Полукровка

Глава 2

5 июня 2469 по ЕГК.

…Мама лежала на спине, бесстыдно раскинув бедра и вытянув правую руку в сторону так, словно пыталась дотянуться до стены. При этом ухоженная, чертовски красивая и восхитительно мягкая ладонь, к которой я в не таком уж и далеком детстве обожал прижиматься щекой, превратилась в культю, лишенную всех пальцев, кроме большого, а остальные были разбросаны вокруг обеденного стола. Отдельными фалангами. Вместе с левой грудью, обрубками ушей, частью носа и «хвостиком», оторванным от головы вместе с кожей. Чуть поодаль обнаружились и орудия пыток — три столовых ножа и металлический прут, один конец которого был изогнут в виде заглавной буквы «А». Последний привлек взгляд аляповатой рукоятью из разноцветного пластика, цветами побежалости, появившимися от нагрева, и угольками из плоти на клейме.

Душа, изорванная в клочья, болела так, что темнело в глазах. Но где-то далеко-далеко. А разум, стараниями дяди Калле превратившийся в аналог искина, продолжал впечатывать в память все, что показывала камера — символ одной из самых отмороженных бандитских группировок, выжженный на левой щеке женщины, посвятившей свою жизнь спасению чужих жизней; сизые изгибы кишечника, вывалившегося из вспоротого живота; кошмарную рану на месте лона; розовые острия берцовых костей, проткнувших кожу на левой голени; раздробленную плюсну правой; выбитые зубы, валяющиеся в окровавленных отпечатках чьей-то обуви, и… особенности внешности убийц. Благо, все трое ублюдков, изнасиловавших и убивших маму, все еще обретались в гостиной!

Само собой, меня тянуло к ним со страшной силой. Но лишь вторым слоем сознания. А первый занимался делом согласно алгоритмам, прописанным в мое подсознание вторым отцом. Поэтому, закончив сбор первичной информации, я изменил режим отображения картинки и посмотрел в ее левый верхний угол.

Как и следовало ожидать, пиктограммы наличия Сети там не оказалось, и я, отрешенно отметив, что «перебить» траффик нашей квартиры могла только армейская «глушилка», подключился к архивам искина. Адресом перекачки данных задал свой комм и на всякий случай заглянул в программу дозвона. Увы, уведомления о возвращении в систему человека, способного решить любую проблему, там не оказалось, и я занялся планированием дальнейших действий. Но уже минуты через полторы-две вернулся в реальность, услышав голос бородатого урода, развалившегося на диване, закинувшего ногу в грязном ботинке на журнальный столик и смолившего сигарету с синявкой:

— Да где же этот мелкий сучонок⁈

— Ты же сам слышал: он в гостях у другана. Этого, как его… а, Синички! — флегматично ответил коротко стриженый здоровяк с неоднократно ломанным носом и шрамом на небритом подбородке. Потом покачался в моем любимом кресле и пожал широченными плечами: — Пацану — семнадцать. Самое время для гулянок…

«Все эти легенды про героев, мужественно хранящих чьи-то там тайны даже под самыми жуткими пытками — гнусная ложь. Сломать можно любого. Причем без химии, программ замещения воспоминаний, гипномодуляторов и прочей дребедени…» — услужливо напомнила память. И на несколько мгновений вернула в далекое прошлое, в котором я, десятилетний пацан, вслушивался в анализ действий главного героя сериала «Агент Зеро» и старательно вдумывался в каждое слово любимого дяди. Ведь незадолго до этого он очень доходчиво объяснил разницу между слепой верой и знанием, тем самым, инициировав очередное радикальное изменение в моем мировоззрении.

Говоря иными словами, в тот день я горел желанием понять все то, что рассказывал действующий офицер службы со страшным названием «ОСО СВР ИР[1]». Ибо одной моей веры ему было недостаточно, а новый Путь, который он описал, манил новыми чарующими открытиями и воистину сумасшедшими перспективами. Да, едкие комментарии, сопровождавшие практически каждый сюжетный ход сериала, постепенно превращали детское восхищение главным героем во взрослое презрение, но я изо всех сил вжимался плечом в бок мужчины, которого панически боялся даже глава рода Арбеневых, млел от прикосновений пальцев к волосам и улыбался. Несмотря на то, что большая часть объяснений описывала далеко не самые приятные аспекты взаимодействия отдельных представителей человечества:

«Абсолютному большинству достаточно не такой уж и сильной боли — стоит сломать какую-нибудь кость и потереть ее обломки друг об друга, как героизм куда-то испаряется, и это самое абсолютное большинство начинает выбалтывать любые тайны. Но с учетом существования подготовленного меньшинства, способного потрепыхаться, начинать воздействие с банального членовредительства крайне непрофессионально. Так что слушай внимательно и запоминай…»

Воздать сторицей уродам, сломавшим маму, я, к сожалению, не мог. Хотя жаждал этого всем сердцем, обладал нужными навыками и располагал всеми необходимыми возможностями. Поэтому задвинул желание отомстить куда подальше, вбил в одно из «ненужных полей» интерфейса искина простенький пароль и надавил стопой в самый угол пола своего «убежища». Затем влез в одну из ни разу не гражданских программ, сгенерировал правильную картинку своего появления дома, залил ее в нужную директорию и выбрал аж четырнадцатый предустановленный режим «сбоя бытовой техники».

Каюсь, в этот момент до безумия хотелось воспользоваться последним, чтобы создать великолепнейшую возможность пообщаться с гостями по душам несколько часов. Но представив, что сказал бы по этому поводу дядя Калле, я решительно зажмурился, вжался лицом в сгиб локтя и дотронулся до нужного сенсора комма.

Безумная вспышка потолочных ламп, выдавших импульс в двенадцать миллионов кандел[2], то есть, на треть больше, чем стандартные флотские СШГ[3], пробилась даже через руку и веки. Но зрения не лишила. В смысле, меня. Зато незваных гостей порадовала от души — в тот момент, когда я поднял в воздух стайку практически прозрачных разведывательных микродронов, выскользнул из щели, сдернул с пояса гравик, активировал скорректированную запись и вошел в гостиную, все три представителя «Анархии» катались по полу, прижав к выжженным гляделкам верхние конечности, и орали так, как будто их растворяли в кислоте!

От желания вытворить что-нибудь эдакое сводило зубы, но лишь на втором слое сознания. Так что я как следует отыграл роль более-менее тренированного жителя одного из самых криминальных районов Елового Бора[4], вернувшегося с тренировки, включившего верхний свет и обнаружившего в гостиной троицу преступников. То есть, сбросил с плеч рюкзачок, молнией промчался между воющими «анархистами», поднял бездыханное тело матери на плечо, запрыгнул на подоконник и, в темпе задав гравику нужный режим работы, выскочил в окно.

Антигравы не совсем детской, но все-таки игрушки не были рассчитаны на компенсацию падения ста шестидесяти восьми килограммов с четвертого этажа, поэтому приземление получилось намного жестче, чем хотелось бы. Нет, паховой грыжей я, слава богу, не обзавелся, но был к этому очень близок. Впрочем, страдать о проблемах со здоровьем было некогда, так что, пережив несколько не самых приятных мгновений, я поудобнее перехватил тело, без которого городская полиция, сидящая на зарплате «Анархии», ни за что не возбудила бы дело против своих благодетелей, и кинул взгляд на забор, через который обычно сокращал путь к центру. Взглядом и ограничился — о том, что с дополнительным грузом через него не перепрыгнуть, подумал еще дома — поэтому рванул в арку. По прямой, ибо уличное освещение «убивало» даже самые завалящие тени. И вляпался. В смысле, не успел пролететь и половины пятидесятипятиметрового тоннеля, как вечерний полумрак за противоположным концом разорвала яркая вспышка света, и из угловатого «Зубра», перекрывавшего выезд на улицу, выметнулось два силуэта.

Ближний, на редкость широкоплечий и массивный, потребовал не дурить, остановиться и быстренько лечь на землю. Само собой, в альтернативном и эмоционально насыщенном изложении этого коротенького монолога. А дальний, оказавшийся заметно ниже, субтильнее и шустрее, без лишних слов вскинул руку со стволом, отдаленно похожим на древний игольник «Орлан», и изобразил предупредительный выстрел. Благодаря чему разворотил проезжую часть в паре метров перед моей доской.

«Не дурить» и далее было чревато крайне неприятными последствиями, поэтому я начал «падать» вперед и влево, в нужный момент дал полную тягу на собственноручно затюнингованный движок и, убивая антигравы, закрутил «спираль» в лучших традициях районных экстремалов. То есть, «облизал» проезжую часть, левую стену и потолок «тоннеля», просвистел над крышей ретро-внедорожника «анархистов» и, резко присев к доске, чтобы уменьшить площадь «мишени», метнулся к уличному терминалу ЦСД[5], чтобы прикрыться мощным корпусом. А через мгновение взвыл в голос, увидев сначала фонтан алых брызг, плеснувший вперед слева от меня, а затем и кровоточащий обрубок на том месте, где за секунду до этого была правая рука мамы!

Будь у меня время подумать, я бы, вероятнее всего, вспомнил совместный просмотр боевика «Путь истинной ярости», во время которого подвыпивший Аллигатор ухохатывался над секретным агентом ССНА[6], почти трое суток тащившим труп погибшего напарника по тропическим джунглям Зимбабве[7] и отважно отстреливавшимся от более чем представительного «хвоста»:

«То, что он вытворяет — полный и законченный идиотизм! Первая и единственная обязанность этого амера в сложившейся ситуации — максимально быстро доставить к точке эвакуации штамм вируса, позаимствованный в логове террористов. Поэтому все, что мешает выполнению этой задачи, должно быть проигнорировано. И не надо мне говорить о дружбе или чувстве долга перед семьей напарника: до тех пор, пока контейнер с ампулой не окажется на борту скоростного уиндера и не уйдет в космос, этот придурок обязан функционировать в режиме боевой машины. То есть, забыв про чувства, жажду мести и тому подобную ерунду. Повторю еще раз — „забыв“! Напрочь. Да и потом о кровавой бане преследователям или об эвакуации тела напарника можно будет только мечтать: любая попытка воплотить эти желания в жизнь будет зарублена на корню вышестоящим командованием…»

Увы, возможностей думать или вспоминать у меня не было. Зато были ощущения «правильно-неправильно», сформированные и «откалиброванные» все тем же дядей Калле. Поэтому изуродованное тело осталось перед терминалом ЦСД. Ну, или в точке, гарантированно просматривающейся сразу с нескольких камер городских СКН. А я, отключив комм и использовав пусть узенькое, но все-таки укрытие для разгона на пределе возможностей гравика, с грехом пополам долетел до ближайшей подворотни. И окольными путями рванул в сторону ближайшего схрона…

…Решение срубить хвост в переулках Девятки оказалось ошибочным: пока я мотался по району, мои преследователи связались со своим руководством, а оно скооперировалось с полицией и дежурными операторами системы управления воздушным транспортом. В результате все улицы и воздушные трассы, ведущие в сторону поместья Арбеневых, в котором я, по мнению «анархистов», мог получить защиту, оказались перекрытыми. Более того, вторая очередь бойцов группировки, вероятнее всего, поднятая по тревоге, окружила восточную окраину Елового Бора сплошным кольцом из разномастных флаеров и начала его сжимать. Что самое обидное, «гражданский» вариант стандартного полицейского «Периметра» оказался значительно уже стандартного, так что добраться до схрона дяди Калле, в котором можно было позаимствовать комм на «левый» идентификатор, морф-маску, морф-комбез и тому подобную дребедень, я, увы, не смог. Зато получил возможность понаблюдать за деятельностью одного из стационарных патрулей и пришел к выводу, что с дисциплиной, наглостью и связями у «анархистов» все в полном порядке: творческий коллектив из экипажей гражданского и полицейского флаеров тормозил и досматривал не только прохожих, но и абсолютно все машины, пытавшиеся покинуть окруженную часть города! А еще обратил внимание на патрульные группы, как-то уж очень медленно барражирующие над парками, сквериками и деревьями с густыми кронами.

Да, я понимал, что биосканеры — игрушки дорогие, и что на все «боевые машины» их не напасешься, но прятаться в приусадебных парках и садах не рискнул. Поэтому активировал комм на считанные секунды, потребовавшиеся для проверки почтового сервера мамы, обнаружил извещение юридической компании «Рубеж», быстренько его проглядел и, с огромнейшим трудом удержавшись в боевом режиме, оттянулся поближе к центру окруженной территории. А там спрятался в более-менее подходящем месте и занялся вдумчивым анализом сложившейся ситуации.

Мысль обратиться в ближайшее отделение полиции или в ИСБ[8] отверг сразу. Ведь даже по официальной статистике как минимум восемь процентов «стражей порядка» планеты кормились с рук криминала; чрезмерная активность полицейских экипажей однозначно свидетельствовала о том, что связи или очень крупные суммы денег, перечисленные на нужные счета, уже превратили меня в убийцу; а в камерах предварительного заключения правил бал отнюдь не закон. Чисто теоретически можно было позвонить Синицыным, но на практике это было бы еще большим идиотизмом, чем «игры» с коррумпированными силовиками. Почему? Да потому, что торговый представитель рядового купеческого дома с Воронежа здесь, на Смоленске, имел не больше веса, чем я — в Императорском дворце. А потому ни за что на свете не стал бы рисковать собой и любимым сыном ради помощи его другу. Ну, а возможность обратиться к мастеру Датэ Такуми я даже не рассматривал. Да, бывший подчиненный Аллигатора мог вылететь в город на своем флаере, подобрать меня в каком-нибудь укромном месте и спрятать в поместье Арбеневых. Благо, по словам все того же дяди Калле, когда-то был очень неплохим ликвидатором. Но мой родственник и Такуми были отнюдь не друзьями: первый считал второго кем-то вроде вечного должника, поэтому периодически использовал в каких-то темных делишках, кажется, пару раз «ставил» на деньги и даже навязал ему меня в качестве ученика. А гордый потомок древнего самурайского рода стоически терпел все вышеперечисленное и делал вид, что это нормально.

Однако при этом часть ненависти к бывшему командиру переносил на меня и, вне всякого сомнения, с нетерпением ждал возможности избавиться от до смерти надоевшего ярма. А значит, мог отомстить. Мне. Сдав «Анархии».

Короче говоря, вместо того, чтобы тратить время на строительство замков на песке, я вывесил перед собой интерактивную карту центра города и стал вглядываться чуть ли не в каждое здание, мысленно проговаривая ассоциации, которые оно у меня вызывало. Хотя нет, не так — сначала убрал с глаз долой дома простых горожан, соваться к которым не видел смысла, и «пошел» по объектам инфраструктуры. В частности, по пиктограммам офисных зданий и крупных торговых центров, складов и стоянок флаеров, спортивных и развлекательных клубов, бань, публичных домов и т.д. Но в конце концов забраковал практически все эти категории возможных укрытий. Прежде всего из-за того, что добрых две трети рассмотренных заведений так или иначе контролировались либо самой «Анархией», либо их союзниками, еще какая-то часть охранялась мощными СБ и круглые сутки находилась под «прицелом» камер СКН, а оставшиеся не могли похвастаться достаточно современными системами безопасности. А значит, любой желающий, имеющий хоть какие-либо навыки работы с хакерскими программами, мог виртуально обшарить все укромные места, даже не покидая офиса, дома или флаера.

Дворянские поместья, оставшиеся на карте после удаления всех «лишних» объектов, изучал ничуть не менее добросовестно. И старательно абстрагировался от постепенно усиливающегося ощущения безысходности. Потом наткнулся взглядом на здоровенный прямоугольник, правый верхний угол которого был украшен гербом с одноглавым орлом и серебряной крепостью с тремя башнями, и нервно облизал враз пересохшие губы — долг жизни, пусть и давно забытый, был признан официально! А значит, я имел полное право его истребовать!!!

Многострадальный гравик сорвался с места чуть ли не раньше, чем я свернул ненужную картинку, промчал меня по бульвару Дмитрия Донского, завез в Стремянной переулок, вихрем прокатил по тенистым улочкам южной части Боярского Конца и доставил к тому самому участку забора поместья Власьевых, над которым нависала ветвь могучего ореха. Взбираться по знакомой стене, имея в своем распоряжении «доску», было глупо, и я, покопавшись в архиве комма, вытащил «на свет» описание «тропинки», проложенной по мертвым зонам камер СКН, разобрался с точкой входа, перемахнул через ограду и очень осторожно полетел по причудливым изгибам виртуальной трассы. Старательно не думая о том, что за три года «тропинку» могли переместить в другое место или просто «закрыть».

Впрочем, все обошлось, и я все-таки добрался до знакомого трехэтажного особняка, стараниями не самых дешевых архитекторов планеты копировавшего родовое гнездышко Власьевых на Старой Земле. К нужным окнам взлетел без колебаний, зафиксировал гравик на уровне подоконника, сел поперек «доски», свесил ноги и негромко постучал в окно в том самом ритме, который когда-то заучил наизусть. А секунд через десять закусил губу, запоздало сообразив, что девятнадцатого июня будет праздноваться тезоименитство ее императорского высочества Регины Александровны, а значит, ее ровесник, представляющий не самый захудалый дворянский род Империи, может быть либо на Белогорье, либо на пути к нему! Тем не менее, срываться в обратный путь счел преждевременным — поднял взгляд к звездам, нашел ближайший спутник, вспомнил о технологии использования его полицейских аналогов «не по назначению» и невольно поежился. А после того, как заставил себя вернуться на грешный Смоленск и очередной раз попробовал разглядеть хоть что-нибудь в непроницаемом мареве поляризованного стекла, не поверил собственным глазам — там, в черной искусственной мути, вдруг засияла крошечная искорка!

Костяшки пальцев правой руки, все еще ноющие после спаррингов, сами собой метнулись вперед и практически без участия разума снова отбарабанили тот самый ритм — три удара, пауза, два удара, пауза, три удара, пауза и финальная «точка».

Не прошло и двадцати секунд, как стекло бесшумно сдвинулось в сторону, и я, увидев перед собой заметно повзрослевшую, поздоровевшую и раздавшуюся в плечах копию наследника главы рода Власьевых, изобразил не самую веселую улыбку:

— Доброй ночи, Матюш! Старых друзей привечаешь, или как?

— Тор, ты⁈ — ошарашенно выдохнул должник, оглядел меня с головы до ног и засиял. Вроде как достаточно искренне.

— Он самый! — кивнул я и решил выделить на обычное общение хотя бы пару-тройку минут. Чтобы не выглядеть откровенным хамом. Как оказалось, дергаться было не обязательно — не успел я придумать тему для легкой и необременительной беседы, как взгляд уже не мальчика, но юноши потемнел, а на скулах заиграли желваки:

— Мое обещание в силе — помогу всем, чем смогу. Рассказывай!

Жест, приглашавший в дом, прилагался, поэтому я приподнял гравик на полметра, шагнул на подоконник, спрыгнул на знакомый ковер и огляделся.

Забавно, но комната, в которой я когда-то провел аж четыре с половиной часа, практически не изменилась. Всю правую стену от пола и до потолка все так же занимал шкаф, забитый настоящими бумажными книгами, изданными еще на Старой Земле вроде как на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. С этой коллекцией древних раритетов продолжала соседствовать двуспальная кровать, небрежно застеленная черным шелковым покрывалом. В ее изголовье матово поблескивал терминал дорогущей ДАС, а справа от двери в коридор — терминал ЦСД. Левая стена служила одним огромным «окном» в Сеть и демонстрировала анимированную заставку какой-то компьютерной игры. Кресло, стоящее перед нею, напоминало ложемент космического корабля из двумерных фильмов эпохи начала освоения космоса. Потолок изображал ночное небо в системе, судя по количеству звезд, расположенной значительно ближе к центру галактики, чем Смоленск. Но самое интересное — универсальная роботизированная макивара от амеровской компании «Fighter» — обнаружилось в самом центре комнаты! И модель, рассчитанная на профессионалов, вне всяких сомнений, использовалась отнюдь не в качестве вешалки — «руки», застывшие в начале атаки в разные уровни, основательно потемнели от долгого использования, упругие элементы, расположенные в областях, куда приходились ответные удары, менялись как минимум один раз, а покрытие пола вокруг «игрушки» оказалось потертым. Впрочем, изменения во внешности ее хозяина снимали любые вопросы: пухлые щеки со вторым подбородком и приличное пузико, некогда вызвавшие у меня истерический смех, куда-то испарились, руки-веточки обрели весьма солидный объем и рельеф, грудь и плечи раздались вширь, а пластика колобка из детской сказки эпохи Темных Веков уступила место пластике молодого, но уверенного в себе хищника!

Кстати, «хищник» оказался идеально выбрит и пах хорошим парфюмом; несмотря на поздний вечер, был причесан волосок к волоску; в его домашней одежде чувствовался стиль, а во взгляде — непоколебимая уверенность в себе. Короче говоря, называть его Матюшей уже не тянуло. Так что я добрался до высокотехнологичного кресла, уселся на чертовски удобное сидение, погладил ладонями подлокотники и выполнил требование. Как ни странно, без какого-либо внутреннего сопротивления:

— Сегодня днем на сервер юридической компании, работавшей с нашей семьей, пришло извещение о гибели моего дяди. Его завещание было вскрыто и прочитано поверенным, но потом началась какая-то дичь: вместо того, чтобы созвониться со мной, единственным наследником своего клиента, этот ублюдок уведомил мою маму. Но не сразу, а через двадцать минут после того, как к нам в квартиру вломилось трое бойцов «Анархии», группировки, руководство которой еще сегодня утром боялось дяди, как огня! Я в это время был на тренировке, так что эти уроды заявили маме, что Калле Йенсен должен им кучу денег и три с лишним десятка жизней, поэтому они заберут все содержимое его банковской ячейки, средства со всех банковских счетов, ее и меня. Поинтересовавшись, где меня носит, но не получив ответ, принялись ее ломать. А после того, как выбили ответы, изнасиловали и убили…

Власьев-младший слушал очень внимательно и изредка задавал наводящие вопросы. При этом в частности не вдавался, но все самое важное вытряс. Причем настолько легко и непринужденно, что я его даже зауважал. А еще окончательно убедился в том, что тот Матюша, который все еще жил в моей памяти, и этот Матвей действительно два разных человека. В результате последние несколько предложений озвучивал под впечатлением и без купюр. В смысле, рубил правду-матку, не скрывая «подводных камней»:

— В общем, сейчас они ищут меня. Очень добросовестно, но, если можно так выразиться, в «первичном» режиме взаимодействия, то есть, замотивировав полицию на уровне командиров патрульных экипажей, оперативных дежурных и т.д. Зато после двенадцати ночи купят доступ к архивам камер СКН полицейских спутников, зальют в систему распознавания лиц мою голографию, «отмотают» последние передвижения по городу и припрутся сюда.

— А почему именно после двенадцати? — как-то уж очень спокойно спросил он.

— Базы данных системы контроля доступа к этим архивам обновляются два раза в сутки — в полдень и в полночь по столичному времени — что позволяет затереть следы появления и исчезновения нового пользователя максимум через двенадцать часов… — объяснил я и добавил: — Это самый дешевый способ получения официального доступа к камерам и архивам, которым, кстати, пользуются все, кому не лень, начиная с более-менее серьезных представителей шаек типа «Анархии» и заканчивая оперативниками спецслужб.

Как и следовало ожидать, Матвей мне не поверил. Пришлось добавлять еще один аргумент:

— Дядя Калле служил в СВР. Отнюдь не рядовым. И не раз пользовался этой возможностью, так что информация точная.

Парень коротко кивнул — мол, принял к сведению — задумчиво подергал себя за нос и поинтересовался, как я представляю себе его помощь.

Ответ был давно готов, поэтому я обошелся тремя предложениями:

— Мне надо в Радонеж. Чем быстрее, тем лучше. Однако покидать пределы района стоит лишь на флаере твоего деда: я почти уверен, что машину с гербами никто тормозить не будет.

Матвей не задумался ни на мгновение:

— Считай, что ты уже там. А что дальше?

Я пожал плечами, постаравшись, чтобы ни в этом жесте, ни во взгляде не чувствовалось неуверенности:

— А дальше есть варианты…

[1] Отдел специальных операций службы внешней разведки Империи Росс.

[2] Кандел — единица силы света.

[3] СШГ — светошумовая граната.

[4] Еловый Бор — небольшой городок с населением порядка 200 000 человек. Расположен в ста пятидесяти километрах от Радонежа, столицы планеты Смоленск.

[5] ЦСД — централизованная система доставки. ВСД — внутренняя. Последняя используется, в основном, в частных домах, поместьях и на космических кораблях.

[6] ССНА — Соединенные Системы Новой Америки. Одно из государств Галактического Союза.

[7] Зимбабве — тут система Африканского Союза.

[8] ИСБ — Имперская служба безопасности.

[9] ДАС — демонстрационно-акустическая система.