Повелитель Теней. Том 2

Глава 21

Лаурель с тревогой смотрела на безучастное тело Глеба, безвольно полулежащее на остатках их фургона.

Олегус расположил раненного Практика так, чтобы он находился на деревянном дне и опирался на боковой кусок поврежденной повозки.

Оставлять его в грязи, с открытыми кровоточащими ранами — верный путь к тому, чтобы обречь его на смерть от заражения.

Этого очень не хотелось.

Как и не хотелось того, чтобы мужчина навсегда остался ослепленным на оба глаза калекой.

Олегус, пусть и разыскал травы, которыми сумка Лео была просто набита, Лаурель, имея в своем активе лишь знания о полевой медицине, растерялась, увидев такое обилие всевозможных трав и растений.

Выбрала лишь те, которые знала как применить для остановки кровотечений и заживления ран.

Глаза они, конечно, не восстановят, зато не дадут ему умереть от потери крови или сепсиса.

А глаза… Наверняка их можно как-то вылечить.

— Он живой там вообще? — раздался голос Паладина, подошедшего к девушке, молча сидящей рядом с не двигающимся Глебом.

Посеревшее тело сжимало рукоять демонического клинка, «украшенное» многочисленными кровоостанавливающими повязками.

Зеленоватый огонек в пустых глазницах уже не имел той же яркости, больше походя на болотную тину.

— Он жив, — произнес Олегус уверенно, указывая на мерное дыхание поврежденной грудины Практика. — Просто… Ушел в себя.

— Мы посреди чертова леса, который нас только что чуть не прикончил, без транспорта, израненные, без целителя, — сквозь зубы произнес Паладин. — Нужно выбираться.

— Нет, — уверенно произнесла Лаурель. — Он сказал ждать.

— А еще он согласился на это сумасбродное задание, — напомнил Фратер. — Зверолюдка — мертва. Лошади перебиты. Фургон разрушен. Слуга — едва живой. Мы тоже не в лучшей форме…

— Прекращай ныть, — огрызнулась лучница.

— «Слова мои не так трактованы», — неожиданно нараспев произнес Паладин. — «Я призываю к здравомыслию, они лишь слышат про оковы». Ушастая! Я лишь констатирую, что нужно отсюда выбираться. Глеб сказал, что нам нужно посетить какие-то развалины, но, сколько бы я не вглядывался — меж деревьев ничего даже отдаленно похожего на это нет.

— И к чему ты это говоришь?

— К тому, что произошедшее с нами — явно не конец путешествия, — вздохнул Паладин. — Возможно что тут многоступенчатые ловушки, и мы прошли лишь одну из них. Нужно вернуться, восстановиться и продолжить путешествие с новыми силами…

— Когда господин придет в себя — мы обсудим это предложение, — спокойно сказал оборотень. — Пока что — просто ждем.

— Пока какие-нибудь твари нас не найдут? — поинтересовался Паладин.

— Значит будем отбиваться, — огрызнулась Лаурель. — Тебе, смотрю, гномье зелье помогло, раз на ногах стоишь?

— Раны скоро затянутся, — подтвердил Фратер.

— Ну так займись чем-нибудь полезным, — посоветовала лучница. — Если мы все же будем возвращаться, то нам нужно хоть что-то, что можно продать и получить деньги для покупки нового, взамен утраченного…

— Звучит логично, — хмыкнул Паладин, обводя взглядом почерневший обезображенный лес. — Вот только я сомневаюсь, что здесь есть это самое «хоть что-то», что могло бы стоить больше, чем пара медяков. Не сломанные же мечи и доспехи нам тащить на своих плечах?

— Да хотя бы так, — взял слово оборотень. — Я видел несколько щитов с разными гербами. И ценные на вид доспехи. Возможно даже принадлежащие какому-нибудь знатному рыцарю. Возможно, что Дом захочет их выкупить.

— Маловероятно, что здесь осталось то, что имеет целесообразность восстановления, — поскреб подбородок Паладин. — Впрочем чем черт не шутит? Косолапый, а как же те два клинка, которые ты нашел? Выглядят дорого и явно не из дешевых…

Лаурель бросила взгляд на кривые клинки, больше похожие на помесь вилосской сабли Фратера и эльфийского оружия, которым пользовалась она сама.

Вот только прежде девушка никогда не видела и не слышала о том, чтобы существовало нечто подобное.

Да еще и рукоять каждого клинка была украшена драгоценными камнями, похожими на темно-зеленые изумруды.

Которые, вместо огранки, словно целенаправленно сделали овальными или придали форму шара.

— Не думаю, что у них будет много покупателей, — вместо дополнительных разъяснений, оборотень продемонстрировал свою ладонь, в которой он держал клинки, перенося их к остаткам телеги.

Лаурель едва ли не вскрикнула, увидев обожженные до костей ладони, сквозь черноту которых можно было увидеть как двигаются сухожилия, когда оборотень шевелил пальцами.

— Магия? — уточнил Фратер.

— Магия Света, если быть точнее, — пояснил Олегус. — Давненько я ничего подобного не испытывал. Мало того, что проявляется не сразу, так еще и жжется до невозможности. Но, я уже давно привык к подобному дискомфорту, так что практически не замечаю.

— Если это магия Света, то, значит, оружие создано эльфами? — уточнил Фратер, покосившись на Лаурель.

— Людьми и эльфами, — поправил оборотень. — Эта тварь, — он кивнул в сторону места, где до сих пор лежали остатки сожженного Практиком тела монстра, — Вестница Смерти. Или кто-то с ее способностями. Их создали в Последнюю Войну, как ответ зверолюдам, оборотням, вивернам и прочим чудовищам, которые изобретали демоны для своей армии. Страшное оружие в человеческом обличье. Глеб оказался просто слаб для того, чтобы разделаться с ней без травм. Впрочем, я слышал, что такие убивали и Практиков.

— Дрянные времена были, — вздрогнул Паладин. — Кто в здравом уме отдаст себя на опыты, чтобы стать живым оружием?

— Когда из альтернатив — уничтожение? — хмыкнул оборотень. — Да кто угодно. Мне вот, не повезло просто жить на той территории, которую выбрали для себя Практики. Нас никто не трогал какое-то время, демоны приглашали к себе на службу тех, кто этого хотел, остальные же либо должны были убраться с Севера, оставив все свое имущество, либо выплачивать дань и принять новое подданство. Нашлись те, кого устроило какое-то из этих условий. Я остался, потому что отдавать кому-то ферму, поля, скот на которые я угробил половину жизни, мне не казалось нормальной идеей. А потом пришли люди, эльфы и стали вырезать деревни, говоря, что мы, приняв подданство демонов и поклявшись им в верности, стали порченными и прочий религиозный бред. На моих глазах вырезали всю мою деревню — а это несколько сотен человек. Мужчины, женщины, дети, старики — все, кто хотел жить на той земле, которую мы поколениями обрабатывали со времен первых поселений там. После того как четвертовали мою жену, а детям размозжили головы, больше ничто не связывало меня с людьми. Потому что те, кто заставляют крестьян смотреть на то, как их родных уничтожают со словами: «Мы принесли вам мир, мы с вами не воюем, только с демонами»… Это уже не по-людски. Нас истребляли как зверей. И не только в нашей деревне — по всем окрестностям.

Лаурель почувствовала себя неуютно.

— Нелегко тебе пришлось, — угрюмо произнес Фратер.

— Те из моей деревни, кто видел какое нам «освобождение» уготовано, попытались организовать сопротивление, — меж тем продолжал Олегус. — Нас почти всех перебили, но некоторым, включая меня, удалось сбежать в леса. Мы натолкнулись на карающий отряд Лилит, которая шла навстречу их армии. Так я стал ее воином. А, когда она и другие демоны решили создавать их людей монстров, чтобы компенсировать малочисленность армии, я захотел стать зверем — в отместку за те смерти, которые я видел. Лилит сделала меня и других таких же как я «счастливо уцелевших» оборотнями.

— И что? — тихо спросила Лаурель. — Тебе стало легче от того, что ты превратился в монстра?

— Легче, — без улыбки кивнул оборотень. — Рвать людей и эльфов на части стало легче. Справедливость восторжествовала.

— Но ведь это не вернуло тебе жену и детей, — сказала лучница. — Какая же тут справедливость?

— Как и не вернет в семьи всех тех, кого я разорвал на куски, — оскалился Олегус. — Убийцы невинных получили по заслугам.

— Ты охотился за теми, кто убил твоих родных? — поинтересовался Паладин Бога Виноделия.

— И их, и сотни других, — согласился оборотень. — Отомстил по праву сильного за тех, кто не мог подняться из могилы и сделать это сам.

— Не думал ли ты о том, что среди войск эльфов и людей могли быть те, кто оказался там не по своей воле? — спросила Лаурель. — Кто пришел не убивать ради наслаждения, а…

— Зачем вообще приходить на занятые земли, если ты их уже не контролируешь и считаешь их своими лишь из-за собственной гордыни? — ответил вопросом на вопрос Олегус. — Населению Севера было плевать кто ими правит. При демонах и Практиках даже получше было — нас не обдирали как липку. Хотя, конечно в Темном Королевстве, как тогда назывался Север, были свои заморочки. И ублюдков среди чиновников демонов тоже хватало. Но даже они не шли ни в какое сравнение с крохоборами людей.

— Закончили? — послышался хриплый голос.

Источником его был бледный и безглазый Практик, который со стоном пошевелил одной рукой, напоминая окружающим, что все еще не является трупом, как таковым.

— Да, господин.

— Ты сделал что хотел? Можно уже заняться твоим лечением? — нетерпеливо поинтересовалась лучница.

— Вроде бы… Не совсем то, на что надеялся изначально, но этот чудный новый мир таит в себе столько неизведанного… В общем, хуже точно не будет.

— С тобой все в порядке? — спросила у него Лаурель, мгновенно завладев емкостью с разбавленным в нем гномьим зельем.

По крайней мере допускать ошибку и поить неразведенным лекарством, рассчитанным на более крепкий организм гномов, она не собиралась.

Хватит уже и того, что Фратер сделал так со Слугой, который до сих пор в отключке находится.

— Кха-кха, — закашлялся Глеб. — Лаврушка… Ты делаешь мою жизнь насыщеннее… У меня все тело переломано, болит, кровоточит, внутри пара дырок, глаз нет… Да, у меня все в порядке, не волнуйся.

— Сейчас дам тебе отвар, он поможет в заживлении, — девушка сделала вид будто и не слышала укора от Практика.

Ну, а что?

Не обращать же ей внимание на каждое его замечание, которое он делает потому, что она продемонстрировала свою обеспокоенность его жизнью, не подумав о контексте самого вопроса?

— Опять эту самогонку? — потрескавшиеся губы Глеба скривились от предчувствия неизбежного. — У меня до сих пор на языке вкус, будто мне чью-то мочу влили. А сверху еще и кошки нагадили.

— Примерно из этого ее и делают, — беззаботно произнес Фратер.

— Кха-кха-кха! А вы меня точно не добить решили? Я эту дрянь пить не собираюсь!

— Ты мне живым нужен, — серьезно заявила Лаурель, поднося к его губам полученную жидкость.

— Правда?

— Конечно.

— Нах… Зачем?

— А жениться на мне кто будет?

На лице Плактика появилось такое выражение…

Даже огоньки зеленого света, бьющие из глазниц, словно выражали недоумение и ошарашенность произнесенным.

— Я же говорил, что слишком молод для этого? — неуверенно спросил безглазый человек.

— Зато мне уже не тридцать, — весело произнесла Лаурель. — После того как ты обесчестил меня, заставил быть твоей рабыней, поспособствовал тому, что я отвернулась от своей богини, а я поила тебя с ложечки и перевязывала твои раны, меньшее что ты можешь сделать — жениться на мне!

— Так, — в голосе Практика послышалось что-то недоброе. — Женщина. Отсутствие у меня глаз…

— Трех пальцев, — подсказала Лаурель.

— Трех пальцев, — терпеливо добавил в перечисление Глеб.

Девушка решила помочь ему составить полную картину состояния его организма.

— Куска правого бока…

— Немножко тушки пропало — не порок.

— Куча ран по всему телу…

— Немного подлатать и как новенький буду.

— Ягодиц нет…

— Значит сзади ко мне подкрадываться бессмысленно.

— В общем меня такой мужчина полностью устраивает, — произнесла лучница, наблюдая за мимикой Практика.

— Вот лучше бы мне яйца оторвало, чтобы…

Девушка бесцеремонно принялась действовать, понимая, что ей просто заговаривают зубы.

Глоть.

Глоть.

Глоть.

— Вот и молодец, — произнесла Лаурель, отнимая пустую чашу ото рта Глеба и разжимая ему нос.

Благодарственно кивнула Олегусу, который практически сразу схватил руки Практика и не позволил ему нарушить процедуру лечения.

— Я вас точно в боевую нежить обращу, — часто дыша произнес Практик. — Мне как будто раскаленный металл в глотку залили. Кто это сделал?

— Я, — призналась Лаурель.

— Кто меня держал за руки?! Тьфу, на вкус еще хуже, чем та бурда, что в прошлый раз выпил!

— Не знаю о чем ты, — Лаурель кивнула головой Олегусу, чтобы тот по быстрому убрался в сторону.

Как ни странно, но оборотень сумел это сделать без малейшего хруста веточки, присоединившись к Паладину, который храбро сделал ноги сразу же, как только она решила влить лекарство.

— Боже, у меня все тело жжет…

— Не веди себя как тряпка! — с укоризной произнесла Лаурель. — Мне нравятся сильные, брутальные мужчины, знающие чего они хотят, а не размазня, которая ноет от того, что ему дали невкусное лекарство.

— Это отрава какая-то, — пожаловался Практик. — Тем более, что тебе лучше меня добить. Жениться я точно не буду…

Девушка вздохнула, погладив безглазого человека, чье лицо больше напоминало обтянутый серой кожей череп, ладонью по щеке.

— Знаю я, — доверительно произнесла она. — Мне и так хорошо. Но ты так забавно реагируешь…

— Так чего ты издеваешься над инвалидом? — спросил Практик. — Сама же говорила, что нравятся сильные и брутальные…

— Ничего не могу с собой поделать, — развела руками Лаурель. — Вот такой беспомощный ты во мне кажешься более простым, досягаемым. Вот излечишься, и мы опять в какой-нибудь поход пойдем…

— Мы это-то еще не закончили, — пробурчал Глеб. — Кстати об излечении… позови-ка мне этого предателя лохматого.

— Он сделал все верно! — вступилась за оборотня Лаурель. — Нельзя было тебе позволить дергаться. Лекарств и так почти нет.

— Позови. Мне. Олегуса! — по словам продиктовал ей свой приказ Глеб, недвусмысленно воткнув «Пожиратель Душ» ножнами в грязь.

С твердым намерением подняться на ноги.

Девушка, посмотрев на безглазое «чудовище», украдкой улыбнулась.

— Ты знаешь, что слаб еще? — спросила она.

— Женщина! — с укором произнес Глеб. — Не хочешь помогать — хотя бы не мешай. Мне нужен мой оборотень. А мой голос сейчас на что-то большее, чем громкий шепот не способен.

— Тебе нужен покой! Зелье гномов было разбавлено, значит и сработает оно не сразу, не с максимальной скоростью…

— Лаврушка, — Глеб уже поднялся на ноги, пошатываясь и держась только за счет меча-опоры, и самой эльфийки. — Будь покорной девочкой — не перечь мне. Пока я не наложил на тебя опять рабское заклинание и не заставил мне по утрам готовить завтрак из пяти блюд, не рассказывая что мне нравится. А если придется не по вкусу одно блюдо — будешь готовить еще три на замену.

— Ты слишком жесток и мелочен, — прониклась этой пикировкой девушка, поцеловав его в щеку. — Ты же знаешь, что я ничего хорошего приготовить не смогу, да?

Это она прошептала ему в ухо.

— Знаю, — ответил он таким же шепотом. — Поэтому, не беси меня. Я после смерти нетерпелив стал. И очень-очень горяч.

— Поправишься — проверю, — хмыкнула девушка, подозвав выковыривающего из грязи и пепла какие-то железки Олегуса.

Ха, вроде бы в самом деле нашел доспехи.

С гербом.

Почти целые.

— Господин, — с несвойственной ему осторожностью обратился к выглядящему словно оживший труп Практику оборотень.

— Да, Олегус?

Пальцы молодого мужчины впивались в предплечье, но иначе как-то не получалось удержать полуживого мужчину на ногах.

Особенно, когда он второй рукой пытался примериться «Пожирателем Душ» в остатки охладевшей тушки.

— Вы в самом деле решились это сделать?

— А по мне похоже, что я в раздумьях? — светящиеся зеленым глазницы посмотрели на оборотня с явным неодобрением.

— Нет, — признал оборотень.

— Ну вот и ответ.

— Думаете сработает?

— Предполагаю, что будет явно не идеально, но… Есть у меня на этот счет пара идей.

— Не думаю, что…

Договорить ему Практик не дал.

— Главное, ничему не удивляйтесь, — посоветовал Глеб.

И начал действовать.

Широкий клинок «Пожирателя Душ» впился в остатки растерзанного тела твари Света, явно пробив ее на несколько сантиметров вглубь.

— И… что дальше? — поинтересовалась стоящая рядом Лаурель.

— Тоже хотелось бы знать, — признался Фратер.

— Хм… — изрек безглазый. — Наверное надо бы подождать… А-а-а-а-а, твою шестеренку!!!

Дальше все развивалось столь стремительно, что за этим сложно было проследить обычным взглядом.

Лаурель увидела, как одновременно с криком Глеба символы на клинке вспыхнули зеленоватым свечением.

Как и глаза Практика.

Как и его раны.

Как и места отсутствующих пальцев.

По его конечностям начала течь зеленова, прорисовывая подкожную венозную сеть для окружающих.

— Что за чертовщина?! — насторожился Фратер, хватаясь за саблю.

— Погоди, Олегуса это тоже затронуло!

Из глаз Глеба бил яркий зеленоватый свет, а вот оборотень словно заработал зеленоватое свечение вокруг своей колоритной фигуры…

Рты обоих мужчин открылись в немом крике, от тел пошел пар, словно их что-то поджаривало в печи.

— Клинок засветился еще сильнее! — Лаурель указала на демоническое оружие, глифы на котором приобрели из зеленого едва ли не белоснежный, ослепляющий цвет.

— Тебя только это волнует? — спросил Паладин Бога Виноделия, указывая на остатки тела, в которые клинок был воткнут.

— А что…?! — девушка изумленно открыла рот, наблюдая за тем, как из нижней части туловища поверженного Глебом противника начинает неспешно…

Словно незаметно…

Как будто так и надо…

НАРАСТАТЬ НОВАЯ ПЛОТЬ!!!!

— Да что за тварь такая живучая?! — вскипел Паладин, вынимая свое оружие. — И почему она оживает только сейчас?

— Без понятия, но Глеб сказал…

— К черту! — выругался Паладин, бросаясь вперед. — Я прикончу эту падаль здесь и сейчас…

Но, не успел он пройти и пары метров, как практически сформировавшаяся правая рука твари, поднявшись над телом…

ПОГРОЗИЛА ЕМУ ПАЛЬЦЕМ!!!!

Лаурель от сюрреалистичности происходящего не могла даже пошевелиться, наблюдая за тем, как нарастает плоть на обезображенных костях и черепе, а вслед за ними, поврежденные части одежды, обрастая зеленой каймой, удлиняются, восстанавливают свои прорехи, отращивают новые части…

— Дерьмо какое! — вскричал Паладин, передумав бросаться на тварь и со всего размаху толкнул плечом Олегуса, отшатнувшегося от Практика. — Жжется!

Лаурель, тряхнув головой после того, как перед ее взглядом предстал целый и невредимый Глеб, рухнувшись на колени от явного бессилия, обнажила клинки, видя как, вырвав из своего живота «Пожиратель Душ», на ноги поднимается…

— Глеб! — крикнула Лаурель, видя, что тварь с интересом разглядывает демонический меч и стоящего перед ней на коленях Практика, который держался за ногу твари, чтобы не свалиться окончательно.

Не дожидаясь реакции, девушка бросилась вперед, готовя короткий и длинный мечи для того, чтобы атаковать противника.

Противницу.

Которая явно не спроста сверлила взглядом своих зеленоватых глаз макушку Практика, то и дело по-новому перехватывая рукоять демонического клинка, сияющего потусторонним светом.

Стоило эльфийке приблизиться к ним, как жало «Пожирателя Душ» оказалось направлено ей прямиком в горло.

— Даже не думай, девочка, — хриплый голос твари, с которой ошметками слетали куски гнилой плоти в районе пояса, ниже, а так же гуляли сполохи зеленоватого тумана.

— Я тебя сейчас на куски нашинкую, — злобно прошипела Лаурель, оценивая своего противника.

— Скорее сдохнешь раньше, чем он, — тварь, все еще покрытая маревом, кивнула головой в сторону коленнопреклоненного Практика, который едва-едва дышал, разбиваемый мелкой дрожью, — сможет вам всем рассказать какой он сказочный дол… Тьфу! Твоя душа такая мерзкая, что даже ее часть прилипла к моему сознанию, словно вилосский огонь к телу!

Изо рта Глеба донесся хриплый смешок.

— Только часть души? — поинтересовался он.

— Что… что произошло?! — на ноги поднялись оборотень и Паладин, недоуменно взирая на фигуру в зеленоватом свечении, начавшем терять свою интенсивность, и смеющегося Глеба. — Что происходит, Лаурель?

— Я тут на самую понимающую похоже? — поинтересовалась девушка, делая виртуозный шаг назад и уходя с линии возможной атаки «Пожирателем Душ».

Впрочем, фигура в зеленом свечении даже не пошевелилась в ее направлении.

Свет вокруг нее таял.

И теперь можно было заметить собранные в высокий хвост пшеничного цвета волосы, черную с красным одежду, совершенно не похожую на нечто, приспособленное для боя.

Красноватый сарафан или короткое платье, одетое под кожаный корсет, развевалось на легком ветру.

Наплечники из темно-серого металла гармонировали с чернотой вызывающего костюма и высокими ботфортами, на передней стороне которых были закреплены металлические защитные пластины угрожающего вида.

Легкое, почти прозрачное красное платье с большим вырезом на груди и длинными рукавами выглядело как нечто совершенно не подходящее для металлических наручей того же цвета, что и наплечники и броня на ботфортах, стянутых вокруг тонких рук кожаными ремнями в цвет корсета и…

Лаурель почувствовала, что краснеет.

Да, кожаные, выглядят стильно, но…

— Нижнее белье поверх платья? — спросила она.

— Помолчи уже, — зеленова вокруг фигуры растаяла окончательно, собравшись в пронзительных глазах молодой и по своему привлекательной на лицо девушки, которая, поджав губы, смотрела на смеющегося Глеба, все еще держащего ее за бедро…

Симпатичное бедро, обтянутое тонкой тканью колгот с рисунками.

— А я-то все удивлялась тому, что в куске твоей памяти это, — девица указала на своей наряд, — мелькало как «нормальная одежда».

— А ты прям три наряда сразу совместила, — Глеб, откинув голову назад, откровенно заржал, не стесняясь. — Фрагменты воспоминаний прямиком из души? Ну ты даешь… Ах-а-а-а-хахаха! Судя по всему ты еще и словечек от моей гнилой душонки поднабралась… Ой, не могу!!!

— Гле-е-еб, — протянула Лаурель, теряя связь с реальностью. — Кто эта шлю… — Лаурель подавилась своими словами, когда столкнулась с обжигающим зеленооким взглядом незнакомой девушки. — Может представишь нас? Раз уж она не начала нам всем рубить головы, то, наверное, союзник?

— Что-то я в этом сомневаюсь, — прорычал Олегус, заходя незнакомке с правого бока. — Больно лицо знакомое…

Девушка надменно фыркнула, после чего без замаха всадила «Пожиратель Душ» прямиком в землю.

До середины клинка.

Прямо сквозь здоровенный камень.

— Да я и сам не знаю как она зовется, — признался Практик.

— Но за ляжку ее щупаешь, — прыснул Фратер.

— Эм… — Глеб посмотрел на рисунок на колготках напротив своего носа. Перевел взгляд вверх, встретившись глазами с незнакомкой. — Скажем так. Это был жизненно важный процесс…

— Мелкий говнюк, — прошипела девушка, прищурившись. — Ты ответишь за этот обман!

— А ты думала я пальцем деланный что ли? — хмыкнул Практик, отходя в сторону. — И да, ты бы представилась. Неудобно будет звать тебя «Эй, ты, из меча! Ходи моя сторона!»

— Это душа меча? — удивилась Лаурель.

— Сомневаюсь, — прорычал Олегус. — Я видел ее где-то уже. И она точно не друг Практику.

— Этот недоделанный демонический зародыш уж точно за многое ответил, — со злобой произнесла девушка в красном платье.

— Ну, теперь хотя бы я понимаю, кто меня сквернословить подначивал, — ухмыльнулся Практик. — Спасибо за душу и раны. Все как у новенького.

— Что б ты сдох.

— Ай-ай-ай, — покачал головой Глеб. — Будем учиться хорошим манерам. Приказываю — представься!

— Жертва демонического аборта, — процедила незнакомка, сверля взглядом Практика.

С досады она топнула ногой, и только сейчас Лаурель заметила, что ее ботфорты имели немаленькие такие каблуки.

— Я — Ликардия эус тон Дерзен, графиня Беуст-Морстская, — сообщила девушка, оглядывая находящихся вокруг нее разумны. — Тысячи лет я была сознанием «Пожирателя Душ». Отчасти им и сейчас остаюсь…

— Мне это имя ничего не говорит, — спокойно сказал Глеб.

— И мне, — согласилась Лаурель.

— Я вообще не из ваших мест, — нашел себе оправдание Фратер.

— Зато я знаю, кто она такая, — прорычал оборотень, заканчивая трансформацию и проревев в лицо Ликардии. — Она командир их подразделения и первая из известныхВестниц Смерти! Она виновна в смерти моей жены и детей!

На лице блондинки прорезалась едкая ухмылка:

— Олегус? Так ты не сдох еще, медвежонок?! Ну ничего, сейчас устроим тебе встречу с родными…

В следующее мгновение, в ее руках появились два кривых клинка…

Которые до сих пор лежали в обломках фургона.

— Пиздец, — подытожил Практик.