Sebastyan Lora_Princessa pepla1_2

ЭРИК

Когда я возвращаюсь в свою комнату, то обнару-живаю, что у двери меня ждет Эрик — он сто-ит, привалившись к стене, и одной рукой придержи-вает рукоять висящего на поясе в ножнах меча. По-хоже, сойдя с корабля, он даже не успел переодеться: на нем грубые суконные штаны и белая рубашка, ко-торую давно пора постирать; скулы юноши вымаза-ны углем, чтобы солнце не так сильно било в гла-за. Когда я подхожу к нему, мне в нос ударяет такой крепкий запах пота и рыбы, что начинает кружиться голова.

При виде меня Эрик кривовато улыбается, отле-пляется от стены и делает шаг мне навстречу.

— Рада, что вы целы и невредимы, Эрик, — гово-рю я, с удивлением понимая, что нисколько не крив-лю душой. Может, дело в том, что он лишь наполо-вину кейловаксианец, но я не воспринимаю его как одного из них.

— Чтобы меня прикончить, требуется нечто боль-шее, чем кучка пиратов, — улыбается молодой чело-век, качая головой.

Я колеблюсь.

— Как он?

Эрик мрачнеет, очевидно, ему не нужно уточнять, о ком я спрашиваю.

— Сёрен... не важно, сами понимаете. Что бы вы ни написали в своем письме, оно явно в какой-то сте-пени его утешило. Он перечитал ваше послание раз десять, а потом сжег. Что хуже, кайзер винит прин-ца в постигшей нас неудаче. Это был первый само-стоятельный рейд Сёрена, и мы не ожидали никаких трудностей, но я был там, Тора. Он ничего не смог сделать, мы угодили в засаду.

Действительно, жалость какая: а они-то хотели за-стать жителей островов врасплох и безоружными.

— Знаю, — говорю я. — Наверное, это было ужас-но. Рада, что вы оба не пострадали.

Эрик кивает, потом быстро стреляет глазами по сторонам и понижает голос.

— Я надеялся, что мы сможем поговорить без по-сторонних ушей. Что же... — Он умолкает, глядя ку-да-то поверх моей головы — вероятно, там стоят мои Тени. — Насколько это возможно.

Сердце начинает биться чаще: что он такое хочет мне сообщить, чего нельзя говорить при Тенях?

— Уверена, в Сером саду никого нет, — говорю я, тоже понижая голос. — Всё в порядке?

Прежде чем ответить, молодой человек окидывает взглядом пустой коридор.

— Когда мы впервые встретились, вы спрашивали про берсерков... — произносит он, многозначитель-но приподнимая темные брови.

Услышав это слово, я слегка касаюсь его руки, но со-храняю бесстрастное выражение лица. Леди Тора спро-сила про берсерков из праздного любопытства, по су-ти, ей совершенно не интересна эта тема. Нельзя пока-зать Эрику, как мне не терпится услышать его рассказ.

— Я знаю идеальное место, — говорю я.

Сад как обычно пуст. Посмотрев по сторонам и убедившись, что вокруг никого, кроме нас, нет, Эрик резко выпускает мою руку и поворачивается ко мне. Всё его напускное дружелюбие испаряется, глаза становятся холодными, в точности как у кайзера, ког-да тот злится. Я невольно отступаю на шаг.

— Вы кому-то рассказали о Вектурии? — спокой-но спрашивает юноша, но таким тоном, словно уже знает ответ.

От этого обвинения у меня едва не останавливает-ся сердце, но я изо всех сил стараюсь оставаться спо-койной, выглядеть удивленной, озадаченной — но только не испуганной.

Глядя Эрику в глаза я отвечаю:

— Разумеется, нет.

Мне даже удается непринужденно рассмеяться, хо-тя сердце грохочет в груди, как сумасшедшее.

— Это было секретное задание, всем непосвящен-ным мы говорили, будто собираемся очистить торго-вые пути от пиратов. Помимо Сёрена только я знал о том, куда мы на самом деле направляемся, а я никому, кроме вас, об этом не рассказывал. Однако Бич Драко-нов знал, что мы там будем, и вектурианцы тоже знали.

Быстро взглянув на дворцовые окна, я пересчиты-ваю темные силуэты наблюдающих за нами Теней: один, два, три. Если Эрик станет упорствовать в сво-их обвинениях, Тени позаботятся о том, чтобы от-править его на корм рыбам, как это случилось с мо-ими старыми Тенями. Нас никто не видел, Эрик сам постарался прийти сюда со мной незаметно. И всё же не хотелось бы, чтобы до этого дошло.

— Понятия не имею, о чем вы, Эрик, — говорю я ровным тоном. — Я даже не знаю, где находится эта

самая Вектурия. По правде говоря, я и думать забы-ла о том нашем разговоре, пока вы мне о нем не на-помнили. Кроме того, за мной постоянно наблюда-ют. Думаете, мне позволили бы тайно покинуть дво-рец, найти Бич Драконов и рассказать ему о ваших с принцем планах? Я даже не знаю, в чем эти планы заключались, до вчерашнего дня я и не подозревала, что вы потерпели неудачу, пока кайзер не заставил меня ответить за ваш провал. Вы что же, хотите сно-ва призвать меня к ответу?

На миг в глазах молодого человека мелькает неу-веренность, он отводит взгляд, но потом снова смо-трит мне в лицо.

— Никаких других объяснений мне в голову не приходит, Тора, — говорит он, но его голос звучит уже менее уверенно.

— И вы поспешили обвинить во всём меня? По-вашему, я шпионка, передающая информацию пира-там? Какая мне с этого выгода?

Эрик демонстративно пожимает плечами.

— Известно, что Бич Драконов помогает астрей-ским мятежникам. Это была отличная возможность для бунтовщиков взять реванш, ослабить наши вой-ска, даже избавиться от Сёрена...

— Я бы никогда так не поступила, — почти кри-чу я, потом делаю вид, что опомнилась и, подой-дя вплотную к Эрику, шепчу: — Я... — Я прикусы-ваю губу, изображая крайнюю степень смущения. — Я люблю Сёрена.

Это не правда, но и не ложь. Издав страдальческий вздох, я сажусь на стоящую в центре сада каменную скамью, всей своей позой выражая отчаяние: голова опущена, плечи поникли.

— Я выросла среди кейловаксианцев, — продол-жаю я дрожащим голосом, как будто того и гляди раз-

рыдаюсь. — После всего, через что я прошла, что вы-несла. .. Не могу поверить, что вы продолжаете сом-неваться в моей верности.

Я слышу, как юноша вздыхает, а потом садится рядом.

— Простите, — помолчав, говорит он. Мне сто-ит огромных усилий не показать охватившего меня облегчения. Эрик кашляет. — Когда вы сказали, что кайзер заставил вас ответить за нашу неудачу... — Он умолкает.

Я вздыхаю и, повернувшись к нему спиной, оття-гиваю ворот платья, чтобы продемонстрировать часть шрамов на спине.

Принесенная Айоном мазь существенно ускоря-ет процесс заживления, но рубцы всё равно свежие; они выглядят так, будто меня били несколько дней назад, а не несколько часов, но всё равно рубцы крас-ные, вспухшие. Эрик бормочет какое-то ругательст-во, а повернувшись, я вижу, что он сильно поблед-нел и теперь вполне сошел бы за чистокровного кей-ловаксианца.

Он наверняка расскажет об этом Сёрену, а я, та-ким образом, получу дополнительное преимущест-во и смогу еще больше разжечь ненависть, которую Сёрен питает к отцу.

— Это не в первый раз, и скорее всего не в послед-ний. — Я подтягиваю ворот, снова скрывая раны.

— Когда Сёрен узнает...

— И что же он сделает? — спрашиваю я с горьким смешком. Эрик перескажет наш разговор принцу, а значит, следует тщательно взвешивать каждое сло-во. — Он не сможет противостоять своему отцу, не сможет забрать меня из этого дворца. Принц женит-ся на Крессентии, как того желает кайзер, а я стану... кем? Его любовницей? Или мачехой, если кайзер по-

лучит то, чего хочет. Мы оба знаем, что правитель всегда добивается желаемого.

Подобная перспектива вызывает у меня некон-тролируемый смех, к горлу подступает желчь. Я смо-трю на Эрика, ожидая увидеть на его лице удивление, но он совершенно спокоен.

— До вас дошли слухи, — замечаю я. — Кайзер не отличается особой деликатностью. Сёрен тоже знает?

Эрик качает головой.

— Сёрен предпочитает не обращать внимания на слухи, даже если знает, что они правдивы. За всё вре-мя нашей многолетней дружбы он ни разу не спро-сил, действительно ли я бастард его отца.

Это признание потрясает меня до глубины души, но стоит мне поглядеть на юношу внимательнее, как все кусочки мозаики складываются в единое целое. Я предполагала, что Эрик — сын какого-то высоко-поставленного кейловаксианца, хотя до сего момен-та полагала, что это какой-то барон или граф. Мне и в голову не приходило, что это сам кайзер. Теперь я вижу в лице Эрика знакомые черты: линия подбо-родка, такой же нос. У них с Сёреном одинаковый цвет глаз — как у кайзера.

Вероятно, Эрик замечает мое изумление и смеется.

— Ну же, Тора, мне казалось, вы гораздо умнее, чем хотите казаться. Я был уверен, что вы уже обо всём догадались, учитывая, что вы видите мою мать гораздо чаще, чем я сам.

— Вашу... — Я осекаюсь. Круг моего общения весьма ограничен, и, поскольку Крессентия никак не подходит на роль матери Эрика, остается только од-на женщина: Хоа. Он говорит о Хоа.

Эрик бросает на меня пристальный взгляд, и на од-но ужасное мгновение мне кажется, будто он знает все мои тайны. Нет, это невозможно.

— После завоевания Гораки моя мать стала любов-ницей кайзера, а потом пыталась его убить. Он мило-сердно сохранил ей жизнь, хоть она и предательница.

Эрик произносит всё это так просто — примерно так же я повторяю заученную с детства ложь, кото-рую вбил в меня кайзер. Мне хочется уличить юно-шу в обмане, но я не могу этого сделать, не сбросив собственную маску, а так рисковать нельзя. Эрик, не отрываясь, смотрит мне в лицо, ждет, как я отреаги-рую, и я остаюсь совершенно бесстрастной. Наконец молодой человек вздыхает и рывком поднимается со скамьи.

— Это люди, — говорит он.

— Простите?

— Берсерки. Точнее, это астрейцы. Полагаю, вам известно, что обычно случается с людьми, которые слишком долго пробыли в шахтах.

— Они сходят с ума, после чего их казнят.

Эрик не смотрит мне в глаза, делая вид, что при-стально рассматривает камни у себя под ногами.

— Первое верно, второе — нет. Наверняка вы зна-ете, что безумие начинается из-за того, что в шахтах сконцентрировано слишком много магии — именно она наполняет живые камни энергией. Постепенно эта энергия проникает в кровь людей, которые рабо-тают на рудниках; некоторые могут с этим справить-ся, но большинство — нет. Вам известны симптомы?

Я хмурю брови.

— Нет. При детях о таких вещах не говорят, а по-сле Завоевания... Никто это со мной не обсуждал.

Эрик принимается загибать пальцы.

— Повышенная температура тела, неконтролируе-мые всплески магии, эмоциональная нестабильность, бессонница. Со временем такой человек становится опасен.

На краю сознания мелькает одна мысль, но я отбра-сываю ее, прежде чем она успевает оформиться. Нет.

— Люди-бомбы. Если отправить такого человека на линию фронта, дав ему живой камень, уже через несколько минут происходит неконтролируемый вы-брос магической энергии, и случается взрыв, унич-тожающий всё вокруг эпицентра в радиусе двадцати футов — в огне, в воде, на земле или в воздухе. Ре-зультат всегда один: полное уничтожение.

— Вы лжете, — шепчу я, хотя по глазам вижу: не врет. Услышанное не укладывается у меня в голове. Корбиниан, конечно, злодей, я в этом никогда не сомневалась, но такое? Это уже за гранью, неужели человек может быть способен на подобное злодея-ние? — Как вы узнали?

Эрик смотрит на меня почти с нежностью, и мне становится страшно. Так смотрят на человека перед тем, как его уничтожить.

— Потому что я сам видел берсерков в действии. В Вектурии. Сёрен использовал корабль, на котором находилось несколько сотен берсерков, но даже это нам не помогло.

Я не могу дышать. Нет. Возможно, кайзер на та-кое способен, но только не Сёрен. Не верю, что всё это сделал юноша, который вместе со мной ел шоко-ладный пирог и спрашивал, как будет то или другое слово по-астрейски. Юноша, который обещал увез-ти меня из этого богами проклятого места. Юноша, с которым мы целовались так, словно хотели спасти друг друга.

Ну конечно же, он на это способен, потому что это его истинное лицо: он кейловаксианский воин до мозга костей. Он вовсе не рыцарственный принц, а я не влюбленная по уши леди Тора, как бы мы ни старались убедить себя в обратном.

— Сначала он отказался, — помолчав, говорит Эрик. — Но кайзер настоял.

Я проглатываю кипящую в горле ненависть: нельзя давать ей волю, еще рано.

— Уверена, Сёрен исполнил то, что от него требо-валось, — произношу я, изо всех сил стараясь гово-рить спокойно, и сама понимаю, что у меня не полу-чается. Перед глазами всё расплывается от подступив-ших слез, но я не позволю им пролиться.

— Тора, — говорит Эрик. — С вами всё в порядке?

Как со мной может быть всё в порядке? Хочется пронзительно заорать, ударить кулаком по чему-то, что подвернется под руку; меня тошнит при мысли о том, что сотни моих соотечественников были ис-пользованы, как расходный материал, умерли такой страшной смертью.

Усилием воли я заставляю себя встать и оправить юбку. Когда я снова смотрю на Эрика, на моем лице не отражается никаких эмоций.

— Ваша мать верна кайзеру? — спрашиваю я.

Молодой человек глядит на меня с тревогой, как будто я вдруг превратилась в тигра, который в любую секунду может броситься.

— Так же верна, как и вы, — отвечает он нако-нец. — Ей не нужны неприятности, ей и так при-шлось претерпеть немало страданий.

Строго говоря, это не ответ, его слова можно ин-терпретировать по-разному, а после того как я допу-стила ошибку с Кресс, мне стоит быть осторожнее. Нельзя никому верить. И всё же я помню, как Хоа подтыкала мне одеяло, когда я была ребенком, как она обнимала меня, когда кайзер приказал сжечь сад. Не знаю, что сделает кайзер, узнав, что я сбежала, когда поймет, что я разом убила его друга и сына, но я твер-до знаю, что нельзя бросать Хоа ему на растерзание.

— Сегодня вечером заберите вашу мать из горо-да, — говорю я.

Я жду, что Эрик возразит или хотя бы задаст ка-кой-то вопрос, но он лишь несколько мгновений пристально смотрит мне в глаза, а потом коротко ки-вает.

— Спасибо, — отвечает он и отвешивает легкий поклон. — Возможно, наши пути еще пересекутся, Теодосия.

Только когда Эрик выходит из сада, оставив меня одну, я осознаю, что он назвал меня моим настоя-щим именем.