Полукровка

Глава 18

4–5 июля 2469 по ЕГК.

…Скобелев отправился строить из себя героя на штурмовом боте «Титан»

и в сопровождении эскорта из восьми «Молний». Мало того, этот «кортеж» летел медленно, словно наслаждаясь каждым мгновением триумфа. Несмотря на то, что в это же самое время в обломках кораблей умирали люди. Но адмиралу было до фени — он ЛЕТЕЛ К СЛАВЕ. А о таких мелочах, наверное, не задумывался.

Слава богу, среди старших офицеров группировки нашлись вменяемые личности, поэтому сразу после исчезновения бота на летной палубе линкора «Assaut» почти все наши тяжелые корабли выпустили мелочь, и та рванула на помощь зашивавшимся «Крабам». Само собой, тот, кто рулил процессом, не забывал и об осторожности. Поэтому параллельно спасательной операции шла вторая — десятки штурмовых ботов подходили к вражеским кораблям и выгружали десантуру, озверевшую от бездействия. А та разоружала экипажи, занимала ходовые рубки, блокировала искины и брала под контроль системы вооружения. Линкоры и крейсера тоже пребывали в полной боевой готовности, а истребители либо носились по вражескому ордеру, либо пополняли боекомплект.

Ну, а мы с Фениксом продолжали сканировать пространство, наблюдали за происходящим в зоне перехода и документировали процесс. Причем с нового места, ибо старое было засвечено, что гипотетически могло выйти боком. Само собой, не забывали и о будущем. Поэтому периодически скидывали Переверзеву особо интересные записи, но обходились без комментариев. Ибо лезть в игры сильных мира сего мне было, мягко выражаясь, не по чину.

При этом не расслаблялись вообще. Наоборот, анализировали чуть ли не каждую странность. Благодаря чему минуте на тридцать третьей-тридцать пятой «перемирия» заметили, как «Титан» Триумфатора, летевший от второго линкора, «захваченного им», к третьему, вдруг дернулся, затем вернулся на прежний курс, а через несколько мгновений развернулся «на кончике крыла», дал полную тягу на движки и повел «кортеж» к ближайшему нашему линкору.

Я невольно подобрался, а мой искин презрительно фыркнул:

— Почти уверен, что Скобелеву сообщили о получении ответа на победные реляции, наверняка отправленные в штаб ВКС, и этому дурню не терпится насладиться похвалами командующего или — чем черт не шутит — самого Императора.

Тут у меня испортилось настроение, а с губ само собой сорвалось более чем реальное предсказание:

— Только похвал, вероятнее всего, не будет. Ибо руководство ССО СВР не могло не воспользоваться информацией, полученной от нас, в своих целях. И если это действительно так, то Петр Витальевич разозлится. Причем не на кого-нибудь, а на меня…

Петр Витальевич действительно разозлился. Но, «постучавшись» ко мне, изобразил душечку. То есть, сердечно поблагодарил за помощь с целеуказаниями и… пригласил на торжественный обед, посвященный победе в сложнейшем бою. Улыбался до тех пор, пока не вдумался в мой ответ. А когда сообразил, что я «уже улетел на базу», взбесился и потребовал немедленно вернуться, ибо меня никто не отпускал!

— Господин адмирал, имею честь напомнить, что у меня, стажера ССО СВР, имеется свое начальство… — равнодушно напомнил я. И ударил по живому еще раз: — Кстати, ваша злость настолько плохо сочетается с только что прозвучавшим приглашением на торжественный обед, что вызывает вопросы. Впрочем, их я, конечно же, задам своему руководству. Засим счастливо оставаться…

Оборвав связь и попросив Феникса больше не соединять меня с этим типом, задумчиво постучал по подлокотнику кресла, затем развернул окно «Контакта» и наговорил Переверзеву очередное сообщение:

— Владимир Михайлович, посмотрите, пожалуйста, еще одну видеозапись и обратите внимание на резкое изменение настроения адмирала Скобелева в ответ на предельно вежливый отказ появиться на торжественном обеде. Кстати, прямо сейчас два малых разведчика его группировки усиленно сканируют область, в которой я висел до капитуляции первых кораблей ВКС Объединенной Европы. И это тоже вызывает неприятные вопросы…

Ответ полковника прилетел минуты через две с половиной и подтвердил мои опасения:

— Тор Ульфович, практически уверен, что вас собирались задержать, а ИИ вашей «Химеры» взломать или обнулить. Дабы уничтожить исходники записей, противоречащих победному рапорту Скобелева. Так вот, можете считать, что получили мой приказ уходить на базу, и уходите на самом деле: контролировать возвращение Семнадцатого Пограничного к Смоленску, зачистку зоны перехода от обломков и отправку трофейных бортов в Белогорье мы не видим смысла, а вам не мешает отдохнуть. Кстати, имейте в виду, что ориентировочно суток через пять-семь в вашу систему прибудут две новые орбитальные крепости, Двадцать Первый Пограничный флот и две двойки оперативников ССО. И что основной задачей последних будет поиск и уничтожение бывшего напарника Аллигатора, а второстепенной — создание давления на Африканский Союз. Старший группы — майор Игорь Леонидович Озеров или Зеро — назначен вашим персональным наставником и поможет развивать имеющийся потенциал до конца войны. На этом пока все. Хорошего отдыха…

Я свернул окно, задумчиво хмыкнул и задал Фениксу напрашивавшийся вопрос:

— Как считаешь, для чего он поделился со мной информацией из категории «для служебного пользования»? Устроил очередной тест на адекватность?

— Наверняка… — отозвался ИИ. — Почти уверен, что в какой-то из цифр намерено допущена ошибка, соответственно, если они где-нибудь всплывут, то тебя спишут. В самом жестком варианте этого понятия. Кстати, о списаниях: большая часть нашей группировки выжила, а значит, особисты либо уже начали выяснять причины «сбоя» в работе систем целеуказания, либо вот-вот начнут. Уничтожить такое количество кораблей на пути к пункту постоянной дислокации почти нереально, следовательно, Константину Владимировичу Ромодановскому очень скоро поплохеет.

— Дай бог… — буркнул я, попросил рассчитать вектор прыжка к Смоленску, дождался появления требующихся цифр и «картинки», скорректировал курс и начал разгон…

…К планете подошли во втором часу корабельной ночи со стороны океана Ветров, упали в атмосферу у его восточных берегов, нырнули под «потолок» из масс-детекторов и поползли к Радонежу. Такой режим полета особо не грузил, поэтому Феникс занялся анализом последних сообщений в планетарной Сети и открытых каналах связи, а я потерялся в прошлом. Вернее, сравнивал нынешнюю ночную панораму с картинками, запавшими в память, и злился. Ибо стараниями ССНА, ОЕ, АХ, АС и их прихлебателей гигантские разноцветные световые пятна над крупнейшими агломерациями, многослойные «жгуты» воздушных и плотная сеть наземных трасс практически исчезли. Вместе с абсолютным большинством орбитальных сооружений. И планета стала выглядеть мертвой.

Да, злился. Но в меру. Ибо верил в то, что Империя устоит, а значит, в мой мир снова вернется жизнь. Впрочем, эта вера ощущалась фоном. А на первом плане горело желание как можно быстрее вычистить гниль, успевшую расцвести пышным цветом. Ну и, конечно же, обдумывалась идея конкретной зачистки. Увы, в этот раз мои планы так планами и остались — в начале второго ночи ИИ вдруг вывесил передо мной картинку с «Кукушки» и выдал фразу, мгновенно переключившую в боевой режим:

— Тор, в ЗП-тринадцать и семнадцать сошло со струны по одному ударному флоту ССНА, а наши празднуют Великую Победу, возятся с трофеями, зачищают место боя и так далее, то есть, пребывают на расслабоне!

— А где Семнадцатый флот? — хрипло спросил я, разворачивая «Контакт».

— Понятия не имею. Но не удивлюсь, если продолжает висеть в ЗП-десять и ждет, пока командиры вернутся с торжественного обеда!

— Боюсь, что мое предупреждение Скобелев не услышит… — хмуро буркнул я, поворачиваясь к камере, врубил запись и заговорил: — Владимир Михайлович, в систему только что вошло два ударных флота ССНА. Судя по векторам схода со струн — явились с территории Империи. Наши, вероятнее всего, празднуют, а на защите Смоленска — четыре недобитые орбитальные крепости. Я поставлю в известность командиров кораблей, которым давал целеуказания, но, боюсь, что этого может не хватить. Видеозаписи «Кукушек», болтавшихся в ЗП тринадцать и семнадцать, но уже протраленных, приаттачены. Примите, пожалуйста, меры…

Пока я наговаривал и отправлял этот монолог, искин переслал уведомления на все линкоры, крейсера, фрегаты, корветы, корабли-матки и малые разведчики группировки, висевшей в ЗП-десять, а потом — как вскоре выяснилось — убрал из черного списка Скобелева. Но в тот момент мне было не до таких мелочей — я как раз разворачивал «Химеру» на сто восемьдесят градусов и чуть-чуть разгонял.

В общем, появлению в отдельном окне ТК личика Петра Витальевича очень неприятно удивился. А после того, как «Великий Триумфатор» перешел на визг, практически заставил себя вдуматься в прозвучавшие требования и насмешливо фыркнул:

— Господин адмирал, ваша группировка находится в системе не час, не два и даже не пять. И кораблей в ней предостаточно. Так что вам мешало отправить хотя бы один «Морок» с «Кукушками» в круиз по зонам перехода?

— Перестаньте умничать и немедленно скиньте мне коды доступа к вашим «Кукушкам»!!! — проверещал он и не на шутку разозлил:

— Для начала эти «Кукушки» не мои, а Службы Специальных Операций. И я не правомочен передавать коды доступа кому бы то ни было без приказа своего начальства. Далее, те две единицы, которые засекли появление флотов ССНА, давным-давно уничтожены. Ибо амеры чтут уставы и используют тральщики по назначению. И последнее: пока вы сотрясаете воздух, их флоты разгоняются. Либо к вам, либо к Смоленску. Делайте выводы…

Скобелев еще раз пообещал отдать меня под трибунал. Вернее, набрал полную грудь воздуха, начал декларировать это обещание, но обнаружил, что я по-хамски прервал связь. И, наверное, расстроился. А мне было до фонаря — я переслал запись нашей беседы полковнику Переверзеву, немного подумал и слил информацию о возможном появлении амеров в открытые каналы связи планеты. Дабы уведомить экипажи орбитальных крепостей. Потом добрался до более-менее широкой лакуны в сплошном слое масс-детекторов, протиснул сквозь нее «Химеру», плавно разогнался и потребовал, чтобы Феникс рассчитал курс прыжка в окрестности ЗП-десять.

— А почему именно туда? — полюбопытствовал он сразу после того, как уронил в пилотский интерфейс нужные цифры.

Я угрюмо вздохнул:

— Если эти флоты прыгнут сюда, то одним МДРК мы их даже не замедлим. А там сможем поддержать наших. Целеуказаниями: почти уверен, что и амеры начнут атаку с глушения искинов…

…Амеры начали именно с этого. Да, Умник Семнадцатого Пограничного пытался раздавать целеуказания и тяжелым кораблям «Великого Триумфатора», но его сожгли. Вместе с тоненьким заслоном из кораблей его флота, брошенным ублюдочным адмиралом навстречу атакующим флотам. В общем, в момент моего схода со струны у защитников Смоленска оставался один-единственный крейсер. А тяжелые корабли «Скобелевцев» безостановочно сбрасывали ПКР, вероятнее всего, переведенные в режим самонаведения, да отправляли на верную смерть истребители и другую мелочь!

Да, мы сразу же «сели» на целеуказания и помогли уничтожить обе группы тяжелых крейсеров, пытавшихся вклиниться в защитный ордер группировки, но моих соотечественников это не спасло. Что бесило до невозможности. Фоном. Ибо отвлекаться на рефлексии мне было некогда: мой МДРК «вычислили» уже на третьей минуте сражения и послали в область, из которой я «мог работать», аж четыре звена истребителей. А для того, чтобы усложнить мне перемещения «челноком», выдвинули по четырнадцати векторам МДРК, корветы «Гонолулу» и постановщики помех!

Вот я предоставленными возможностями и воспользовался. Причем не сразу, а после второго сверхкороткого прыжка: на малом ходу пересек курс одной из таких групп, «потерял» кластер «Гиацинтов», опосредованно разнес корвет с ПП, переместился еще раз и в том же стиле «порадовал» все три борта. Правда, «Призраку» всего-навсего оторвало корму, и он еще какое-то время изображал стационарный сканер, но не так уж и долго — в какой-то момент к нему подошло звено «Молний» и окончательно заткнуло. Ну, а я чуть-чуть не успел пустить в дело третий и последний кластер — гады-амеры оттянули «мои» группы обратно и придали им тральщики.

Тут нам, каюсь, поплохело — пришлось прыгать значительно чаще и в разы дальше, что существенно усложняло процесс передачи актуальных данных, но мы с Фениксом выкладывались до предела и… не рисковали от слова «вообще». Что в какой-то момент настолько взбесило Скобелева, что он вышел на связь с чужого идентификатора и через резервный блок МС-связи, поверещал приказ немедленно вернуться в прежний режим раздачи целеуказаний и заткнулся. Сам. Вернее, сгорел. Вместе с линкором, поймавшим большую часть боевых частей то ли трех, то ли четырех тяжелых ПКР.

А минуты через полторы-две кто-то из старших офицеров, принявших на себя командование группировкой, сделали фантастически удачный финт ушами — изобразили бунт на двух линкорах и девяти тяжелых ударных крейсерах ВКС Объединенной Европы, под айдишками их командиров связались с амерами, получили места в их ордере, подошли на указанные позиции и ударили. В упор и со всей дури, то есть, и главными калибрами, и противокорабельными ракетами! В результате весь левый фланг построения — само собой, относительно моего положения в пространстве — как ветром сдуло, а командующему флотами Новой Америки пришлось делить внимание на два фронта.

Получилось откровенно так себе: евры, явно ускоряемые мотивирующими зуботычинами десантуры, работали, как часы. Плюс искинам этих кораблей никто прошивки не менял, так что проблем с целеуказаниями не испытывал ни один. Вот «трофеи» и жгли. Как в буквальном, так и в переносном смысле. Кроме того, не сбрасывали ход, из-за чего все глубже и глубже вклинивались в ряды амеровских кораблей и… плевали на чувство самосохранения. Да, взрывались и сами. Но воевали до последней оружейной башни или ПКР. Кроме того, при любой возможности шли на таран и, бывало, добирались до вражеских кораблей. Вот «гости системы» и задергались. В смысле, выжившая часть левого фланга и добрая четверть бортов центра попытались оттянуться назад и смешали ряды. Зря: на самом пике начавшегося бардака «скобелевцы» начали набирать ход, не очень быстро, зато всем ордером вломились в построение противника и навязали ему самоубийственный размен.

Так ВКС оплота демократии никогда не воевали, соответственно, вместо того чтобы принять навязанные правила и дожечь нашу группировку — благо, воевали в большинстве — стали разворачиваться на месте по принципу «кто в лес, кто по дрова», и давать деру. А после того, как звено «отморозков» на «Молниях» развалило флагман, запаниковали и все остальные корабли, включая группы, мешавшие жить мне-любимому. И, как ни странно, не замечали, что трофейные корабли «сточились», как ржавый нож на точильном камне, что большая часть наших линкоров и крейсеров воюет на честном слове, и что нашей мелочи как бы не вчетверо меньше, чем амеровской.

Но самое веселье началось после того, как один «Техас» и две «Алабамы» подали сигнал о капитуляции, а два «Гурона» и «Сеятель» встали на курс разгона на прыжок. Сначала крейсер «Орегон», уворачиваясь от «Сен-Дени», прущего на таран, сжег выхлопом невовремя включенного маршевика корабль-матку. Затем столкнулись два «Awl»-а, пытавшиеся зайти на летную палубу линкора «Джордж Вашингтон», подорвали третий, как раз вылетавший наружу. А буквально секунд через восемь-десять разгонявшийся «Сеятель» впоролся в корабль обеспечения, груженный противокорабельными ракетами, и чудовищный взрыв в тылу ордера окончательно лишил амеров воли к сопротивлению.

— Все, сломались! — радостно выдохнул я, увидев на картинке со сканера то ли девять, то ли десять новых «вспышек» сигнала о капитуляции.

— Угу… — подтвердил Феникс. И напрочь испортил настроение: — Только Семнадцатого Пограничного больше нет. А от группировки Скобелева осталось всего-навсего два условно целых линкора и четыре тяжелых крейсера. Ну, и чем наши ВКС будут оборонять Смоленск? Трофейными лоханками?