Предчувствие опасности

Глава 11

Бран шагнул в пещеру, напрягая все органы чувств до предела. Но нет, зловещая фигура в балахоне, с занесенным окровавленным изогнутым ножом в руке, просто отсутствовала. Никто не сидел в засаде, не прятался за кристаллом, не выпрыгивал из теней с криком «ты не простой Торговец!» Возможно, не стоило читать столько книг о похождениях различных идиотов-приключенцев, подумал Бран, подходя ближе к Плате.

Ступать внутрь фигуры, явно обнулявшей регенерацию маны и жизни, он не стал.

С силой вонзил перчатку в камень, повел рукой, сминая и снимая верхний слой вместе с бороздой фигуры. Самая известная слабость подобных фигур — они требовали времени на подготовку, требовали точности в вычерчивании и выходили из строя, едва рисунок нарушался. Зато они могли функционировать самостоятельно, не требуя присутствия мага, и подпитываясь за счет жертвы.

В данном случае за счет Платы.

— Даже не думай, — сверкнул глазами в сторону кристалла Бран.

Кристалл — многофутовая глыба маны — продолжал мерцать, не спеша испускать призывы «Сердце в опасности!» или что там орало подземелье рядом с Благой Тишью. Бран сомневался, что сумеет разбить эту глыбу так же легко, кристалл столичного подземелья, похоже, нарастал естественным путем. Постепенно погружаясь в глубины земли, он наращивал защиты и слои кристаллизованной маны, увеличиваясь в размерах. Да и не собирался Бран ломать кристалл — ведь от него во многом зависела жизнь столицы, не говоря уже о защите, а ритуал связи с Бездной, похоже, еще не завершился.

Он шагнул в разорванную фигуру, присел рядом с телом Платы.

Регенерация маны и жизни вернулась к ней, но, похоже, их было недостаточно. Слишком сильно разрезали ее тело, слишком долго она лежала в круге, и теперь продолжала, практически буквально, истекать жизнью.

— Держись, — сказал Бран, извлекая из магического кармана светящийся розовым флакон.

Розовая жидкость окропила изуродованные, разбитые губы Платы, Бран приподнял ее голову одной рукой, дабы героиня не захлебнулась. Плата закашлялась, кровь и нечто черное полились из нее, орошая каменный пол.

— Пей, — потребовал Бран, снова поднося флакон к губам.

Лицо Платы представляло собой кровавое месиво, глаза были вырезаны, нос и уши отсутствовали. Плата припала жадно к регенерирующему зелью, начала пить его так, что поперхнулась и снова закашлялась, разбрызгивая кровь и розовые сопли вокруг.

— Хто? Хто здесь?! — забормотала героиня, слепо шаря рукой вокруг.

— Тихо, тихо, все в порядке, это я, Бранд, — сказал Бран.

Рука Платы нашарила его лицо, ощупала, затем коснулась рук. Слегка зажившие губы пробормотали:

— Ты пришел, я молилась и ты пришел! Спас. Как всегда, спас.

— Тихо, — повторил Бран, — не говори, тебе нужны силы.

— Меня не спасти, — выплюнула вместе со сгустком крови Плата, — и ты это знаешь!

Увы, Бран знал. Регенерирующие зелья повышали естественную скорость восстановления жизни, но и только — жизнь из Платы все равно утекала быстрее. Здесь требовалась серьезная целительская магия, причем Целитель должен был быть уровнем не ниже 200-го, да с сотым уровнем в своей профессии. Таких в столице было только двое, и оба они жили в районе рядом с королевским дворцом.

В переводе на обычный — Бран, даже бегом, не успел бы донести Плату до них.

— Дай еще флакон! — потребовала Плата.

Бран заколебался на секунду, регенерирующие зелья были квинтэссенцией целительской мудрости «все есть яд и все есть лекарство». Дай чуть больше и зелье отравит тебя, жизнь начнет вытекать еще быстрее.

— ДАЙ!! — выкрикнула Плата, выгибаясь.

Бран со вздохом извлек еще флакон, поднес его к губам Платы. Та припала, торопливо глотая, словно боялась, что Бран уберет флакон. Мгновение спустя Бран понял, зачем она потребовала второй флакон — ускорить регенерацию маны, набрать ее достаточно, чтобы суметь активировать заклинание. Глаза ее так и не восстановились, но ей и не требовалось видеть, чтобы нашарить цепочку на груди.

Рука Платы сжала амулет с изображенным на нем глазом и тот засветился.

— Сим добровольно передаю сей амулет в твою собственность, владей по праву, — пробормотала она.

Бран, заранее накрывший ее руку своей, взял амулет, ощущая покалывание в кончиках пальцев. Плата бессильно обмякла, Бран, забыв обо всем, торопливо извлекал зелья исцеления, вливал в нее одно за другим. Флаконы звякали, бились, руки Брана мелькали.

— Амулет от дома, — выдохнула Плата, — позаботься о Марене!

Кто такая Марена, Бран не знал. Вроде бы у Платы были дети? Рука Платы попыталась сгрести его за одежду, обдирая ногти о мифрил брони, оставляя кровавый след.

— Обещай мне!

Бран ощущал, что Плата уже одной ногой в могиле, и как он мог отказать в предсмертной просьбе соратнице?

— Обещаю, — ответил он, затем добавил. — Обещаю, что позабочусь о Марене, кто бы она ни была.

Лицо Платы неожиданно исказила хитрая улыбка, вдойне жутко смотревшаяся на ее изуродованном, окровавленном лице, и она сказала:

— Помнишь ту ночь?

Которую из них, хотел спросить Бран, но не успел. Как выяснилось, не стоило вести разговоры внутри ритуальной фигуры. Пускай Бран нарушил рисунок, но какие-то остаточные энергии из него разрядились вокруг, окутав на мгновение все взвесью маны и крови. Брана лишь немного пощекотало воздействием, но Плате хватило и такого слабенького толчка. Губы ее беззвучно шевельнулись «она», и сильнейшая героиня Стордора отошла к Гаросу.

Бран, тяжело выдохнув, склонил голову. Он знал, что не сумел бы вынести Плату, что та умерла бы по дороге, но все равно в груди засела обжигающая тяжесть. Вырвалась несколькими каплями слез, прожегшими дорожки по щекам, сорвавшимися вниз на тело Платы. Еще один кусочек прошлого умер, безвозвратно и неотвратимо.

Сколько бы ни похвалялись некроманты своими умениями, они оживляли лишь тела. То, что делало людей людьми не возвращалось из царства смерти, даже если те заранее делали себе филактерии с кусочками души. Бран вспомнил двух личей, возродившихся некромантов, с которыми сталкивался в своей жизни, вспомнил их безумие и жажду убивать всех живых. Он сидел и вспоминал, потому что вспоминать врагов и победы над ними было легче, чем друзей, тех, кто ушел навсегда.

Но затем его мысли все равно соскользнули в прошлое.

— Ты знаешь, даже в детстве я хотела быть укротительницей монстров, — сообщила Плата.

Она, в первозданной наготе, лежала на боку, подперев голову рукой, смотрела удовлетворенно.

— Я заметил, — проворчал Бран, невольно вспоминая недавнюю ночь на волках. — Поэтому ты была сверху?!

— Неужели тебе не понравилось? — рассмеялась звонко Плата, груди ее качнулись в такт движению. — Мне показалось, в тот момент, что ты еще как не возражал против такой позы!

— Кто другой ободрал бы всю спину, и тебе пришлось бы его лечить, — почесался Бран.

— Кто другой не удостоился бы моего внимания, — прошептала Плата, проводя рукой по его обнаженному животу. — Ты сильный, могучий, яростный, неукротимый!

— Ты так описываешь меня, словно я — монстр, — хохотнул Бран. — Которого надо срочно укротить.

— Немедленно! Укротить и объездить!

Плата перекатилась, наваливаясь на него теплой тяжестью, и некоторое время тишину нарушали лишь хлюпы и стоны, и звуки двух тел, сталкивающихся друг с другом.

— Ну вот, монстр укрощен, — хохотнул Бран, когда Плата сползла, разметалась по смятым простыням.

— Тебя не укротить, — прошептала она.

— Что?

— Говорю, тебя не укротить, ты слишком силен, — ответила Плата.

— В мире полно тех, кто сильнее меня и тебя, — пожал плечами Бран.

Расстраиваться по этому поводу он не собирался, в конце концов, он только начал свой путь.

— Однажды я стану сильнее всех! — неожиданно вскинулась Плата.

— Достойная мечта, — одобрил Бран.

— Это не мечта!

Лицо Платы, удовлетворенное, курносое, но в то же время пылающее каким-то внутренним огнем и жаром, нависло над Браном.

— Я же сказала, что в детстве хотела быть укротительницей монстров?

— Сказала, — весело подтвердил Бран.

— Я стану сильнейшей! — с жаром выдохнула Плата. — Той, кто сможет укротить кого угодно! Великана! Кракена! Дракона! Подземелье!

Бран закивал, но сделал это настолько фальшиво, что Плата вскинулась еще и ткнула его кулачком в плечо.

— Ты мне не веришь!

— Что поделать, нет во мне веры, — попытался перевести все в шутку Бран.

— Тогда я докажу тебе! Вот увидишь, однажды я покорю подземелье!

Бран вынырнул из воспоминаний, уловив опасность. Страж Подземелья снова начал формироваться, возрождаться, рядом с кристаллом. Бран мог бы снова уничтожить его, одним ударом верной перчатки, но желание драться исчезло. Словно смерть Платы сделала все бессмысленным.

В этом всем, в том, что Плата, мечтавшая покорить подземелье, погибла от рук того, кто, похоже, нашел путь к покорению кристаллов, было нечто настолько ироничное, ядовитое и злое, что Бран ощутил, как задыхается. Не физически, но душевно, мысленно. Он подхватил тело Платы, пошел прочь, размеренным, но в то же время быстрым шагом.

— Потом ты покоришь демонов, затем богов, и мы все заживем в едином, счастливом, укрощенном мире, под сенью твоего сапога, — фыркнул Бран.

— Дурак! — выкрикнула Плата. — Вот увидишь, я докажу тебе!

Вскоре после этого они расстались, но глупость своих слов и поведения Бран осознал только много лет спустя. Уже в Благой Тиши, под сенью тихого сада, перебирая драгоценные воспоминания. Тогда он только пожал плечами — кто не был дураком в молодости? — но теперь это воспоминание жгло его изнутри. Словно он разрушил мечту Платы, не дал ей осуществиться, толкнул ее на этот путь, приведший к гибели.

Глупость, конечно, Плата всегда была самостоятельной, действовала сама по себе.

Но Бран знал, что есть такие глупости, от которых не отделаться так легко. Особенно, если эти глупости сопровождаются чувством вины и осознанием того, что уже ничего не исправить. Способ избавиться или смягчить вину, конечно же, был — выполнить предсмертную просьбу Платы.

Не просто прийти и позаботиться, как обещал (и Бран не собирался нарушать своего слова), а вложить в это душу, подойти к делу со всей ответственностью. Плата ускорила свое умирание, лишь бы попросить его позаботиться о Марене, значит, вопрос был для нее очень важным. Не мечта всей жизни, но пожелание перед смертью. Бран не смог помочь с первым, посмеялся, и теперь оставалось только выполнить второе.

Это не было нерушимой клятвой перед лицом богов, даровавших всем атрибуты, профессии, умения, способности и особенности, это не было и особой клятвой квеста, которую иногда приносили, желая отрезать себе пути к отступлению.

Нет, это было обещанием самому себе, попыткой исправить одну из ошибок прошлого.

— Будь уверена, Плата, я позабочусь о Марене, — пообещал Бран, обращаясь к трупу Укротительницы на плече.

Конечно, еще предстояло выбраться незамеченным, как-то подкинуть труп Платы, затем выяснить, кто такая Марена, но все это были, в отличие от душевных, вполне решаемые проблемы. Даже с телом на плече Бран мог пройти все подземелье насквозь, не оцарапавшись. Тело можно будет положить на первом этаже, изобразив все так, словно Плату туда кто-то принес. Привлечь внимание стражей шумом, затем выскользнуть прочь, пока они будут ахать и ухать над телом Укротительницы.

Вернуться в гостиницу и завтра первым же делом выяснить адрес дома Платы и отправиться туда. Марена либо находилась там, либо там жил кто-то знающий, где ее разыскать. Заклинание Передачи гарантировало, что Бран свободно войдет туда, а также сможет предъявить сам амулет, как знак доверия со стороны Платы. Так-то обойти защиты можно было и без амулета, либо просто проломиться силой, либо найти лазейку, но как заботиться о том, кто тебе не доверяет?

Кислотная Гарпия 147-го уровня повержена!

Бран, занятый своими мыслями, даже не обращал внимания на уничтожаемых по дороге монстров, но эта Гарпия заставила его прерваться. Не потому, что она была особенно ядовита или еще что, нет, просто ее плевок попал на лицо Платы, начал разъедать кожу и все остальное. Если бы Плата была жива, то просто стерла бы шматок кислоты, даже не заметив его — повышенная Выносливость и крепость кожи — всегда входили в число обязательных для тех, кто укрощал опасных, кусающихся, брыкающихся, лягающихся и так и норовящих убить тебя монстров.

Но у мертвых обнулялись все Атрибуты и умения, и труп ничего не мог противопоставить кислоте.

— Мда, неловко получилось, — проворчал Бран, обращаясь к телу Платы. — Ты уж извини, но…

Хотя, почему нет? Присутствовать на похоронах Платы он вполне сможет, через Марену. Главное здесь, в подземелье и в здании на выходе не оставить следов своего пребывания, а в остальном. Сказал же он писцу на въезде, что прибыл навестить Плату? Сказал. Значит, отправился навестить, а там уже и все остальное, одно за другим завертелось.

Возможно, стоило бы подкинуть на тело Платы записку, о случившемся внизу, но как сымитировать почерк? Впрочем, это тоже была решаемая проблема — сообщить информацию о происходящем, об истинной подоплеке так, чтобы не засветиться самому. Жажда приключений и путешествий удовлетворена, можно и письмо отправить или еще что. А у него теперь будет другая забота, неизвестная забота по имени Марена, которая почему-то была очень важна для Платы.

Все равно, это все к лучшему, решил Бран на ходу. Хватит жить среди призраков прошлого, среди воспоминаний о мертвых, стоит встряхнуться и обратить свой взор к живым. Вряд ли Плата стала бы просить его позаботиться о беспомощном младенце, с остальным же он вполне мог справиться.

Придя к окончательному решению и успокоившись, Бран продолжил движение к выходу из Подземелья.

Вы покинули Подземелье Таркента!