Пришествие князя тьмы

Глава 13

Мы въехали в военный лагерь на закате, когда солнце уже клонилось к горизонту, раскрашивая небо в багрово-оранжевые тона. Лагерь был настолько огромен, что его конца и края было не видно — бесчисленные ряды палаток и временных строений тянулись во все стороны, насколько хватало глаз.

Сотни, если не тысячи солдат сновали между палатками, занимаясь своими делами: кто-то чистил оружие, кто-то разводил костры для приготовления ужина, кто-то просто сидел на земле, отдыхая после долгого дня тренировок. В воздухе висел густой запах дыма, пота и лошадей, смешанный с ароматами готовящейся еды.

Мы направили своих коней в самый центр лагеря, где возвышалась самая большая и богато украшенная палатка — судя по всему, командирская. Она была раза в три больше остальных, сшитая из дорогой плотной ткани и увенчанная развевающимися на ветру знаменами с гербом Российской империи.

У входа в палатку стояли два гвардейца в начищенных до блеска кирасах и при оружии. Завидев наше приближение, они вытянулись по струнке и отдали честь, приветствуя ректора академии.

Я спешился и огляделся по сторонам, невольно восхищаясь масштабами и организацией военного лагеря.

— Что, никогда еще не видел ничего подобного? — усмехнулся ректор, заметив мой заинтересованный взгляд.

Если бы ты только знал, старик, кто я на самом деле и какие легионы проклятых духов и демонов когда-то были в моем подчинении

— Да, ваша светлость, зрелище и правда потрясает. Я и не думал, что наша армия настолько многочисленна и хорошо оснащена.

Ректор одобрительно кивнул и хлопнул меня по плечу.

— То ли еще будет, Ванечка! Вот закончишь академию, получишь офицерский чин — сам таким лагерем командовать будешь. А пока пойдем, поздороваемся с генералом. Не будем заставлять его ждать.

Мы направились к входу в командирскую палатку. Гвардейцы расступились, пропуская нас внутрь. Я на мгновение замер на пороге, пораженный роскошью и изяществом убранства.

Пол палатки был устлан дорогими коврами, на которых причудливым узором переплетались восточные орнаменты. Стены были задрапированы шелковыми полотнищами, расшитыми золотой нитью. В центре стоял массивный дубовый стол, заваленный картами, свитками и какими-то бумагами. Над столом висела огромная люстра с множеством свечей, заливающая помещение мягким золотистым светом.

а столом сидел немолодой мужчина в богато украшенном генеральском мундире. Его седые волосы были аккуратно зачесаны назад, а на груди поблескивали многочисленные ордена и медали. При нашем появлении он поднял голову от бумаг и окинул нас цепким, внимательным взглядом.

— А, Август Валерианович! — генерал встал из-за стола и направился к нам навстречу. — Наконец-то вы прибыли! Мы уже заждались.

— Прошу прощения за задержку, ваше превосходительство, — с поклоном произнес ректор. — Дела в академии задержали. Позвольте представить вам моего студента, Ивана Ведминова.

Я тоже склонился в почтительном поклоне, внимательно изучая генерала. Он был высоким, крепко сложенным мужчиной с пронзительными синими глазами и аккуратно подстриженной седой бородой. На его лице читался богатый жизненный опыт и суровость, присущая человеку, прошедшему через множество сражений и испытаний.

Генерал Всеволод Аркадьевич Громов был легендой в военных кругах. Говорили, что он мог одним взглядом усмирить целый полк и вдохновить солдат на самые отчаянные подвиги. Его тактическое мышление и умение принимать молниеносные решения не раз спасали империю от самых страшных угроз.

Но было в облике генерала и нечто необычное, даже пугающее. Правую половину его лица пересекал глубокий шрам, тянущийся от виска до подбородка.

— Рад приветствовать вас в расположении нашего полка, господин ректор, — пророкотал генерал, пожимая руку Августу Валериановичу. — Чему обязаны такой честью?

Ректор хитро улыбнулся и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что нас могут подслушать.

— Ваше превосходительство, у меня есть для вас потрясающая новость, — доверительно произнес он, понизив голос. — В нашей империи появился некромант!

Глаза генерала вспыхнули неподдельным интересом. Он подался вперед, жадно ловя каждое слово ректора.

— Некромант, вы говорите? Я отдал бы все золото, что присылает мне император, лишь бы заполучить такого бойца в свои ряды.

Ректор удовлетворенно кивнул, видя реакцию генерала.

— Так вот, ваше превосходительство, позвольте вам представить — Иван Ведминов, наш молодой и многообещающий некромант!

Он указал на меня рукой, и я вновь склонился в поклоне. Генерал уставился на меня с нескрываемым восхищением и любопытством.

— Надо же, какой сюрприз! — воскликнул он.

Ректор слегка поморщился.

— Увы, ваше превосходительство, Иван поступил в академию всего пару дней назад в самом конце учебного года. Ему еще многому предстоит научиться в управлении своим даром. Но мы верим в его потенциал и хотим направить его к вам на практику.

Генерал радостно хлопнул в ладоши, словно ребенок, получивший долгожданный подарок.

— Это просто потрясающе! Я с радостью беру вашего мальчика под свое крыло. Уверен, вместе мы сможем развить его талант на благо империи!

Он повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза.

— Скажи мне, Иван, что тебе нужно, чтобы было легче обучаться своему ремеслу?

Я постарался изобразить задумчивость и неуверенность, хотя внутри меня все ликовало.

— Ваше превосходительство, для развития моего дара мне необходимо постоянно находиться рядом с некротикой и мертвецами. Чем их больше — тем лучше я чувствую свою магию.

Генерал понимающе кивнул.

— Что ж, это не проблема. У нас тут целое кладбище павших героев, да и поле боя всегда дает богатый урожай свежих трупов. Уверен, материала для практики тебе хватит с лихвой!

Он хищно усмехнулся, и в этой усмешке мне почудилось нечто темное, почти безумное. Похоже, с этим воякой мы и правда сработаемся. В нем чувствуется какая-то особая жестокость и безжалостность, так близкая моей демонической натуре.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, — почтительно произнес я, стараясь скрыть свое ликование. — Обещаю, что не подведу вас и не посрамлю чести имперской академии.

Но тут в разговор вмешался ректор. Его глаза лукаво блеснули, и он поднял руку, привлекая внимание генерала.

— Постойте, ваше превосходительство! — сказал старый лис. — Мы, конечно, отправим бумаги в столицу для утверждения студентов на практику. Но боюсь, как только они увидят, что у семьи Ивана есть непогашенные векселя перед Шереметьевыми, его кандидатуру могут отменить.

Генерал нахмурился, и его шрам на лице угрожающе побелел. Казалось, эта новость не просто разозлила его, а привела в настоящую ярость.

Я сказал, что парень мне нужен! Значит все решу! — рявкнул он, стукнув кулаком по столу так, что карты и бумаги подпрыгнули. — Каждый чертов вексель будет погашен, даже если мне придется лично идти к Шереметьевым с мешком золота!

Его глаза опасно сузились, и он наклонился вперед, пронзая ректора тяжелым взглядом.

— И поверьте мне, Август Валерианович, у меня есть свои способы решать такие вопросы. Не впервой!

В этот момент в палатку вбежал запыхавшийся солдат. Его мундир был измазан кровью, а на лице застыло выражение ужаса и отчаяния.

— Господин генерал! — выпалил он, едва переводя дух. — Она снова это сделала! Эта дрянь убила еще четверых! В клетке, в кандалах, на цепи и с завязанными глазами!

Генерал резко поднялся, опрокинув стул.

— Сейчас подойду! — рявкнул он и повернулся к нам. — Прошу прощения, господа. Долг зовет.

Я заинтересованно посмотрел на солдата, измазанного в крови. Кто же там мог учинить такое кровавое побоище?

— О ком он? — спросил я, кивнув в сторону выбежавшего солдата.

Генерал тяжело вздохнул и потер переносицу.

— Да мы тут наловили степняков-магов всех мастей, — пояснил он. — Уже сломали, так что многие сдались и готовы пойти в персты. Но эта косоглазая сучка все никак не угомонится! Ее бы уже давно прикончить, да больно дар у нее редкий — метаморф. Может менять форму и свойства своей магии. Мы пока изучаем, что она еще умеет. Есть мысль, что она способна использовать магию тех, кого убила. Бешеная дикарка, одним словом!

Я почувствовал, как внутри меня поднимается волна темного, злого веселья. Похоже, в этом лагере и правда творятся любопытнейшие вещи! А эта пленная степнячка-метаморф может оказаться крайне полезной в моих грядущих планах.

— Ваше превосходительство, — вкрадчиво произнес я, стараясь скрыть свой интерес, — быть может, вы позволите мне взглянуть на эту пленницу? В конце концов, как некроманту мне было бы полезно изучить столь необычный магический дар.

Генерал окинул меня оценивающим взглядом и медленно кивнул.

— Что ж, дельная мысль, Ведминов.

Генерал решительно направился прочь из палатки, жестом приглашая меня следовать за ним.

— Пойдем, посмотришь на эту тварь, — бросил он через плечо. — Заодно увидишь, как мы тут укрощаем дикарей.

Мы вышли и направились к дальней части лагеря. По пути нам встречались пленные кочевники-маги, и от увиденного у меня волосы встали дыбом. Эти несчастные содержались в чудовищных условиях — избитые, закованные в кандалы, запертые в тесных клетках. Некоторых пытали водой, других подвергали чудовищным экзекуциям. Судя по всему, имперцы не щадили никого, стремясь сломить волю пленников и обратить их в покорных перстов.

Вот почему Ад, забит до отказа! Люди совсем озверели в своей жестокости.

Но сердце смертного Вани Ведминова, еще не до конца вытравленное из этого тела, сжималось от боли и сострадания. Даже с новой силой… как бы я ни старался подавить эти человеческие чувства, они упорно давали о себе знать.

Наконец, мы подошли к одной из клеток, стоявшей чуть поодаль. В ней, скорчившись на земле, сидела девушка — та самая степнячка-метаморф, о которой говорил генерал. Ее тело было покрыто кровоподтеками и ранами, а руки и ноги скованы тяжелыми цепями. Спутанные черные волосы закрывали лицо, но даже сквозь них я мог разглядеть правильные, почти аристократические черты. Она была удивительно красива для «дикарки».

Внезапно пленница подняла голову и улыбнулась — дерзко, насмешливо, словно бросая вызов всему миру. Эта девчонка совершенно не боялась своих мучителей!

— Вот, полюбуйся, Иван, — усмехнулся генерал. — Дикая лошадка, что с нее взять. Жаль, но придется ее убить. Послужит тренировочным снарядом для перстов моих солдат, пусть развлекутся.

Я криво улыбнулся, всеми силами стараясь угодить генералу и скрыть снедавшие меня эмоции. На самом деле от вида этой измученной, но не сломленной девушки у меня сжалось сердце.

Чтобы отвлечься, я окинул взглядом других пленных магов в соседних клетках. Все они выглядели жалко и подавленно — побитые, искалеченные, со сломленной волей. Лишь в глазах немногих еще теплились искры прежней жизни.

— А этих куда? — спросил я, кивнув в их сторону.

Генерал равнодушно пожал плечами.

— Часть пойдет на рынок, часть — в академию, на опыты. Остальных — на поля, батрачить. Хотя мало кто хочет брать себе узкоглазых, особенно наши дворяне. Не по чину им, видите ли, иноверцев рядом держать. Вот и гоняем этих недочеловеков в расход, как пушечное мясо на войну.

Невольно передернувшись от этих слов, я вдруг осознал весь чудовищный масштаб творившегося здесь безумия. Если так пойдет и дальше, от кочевых народов скоро и следа не останется!

Генерал тем временем хлопнул меня по плечу и кивнул в сторону центра лагеря.

— Ладно, пошли. Покажу, где расположена палатка для вас, практикантов. Скоро ужин, а после него у нас вечерняя молитва и перекличка.

Мы двинулись прочь от этого страшного места. Я напоследок бросил взгляд на улыбающуюся пленницу, и в душе шевельнулось странное чувство. Жаль, что не удастся увидеть ее в бою, во всей красе ее удивительного дара!

Тряхнув головой, я отогнал эти мысли. Какое мне дело до какой-то там степной девки? Моя цель — утвердиться здесь, снискать расположение. Сантименты и жалость лишь помешают мне в этом.

Мы неспешно шли по лагерю, и генерал, словно вспомнив о чем-то важном, вдруг повернулся к ректору:

— Август Валерианович, будьте так любезны, дайте-ка мне взглянуть на список ваших студентов, направляемых к нам на практику.

Ректор с готовностью протянул ему свиток, и они принялись внимательно изучать его, негромко переговариваясь и делая какие-то пометки. Я, не удержавшись, тоже украдкой заглянул через плечо, пробегая глазами по именам и фамилиям. И тут меня вдруг осенило. Пожалуй, стоит попробовать провернуть одну наглую, но потенциально выгодную авантюру…

— Ваше превосходительство, — вкрадчиво произнес я, стараясь придать голосу как можно больше почтительности, — а почему бы вам не взять на практику еще и Грома, сына купца? Насколько мне известно, он тоже подавал прошение и очень надеется попасть в действующую армию.

Ректор поперхнулся от возмущения и бросил на меня гневный взгляд, его усы грозно задрожали.

— Ну уж нет! — отрезал он категорично. — Нечего этому глупому увальню здесь делать! От него одни только проблемы и никакого толку. Он лишь будет путаться под ногами и отвлекать других студентов от их обязанностей.

Но генерал, к моему удивлению и тайной радости, лишь заинтересованно приподнял бровь. Казалось, мое предложение его скорее заинтриговало, чем оттолкнуло.

— Не может у дурня быть такое громкое и сильное имя — Гром! — веско произнес он, поглаживая свою седую бороду. — Дурень тот, кто не умеет разглядеть скрытый потенциал в ребенке и правильно направить его, развить задатки. Нет, я уверен, что в этом юноше есть нечто большее, чем может показаться на первый взгляд.

Он решительным жестом вернул список ректору и скомандовал, не терпящим возражений тоном:

— Будьте добры внести этого Грома в перечень практикантов. Раз уж молодой Ведминов так рьяно за него ходатайствует, значит, парень того стоит. Я привык доверять суждениям талантливых студентов, особенно тех, в ком течет кровь древних родов.

Я едва сдержал рвущуюся наружу торжествующую ухмылку. Надо же, как ловко и изящно удалось обвести этого суровое генерала вокруг пальца, заставить его плясать под мою дудку, даже не осознавая того! Теперь Гром, этот напыщенный болван и неудачник, у меня в долгу по самые уши. Глядишь, еще и пригодится в будущем.

Тем временем мы дошли до места, отведенного под палатки студентов-практикантов. И тут меня неприятно, почти до отвращения, поразила их вызывающая роскошь и ухоженность. Казалось, богатенькие и влиятельные родители расстарались вовсю, чтобы их драгоценные чада, упаси боже, не испытали ни малейших лишений или неудобств. Широкие полотнища из дорогой, плотной ткани, прочные дубовые колья, меховые подстилки и пушистые шкуры внутри — все буквально кричало о комфорте, богатстве и изнеженности.

Тьфу ты, жалкое, противное зрелище! И эти сопливые юнцы, видите ли, собрались постигать тяготы и лишения настоящей военной службы? Да им самое место у мамкиной юбки сидеть, а не в реальной армии, где от каждого требуются стойкость, сила духа и готовность переносить любые невзгоды! Но делать нечего, придется мне, похоже, жить в этом раззолоченном курятнике, бок о бок с разряженными павлинами. Эх, была бы моя воля — спал бы на голой промерзшей земле безо всяких удобств, чтобы как следует прочувствовать на собственной шкуре все прелести суровой походной жизни.

Генерал тем временем одобрительно хлопнул меня по плечу своей тяжелой ладонью и бодро, с преувеличенным энтузиазмом произнес:

— Ну что ж, господа, чувствуйте себя как дома! Располагайтесь со всеми удобствами. Ужин вам доставят прямо сюда, в палатки, горяченький и сытный. А вот на завтрак уж будьте любезны, соизвольте присоединиться ко мне и остальным офицерам в нашей столовой. Нужно будущей элите русского воинства и от простого солдатского котла питаться!

Он довольно, раскатисто расхохотался. Отсмеявшись, генерал лихо козырнул нам на прощание и, развернувшись, бодро зашагал прочь по своим неотложным делам. Ректор тоже учтиво откланялся, сославшись на необходимость подготовить документы и письма в столицу, и поспешно засеменил в сторону штабной палатки.

Оставшись наконец в блаженном одиночестве, я вдруг с удивлением почувствовал, как меня накрывает странная, тягучая тоска. В голове назойливо крутились мысли о той удивительной пленнице-степнячке, которую я видел всего несколько минут назад. Ее необычная, притягательная аура и бесстрашный нрав, никак не шли у меня из головы. Уж больно хотелось еще разок, пусть одним глазком, глянуть на эту дерзкую дикарку, напитаться исходящей от ее измученного, покрытого ранами и кровоподтеками тела пьянящей, бодрящей некротикой…

Тряхнув головой, я постарался отогнать эти назойливые, неуместные мысли. Нечего тут раскисать и размокать, точно сопливая институтка, увидевшая красивого гусара!