Пришествие князя тьмы

Глава 16

Наконец, мы с Громом вышли из проклятой аудитории, в которой всё ещё витал мерзкий смрад от экзорцизма. После увиденного кошмара аппетит начисто пропал, но делать нечего — пора было идти в столовую, иначе рисковали остаться голодными до самого ужина.

Стоило мне только переступить порог обеденного зала, как тут же отовсюду послышались ехидные смешки и язвительные шепотки. Дмитрий со своими прихвостнями, похоже, поджидали меня специально, чтобы всласть поиздеваться и унизить перед всей академией.

— Эй, Ванька, что притих? Никак переживаешь, какого дохляка тебе в персты навяжут? — гаденько ухмыляясь, прокричал Дмитрий через весь зал. — Говорят, в этот раз привезли совсем уж отстойный хлам — сплошь калеки да уроды! Даже по меркам этой богадельни — редкостное убожество!

Его дружки загоготали, будто услышали невесть какую остроту. Видимо, сегодня у них выдался особенно «удачный» день для травли, раз уж они решили опуститься до такого откровенного хамства.

Впрочем, Дмитрия и компанию ничуть не смущало, что, помимо меня, ещё добрая половина студентов не имела перстов. Многие первокурсники, услышав злобные насмешки, поникли и понурились, явно принимая издевки на свой счёт. Лишь Гром, как всегда, оставался невозмутим, хотя с его тупым истуканом я бы тоже особо не веселился.

— Не обращай внимания, Вань, — пробубнил мой сосед, в один присест заглатывая здоровенную котлету. — Подумаешь, не повезло разок! Потом поменяешь перста, да и дело с концом. Хочешь, я у папаши в долг попрошу на нового? Он у меня мужик простой. Правда, процентики заломит — будь здоров, ну так что с купца взять? Везде норовит навар поиметь, ха-ха! Подожди…

Честно говоря, меня так и подмывало треснуть этого увальня по бестолковке. Ещё и он туда же — учить меня вздумал!

— У меня нет времени ждать! — огрызнулся я, повысив голос так, что на нас начали оборачиваться. — И я не намерен менять перстов, когда вздумается. Мой слуга будет предан мне душой и телом — и точка!

Кажется, моя гневная тирада привлекла внимание не только Грома. Снежинка, удивленно приподняла бровь. В её пронзительных голубых глазах промелькнуло нечто похожее на опаску. Вспомнилось ее предупреждение… Но как можно доверять персту врага! Разве ж я послушаю?

Пока я размышлял, в столовой начала назревать нешуточная заварушка. Компания аристократов, восседавшая за соседним столом, решила поразвлечься, докапываясь до простодушного Грома.

— Эй, деревенщина! — крикнул один из них, щеголеватый парень с надменным лицом. — Это правда, что твой папаша весь день ковыряется в тухлой рыбе да глотки драть горазд на ярмарках?

— Точно-точно! — подхватил другой, презрительно фыркнув. — А я слышал, будто его мамка пирожками торгует у городских ворот. Свеженькие, с пылу с жару, налетай, почтенная публика!

Дружки захохотали, весьма довольные своим остроумием. Гром слегка побледнел и стиснул кулаки, но промолчал, лишь яростно зыркнув на обидчиков исподлобья. Видно было, что оскорбления задели его за живое.

— Слышь, увалень, — продолжал глумиться главный Дмитрий, — а чего это ты с Ванькой связался? Давай к нам, в приличное общество. Глядишь, и из тебя человека сделаем, хе-хе!

Тут Гром не выдержал. Медленно поднявшись из-за стола, он в упор посмотрел на аристократишек и веско произнёс:

— Значит так, господа. Можете сколько угодно измываться надо мной и моей семьёй, мне плевать. Но Ивана не трожьте. Он — мой друг, ясно? И когда он разберётся с вами всеми и достигнет величия, я буду гордо идти рядом с ним, плечом к плечу. Понятно излагаю?

От такой отповеди у меня аж дух захватило. И ведь обо мне печётся. Эх, знал бы он, с КЕМ дружбу водит — небось, в ужасе порог бы перекрестил да свечку в церкви поставил…

Снобы малость опешили, но быстро оправились. Алексей расхохотался Грому в лицо:

— Ой, не могу! Слыхали, парни? Этот холоп ещё и в провидцы заделался! Ну-ну, позубоскаль мне тут, деревенщина. Посмотрим, как ты запоёшь, когда мы с твоим дружком разделаемся. Будешь знать, как языком молоть почём зря!

После слов приятеля Дмитрий грубо схватил Грома за грудки и рванул на себя. Я было дёрнулся на помощь, но замер.

В мгновение ока прямо перед нами возник давешний истукан, перст Грома. Одним плавным, неуловимым движением он сгрёб зарвавшегося Дмитрия за шкирку и поднял в воздух, как нашкодившего котёнка. Сноб жалобно взвизгнул и забрыкался, силясь вырваться из стальной хватки.

— Не извольте беспокоиться, сударь, — бесстрастно пророкотал перст, сверля жертву немигающим взглядом. — Я не потерплю рукоприкладства в отношении моего контрактора. Извольте принести извинения, иначе вступлю в боевую конфронтацию, невзирая на субординацию.

Офигеть, вот это слог! Да этот истукан, никак, из старой гвардии будет — вон как складно излагает. Я прям загляделся на невозмутимую физиономию перста…

Тут на арене событий нарисовалась Снежинка. Закатив глаза, она направилась к нашему столу, грациозно лавируя между застывшими в ступоре студентами.

— Немедленно отпусти его, Терентий! — скомандовала Снежка, и в голосе её звенел лёд. — Вот ещё, устраивать турнир посреди столовой! Оно нам надо, с деканатом потом разбираться?

Терентий? Ну и имечко у перста Грома, с какой только колокольни его надыбали? Хотя чего удивляться — у купцов всегда фантазия специфическая была, под стать тугому кошельку.

Тем временем незадачливый аристо, извиваясь ужом на сковородке, брызгал слюной и сыпал проклятьями вперемешку с угрозами. Вот же блаженный — мало ему, так ещё и добавки просит!

— Вы… да вы… Да я вас всех в бараний рог сверну! — верещал он, тщетно молотя руками воздух. — Вы ещё пожалеете, мерзавцы, что связались со мной! Так просто вам это с рук не сойдёт, ох не сойдёт, запомните мои слова!

— Ой, всё! — брезгливо поморщилась Снежка. — Отпустите его, иначе я буду вынуждена применить силу!

Перст Грома дождался кивка хозяина, послушно разжал пальцы, и злополучный аристо мешком рухнул на пол. Он вскочил и опрометью кинулся прочь, только пятки засверкали.

А я сидел и тихо млел, преисполненный гордости и восхищения. Вот уж не думал, что мой друг-увалень такую подмогу при себе держит! Мало ли что статуя статуей, зато гляди как лихо управился, любой элитный страж позавидует. А уж как с аристо разделался — так вообще песня, заслушаешься!

Опять же, приятно, когда за тебя вот так, с душой вписываются. Глядишь, и мне когда перепадёт ненароком толика этой несокрушимой защиты. Если, конечно, Гром и дальше в друзьях числиться будет, хе-хе…

Тем временем Терентий словно испарился. Гром же невозмутимо уселся обратно за стол и принялся дожёвывать свою трапезу, словно ничего только что не произошло. Вот же флегматик неповоротливый — ни тебе тревоги, ни волнения! Хотя после такой-то демонстрации силы грех переживать — с таким защитничком.

Это ж надо — телепортация прямо средь бела дня, без кругов и чар! Да ещё и боевая стойка отменная — тут тебе и скорость, и сноровка, и невозмутимость каменная. С таким перстом по жизни и врагов можно особо не опасаться.

Мы ещё немного посидели, перетирая случившееся и строя предположения, кто теперь кого и когда вызовет на дуэль. Потом, изрядно проголодавшись, дружно навалились на стремительно остывающие харчи, стараясь успеть запихнуть в себя побольше.

Насытившись и отдав должное местной кухне, мы, не сговариваясь поднялись из-за стола и двинулись к выходу.

Поднявшись в комнату, Гром сразу же плюхнулся на кровать и захрапел так, словно не спал неделю. Его перст Терентий невозмутимо занял привычное место у стены, приняв позу каменного изваяния. Я же, решил посвятить оставшееся до вечера время изучению учебников. Как-никак, за первый курс я пропустил немало важных занятий, и теперь предстояло в ускоренном темпе наверстывать упущенное.

Когда за окном сгустились сумерки, я отложил учебник и взялся за перо. Нужно было написать домой письмо с просьбой прислать мне некоторые книги, отсутствовавшие в академической библиотеке. В первую очередь меня интересовали труды по демонологии, сигиллам и способам контроля над низшими духами. Мало ли, вдруг пригодится по ходу дела — с моим-то происхождением и неясными пока планами на будущее.

Покончив с посланием, я аккуратно свернул пергамент в тугой свиток и запечатал. Получилось вроде бы неплохо — четко, лаконично и без лишних подробностей. Авось домашние поймут мой внезапный интерес к запретным знаниям и не станут задавать ненужных вопросов. А уж если кто из преподавателей полюбопытствует — отговорюсь, мол, для общего развития изучаю, в рамках программы.

Закончив с делами, я бросил взгляд на часы и понял, что пора собираться на церемонию вручения перстов. Слегка пихнув похрапывающего Грома в бок, я принялся приводить себя в надлежащий вид. Быстро ополоснулся, переоделся в парадный камзол и тщательно причесался, стараясь выглядеть солидно и презентабельно. Как-никак, сегодня предстояло на люди выйти, произвести хорошее впечатление на приемную комиссию и прочих шишек академических.

Гром тоже, кряхтя и постанывая, поднялся с кровати и нехотя натянул свой лучший (и, подозреваю, единственный) костюм. Терентий, ожив, услужливо протянул хозяину начищенные до блеска сапоги и картуз с кокардой. Смотрелись они на увальне до крайности нелепо, но я благоразумно промолчал. В конце концов, не всем же щеголять адским франтовством и лоском, кому-то положено и простецкую ноту вносить.

Спустившись по лестнице, мы с Громом влились в нарядную толпу студентов, деловито снующих туда-сюда в преддверии церемонии. У дверей актового зала нас встретили дежурные преподаватели и принялись сортировать по группам. Тех, у кого уже имелись персты, отправляли налево, к почетным зрительским креслам и пропускали внутрь. Ну а счастливчиков, которым только предстояло обзавестись магическими слугами, выстроили справа в подобие очереди.

Я украдкой осмотрелся, пытаясь высмотреть в толпе знакомые лица. Краем глаза заметил Снежку — она о чем-то оживленно беседовала с Дмитрием. Чуть поодаль маячила долговязая фигура отца Григория, и я невольно поежился, вспомнив наше недавнее приключение с одержимым. Надо будет потом порасспросить Грома об этом экзорцисте — уж больно колоритный типаж, явно себе на уме.

Наконец и нас начали запускать внутрь. Я приосанился и горделиво прошествовал к своему месту, стараясь излучать уверенность и достоинство.

Зал уже был полон — казалось, сюда набилась половина академии, от последнего студентика до преподавательской верхушки. В первом ряду восседало начальство — ректор, деканы факультетов, глава кафедры боевой магии. Я заметил также Нинель Крамскую, которая что-то втолковывала соседке, молоденькой магичке в форменной мантии. Ещё был невысокий крепыш с обветренным лицом и цепким взглядом — видимо, учитель фехтования и рукопашного боя.

— Погляди-ка, — шепнул я парнишке, стоящему рядом, незаметно кивнув на преподавателей. — Это кто такие, не в курсе? Что-то я не всех знаю ещё…

— А, ну так это ж наши главные спецы по перстам, — охотно откликнулся он. — Вон та чернявенькая, которая с Нинель Анатольевной трещит — Лидия Петровна, наш великий теоретик по части ухода, содержания и улучшения всяких магических слуг будет. Строгая, зараза — чуть что не по ней, живо на отработки загремишь!

Он передернул плечами, видимо, вспоминая не самый приятный опыт общения с магичкой. Я усмехнулся про себя: ну-ну, посмотрим, кто кого… Уж я-то найду способ приструнить любого преподавателя, был бы интерес.

— А этот крепыш, который с краю сидит, весь в шрамах будто — Ерофей Силантьич, мастер клинка и кулака, — продолжал меж тем. — Он у нас и фехтованию учит, и основам рукопашки, и вообще, значит, боевой подготовкой ведает. Мужик суровый, но справедливый. Уж он-то живо любого в струнку вытянет, хе-хе!

Я с интересом поглядел на Силантьича. Действительно, колоритный дядька — как есть матерый волк. Такой, небось, одной левой целый отряд положит, ещё и добавки попросит. Мне определенно нравился этот тип — уж больно он своей несгибаемостью и прямотой напоминал лучших бойцов инферно. Пожалуй, стоит к нему присмотреться на досуге.

Наше перешептывание прервала громкая команда. Церемония начиналась! Мы подобрались и обратились в слух. Ректор поднялся из кресла, откашлялся и произнёс краткую, но прочувствованную речь о важности сегодняшнего события. Дескать, персты — это не просто слуги и помощники, а верные товарищи мага на всю жизнь и бла-бла-бла…

Я тихонько зевнул в кулак, борясь с одолевающей сонливостью. Эти пафосные речи всегда навевали на меня тоску — что в Аду, что в мире смертных. И вот, стоило мне на миг прикрыть глаза, как раздались дружные аплодисменты. Никак, закончил ректор свою пространную оду во славу перстов?

Я встрепенулся и уставился на сцену. Там как раз выстраивалась в ряд группа претендентов на роль счастливых обладателей. Все как на подбор — статные, подтянутые, в глазах ожидание вперемешку с превосходством. Ишь, расфуфырились, пижоны академические!

— Ну всё, Вань, сейчас и наш черед настанет! — взволнованно прошептал малец рядом, подаваясь вперёд. — Погодь, вот выведут перстов-то — живо увидишь, кто тебе дестанется. Лишь бы не совсем уж завалящий достался, а то я слышал, как Шереметьев со свитой над тобой потешались.

Двери в дальнем конце зала распахнулись, и на сцену понурой вереницей вступила группа перстов. Однако вместо ожидаемого разнообразия и магического величия моему взору предстало весьма удручающее зрелище. Большинство перстов выглядели измученными, сломленными, едва волочащими ноги. Раскосые черты лиц и характерный разрез глаз выдавали в них пленных степняков, насильно обращенных в послушных марионеток для нужд империи.

От некоторых несчастных исходила зловещая некротическая аура, словно сама смерть наложила на них свою печать. Они брели, опустив головы и потухшим взглядом уставившись в пол, казалось, давно смирившись со своей незавидной участью.

И лишь один перст резко контрастировал с общей массой. Тот самый светловолосый верзила, который прежде сверлил меня пристальным взглядом, и сейчас не сводил с меня пронзительных голубых глаз. Его поза, осанка — все выдавало несгибаемую волю и превосходство над окружающими. Он явно считал себя лучшим из лучших и ожидал, что именно его изберут первым номером.

И тут меня словно громом поразило. Похоже, этого типа мне как раз строго-настрого запрещено выбирать ни при каких обстоятельствах. Уж больно подозрительный он, так и сочится опасностью. Предупрежден — значит вооружен.

Меж тем на сцену вышел ректор. В руках он сжимал потертый цилиндр, до краев наполненный свернутыми бумажками с именами.

— Итак, господа! — пробормотал он, запуская руку в шляпу и шебурша содержимым. — А, вот он, голубчик! Ну-с, посмотрим, кому выпадет честь выбирать себе перста первым.

Ректор с видом заправского фокусника выудил из цилиндра бумажку и с шелестом развернул её. Миг спустя под сводами зала прогремело мое имя, вызвав оживленный ропот среди студентов. Вот так номер, вот так удача! Хотя, если подумать, наверняка этот старый лис назвал бы меня, даже вытащи он другую фамилию. Слишком уж много поставлено на карту с этим якобы случайным выбором.

Гулко сглотнув вмиг пересохшим горлом, я решительно поднялся и двинулся к возвышению. По пути отвесил галантный поклон преподавательскому составу, после чего неспешно зашагал вдоль шеренги перстов, пристально вглядываясь в каждое лицо.

Так-так, и кто тут у нас имеется? Сплошь иноземцы да пленники, как я погляжу. Ничего удивительного — местных-то небось втридорога столичная знать скупает, куда уж нам.

Тут мой взгляд в очередной раз зацепился за белобрысого верзилу. Тот все так же сверлил меня немигающими глазами, заметно подавшись вперед. И чего это он так уверен, что станет моим избранником?

Однако, если рассудить здраво — он и правда на голову выше прочих. Опасный, как бритва, но силища из него так и прет. Так почему Снежка категорически запретила его брать? Прям хоть убейся, не пойму!

Сам не заметил, как ноги принесли меня аккурат к этому дерзкому белобрысому наглецу. Он возвышался надо мной, точно каменный исполин, и все так же буравил, словно силясь просверлить во мне дыру. Длиннющие руки странно подергивались, бледные пальцы то судорожно сжимались в кулаки, то вновь разжимались. Да уж, с такой-то хваткой только глотки своим жертвам сдавливать — мало не покажется!

— Ну и чего вылупился? — прошипел я сквозь зубы, задрав голову. — Думаешь, коли такой весь из себя — так я тебя и выберу? Больно ты мне сдался.

Перст молча качнул головой, криво ухмыльнулся и слегка запрокинул подбородок, обнажая беззащитное белое горло. Он явно намекал, что хоть сейчас готов вступить в магическую связь, стоит лишь прижать к шее меченую длань. Вот же наглая тварь, прости Тьма!

Я на миг опешил. Может, и впрямь плюнуть на предостережения и взять этого красавчика? Сила при нем, характер стальной опять же. Глядишь, сумею приручить, подмять под себя.

Будто завороженный, я стянул с правой руки перчатку. Взгляд судорожно заметался по залу, безотчетно ища поддержки. Вот и Снежка — так и впилась в меня глазищами, мотает головой что гюрза в брачный период, бровями эдак красноречиво на Шереметьева кивает.

Да что ж такое, ничего не понимаю! Неужто эта мелкая стерва действительно плетет против меня интриги? Ох, не к добру все это, ой не к добру… довериться персту врага и отказаться?

И все же рука дрогнула, потянулась к белобрысому. Поколебавшись еще миг, я шагнул вперед и занес пальцы над обнаженной шеей перста. Тот торжествующе оскалился, в глазах полыхнуло дикое пламя азарта. Все, пан или пропал!

В последний момент я резко отдернул кисть, словно ошпарившись. По залу пронесся оглушительный вздох, кто-то истошно взвизгнул. Ректор вперился в меня ошалелым взором, рот его беззвучно открывался и закрывался, точно у выброшенной на берег рыбы. Похоже, такого финта от меня точно не ждали!

— Иван, да ты что, белены объелся?! — взревел наконец старик, грозно сдвинув брови. — Немедленно выбирай себе перста, и дело с концом! Нашел время для этих… фокусов-покусов!

Я затравленно облизнул пересохшие губы. Мысли заметались в разрозненном хаосе, сшибаясь и наскакивая друг на друга.

— Нет, — отчеканил я, смело встречая тяжелый взгляд ректора. — Ни один из предложенных перстов мне не подходит. Увольте, но я не возьму в услужение первого встречного!

Миг — и зал накрыла звенящая тишина. Казалось, весь воздух враз выкачали могучим насосом, и теперь народ потрясенно ловит ртами невидимые молекулы кислорода.

Я уже хотел было гордо удалиться, но тут произошло нечто невероятное. Стоило мне обернуться к белобрысому, как его лапищи молниеносно обхватили меня и дернули на себя. Не успел я и глазом моргнуть, как мое лицо вплотную приблизилось к перекошенной яростью роже.

— Ну все, Ванечка, кранты тебе! — прорычал перст, обдавая меня смрадным дыханием. — Готовься к смерти, недомерок!

И он заржал — мерзко, с надрывом, словно последний психопат. Да твою ж мать, никак влип я по самое не хочу! С-сука Снежка, удружила так удружила, нельзя была сразу сказать, что он заслан меня убить. Чтоб ей до скончания веков икалось, змеюке подколодной!