Sebastyan Lora_Princessa pepla1_2

КИНЖАЛ

В ожидании Сёрена я не могу усидеть на месте. Эл-пис сказала, что Кресс и ее отец ужинают позд-но, обычно не раньше десяти вечера, и я велела Элпис подлить яд в вино. Цапля заберет девочку из покоев Тейна и отведет на корабль Бича Драконов. Дел мно-го, а времени мало, и всё же к тому времени, как тело Тейна обнаружат, я уже буду на корабле — при усло-вии, если всё пройдет так, как мы задумали. А вскоре после этого найдут тело Сёрена.

Кровь так пульсирует во всем теле, словно я с ног до головы увешана живыми камнями. Я могу думать лишь о том, что собираюсь сделать. Мне проще ду-мать о Сёрене, как о безжалостном принце, кото-рый — если верить Эрику — не моргнув глазом ис-пользовал моих соотечественников в качестве ору-жия. Однако я помню юношу, который ненавидел придворную жизнь, отчаянно хотел от нее сбежать, а сегодня вечером выступил против отца на глазах у всего двора. Тот юноша всей душой хотел услышать от меня, что он — не его отец. Как могут две такие разные личности быть одним человеком?

Едва колокол заканчивает бить полночь, в двер-цу шкафа стучат, а в следующую секунду наружу вы-

прыгивает Сёрен. На пиру он и так казался тенью самого себя, а при ближайшем рассмотрении выгля-дит еще хуже. Щеки запали, скулы выпирают, яркие глаза потемнели. Он смотрит на меня так, словно не видит.

От Сёрена веет таким отчаянием, что я неволь-но хочу его утешить, потому что знаю, как страшно вдруг обнаружить, что твоя жизнь вопреки твоему желанию бесповоротно изменилась.

— Сёрен? — говорю я, неуверенно делая шаг ему навстречу.

Принц, конечно, не знает, что всё изменилось, но я уже не могу смотреть на него как прежде. Теперь, глядя на него, я вижу кровь и смерть. Вижу кайзе-ра. К счастью, Сёрен слишком погружен в свои пе-реживания и ничего не замечает, зато звук моего го-лоса выводит его из ступора. В два шага он оказыва-ется рядом и обнимает меня, утыкается лицом мне в шею, и пробивающаяся у него на шек^ щетина ко-лется. Я разрываюсь между теплом его тела и мыслью о том, что руки у него по локоть в крови.

— Я так рада, что ты жив и здоров, — говорю я и глажу его по неровно обритой голове.

Сначала Сёрен не отвечает, просто стоит, уткнув-шись лицом мне в шею, потом приглушенно произ-носит:

— Покажи.

— Что показать?

Он дергает меня за рукав платья, и я сглатываю, по-няв, что он имеет в виду. Мои раны. Наверное, Эрик ему рассказал. Повернувшись вполоборота, я слегка приспускаю хитон, обнажая верхнюю часть спины, и слышу, как у принца перехватывает дыхание. Он легонько касается моего плеча в том месте, где нет рубцов.

— Мне так жаль, Тора, — выдыхает он. — Если бы я не потерпел неудачу... — Он качает головой.

Я опять поворачиваюсь к нему лицом и беру за руку. Мне не хватает терпения, чтобы уговаривать принца не переживать о моей боли, а главное, на это нет времени. Я думаю о том, как Тейн и Крессен-тия садятся за стол, чтобы поужинать и выпить вина, и о том, что подняться им уже не суждено.

— Забери меня отсюда, пожалуйста, — прошу я. — Давай поплаваем на твоей лодке, хотя бы пару часов.

Сёрен кивает, но глядит по-прежнему встревоженно.

— Я привезу леди Тору обратно до рассвета, — со-общает он моим Теням.

Никто не отвечает: Тени давно ушли.

— Идем, — говорю я, хватаю принца за руку и тя-ну к шкафу. Меня подхлестывает необходимость по-быстрее осуществить задуманное, нервы натянуты до предела, но я потерплю еще немного, а потом стану свободной.

Сёрен не возражает, послушно залезает в шкаф и ползет вслед за мной по туннелю, как тогда, в прош-лый раз. Я не останавливаюсь, стараюсь двигаться как можно скорее и не говорю ни слова.

Когда потолок становится настолько высоким, что можно выпрямиться во весь рост, я встаю, вытирая о юбку перепачканные ладони. Я слышу за спиной шаги Сёрена, но стоит мне повернуться, как принц меня целует, и я оказываюсь зажата между ним и сте-ной. Он целует меня отчаянно, словно человек, уми-рающий от жажды, и я не понимаю, хочется ли мне оттолкнуть его или притянуть ближе.

Видимо, Сёрен чувствует мою неуверенность — он отстраняется и прижимается лбом к моему лбу.

— Прости, — хрипло выдыхает он. — Мне просто нужно было сделать это в последний раз.

Паника захлестывает меня ледяной волной.

— В последний раз? — Я обнимаю его за шею и притягиваю поближе. — Но у нас же есть время до рассвета, Сёрен.

Я пытаюсь поцеловать его еще раз, но принц оста-навливает меня, мягко удерживая за плечи.

— Я не могу, Тора, — тихо говорит он. — Есть кое-что, чего ты не знаешь, а когда узнаешь, то не за-хочешь меня больше видеть. И я даже не могу тебя за это винить.

— Меня выпороли не по твоей вине, тут ты ниче-го не смог бы поделать.

Сёрен опускает глаза.

— Дело не в этом, — признается он.

Мои руки, обнимающие принца за шею, сами со-бой падают.

— В чем же тогда?

Юноша машинально тянется к волосам, пытаясь их пригладить, обнаруживает, что волос нет, отходит на пару шагов, наконец снова поворачивается ко мне и набирает в легкие побольше воздуха.

— Я люблю тебя, — говорит он. — Прежде всего я хочу, чтобы ты это знала. Я люблю тебя, и никогда бы умышленно не причинил тебе боль.

— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я, стараясь, что-бы голос звучал ровно. Мама как-то раз сказала мне, что лгать умирающему — грех, но не знаю, правда ли это. Сёрен скоро умрет, и моя ложь умрет вме-сте с ним.

— В рудниках, — с запинкой продолжает принц, — трудятся рабы, и наши доктора за ними наблюдают, проводят опыты и эксперименты.

Нет. Мне хочется закрыть ему рот, заставить за-молчать и подавиться своими словами. Ему нет не-обходимости признаваться во всём этом, потому

что я и так уже всё это знаю, я уже приговорила его к смерти за эти грехи. Мне нет пользы от его самоби-чевания, и я здесь не для того, чтобы его успокаивать. Зато мне столько хочется ему высказать, что я почти с облегчением хватаюсь за эту возможность отсро-чить свое возмездие и дать выход бушующей в душе ярости.

— Что ты такое говоришь? — спрашиваю я, делая вид, будто потрясена. — Вы ставили опыты на моих людях?

— Это не твои люди, — отвечает принц. — И тебе не следует произносить такие вещи вслух.

— Перед всеми остальными не следует, да. — Мой гнев наконец-то выплескивается наружу. — Но не ду-мала, что мне нужно врать еще и тебе.

В полумраке коридора трудно что-либо разглядеть, и всё же я вижу, что принц спал с лица.

— Я не это имел в виду. — Он качает головой. — Прости... просто... Тяжело об этом говорить.

— Полагаю, пережить такое еще тяжелее, — заме-чаю я, пытаясь не сорваться на визг.

Вид у Сёрена становится пристыженный, и я чув-ствую, как мое ожесточившееся сердце чуточку смяг-чается. Я сжимаю кулаки и прячу их в складках юбки. Принц не привык играть роль злодея.

— Что искали ваши доктора? — спрашиваю я.

Несколько мгновений принц молчит, потом про-должает свой рассказ:

— Длительное пребывание в шахтах... как-то воз-действует на человека, так что к нему переходит сила добываемых на рудниках камней. Одни выдержива-ют это воздействие, но большинство — нет. Мы это знали, и ты это знала, вот только мы не понимали, почему так происходит. Отец посчитал, что, выяснив причины этого явления, мы сможем использовать его

в своих целях. Так и вышло. Врачи годами проводили опыты и сравнивали результаты. Уровень концентра-ции магии в рудниках необычайно высок, ею пропи-тан сам воздух; магическая энергия наполняет силой камни, но, кроме того, способна проникать в тело че-ловека, особенно в кровь. Магия сводит их с ума.

Сначала мы убивали всех, у кого появлялись при-знаки рудничного безумия, потому что боялись, что, владея магией, они станут опасны. Однако отец ре-шил, что так мы впустую тратим полезный ресурс. Если для нас эти люди опасны, значит, для осталь-ных они тоже представляют угрозу. Отец подумал, что можно использовать их как оружие — отправлять на передовую во время боя, чтобы наносить против-нику максимально возможный урон, а также сокра-тить собственные потери.

— И всё же сократить свои потери вы не суме-ли, — замечаю я, стараясь не сорваться на крик.

Принц всё равно вздрагивает.

— Знаю. Знаю.

— И вы использовали этих несчастных, когда на-пали на Вектурию, — продолжаю я. Больше я не иг-раю роль, бурлящая во мне злость прорывается на-ружу. Риск велик, я понимаю, что не следует давать волю гневу, но не могу иначе. До меня наконец до-ходит, что я вовсе не знаю Сёрена — как и он не зна-ет настоящую меня. — Сколько?

Сначала он не отвечает.

— Не знаю, — признается он наконец. — Думаю, сотни. Мой отец приказал.

— Твой отец был здесь, во дворце, Сёрен. Это ты отдал приказ.

Принц бледнеет.

— Я не хотел. Это изначально было частью пла-на, еще до того, как мы отплыли, мы собирались ис-

пользовать астрейцев. Отец хотел испытать это новое средство в бою, потому что если бы мы победили, то можно было бы продавать таких рабов в другие стра-ны. Отец всегда получает то, чего хочет, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было, — говорит он. Принц произносит это умоляющим тоном, он тянется ко мне, но я отдергиваю руку, как будто его прикосновение меня обжигает.

Сёрену снова нужно мое прощение, он хочет, что-бы я смыла с него грехи его отца, вот только на этот раз у него самого руки в крови.

— Знаю, — отвечаю я, глядя в землю у нас под но-гами. Злость — это одно дело, но мое разочарование ранит Сёрена намного больнее. — Я выдерживала его ярость множество раз, причем из-за того, что не со-вершала. Но благодаря этому я знаю, кто я есть, знаю, что для меня важно и за что я готова сражаться. Мо-жешь ли ты сказать то же самое о себе?

Принц сглатывает.

— Я знаю, что готов сражаться за тебя, — тихо го-ворит он.

Не сомневаюсь, он верит в то, что говорит, особен-но после сегодняшнего пира. Сёрен так отчаянно не хочет походить на своего отца. Я надеялась, что всё пройдет легко и просто, а теперь буквально разрыва-юсь надвое.

Спрятанный под плащом кинжал холодит мою ру-ку, но сейчас его вес меня не тяготит так, как рань-ше. Я почти рада, что у меня есть оружие, как будто это якорь, что удерживает на месте корабль, и лишь благодаря ему я не сгину в волнах. Нельзя позволить гневу затмить мой разум, ведь время на исходе, и на кону стоит очень многое.

— Тора, — говорит Сёрен, делая шаг ко мне. На этот раз я не отстраняюсь и даже не вздрагиваю, ког-

да он касается моей щеки. — Не могу выразить, как сильно я сожалею; если бы можно было вернуться в тот день, я поступил бы по-другому.

— Назад пути нет, — отвечаю я, не вполне пони-мая, обращаюсь ли при этом к Сёрену или к самой се-бе. Потом заставляю себя посмотреть в глаза принцу и в последний раз позволяю Торе взять верх, прежде чем я воткну кинжал ему в спину. — Со мной всё бу-дет хорошо, Сёрен. Мы это переживем. Я знаю, что ты совершенно не такой, как твой отец. — Я пони-маю, что именно это он и хочет услышать.

В памяти некстати всплывает рассказ кайзерины Анке про то, как она влюбилась в кайзера: она и по-мыслить не могла, на какие ужасы он способен. Ин-тересно, на что способен Сёрен? Какое зло зреет, точ-но нарыв, в его душе, как оно разрастется, если его сейчас не убить? Через десять лет он, возможно, ста-нет куда хуже нынешнего кайзера.

Я провожу ладонью по коротким волосам у него на затылке, притягиваю принца к себе и прижимаюсь губами к его губам. В следующую секунду он отве-чает на мой поцелуй, так бережно сжимая мое лицо в ладонях, как будто боится меня сломать. Я чувствую на щеках влагу, но не могу понять, мои ли это слезы или его — полагаю, это не важно. На миг мы стано-вимся одним целым, и я ощущаю печаль Сёрена, как свою собственную.

Не прерывая поцелуй, я свободной рукой тянусь к кинжалу и крепко сжимаю рукоять. Приходится по-стараться, чтобы незаметно вытащить оружие из но-жен, но принц так поглощен мной и своей болью, что ничего не замечает до тех пор, пока острие кинжала не упирается ему в шею.

Сёрен отрывается от меня, его голубые глаза удив-ленно распахиваются, он смотрит на меня в поисках

ответа и быстро понимает, что к чему. На его лице отражается шок, быстро уступающий место смире-нию. Принц сглатывает и едва заметно кивает.

— На дюйм пониже, — шепчет он, почти касаясь моих губ своими губами. Я сдвигаю клинок ниже, и на губах принца мелькает улыбка, не коснувшаяся, впрочем, его глаз. — Вот так. А теперь бей со всей силы, Тора.

Я не хочу видеть его лицо, когда буду его убивать, но не могу отвести взгляд.

— Меня зовут... — Я осекаюсь и перевожу дух. — Мое имя Теодосия.

Принц глядит удивленно, потом складка между его бровей разглаживается.

— Теодосия. — Он впервые произносит мое насто-ящее имя, и в его устах оно звучит почти как молитва. Он прислоняется лбом к моему лбу, и я вижу только его одного. — Ты знаешь, что делать.

Он прав, я отлично знаю, что должна сделать. Именно так я поступила с Ампелио, моим родным отцом.

Мне казалось, что убить принца будет ничуть не труднее, но сейчас передо мной просто Сёрен, юно-ша с грустными глазами, за которым в детстве ходи-ли, как привязанные, кошки, который дружит со сво-им сводным братом-бастардом, хоть это и опасно, ко-торый целовал меня так, будто мы в силах спасти друг друга.

Я не могу смотреть, как он умирает, точно так же как не могу видеть смерть Крессентии.

Кинжал выпадает из моих пальцев и со звоном уда-ряется о каменный пол, а я отталкиваю Сёрена. Ка-жется, принц потрясен не меньше меня: он действи-тельно думал, что я его убью, и не уверена, что мне стоит этим гордиться.

Сёрен наклоняется подобрать клинок, и я жду, что он приставит его к моей шее, но он просто рассма-тривает его пару секунд, а потом зосовывает за пояс. Мгновение мы молчим, потом принц тихо, но реши-тельно говорит:

— Ты не должна меня прощать, я этого не жду; знаю одно: тебя нужно увезти отсюда — подальше от него. Мы можем убежать сегодня ночью, как ког-да-то мечтали. Тогда я пообещал забрать тебя отсюда, так что, прошу, позволь мне сдержать это обещание.

У меня перехватывает дыхание, я не могу произне-сти ни слова и просто киваю. Сёрен думает, что ему ничего не угрожает — еще бы; он ведь не догадывает-ся, что снаружи ждет Блейз. Пусть я не смогла убить принца, но уж у Блейза-то рука не дрогнет.

* * *

Когда мы выходим из пещеры, снаружи бушует шторм. Понятия не имею, как Сёрен собирается от-чалить от берега в такую погоду, но вид у юноши на удивление спокойный, а его бесстрастное лицо в лун-ном свете кажется высеченным из мрамора. Если бы он так крепко не сжимал мою руку, я бы и не догада-лась, что он сильно нервничает.

В темноте я не могу разглядеть лодку Блейза, но знаю: она где-то рядом с берегом, покачивается на чернильно-черных волнах.

— Отец пошлет на наши поиски людей, — говорит Сёрен, выводя меня из задумчивости. — Но у него мало друзей среди военных, а у меня много. Надеюсь, это поможет, если нас поймают. Впрочем, кораблик у меня быстрый и легкий; какое бы судно отец ни выслал в погоню, оно будет нагружено командой и пушками. Мы обгоним их на много миль.

Я киваю, делая вид, будто его слова меня успокои-ли, а сама лихорадочно соображаю. Нужно сесть вме-сте с принцем в лодку, отойти от берега — там мой крик услышит только Блейз. Он быстро придет мне на помощь, а я тем временем совру Сёрену, что уви-дела крысу или что-то в том же духе, чтобы принц потерял бдительность, а там уже подоспеет Блейз и перережет ему горло.

А потом...

Потом я буду свободна. При мысли об этом у меня по спине бегут мурашки от сладкого предвкушения. Я томилась в рабстве десять лет, и, как только смогу это сделать, свой народ тоже освобожу.

Когда до воды остается всего несколько футов, Сёрен вдруг до боли стискивает мою руку и толкает меня к себе за спину, так что я оказываюсь в ловушке между ним и пенящимися волнами. Морские брыз-ги долетают до моих ног. И тут я слышу страшные звуки — по песку топают тяжелые сапоги, сквозь за-вывание ветра пробивается громкий окрик, лязгают вынимаемые из ножен мечи. Десятки солдат кайзера приближаются к нам, они нас окружают, отрезая все пути к бегству.

— Беги, — шипит Сёрен, подталкивая меня к во-де, туда, где темнеет на волнах его лодка. Я повора-чиваюсь, делаю шаг и замираю: к берегу идут другие лодки. Даже если Блейз притаился где-то неподалеку, мне ни за что не сбежать. Даже если я сумею добрать-ся до Блейза, даже если мы успеем улизнуть, за нами бросятся в погоню, и мы приведем преследователей прямиком к остальным мятежникам.

На это я пойти не могу. Артемизия была права: я всего лишь расходный материал, меня можно за-менить.

Поэтому я стою рядом с Сёреном, крепко сжимая его руку, и смотрю, как солдаты подходят всё бли-же — пусть принц верит, будто я не хочу его бросать. Может, благодаря этому ко мне проявят капельку ми-лосердия, хотя, сомневаюсь, что кайзера тронет такое проявление привязанности.

Сёрен пытается делать вид, будто появление солдат его не удивило и не испугало.

— Ваше высочество, — настороженно говорит ка-питан — тот самый вояка со шрамом, которого Ца-пля хотел обвинить в убийстве принца.

— Иохан, — отвечает Сёрен и слегка улыбается. — Что привело вас на берег в такое время, ребята?

Однако Йохан и бровью не ведет.

— Я мог бы задать вам тот же вопрос, — заявляет он. Он пытается посмотреть на меня, но Сёрен пово-рачивается так, чтобы меня заслонить.

— У меня тут полночное свидание, только, боюсь, вы сорвали мои планы. — Сейчас Сёрен говорит в точности как испорченный принц, каковым я не-когда его считала.

— Неужто вы пришли на свидание с Принцессой пепла? — спрашивает Йохан, но, судя по его тону, он уже знает ответ.

Юноша крепче стискивает мою руку, но отвечает по-прежнему спокойно:

— Тебя это совершенно не касается, Йохан, осо-бенно если вспомнить, что ты должен обеспечивать безопасность моего отца. Кто сейчас охраняет кайзе-ра, пока ты тут лезешь в мою личную жизнь?

— Ваш отец обеспечен надежной охраной, — още-тинивается капитан. — А вот леди Тора организова-ла убийство лорда Тейна, и мы полагаем, что вам она уготовила такую же участь.

У меня так колотится сердце, что в ушах гудит, но Сёрен сохраняет спокойствие. Впрочем, он, вероят-но, уже сложил два и два и понял, что я не просто так приставила к его шее кинжал. Скорее всего принц сообразил, что это была часть некоего масштабно-го плана, и теперь пытается понять, что еще включал в себя этот план.

Однако когда он заговаривает, его голос остается спокойным и беззаботным.

— Что-то мне в это не верится. Как могла леди То-ра убить Тейна, если она всё время была рядом со мной? У главного военачальника множество врагов, уверен, вы и сами это знаете. Леди Тора уже десять лет находится на попечении моего отца, и до сих пор никаких проступков за ней не замечено.

— Есть свидетели, — говорит Йохан. — Кайзер приказал немедленно доставить ее во дворец для до-проса. Если она и впрямь невиновна, пусть правитель сам о том объявит.

Свидетели. Что еще за свидетели? Мне полагалось бы перепугаться, но я ничего не чувствую, меня ох-ватывает оцепенение.

— Еще бы, ведь все мы знаем, насколько мой отец разумный человек, — рычит Сёрен.

Йохану хватает здравого смысла изобразить легкий испуг: Сёрен слывет великолепным воином, и, даже если не справится с двадцатью противниками, вполне может отправить пару-тройку на тот свет.

Мне хочется думать, что Блейз не вмешивается и не пытается меня спасти, понимая, что обречен на не-удачу, но я даже не уверена, что друг где-то рядом. Надеюсь, он спрятался достаточно далеко, и солдаты с кораблей его не заметили, может быть, он вообще не видит, что меня схватили. В конце концов, пойми он, в каком положении я оказалась, земля бы уже дрожала.

— Отойдите, ваше высочество, — говорит солдат, приосаниваясь. — Иначе нам придется и вас аресто-вать.

Сёрен не двигается с места, стоит передо мной, точно дуб. Он не уступит, потому что знает: кайзер непременно обвинит меня во всех смертных грехах, даже если я невиновна. Он не сдвинется с места, по-тому что понимает: поступив так, он подпишет мне смертный приговор.

Сёрен не понимает одного: я и так уже обречена, вне зависимости от того, как он поступит. Ему меня не спасти.

Я выдергиваю руку из его крепко сжатых пальцев и делаю шаг в сторону.

— Всё хорошо, Сёрен, — говорю я. Мой голос дро-жит, но я пытаюсь казаться невозмутимой. — Мне нечего бояться, не за что отвечать, и, уверена, кайзер это поймет.

Сёрен пытается схватить меня за руку, но один из стражников успевает первым — его движения стре-мительны благодаря воздействию нашитых на рубаш-ку камней воздуха.

— Леди Тора, вы арестованы за убийство лорда Тейна и попытку убийства леди Крессентии.

Мне заламывают руки за спину и заковывают их в каменные кандалы, но меня охватывает облегчение. «Попытка убийства».

Крессентия жива.

суд

Меня обыскивают, перед тем как отвести к кайзе-ру, и я рада, что Сёрен не доверял мне настоль-ко, чтобы вернуть кинжал. Стражники ничего не на-ходят, но мне от этого не легче. Если Кресс выжила, то скорее всего обо всём рассказала кайзеру: о том, как я соблазнила Сёрена; о том, что украла ее жи-вые камни и отдала их мятежникам; об изменниче-ских речах, которые я вела в саду. При таком раскла-де я становлюсь для кайзера скорее помехой, нежели полезным трофеем, и у него не останется другого вы-бора, кроме как меня убить.

Зато Тейн мертв. Мысленно я снова и снова по-вторяю эти слова, ожидая, что мой разум наконец-то в них поверит. Больше мне не придется его бояться, не придется всё глубже и глубже забиваться в свою раковину всякий раз, когда он находится со мной в одной комнате. Это то, чего я так долго хотела, жа-ждала, в чем нуждалась, но — странное дело — я чув-ствую только облегчение, потому что Кресс осталась в живых.

Когда меня вталкивают в тронный зал, я обегаю глазами толпу придворных, высматривая лицо Крес-сентии, но ее нет. Энкатрио считается самым смер-

тоносным ядом. Возможно, Кресс не выпила вино... но я не поверю, что она жива, пока не увижу свои-ми глазами. Правда, пока события развиваются таким образом, что я вряд ли увижу рассвет.

Может быть, мы с ней однажды встретимся в по-смертии; может, к тому времени мы простим друг друга.

Меня грубо толкают в спину, и я падаю на коле-ни перед троном, так что подножие престола ока-зывается прямо у меня перед глазами. Я смотрю на золоченую резьбу, вьющуюся по основанию тро-на, и вдруг замечаю, что это не просто изображе-ние пламени Оуззы: огненные языки складываются в буквы, а буквы — в слова. Надпись на астрейском. Она едва различима, очевидно, кейловаксианцы про-сто ее не увидели, да я и сама не замечала ее до се-го дня.

«Да здравствуют дочери Оуззы, огненнорожден-ные, защитницы Астреи».

Эти слова, обращенные к моим предшественни-цам, находились здесь столетиями, они были обра-щены к моей матери, а сейчас адресованы мне. Се-годня я умру, но умру, сохранив эти слова в сердце. Я умру, сражаясь, поэтому моя мать и Ампелио с гор-достью встретят меня, когда я присоединюсь к ним в посмертии. Возможно, кайзерина Анке тоже будет там — она заслужила покой.

За свою жизнь я могла бы сделать больше, могла бы сражаться отчаяннее, меньше колебаться — и всё же я сделала, что могла. Артемизия права: восстание без меня не прекратится. Артемизия, Цапля и Блейз про-должат борьбу. Мой народ будет сражаться, и в один прекрасный день Астрея вспомнит, что такое свобода. Я уйду в посмертие со спокойной душой, если смо-гу в это поверить.

— Принцесса пепла. — Кайзер всегда произносил этот выдуманный титул пренебрежительно, но сей-час его голос сочится ядом.

Я больше не Принцесса пепла, я не леди Тора, мое имя — Теодосия Айрен Оузза, и, как и моя мать, и все мои прародительницы до нее, я — Королева пламе-ни, в моих венах течет кровь бога, пусть даже мне осталось жить недолго. Я расправляю плечи и смо-трю в холодные, безжалостные глаза кайзера. Больше я не буду отводить взгляд, хотя в животе у меня слов-но образуется холодный ком.

Рот кайзера кривится в ухмылке.

— Тебя обвиняют в организации убийства Тейна. Как ты ответишь на это обвинение?

Правильного ответа не существует, если стану всё отрицать, меня всё равно убьют. Вот только я не же-лаю умирать, как Тора, не буду на коленях молить о пощаде.

— Десять лет назад Тейн перерезал горло моей ма-тери. Я жалею лишь о том, что слишком поздно взы-скала с него этот долг, — говорю я так громко, что мой голос эхом разносится по тронному залу.

Кайзер оскаливается, его толстые пальцы впивают-ся в подлокотники трона моей матери. Будь мы одни, он с удовольствием убил бы меня своими руками, но теперь ему приходится продолжать им же затеянное представление. Он хочет, чтобы его сподвижники за-помнили меня маленькой Принцессой пепла, жалкой и съежившейся, только на этот раз я не дам ему вы-играть.

— Что ты подмешала в вино? — спрашивает он пу-гающе спокойным тоном, но мне кажется, ответ ему уже известен, если представить, как сейчас выглядит труп Тейна. И всё же кайзер хочет, чтобы я произне-сла это сама. Глаза его опасно поблескивают, как и ви-

сящий у него на шее кулон — живой камень Ампе-лио. Кайзер пытается меня запугать, но больше у него нет надо мной власти, он и так уже всё у меня забрал: маму, Ампелио, мой дом. Мне больше нечего терять, а значит, нечего бояться.

Я вскидываю голову и бестрепетно смотрю в гла-за узурпатору.

— Жидкий огонь, сжигающий изнутри того, кто его выпьет, — отвечаю я. — Мучительная смерть. Сначала сгорает горло, так что умирающий не может даже кричать.

В глазах кайзера мелькает ужас, быстро сменяю-щийся алчностью.

— Энкатрио, — бормочет он, потом подается впе-ред. — Где ты его достала?

— Есть много людей, знающих, кто является закон-ной правительницей Астреи, поэтому они с готовно-стью мне помогли. Однажды ты тоже увидишь, как их много. Хотела бы я при этом присутствовать.

Кайзер кивает стоящему позади меня солдату, тот делает шаг вперед и со всей силы бьет меня по спи-не мечом, не вынимая его из ножен. Я падаю на ко-лени, опираясь ладонями о каменный пол, и кричу от нестерпимой боли: свежие раны на спине снова от-крылись. В молчаливой толпе придворных раздается отчаянный крик: это Сёрен. Не уверена, утешает ли меня его присутствие, поэтому я стараюсь его игно-рировать. Глубоко вздохнув, я поднимаюсь на ноги.

Не стану умирать, стоя на коленях.

Солдат снова шагает ко мне, занося меч для ново-го удара, но кайзер останавливает его взмахом руки.

— Им известно, что это ты убил кайзерину Ан-ке? — кричу я, так что меня слышат все собравшиеся в зале. — Ты вытолкнул ее из окна, я видела это сво-ими глазами.

Лицо кайзера наливается кровью.

— Вероятно, это ты убила мою дорогую супру-гу, — выплевывает он и опять делает знак страж-нику.

На этот раз я готова и падаю на колени на миг раньше, чем меч опускается мне на спину — впро-чем, я делаю вид, что удар пришелся в полную силу. Я поднимаюсь на ноги быстрее, чем в первый раз, чувствуя тупую боль в плече вдобавок к жжению в от-крывшихся ранах.

— Кайзерина была добра ко мне, — говорю я пре-рывающимся, но по-прежнему звонким голосом. — Она знала, что ты за чудовище. Ненависть к тебе ед-ва не довела ее до безумия. Неужели ты, ваше величе-ство, думаешь, что кто-то станет скорбеть из-за твоей смерти? Сколько из них, — я обвожу зал взмахом ру-ки, — с радостью вонзили бы нож тебе в спину, вы-пади им такая возможность? Они тебя не любят и не уважают, они тебя боятся, а на одном запугивании власть над страной не удержишь.

— Только так и можно править страной, — ры-чит кайзер. — По-твоему, мне бы следовало править с любовью и сострадаем, как твоя мать? Для нее это плохо кончилось.

Я стискиваю зубы. Нельзя позволить ему уколоть меня, используя мою покойную маму.

— Тебе никогда не стать таким правителем, каким была моя мать. С другой стороны, даже крыса или муравей управляли бы лучше тебя.

Кайзер делает знак солдату, и в этот раз на мою спину обрушивается град ударов, избиение не пре-кращается, даже когда я падаю на пол. Все раны от-крылись, мое платье быстро пропитывается кровью, но я почти не обращаю внимания на боль. Я чувст-вую только ярость, она жжет меня, как огонь. Ког-

да стражник наконец отступает, я с трудом хватаю ртом воздух, и требуется гораздо больше времени, чтобы вновь подняться. Ноги дрожат и подгибают-ся, но я кое-как выпрямляюсь. Осталось потерпеть совсем немного, и боль закончится, меня встретят ма-ма и Ампелио.

— Приведите их, — приказывает кайзер, взмахи-вая рукой.

Стражник грубо хватает меня за руку, а двери тронного зала открываются, и внутрь втаскивают двух рабынь, скованных за руки одной цепью. У ме-ня уходит мгновение, чтобы узнать в одной из деву-шек Элпис.

Нет. Сердце бешено колотится в груди, я говорю себе, что глаза меня обманывают, это не может быть Элпис, она сейчас на корабле, далеко отсюда, вместе со своей семьей, в безопасности.

И всё же это она. Девочка выглядит еще моложе своего возраста, ее круглое лицо залито слезами, она глядит испуганно; при виде меня ее покрасневшие глаза округляются, и из них с новой силой начинают литься слезы. Мне хочется подойти к ней, успокоить, драться за нее, но стражник держит крепко.

Двое других стражников подходят к рабыням, сни-мают с них цепи и подводят вторую девушку к трону. Я узнаю в ней старшую служанку Крессентии: девица прихрамывает, один ее глаз заплыл, под ним чернеет синяк, но, в отличие от Элпис, она не испугана, дер-жится уверенно и спокойно.

— Как тебя зовут? — спрашивает у нее кайзер.

— Газзи, ваше величество, — отвечает девушка и неловко приседает в реверансе.

— Газзи, — повторяет кайзер и тепло улыбается. — Не повторишь ли нам, что ты рассказала моим охран-никам, когда обнаружили тело Тейна?

Служанка бросает на меня быстрый взгляд, но в нем нет теплоты; хоть она и астреянка, я для нее не королева.

— Я сказала им, что ранее днем видела, как Элпис открыла дверь посетителю. Я находилась в соседней комнате, но они говорили несколько минут, и я по голосу поняла, что пришла леди Тора — она так ча-сто навещала леди Крессентию, что я легко узнала ее голос. Когда она наконец ушла, я заглянула в прихо-жую и увидела, как Элпис прячет в карман фартука какую-то бутылочку. И она так широко улыбалась — я еще никогда не видела у нее такой улыбки.

— И ты не рассказала об этом случае леди Крессен-тии или лорду Тейну? — спрашивает кайзер.

— Тогда я не поняла, что именно увидела, — при-знается девица. — Я подумала, что это какой-то по-дарок для леди Крессентии — они были такими близкими подругами, что в этом не было бы ниче-го удивительного. Позже, когда мы готовили ужин, я заметила, как Элпис вытащила из кармана бутылоч-ку и подлила что-то в десертное вино. Я спросила ее, что это такое, а она меня ударила, ваше величе-ство. — Газзи указывает на свой подбитый глаз. — Она заперла меня в кладовке, сама закончила гото-вить десерт... а потом меня нашли стражники, и я им всё рассказала, да только было уже слишком поздно, и лорд Тейн умер. Бедная леди Крессентия хлебнула всего глоточек, потому что к тому времени уже и так выпила много вина.

Один глоток. Одного глотка достаточно, чтобы убить человека, этого количества хватило бы, чтобы прикончить здорового мужчину. Думаю, служанка не врет, какой ей смысл сочинять? Я никак не могу по-верить, что Кресс действительно жива, и всё же от об-легчения у меня подкашиваются ноги.

— Спасибо, моя милая, — говорит кайзер, потом жестом велит Элпис подойти поближе.

Стражник пихает девочку вперед, и наши с ней взгляды на миг встречаются. Я киваю ей, желая под-бодрить, но мы обе знаем, чем всё закончится. Одна-ко, к моему удивлению, из глаз Элпис исчезает страх, она тоже мне кивает и поворачивается к кайзеру.

— Ты отрицаешь выдвинутые против тебя обвине-ния? — спрашивает тот.

— Не отрицаю, — решительно произносит Эл-пис своим тоненьким голоском. — Моя королева предложила мне возможность отомстить людям, уг-нетавшим всех, кого я люблю. Я ухватилась за этот шанс.

Она торжествующе, бесшабашно улыбается.

Кайзер зловеще усмехается, так что меня мороз продирает по коже, и щелкает пальцами. Стражник, который держит за плечо Газзи, вытаскивает из но-жен меч.

Девушка так потрясена, что ничего не успевает сде-лать: клинок пронзает ее спину, и острие выходит из живота. Быстрая смерть. Но всё мое внимание при-ковано не к Газзи, а к Элпис. Я жду, что девочку по-стигнет та же участь, но стоящий рядом с ней страж-ник вытаскивает из-под плаща какую-то бутылочку. Он вынимает пробку, потом одной рукой перехва-тывает Элпис поперек туловища, а другой подносит флакон к губам девочки.

Элпис смотрит мне в глаза, и я понимаю, что за-думал кайзер: да, я призналась, но рассказала не всё, и он достаточно умен, чтобы это понять.

— У нас тут осталось немного отравленного ви-на, — говорит кайзер. — У тебя есть выбор, Прин-цесса пепла. Скажи мне правду, и я отправлю эту ма-лышку на рудники. А иначе...

Стражник тянет Элпис за волосы, вынуждая за-прокинуть голову, и подносит бутылочку еще бли-же к ее рту. Я пытаюсь вырваться из рук держащего меня солдата, но тот сжимает мои предплечья сталь-ной хваткой.

Кайзер не пощадит Элпис, как не пощадил Ампе-лио — не важно, расскажу я ему правду или нет. Он лжец, ему не свойственна жалость. Я знаю это, и Эл-пис тоже это знает. Все присутствующие здесь понима-ют это. Мне не спасти девочку. Не спасти. Не спасти...

— Стойте! — слова срываются с моих губ против воли, как рыдание. Стражник замирает.

— Кажется, нам удалось достичь взаимопонима-ния, — тянет кайзер и гадко улыбается. — Спрошу еще раз: где ты взяла энкатрио?

Я сглатываю. Внезапно я перестаю чувствовать себя королевой; настоящая королева поставила бы жизни многих выше одной-единственной жизни, но я так не могу. В голове звенит голос Блейза: «Ты за нее в ответе, Тео». Это я попросила Элпис отравить ви-но, из-за меня она сейчас здесь. Это я подписала ей смертный приговор, поэтому я перед ней в долгу. Да-же если кайзер ее не помилует, то хотя бы подарит ей быструю смерть, как это случилось с Газзи. Только не энкатрио, кайзер предпочтет сохранить это зелье для кого-то другого.

— Мои Тени, — говорю я, будучи уверена, что ре-бята уже далеко отсюда. — Месяц назад мятежники заняли место моих соглядатаев. Теперь они ушли, я не знаю куда.

Кайзер хмурится и делает знак солдату, а тот накло-няет бутылочку.

— Я не знаю! — кричу я, отчаянно пытаясь выр-ваться из рук стражников. Бесполезно. — Клянусь, я больше ничего не знаю!

Они не останавливаются. Солдат наклоняет фла-кон, и капля зелья падет прямо в приоткрытый рот де-вочки, а стражник зажимает ей нос, вынуждая сглот-нуть. В следующий миг из груди Элпис вырывается жуткий, хриплый вопль — наверное, так могло бы выть умирающее животное, — этот звук пробирает меня до печенок. Я изо всех сил борюсь с держащи-ми меня солдатами, мой локоть взлетает вверх, и раз-дается звук удара, один из стражников изрыгает по-ток проклятий, но не ослабляет хватку.

Элпис беспомощно повисает на руках стражника, ее глаза полуприкрыты, кожа на шее обугливается, покрывается серой коркой. Девочка едва может ску-лить.

— Осталось еще несколько глотков, — растягивая слова произносит кайзер. — Что ты делала сегодня ночью?

Я сглатываю и отвожу взгляд от Элпис. На этот во-прос я могу ответить, не опасаясь подставить друзей.

— Я должна была убить принца, а потом сбежать.

С сожженным горлом Элпис не может говорить, она только слабо качает головой.

— Сбежать куда? — настаивает кайзер. — С кем?

Я открываю рот, пытаясь на ходу выдумать правдо-подобную ложь. К тому времени, как обман раскро-ют, мы с Элпис всё равно уже будем мертвы, а Блейз и остальные — далеко отсюда. Вот только не всё так просто. Кайзер обрушится на страну, которую я сей-час назову, отправит туда полчища солдат и сотни берсерков. Он погрузит эту страну в пучину войны. Я не нахожу слов.

Похоже, кайзер именно этого от меня и ждет, ве-роятно, этого ему и надо. Не скрывая злобной радо-сти, он опять делает знак солдату, а сам глядит на Эл-

пис с таким предвкушением, что мой желудок под-прыгивает к горлу.

Девочка судорожно дергается, но стражник пытает-ся удержать ее на месте и снова подносит к ее губам бутылочку. Элпис стонет и смотрит мне в глаза: ее взгляд преисполнен страданием, но в нем есть и кое-что еще. Решимость.

Солдат пытается влить в рот девочки еще каплю зе-лья, но Элпис неожиданно подается вперед и выпи-вает всё содержимое флакона, прежде чем не ожидав-ший этого стражник успевает отдернуть руку.

Я выкрикиваю несколько слов на астрейском — услышь их моя мама, мне бы не поздоровилось, — и рвусь из рук солдат, из головы вылетели все мысли. Однако меня держат крепко, и я могу лишь беспо-мощно наблюдать, как Элпис падает на пол, бьет-ся в конвульсиях, сжимается в комок как маленькая девочка, которой она, по сути, и является. Ее лицо, шея и грудь обугливаются, в воздухе распространя-ется тошнотворный запах горелой плоти. Придвор-ные зажимают рты ладонями, как будто это они стра-дают от боли.

Когда Элпис наконец замирает, ее почерневший рот распахнут в безмолвном крике.

Словно издалека я слышу, как кайзер приказывает убрать труп, и один из стражников волочит тело де-вочки к дверям, словно это тряпичная кукла: голова болтается, глаза, к счастью, закрыты. На полу остает-ся длинный пепельный след.

Я была в ответе за Элпис, и я ее убила. Если я о чем и сожалею, то только об этом. Из-за меня и так уже погибло множество людей, и я почти рада, что боль-ше никому не придется за меня умирать.

Кайзер спускается с трона моей матери — звук его шагов гулким эхом разносится по притихшему за-

лу, — и идет ко мне. Я не могу на него смотреть, я не в силах отвести взгляд от протянувшегося по полу следа из пепла, оставшегося там, где тащили тело Эл-пис, но кайзер хватает меня за подбородок, заставля-ет поднять голову и посмотреть на свое красное, без-жалостное лицо.

— Жаль, — шепчет этот негодяй, так что его слы-шим только я и держащие меня стражники. — Из те-бя получилась бы такая хорошенькая кайзерина.

Я сглатываю слезы — их я пролила из-за Элпис, а кайзеру много чести будет смотреть, как я плачу. Если бы стражники меня не держали, я бы наброси-лась на кайзера: выцарапала бы ему глаза, разбила его голову о каменный пол, выхватила бы у одного из солдат меч и ударила узурпатора прямо в сердце... Есть множество способов причинить человеку боль всего за секунду, и у меня в голове крутятся десятки различных казней. Но стражники, очевидно, чувст-вуют мое отчаяние, и держат меня так крепко, слов-но я и впрямь представляю угрозу.

Поэтому я делаю то единственное, что мне оста-лось: плюю кайзеру в лицо. Плевок растекается по его щеке.

Кайзер бьет меня наотмашь по лицу, унизывающие его пальцы кольца обдирают кожу на скуле до крови. От силы удара мне полагалось бы упасть, но солдаты удерживают меня на ногах.

— Уведите ее, — приказывает кайзер стражни-кам. — Подготовьте всё для казни, она состоится на рассвете, дабы все видели. Пусть весь мир узнает, что Принцесса пепла умерла.