Полукровка

Глава 6

6 июня 2469 по ЕГК.

…По ступенькам самого обычного подземного перехода я спустился так, как требовалось, то есть, прыжками через три ступеньки. На предпоследней площадке шлепнул по нужному месту поручня, закрепленного на правой стене, сходу ушел влево, вписался в трехсекундный промежуток времени, оставленный для появления в области действия замаскированного сканера СРЛ, еще через два шага потерял равновесие и чиркнул локтем по стене, подпрыгнул, дотянулся до потолка и метнулся вправо. Перемещения сквозь границу высококачественной голограммы, мгновенно вывешенной искином одного из личных схронов дяди Калле, естественно, не заметил. Зато увидел момент возникновения виртуального дубля, который должен был засветиться на записях «незаряженных» камер СКН, и со спокойным сердцем юркнул в узенькую щель, появившуюся в стене. Да, там чуть было не забыл задержать дыхание, но рефлексы, наработанные в виртуале, все-таки не подвели, так что удалось не запороть и оставшиеся этапы проверки.

В общем, добравшись до «несуществующего» яруса городских подземных коммуникаций, я мысленно поставил себе десять баллов из десяти возможных за первое практическое применение теоретических знаний, засветил личико перед «самой обычной» стенной панелью, протиснулся еще в один узенький проход, замер на пороге помещения квадратов, эдак, в тридцать шесть, дождался щелчка за спиной, сделал еще три шага и провел рукой по спинке роскошного кресла с тремя десятками регулировок положения всего, что в принципе могло двигаться, семьюдесятью двумя режимами массажа, подогревом, вентиляцией и встроенной ДАС.

Но опуститься на сидение любимого места расслабления дяди не смог. Поэтому присел на второй абсолютно неуместный предмет обстановки схрона — примитивный самодельный табурет из натурального дерева. А уже через мгновение лишний раз убедился в том, что брат покойного отца знал меня, как облупленного — перед дальним встроенным шкафом «возникла» его трехмерная фигура, в правильном режиме обрела «объем», повернулась ко мне и знакомо ухмыльнулась:

— Ты себе не изменяешь. И это радует…

Увы, буквально через полсекунды лицо дядюшки закаменело, а тот самый прищур заставил подобраться:

— … в отличие от всего остального. Итак, раз ты — тут, значит, все гораздо хуже, чем я предполагал. То есть, меня слили. Свои. Либо Лом, либо Кот, либо Мрак. Последний вариант пугает больше всего, ибо Марк был моим напарником двенадцать лет, знает, как я думаю, и во всех четырех «крайних» алгоритмах этой операции должен был вывести Наташу из-под удара…

Пауза, которую он сделал после этих слов, продлилась от силы три удара моего сердца. Но за это время я успел люто возненавидеть друга семьи, поднять на первое место табели о рангах личных врагов и воочию увидеть лицо ублюдка, убившего мою матушку чужими руками. А потом голограмма снова заговорила, и мне стало не до досужих размышлений:

— Как бы там ни было, история не терпит сослагательного наклонения, так что задвинь куда подальше все лишние мысли и слушай внимательно. Итак, раз ты уже тут, в схроне, значит, корабельный блок МС-связи, который я собираюсь использовать в качестве усилителя сигнала служебного тактического комплекса, либо перестал передавать пакетные импульсы установленного образца, либо их программно заблокировали специалисты уровня сотрудников техобеспечения планетарного управления ССО. И пропажа сигнала автоматически активировала протокол, созданный как раз на этот случай… а Кот, Лом и Мрак, получившие уведомления с предельно понятными инструкциями, либо мертвы, либо ушли в тину, не сумев реализовать ни одного плана противодействия, либо работают на организаторов сверхширокомасштабной акции, готовящейся тут, на Смоленске. Впрочем, самая большая проблема — в другом: на момент записи этого послания у меня есть лишь ощущение неправильности ряда происходящих процессов, аж девять вариантов предположений об их конечной цели и слишком много неявных доказательств замазанности сотрудников местной «конторы». А чутье — которое к делу не пришьешь — просто орет о том, что промедление смерти подобно. Поэтому я запускаю автоматическую проверку шести возможных вариантов, седьмым и наиболее неприятным займусь сам, а два оставшихся проигнорирую, ибо отнюдь не всесилен. Варианты, которые за время моего отсутствия будут отбракованы «Умником», автоматически отправятся в архив, а требующие внимания будут проанализированы и показаны тебе. Само собой, не тут, а в «Убежище». Но ты у меня далеко не девочка-припевочка, так что и доберешься, и изучишь, и примешь рекомендованные меры. Кстати, о «мерах»: да, я помню, что с практическим опытом у тебя пока никак, зато знаю, что хватает и знаний, и навыков, и нашего родового упорства. В общем, думай перед тем, как делать, делай то, что должно, береги маму, знай, что мы с Ульфом тобой гордимся, и… да, чуть не забыл: система самоуничтожения схрона уже активировалась. Так что у тебя аж двадцать две секунды на эвакуацию по пятому варианту…

Эвакуироваться я, естественно, не стал, так как точно знал, что эта фраза — не более, чем очередная подстраховка. То есть, озвучена для незваных гостей и приглашает их в ловушку, активирующуюся при попытке покинуть схрон. Знал и о том, что никакого «Убежища» не существует, а «Умник» — искин того самого, в котором я и нахожусь. Поэтому подождал еще немного и сразу после «падения напряжения» в потолочных плафонах спел первый куплет детской песенки, «был узнан» и на пятьдесят две минуты ушел в мир догадок действующего офицера ССО. Загрузился по полной программе. Как от сложности задач, которые пытался решить, но не решил мой дядюшка, так и от размеров пропасти, выкапываемой некими выгодоприобретателями перед населением… хм… как минимум одной планеты. Впрочем, на этапе осмысления выводов ИИ ужасался, можно сказать, в меру. А после того, как ознакомился с рекомендациями и понял, что это не шутка, выпал в осадок и пребывал в полнейшей прострации… порядка полутора минут. Или до момента, пока голос бестелесного помощника не изменил тональность и не вернул меня в реальный мир чертовски неприятным докладом:

— К поиску места твоего исчезновения вот-вот подключатся спецы из какой-то силовой структуры: на перекресток улиц Тимирязева и Сергия Радонежского заходит бот комплексного технического контроля «Контур-М2».

Я очень сильно сомневаюсь в том, что экипаж этой машины уложится в стандартный норматив, то есть, развернет всю сканирующую аппаратуру за восемьдесят две секунды, но обязан запустить протокол самоуничтожения на восемьдесят восьмой. В общем, уходи. По второму варианту. Сразу после замены комма, позаимствованного в КГТ ССО…

…Пробежка по тоннелям ЦСД[1] в маске портативного индивидуального дыхательного аппарата и полимерном «комбезе», защищающем одежду от пыли и грязи подземных коммуникаций, взбодрила по полной программе. Почему? Да потому, что если в вирт-полигоне любая ошибка программатора всего-навсего отправляла на перезагрузку и неприятный, но не фатальный разбор полетов, то в реальных тоннелях грозила первым и последним столкновением с тяжеленными капсулами, перемещающимися на чрезвычайно высоких скоростях. Да, я знал, что перед самоуничтожением «Умник» программно «закроет» мой маршрут, но понимал, что случайности, увы, случаются, поэтому подсознательно ждал удара в грудь или спину и рвал жилы все сорок четыре секунды пребывания на этом участке пути.

Слава богу, все обошлось — на сорок пятой я ворвался в «заброшенное» ответвление одного из тоннелей, уперся в хвостовик основательно запылившейся капсулы, присел на корточки, нашел и сковырнул «пятно засохшей грязи», вбил в крошечный разъем миниатюрный информационный носитель, полученный от ИИ, выждал три секунды и протараторил нехитрый голосовой пароль. Потом встал на нижнюю горизонтальную планку, левой рукой вцепился в верхнюю, а правой продел карабин, болтавшийся на поясе «комбеза», в «технологическое отверстие», оказавшееся чуть ниже, чем хотелось бы, и надежно замуфтовал.

Не успел перевести дух, как «транспортное средство» плавно тронулось с места, проскользило по направляющим до первого сепаратора, секунды четыре дожидалось его поворота на нужный угол, а затем устремилось в темноту с таким безумным ускорением, что чуть было не потянуло мне мышцы шеи! Примерно в том же режиме «радовало» и следующие четверть часа — пыталось оторвать от опор то ускорениями, то боковыми перегрузками, а на финишном участке пути так энергично затормозило, что отбило мне локти с коленями и вдавило карабин чуть ли не до позвоночника. Тем не менее, остановилось точно под обещанным технологическим лючком, так что я задавил мат, рвавшийся наружу, отцепился от капсулы, забрал носитель, быстренько выбрался из тоннеля и, оказавшись в крошечном помещении со слишком уж низким потолком, убил порядка четырех минут на перенос всего необходимого все с того же носителя на «потрепанный», но чертовский мощный комм из запасов дяди Калле.

Закончив с этим делом, открыл и синхронизировал программную оболочку с говорящим названием «Проводник» с линзами МДР, развернул нужный файл, изучил трехмерную схему коммуникаций, появившуюся перед глазами, вздохнул и потопал по маршруту, ведущему к поверхности. Да, пребывал в нешуточном напряжении. Ибо во всех тренировочных попытках вирт-полигона нарывался на всякого рода «сюрпризы» и, как правило, «погибал». Но минут через семь-восемь вдруг осознал, что в этот раз нахожусь в реальности, и почти перестал параноить. Поэтому добрался до закутка, в котором надо было подготовиться к выходу из «подземелий», без приключений, снял и затолкал маску с «комбезом» в «ржавый промышленный утилизатор», привел в относительный порядок одежду и обувь, оценил состояние лица с помощью программы «Зеркало» и счел, что выгляжу достаточно неплохо… для центра Радонежа, а тут, в промзоне, буду выглядеть белой вороной. Но возможности переодеться во что-нибудь другое почему-то не подвезли, поэтому я посмотрел в «глазок», оглядел эстакаду давно заброшенной автобазы, не увидел ни души и рванул вниз потертый металлический рычаг. От всей души. Вот и перестарался — фальшь-стенку разнесло вдребезги и, до кучи, припорошило меня мелкой каменной пылью.

Пиджак отряхнулся достаточно неплохо, а брюки — так себе. Ведь снимать их было некогда. Но настроение улучшилось. Самую чуточку. Ибо ни на одной тренировке на этом вирт-полигоне я так далеко не заходил. Вот я «на радостях» и ускорился — сбежал по пандусу на минус первый ярус здания, в котором, вроде как, когда-то парковали городские надземные автобусы, проскользнул в дверной проем между створкой, болтавшейся на одной петле, и косяком, повернул налево и… нарвался. На двух парней лет двадцати семи, судя по одинаковым татуировкам и рыжим курткам с черной бахромой, являвшихся членами группировки «Бродяги».

Спрашивать, что они потеряли так далеко от своей территории, было бы редким идиотизмом. Равно, как и показывать страх. Поэтому я уставился в глаза тому, кто ощущался более опасным, и продолжил переть вперед, как тяжелый танк прорыва. К сожалению, в этот раз не сыграли ни габариты, ни правильный взгляд, ни пластика — я был не так одет, и этот «изъян» нивелировал все. Так что довольный смешок Правого нисколько не удивил:

— О, девочка… Центровая…Как мило!

— Крупная… И запылилась… Но мы ее, конечно же, отряхнем… — подхватил Левый, почувствовал, что я опасен, и… рявкнул на всю промзону: — Парни, кто хочет позабавиться? Тут к нам шмара заскочила. И уже хамит…

Я действительно «хамил». По их понятиям. Так как сдвинул вверх левый рукав и поднял в воздух стайку микродронов АВФ. Но альтернатива не позволяла как следует развернуться, поэтому касание следующего сенсора задало мелочи одну из предустановленных программ и перевело в автономный режим.

«Бродяги» тоже оказались технически подкованными личностями — почти одновременно врубили «глушилки», радостно перешли на обсценную лексику и достаточно образно описали мое ближайшее будущее. А потом Левый достал нож и, тем самым, подарил мне юридическое основание выйти из себя. Вот я и вышел. Благо, душа все еще жаждала крови — скользнул вперед, вбил кулак в пальцы левой руки, красиво выставленные вперед, и через долю секунды после того, как парень отвлекся на вспышку боли, ворвался в ближний бой. Причем не абы как, а притеревшись к отдергиваемой конечности «снаружи», чтобы не напороться на встречный удар ножом…

Гуманизм? Щаззз: против этих уродов, выросших в трущобах, не боящихся ни бога, ни черта и наработавших боевые навыки в сотнях схваток без правил, можно было работать только на поражение. Так что левой ладонью я уперся в подбородок, правой «придержал» поясницу, прогнул парня в спине и воткнул затылком в каменный пол. Тормозить и не подумал — сделал еще один шаг в том же направлении. Что позволило уйти от удара телескопической дубинкой, как-то уж очень быстро выхваченной Правым, и… положить здоровяка, выбежавшего в коридор с угольно-черной тонфой наперевес — да, он был чуть тяжелее меня, но не успел переключиться в боевой режим, так что зевнул полноценный мае-гери в печень и ушел в позу эмбриона. Ну, а деревяшка поменяла хозяина, воткнулась в горло рыжей каланче, нарисовавшейся в том же дверном проеме со здоровенным мачете в левой руке, перебила запястье, прижалась к моему предплечью, отбила второй удар телескопической дубинки и, раскрутившись, разнесла ее хозяину нижнюю челюсть.

Если бы не микродроны, передававшие картинки в МДР, то появления типа с игольником «Рокот» я бы точно не заметил. А так отправил тонфу в полет чуть ли не раньше, чем физиономия владельца этой пушки высунулась в коридор. И, конечно же, попал. Коротким концом достаточно тяжелой деревяшки в скулу. «Бродягу» повело и воткнуло плечом в дверной косяк. И пусть при этом ствол «сам собой» повернулся в мою сторону, но только потому, что блондин «поплыл» и рефлекторно попытался удержаться в вертикальном положении. Ну, а я в кои-то веки дрался в сухом помещении, на ровном полу и не вымотанным до предела двух-трехчасовой тренировкой, так что спокойно вышел на рабочую дистанцию, всадил любимый мае-гери в печень и правым боковым вдребезги разнес нижнюю челюсть. А вот упасть тушке не позволил. В смысле, абы куда и абы как — толкнул ее навстречу еще одному здоровяку, как раз подбегавшему к дверному проему, вынудил поймать товарища и воспользовался представившимся шансом. То есть, заметив, что детинушка выпрямил левую ногу в колене, разнес его к чертовой матери. И для полного счастья вынес челюсть. На первых же «нотах» истошного вопля. Потом оглядел с головы до ног невысокого коренастого шатена с фигурой борца, опустившегося на колени и скрестившего руки за головой «в знак мирных намерений», кинул взгляд на картинку с микродрона, зависшего у него за спиной, полюбовался еще одним «Рокотом», и… вышел в коридор. А там сделал вид, что ухожу, бесшумно поднял тонфу, вернулся к дверному проему и за мгновение до перемещения… хм… особо хитрожопого противника на позицию для стрельбы как следует разогнал деревяшку.

Техника, поставленная сенсеем Датэ Такуми, идеальные условия для удара, опыт, наработанный за годы жизни в Буреломе, и картинка, транслируемая ни разу не гражданским микродроном не оставили «Бродяге» ни единого шанса — да, он бодренько перепрыгнул тушки Блондина и Здоровяка, ускорился и вскинул ствол, но я был готов. Поэтому правое запястье хрустнуло, как сухая ветка, затем длинный конец тонфы «удлинил» мою руку и проломил грудину. А еще через мгновение он же описал красивую окружность, приложился к черепу и потушил бедняге свет.

Я бы с большим удовольствием срывал злость и дальше. Но продолжение «веселья» под запись могло выйти боком, так что микродроны были возвращены на базу, а я оглядел «поле боя», выбрал противника моей комплекции, подошел к нему вплотную, пинком в область левой почки помог «эмбриону» разогнуться, поймал ненавидящий взгляд и мило улыбнулся:

— Вы меня страшно расстроили. Но я готов забыть об этом недоразумении, если вы компенсируете мне моральный ущерб от хамского наезда вашей курткой, штанами и ботинками.

— Ты — труп! — прохрипел «Бродяга». И предвкушающе оскалился: — Я уже вызвал подмогу. Так что тебя гарантированно поймают и вывернут наизнанку…

[1] ЦСД — централизованная система доставки.