Прачка. История попаданки

Глава 66

Ночь была тихой. Над Академией раскинулось безоблачное небо, усеянное звездами. Мы с Эшером лежали на широком диване на его балконе, укутавшись одним пледом. Внизу скрипели деревья, пахло влажной землей и мятой, которую я сама посадила возле его дома.

Он молчал, глядя в небо. Я — на него. Смотрела и думала, что слишком долго носила в себе эту правду. Тот самый последний кусочек себя, о котором он не знал.

— Эшер… — тихо позвала я, почти шепотом, чтобы не спугнуть хрупкое спокойствие. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Он повернул голову, молча глянув на меня проницательным взглядом, будто знал, о чем я хочу рассказать.

— Я не отсюда, — выдохнула я. — То есть… не из этого мира.

Мужчина молчал. Ни удивления, ни шока. Только чуть приподнятая бровь, как будто я призналась, что предпочитаю чай без сахара.

Я продолжила, сглатывая:

— Я родилась в другом мире. Все было по-другому. Технологии, жизнь… Я была никем. Простой девушкой, офисной работницей. А потом — не знаю как — я оказалась здесь. В теле другой. В мире, где магия, где ты, где все иначе. Я пыталась забыть, притворяться, будто все нормально… Но это часть меня.

Эшер медленно вытянул руку из-под пледа и взялся за мою, даря тепло и спокойствие.

— Это многое объясняет, — усмехнулся он. — Твои реакции, твои взгляды на вещи, даже твой язык… Иногда ты говоришь странно. Но это ничего не меняет, Линн. В нашем мире слишком много странного и необъяснимого, так что твоя история лишь песчинка в море.

Я застыла, вслушиваясь в тишину между словами.

— Я любил тебя с того самого момента, как ты впервые перечила мне, — продолжил Эшер чуть тише. — Когда ты стояла в прачечной, злая, мокрая по локоть, и глядела так, словно собиралась вцепиться в лицо. Никто тогда не смотрел на меня так.

Я засмеялась сквозь слезы. Он улыбнулся, потянулся и поцеловал меня, коротко но со всей нежностью.

— А потом все завертелось. Бал, заговор, кровь… — мужчина покачал головой. — Но ты оставалась собой. Никогда не переставала быть живой, дерзкой, настоящей. Я горжусь тобой. И рад, что судьба привела тебя ко мне. Пусть даже из другого мира.

Я вжалась в него сильнее, уткнулась в его плечо.

— Я так боялась… что ты подумаешь, будто я чужая. Что не захочешь быть со мной, если узнаешь.

— Глупая, — мягко сказал он. — Ты — моя. Ты здесь. И этого достаточно.

Ветер тихо шевелил занавески на окне, мерцали в небе звезды. И я почувствовала, как замирает в груди тревога, которую я носила с собой все это время. Она отпустила. Потому что теперь я знала точно: Эшер не отвернется. Он — мой дом. В каком бы мире я ни проснулась.

Спокойствие оказалось обманчивым. Хотя сражения позади, и Академия снова наполнилась привычными звуками — смехом учеников, хлопками магических вспышек, шелестом страниц в библиотеке — я знала, что впереди нас ждет еще одна битва. Не со шпагами и магией, а с мнением общества. И с родителями Эшера.

Он тянул с этим разговором. Я не упрекала — понимала, насколько непросто ему, ведь его род был древним, гордым и, как он сам говорил, до невозможности упрямым. Его мать и отец считали, что женитьба должна быть не делом чувств, а делом выгоды и связей.

— Они все еще думают, что ты из прачечной, — бурчал Эшер утром, завязывая ремень на мантии. — Как будто титул баронессы и титул королевского мага мне почудились.

— Может, так и есть. Я вообще женщина загадочная, — хмыкнула я.

Он усмехнулся и обнял меня.

Но все изменилось после официального письма из дворца. Король не просто утвердил меня как Королевского мага, он добавил личное письмо к семье Эшера, в котором выразил благодарность за «мужественную и самоотверженную женщину, стоявшую рядом с ним в самый темный час».

Через три дня после этого нас пригласили на ужин в родовое поместье Эшеров.

Вечер был напряженным. Мать Эшера — высокая женщина с ледяным взглядом — изучала меня сдержанно, будто выискивала изъяны. Отец молчал, но взгляд у него был не менее тяжелый. Лишь брат Эшера, Кайлен, улыбался искренне — он давно поддерживал нас, хоть и в полголоса.

Но когда я спокойно рассказала, как остановила покушение, как помогала на допросах, и как лично вывела из строя одного из Орденников, реакция изменилась. Особенно когда Эшер добавил:

— Если бы не Линн, нас бы всех уже не было. И короля — тоже.

После паузы мать кивнула.

— Я... признаю, что была неправа в своих суждениях, — сухо произнесла она. — Вы удивили нас, Линн. И вы... впечатляете.

Это было немного. Но достаточно.

На следующее утро, прямо у Академии, появилась карета с гербом семьи фон Адельвельт.

— Ну конечно, — только и сказал Эшер, увидев через окно Аннет, выходящую из экипажа в роскошном серо-золотом платье и с выражением презрения, умело замаскированного под приветливость.

— Эшер, — сказала она, подойдя к нему с улыбкой. — Я приехала попрощаться. Понимаю, что теперь у тебя... другая игрушка. Но я уверена, это временно. Игры надоедают.

Я стояла рядом, не вмешиваясь. Хватит с меня боев — пусть говорит, раз уж ей надо.

— Хочешь что-то сказать, Аннет, — спокойно отозвался Эшер, — говори прямо.

— Хорошо. Я просто надеюсь, что, когда все закончится, ты очнешься и поймешь, кто действительно тебе ровня.

Эшер посмотрел на нее долго. Потом медленно достал из кармана кольцо — тонкое, с вязью по ободу и переливающимся на свету камнем.

— Я осознал это давно, — сказал он. — Я не женюсь на той, кто годами плевал на меня и считала удобной ступенькой. Я женюсь на той, кто в самую страшную ночь стояла рядом со мной и спасла всех нас.

Аннет побледнела. Он же подошел ко мне. Все — и она, и прохожие, и стража у ворот — замерли.

— Линн, — сказал Эшер и, не отпуская моего взгляда, опустился на одно колено. — Ты не обязана соглашаться. Ты не обязана быть рядом. Но если в тебе есть хоть капля того чувства, которое я к тебе испытываю… выйдешь за меня?

В горле у меня встал ком. Все вокруг будто замерло.

— Ты правда хочешь жениться на простолюдинке с характером, как у разъяренной валькирии, и с прошлым, о котором лучше не вспоминать?

Он улыбнулся, взяв мою руку.

— Это мое последнее предупреждение. У тебя есть шанс сбежать. Но я не дам тебе далеко уйти.

Я рассмеялась сквозь слезы и кивнула.

— Тогда придется терпеть меня всю жизнь.

Аннет развернулась и ушла, хлопнув дверцей кареты. А Эшер встал, обнял меня и прошептал:

— Моя невеста. Навсегда.