микстур, расспросила хорошенько. И что ты думаешь? Подтвердил ведунью, как есть! Сказал — то не лечение было, а мура липовая, отрава крысиная.

Ох, и прибил же меня этот вердикт. Выходит, кто-то и впрямь на тебя зуб точит. Да такой, что и убить не побрезгует. Вот только кто?

Но факт остается фактом. И теперь нужно решать, как быть дальше. Может, жандармов вызвать, расследование учинить? Или сор из избы не выносить, своими силами разбираться?

В общем, как ни крути, а без тебя тут не обойтись. Напиши мне срочно, что думаешь. Или того лучше — бросай свою академию да приезжай домой. Сам же понимаешь, коли затеяли травлю, на одном яде могут не остановиться. Неровен час, проснешься с кинжалом промеж лопаток.

Ладно, авось проживешь пока — глаз у тебя наметанный, и магией ты теперь овладел. Глядишь, сам кому хребет переломишь, ежели что. Но все же будь настороже, ладно? Чую я, не миновать нам большой беды.

Ответа жду как соловей лета. Смотри не подведи, братец. А то сама за тобой приеду — в охапку и домой, хочешь ты того или нет.

Крепко обнимаю и молюсь о твоем благополучии.

Твоя сестра,

Ольга.»

Дочитав письмо, я откинулся на подушку и закрыл глаза. В висках застучало, в горле пересохло. Вот так новости! Все эти годы, пока Иван боролся с недугом, принимая микстуры, его кто-то исподтишка травил. Да так искусно, растянуто, чтоб никто не догадался.

Но кто, кто мог пойти на подобное злодейство? И, главное, зачем им понадобилось убивать единственного наследника рода?

А может, причина в чем-то ином? Но в чем? Вопросы роились в голове подобно разъяренным осам, а ответов все не было.

Тихо застонав, я сел на постели, пытаясь собраться с мыслями. Итак, что мы имеем. Кто-то решил пустить меня в расход. Причем так, чтоб комар носа не подточил — мол, собственные хвори прикончили, с кем не бывает.

И ведь как ловко провернули, мерзавцы! Подменили снадобья на яд, подкупили лекаря. А может, и вовсе своего засланца подослали, кто их разберет. Мало ли темных личностей толчется возле богатых семейств.

Одно ясно — в родных стенах мне оставаться опасно. Пока не разберусь, кто за этим стоит, рисковать нельзя.

Эх, и угораздило же вляпаться! Мало демонов было, теперь еще и людские козни расхлебывай. Главное — предупрежден, значит вооружен.

Я встал, подошел к столу и решительно смахнул с него ворох исписанных бумаг. Порывшись в ящиках, отыскал чистый лист и перо. Обмакнув кончик в чернильницу, я задумался на миг, а потом быстро набросал ответ:

«Дорогая Оля!

Спасибо, что предупредила. Твое письмо стало для меня настоящим ударом. Хотя, признаться, не то, чтобы совсем неожиданным. Но чтоб вот так, с ядами-отравами — это уже совсем за гранью.

В общем, я тут прикинул и решил — домой пока не поеду. Сама понимаешь, коль неведомый злыдень на убийство пошел, под носом у него отсиживаться — смерти подобно. А в академии оно поспокойнее будет. Да и практика начинается. Матушку не тревожь!

Жандармов пока не вмешивай. Мало ли, вдруг наш супостат из высоких чинов будет. Не ровен час, всех собак на нас спустят, улик-то никаких.

Ты там особо не переживай. Крепко обнимаю и надеюсь на лучшее.

Твой брат,

Велиал.»

Дописав письмо, я аккуратно свернул лист и спрятал в карман. Отправлю с ближайшим купеческим обозом, чтоб точно дошло.

Я улегся на жесткую койку, закинув руки за голову. Золотистые лучи солнца проникали в комнату сквозь распахнутое окно, неся с собой веселые крики и задорные мелодии — праздник в академии был в самом разгаре. Но мне было не до веселья. Тревожные мысли роились в голове, не давая покоя измученному разуму.

Итак, какой-то мерзавец пытался извести последнего наследника моего отца, и преуспел в этом злодейском намерении. Но кто бы это мог быть? Шереметьевы, давно мечтающие прибрать к рукам наше родовое поместье? Вряд ли. Эти спесивые аристократы и так получили бы желаемое, стоило лишь немного подождать — отцовские векселя висели на нас неподъемным грузом. Нет, тут явно замешан кто-то другой, более изощренный и влиятельный.

Да и странная смерть батюшки. Слишком уж подозрительное совпадение — отец внезапно умирает, а следом и меня начинают травить. Похоже, кто-то целенаправленно и методично зачищает род Ведминовых, убирая нас одного за другим.

И этот таинственный кто-то наверняка обитает в столице. Уж больно ловко он дергает за ниточки, безошибочно определяя слабые места и управляя судьбами нас, простых провинциалов. Хотя, учитывая размах интриги, не исключено, что кукловодов несколько. Прямо заговор какой-то, честное слово!

Пока я торчу здесь, в академии, матушка с сестрицей должны быть в относительной безопасности — вряд ли негодяй рискнет действовать в открытую против княжеской вдовы и ее дочери. Но расслабляться все равно не стоит. Придется держать ухо востро и ждать вестей от бдительной Ольги. Уж она-то мигом просечет, если что пойдет не так.

Сумбурные размышления и уличный гвалт никак не давали забыться долгожданным сном, хотя все тело буквально вопило от усталости. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату ворвался раскрасневшийся Гром. Приятель буквально лучился энтузиазмом, и я сразу понял — на празднике дружок успел приложиться к бочонку доброго эля. Иначе с чего бы ему так сиять?

— Ваня, ты это, что, блин, удумал?! — заорал он с порога, размахивая руками, словно мельница. — Это ты как умудрился-то? У меня аж дар речи пропал напрочь! Я таких монстрообразных антропоморфов даже в самых страшных сказках не встречал! Ты что за невиданную зверюгу вызвал, признавайся?

Я со стоном поднялся с кровати и принялся сердито швырять вещи в походный мешок. Вот ведь прицепился, как банный лист! Теперь точно до вечера покоя не даст, все мозги вынесет расспросами.

— Да откуда ж мне знать, братец ты мой? — огрызнулся я, с трудом сдерживая раздражение. — Я эту силу не выбирал, она сама меня выбрала, по велению свыше. И что еще простому некроманту доступно, одному богу ведомо. Может, я и сам скоро в Кощея превращусь, вот будет номер!

— Ты это, слушай сюда, — не унимался Гром, плюхаясь на мою кровать. — Там сейчас все только и судачат, что о загадочном персте в маске! Ищут и его, и хозяина. Ты зачем, кстати, чужим именем назвался, а? По-моему, это вообще незаконно!

— Не твоя забота, — отрезал я, мрачно засовывая в мешок теплые носки. — И вообще, этот Яромир Белый вроде как давно обнищал и сгинул неведомо где. Концы в воду, так сказать. Так что не найдут. И не трясись ты так, в самом деле!

Закончив собирать вещи, я со вздохом облегчения рухнул обратно на жалобно скрипнувшую койку, надеясь хоть немного вздремнуть. Но куда там! Неугомонный Гром решительно стащил меня с кровати и поволок к выходу, не слушая протестов.

— Нечего рассиживаться, соня! — безапелляционно заявил он. — Мы ведь мундиры свои не получили еще. Давай шевели поршнями, Ваня! Опоздаем на построение — точно влетит по первое число. Отправят патрулировать окраины или того хуже — гарнизонную кухню драить. Оно тебе надо?

Чертыхаясь на чем свет стоит, я поплелся за приятелем по гулким коридорам общежития. В этот час здесь было на удивление безлюдно — ни привычной толкотни, ни ора глашатаев. Неужто все до единого учащиеся подались на гулянья? Хотя нет, вон мимо нас как раз просеменила пара бледных тощих юнцов в черных сутанах «духи». Будущие экзорцисты, чтоб их. И что этим святошам вечно неймется? Так и шныряют повсюду, высматривают да вынюхивают.

Спустя пару минут мы наконец добрались до кабинета декана факультета боевой магии. У дверей уже толпились другие счастливчики, отобранные для прохождения практики. Тут были и томно обмахивающаяся веером Анна, и задумчиво теребящая прядь волос Ирина, и вечно надутый Дмитрий в компании своего верного цепного пса Алексея.

Внезапно дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник отец Григорий, главный экзорцист академии и по совместительству самый противный тип на свете. Смерив нашу компанию колючим взглядом из-под очков, он брезгливо поджал губы, поправил рясу и грозно прошествовал мимо. Ох, не к добру это.

Едва святой отец скрылся за поворотом, как Дмитрий тут же накинулся на меня, словно коршун: — Ну что, полюбуйся, Ведьминов, что ты наделал! — прошипел он, брызгая слюной. — Теперь тут все на ушах стоят из-за твоих дешевых фокусов. Антропоморфы в принципе не умеют принимать облик невиданных доселе чудищ! Так что давай, колись — что за дрянь это была?

— Ой, можешь хоть сейчас доложить обо всем декану или самому ректору, — лениво протянул я, скрестив руки на груди. — Только учти, у меня на тебя тоже компромат найдется. Забыл про наш спор, скрепленный обоюдной клятвой и магией? Руку-то не жжет? То-то же!

Шереметьев мгновенно побагровел, что вареный рак, и машинально потер багровый след от ожога на запястье. Клеймо, оставшееся после принесения клятвы при споре, никак не желало сходить и напоминало о моральном поражении блистательного княжича. Но возразить ему было нечего, и белобрысый франт просто отвернулся к стене, всем своим видом выражая оскорбленное достоинство.

Я презрительно хмыкнул:

— То-то же, дружище. Кстати, как там поживает твоя дражайшая ледышка? Почему она еще не у меня? Я надеюсь, ты ее больше не посмеешь даже пальцем тронуть!

— Заткнись! — взвился Дмитрий, сжимая холеные руки в кулаки. На скулах заиграли желваки — видать, задел я его за живое. — Не твоего ума дело, как мы с перстами обращаемся. Она — моя собственность!

— Остынь! — ехидно продолжал я, упиваясь своим превосходством. — Небось, ты даже настоящего имени ее не знаешь. А ведь наверняка милое и звучное — ну там, Машенька или…

— Настя, — вдруг тихо, но твердо произнесла до сих пор молчавшая Ирина. — Ее зовут Настенька.

Я осекся на полуслове и удивленно покосился на Ирину.

Неловкую паузу прервал зычный бас декана Иллариона Морозова, пригласивший всю честную компанию в кабинет. Ну все, сейчас начнется раздача форменных мундиров.

Когда наша разношерстная компания вошла в просторный кабинет декана, Илларион Морозов уже поджидал нас там, восседая за столом.

— Так-так, господа недоучки, вижу, все в сборе, — пробасил декан, обводя нас тяжелым взором. — Извольте построиться согласно списку и не шуметь, ибо за каждый лишний писк я лично спущу три шкуры!

Надо же! А у меня дома казался добряком! Мы торопливо выстроились в шеренгу, стараясь принять самый послушный и кроткий вид. Дмитрий, конечно же, занял место впереди, окруженный своими прихлебателями. Мы с Громом скромно встали в конце, избегая лишний раз отсвечивать. Морозов окинул нас взглядом и недовольно проворчал:

— Ну и команда подобралась! Ничего, господа студенты, это вам не в игрушки играть. Будете у меня шелковыми да тихими, как девицы красные. Привыкайте помалкивать да слушаться старших, ежели жить охота!

По рядам пронесся смешок, но тут же стих под грозным взором декана. Удовлетворенно крякнув, Морозов принялся поочередно вызывать нас к столу и вручать каждому по увесистому свертку.

— Вот, принимайте обновки, служивые, — ухмыльнулся он, швыряя мне скатку. — Мундирчики ваши, по последней моде пошитые. Носите с гордостью да не позорьте альма-матер, ясно?

Я развернул плотную ткань и с любопытством уставился на новехонький мундир болотного цвета с блестящими золотыми пуговицами. Добротная вещь, ничего не скажешь. Сразу видно — казна на нас не поскупилась. Хотя это и немудрено — как-никак, а «слуги царевы», хоть и стажеры пока.

Следом Морозов выдал каждому по увесистой кипе бумаг и наставительно погрозил пальцем:

— Это ваша главная ценность и обуза, недоумки. Тут все — от ведомости до предписаний. Изучите от корки до корки и не вздумайте терять! Каждый документ заполнять четко и в срок, иначе лично загоню писать объяснительные до скончания века. Все ясно?

Мы дружно закивали, мысленно чертыхаясь. Вот так всегда — к полевой работе еще и бумажная волокита прилагается.

Внезапно декан подался вперед и многозначительно посмотрел на нас:

— И вот еще что, миленькие. Тут на днях к вам сам Государь император пожалует, на смотрины войск. Большая честь для вас, еще не ставших полноценными служаками, лицезреть Его Величество. Так что рты на замке и глазки в пол, ежели жизнь дорога. Не дай бог хоть один косяк выйдет — лично на дыбу отправлю!

Сам Император? Вот это новости! Я бы не прочь поглазеть на венценосную особу, но страшно подумать, что будет, если недовольным останется. Да и есть вопросы! Но нет уж, лучше помалкивать в тряпочку. Мне и без монарших разборок хватает заморочек. Возможно у него самого есть ко мне интерес, как ни как я тоже особенная фигура во всей империи! И вообще не для этого ли он везет свою императорскую задницу в такую даль?

В этот миг дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник мрачный тип, облаченный в длинный черный камзол. Я мигом узнал его — это был Савва, личный перст Морозова, с которым мы уже встречались в моем поместье, когда декан наведывался к отцу. Бр-р, до чего ж неприятная личность!

Савва неслышно скользнул к столу, и от него мгновенно повеяло могильным холодом. Я невольно поежился, чувствуя, как по коже бегут мурашки. От этого типа за версту несло потусторонней энергетикой смерти и разложения. Казалось, даже воздух вокруг сгустился и потяжелел, напитанный миазмами некротики.

Подойдя к Морозову, Савва склонился и что-то зашептал ему на ухо. Я напряг слух, пытаясь разобрать слова, и похолодел. «Весть о сегодняшнем персте в маске доставлена», — явственно прочел я по мертвенно-бледным губам перста.

Вот оно как! Значит, Морозов уже поспешил доложить кому следует. Небось старый интриган на два фронта играет — и академией рулит, и в тайные игры с сильными мира сего играет. Вопрос только — по своей воле или по принуждению? И замешан ли здесь ректор, или только наш двуличный декан бегает с донесениями?

И ведь как все удачно сложилось — назвался чужим именем, обернулся невиданной тварью на глазах у всех. Как есть по дурости собственной подставился!

Тем временем Савва выпрямился, смерил нас мутным взглядом черных провалов глаз и так же бесшумно выскользнул за дверь. Морозов некоторое время задумчиво смотрел ему вслед, поглаживая гармошку из подбородков, а затем тряхнул головой и рявкнул:

— Так, слышали? Построение окончено, служивые! Можете приступать к тренировкам, и не дай вам бог спустя рукава! Любого разгильдяя лично на конюшню спроважу навоз месить. Все, кру-гом и марш отсюда!

Облегченно переведя дух, мы гурьбой повалили к выходу. Однако на душе у меня было неспокойно. Слишком много всего навалилось разом — и грядущая стажировка с этими остолопами, и явление Императора народу, и появление Саввы.

Боюсь, как бы мое триумфальное выступление на потеху толпе не обернулось подписанным себе приговором. Как бы ни пришлось пожалеть о минутной дерзости, когда за дело возьмутся по-настоящему влиятельные господа. Такие, что пощады не ведают.