Полное погружение

Глава 32 Летающие ножницы

— Скажите, Василиса, — решился продолжить разговор Северский, когда Стрешнева приговорила второй стакан газировки и с сомнением поглядывала на третий, — а что это было?

— Кажется, малина, — Вася заглянула в стакан, словно на дне был правильный ответ.

— Нет, я про ваши феноменальные физические способности. Вы ловко и бесстрашно воткнули носом в землю этого громилу! Как это называется?

Вася поставила посудинку на столик и сощурилась на яркое солнце.

— Ах вот вы о чём… На востоке эту школу называют «Вовинам»(*), а приём — «Летающие ножницы». При отсутствии в руках оружия, у меня был единственный шанс уцелеть в схватке с таким тяжелым противником, ибо атаку ногами этот олень не ожидал.

— Почему «олень»?

— Потому что баран, козёл и лох…

— Понятнее не стало.

— А что вам непонятно?

— Где и как долго вы учились этим трюкам?

— Это не трюки, Георгий, — надулась Василиса, — это оружие слабых и беззащитных.

Произнося это, она мягко взяла своими пальчиками кисть поручика, чуть повернула и надавила. У Северского, доверчиво проводившего взглядом движение девушки, вдруг потемнело в глазах и появилось непреодолимое желание опуститься на колени. К счастью, давление прекратилось, а вместе с ним, утихло намерение стремительно приземлиться. Поручик понял, что он в эти секунды перестал дышать.

— Едемте, Георгий Николаевич, — Василиса уже сидела за рулём, — в госпитале нас ждёт маленький мальчик, которого надо отвезти к маме.

— Да-да, конечно, — поручик уселся на пассажирское кресло, потирая запястье и поглядывая на очаровательную блондинку с некоторой опаской. — Как долго я должен трудиться, чтобы овладеть такими приёмами?

— Я тугая, как говорит мой тренер, — грустно улыбнулась Вася, выворачивая руль, — поэтому училась 15 лет по два-три часа в день. А вы — сильный и ловкий. Вполне возможно, у вас пойдет быстрее.

— А с чего вы взяли, что я сильный и ловкий?

— Видела, как вы юрко сиганули из машины мне на помощь.

«Значит она дралась с двумя громилами и еще успела заметить, что творится по сторонам! — пронеслась мысль в голове у поручика. — Это ж какую концентрацию внимания надо иметь!»

— Георгий Николаевич…

— Зовите меня просто Георгий, или Жорж — так ко мне обращаются друзья.

— Хорошо. Скажите, Георгий, а куда девались полицейские, которые прибежали на место происшествия? Я боялась, что мне предстоит с ними долгий, обстоятельный разговор.

— Зачем? Я сказал, что вы и ваша компаньонка — просто жертвы, а обоих бандитов нейтрализовал я сам, без постороннего участия. Они отдали честь и удалились. Не обидитесь, что я забрал у вас славу победителя марвихеров(**)?

— Наоборот, я вам очень благодарна. А вам ничего за это не будет?

— Орден за такое не дадут, — усмехнулся поручик.

— Нет, я имела ввиду другое: вас полиция за драку не накажет?

— Дорогая Василиса, да будет вам известно, что в Российской империи наказать офицера может только суд чести, а с его точки зрения, я действовал безупречно… Кстати, один из налетчиков скончался на месте. Второго увезли без сознания…

— Сами виноваты, — сухо ответила Вася, пожав плечами.

До госпиталя ехали молча. Северский не знал, как вести себя с такой барышней. Василиса не вписывалась ни в один привычный образ, рушила все стереотипы, а наглядно продемонстрированные ею навыки и умения не стыковались с хрупкой и воздушной внешностью. Вот так, посреди белого дня убить одного, покалечить другого и просто пожать плечами, мол сами виноваты… «Ты кто, женщина?»

Василиса тоже молчала. Она до чертиков боялась неудобных вопросов, опасалась ляпнуть нечто, что может быть расценено офицером, как непотребное, неуместное или, что еще хуже, провокационное. Это не Петя, его так просто не стреножишь и в стойло не поставишь.

Слава Богу, машинка бежала резво, госпиталь находился недалеко, и вскоре «Бенц» затормозил у знакомого входа.

Полуденный зной выгнал ходячих раненых и медперсонал на улицу. Одни неспешно прохаживались в тени деревьев, другие сидели на парковых скамейках, дровяных чурбашках, просто на бордюрах, и, сбившись в группы, о чем-то беседовали, третьи медитировали на волны и Солнце, прикрыв глаза. Создавалось впечатление, что прямо на лужайке вот-вот состоится пикник, митинг или выступление звезды эстрады — настолько густо дорожки, полянки и берег наполнились пациентами.

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!

Это было первое, что услышали Георгий и Василиса, когда заглох двигатель. К автомобилю торопилась Изольда Тимофеевна, ведя за собой сына адмирала.

«Ну вот, только этой рекламы мне ещё не хватало», — раздраженно подумала Стрешнева, заметив, с каким любопытством смотрят на нее окружающие.

У Северского глаза и вовсе расширились. «Она еще и 'сиятельство». На его лице маячило немое изумление.

— Изольда Тимофеевна! — зашипела Вася, выскакивая из машины, — тише, прошу вас, тише! Не надо привлекать внимание.

— Ой, простите! — зашептала старшая сестра милосердия, — София Фёдоровна позвонила, предупредила, вот я и решила….

— Спасибо, Изольда Тимофеевна. Давайте посадим Ростислава в автомобиль… А что это у вас?

— Это ваше… Еще одно платье, — засмущалась медсестра, протягивая Василисе узелок с подарком бабы Груни.

— Спасибо, Изольда Тимофеевна. Вашу униформу я верну позже, её пришлось отдать в починку и стирку.

— Ой, а что случилось? — всполошилась сестра.

— Пустяки, дело житейское. Завтра вам ее доставят, а сейчас разрешите…

Стрешнева натянуто улыбнулась, устроилась на водительском кресле, проверила ёрзающего на заднем сиденье Ростислава и дала себе установку не лихачить. В эти времена не только детских кресел, ремней безопасности не было и в помине.

Обратная дорога показалась короче, возможно, из-за Ростислава, пришедшего в полный восторг от быстроходного транспорта.

Мальчик засыпал взрослых огромным количеством вопросов:

Какая у этой машины масть? Какой у неё двигатель? Почему машину толкают лошадиные силы, если двигатель железный? Чем «кормят» железных лошадей? Сколько машина проедет без топлива?

Василиса терпеливо удовлетворяла любопытство адмиральского сына, обстоятельно отвечала на вопросы, старательно заполняя все паузы, дабы у Северского не было желания продолжить светскую беседу и задать какой-нибудь каверзный вопрос по поводу ее «княжеского» происхождения.

Однако всё хорошее когда-то кончается, завершилась и эта поездка. Ростислав побежал в отель на встречу с мамой, а Стрешнева задержалась возле поручика, дабы не выглядеть неучтивой и неблагодарной.

— Ваше сиятельство…- начал было Северский, когда повисла пауза, и сразу замолк, встретившись с ледяным взглядом блондинки.

— Даже не начинайте, — шикнула на него Стрешнева, — зовите меня Василисой, Васей, а про все эти политесы забудьте, иначе…

— Иначе что?

— Да ничего! Огорчусь до слёз и буду называть вас «ваше плодородие»!

Поручик улыбнулся шутке.

— Уверен, что у вас есть веские основания для инкогнито. В таком случае, у меня встречная просьба.

— Не титуловать вас фермерским чином?

— Это — как раз, пожалуйста. Очень необычно и совсем не обидно. Я про другое, — поручик замялся, разглядывая запылившиеся носки сапог. — Из-за всех сегодняшних перипетий, я остался голодным, — он поднял глаза и продолжил, — пообещайте найти время и отобедать со мной, если, конечно, моя компания вам не претит…

— Договорились, — Василиса протянула руку и заалела, когда Северский, вместо пожатия, низко наклонился и поцеловал её.

— И еще одно…

— Простите, Жорж, но потраченное на меня время я вернуть вам не смогу.

— Научите меня тому рукопожатию, которое почти повергло меня в бессознание.

Василиса улыбнулась.

— Обещаю помочь вам освоить этот и другие секреты японской борьбы джиу-джитсу. Только зачем вам? Все приёмы рукопашного боя меркнут перед семью патронами в барабане вашего револьвера.

— Будем считать это моим капризом.

— Моряки не капризничают.

— Я — не моряк, я — летчик.

Василиса пробежала взглядом по мундиру Северского.

— Удивили. И на чем летаете?

— Сейчас осваиваю самолёт-амфибию Григоровича.

— Тогда давайте меняться — я научу вас драться, а вы меня — летать.

— Это не так весело, как вам кажется, и совсем небезопасно, — нахмурился Северский.

— А разве я говорила про веселье? — Василиса выгнула бровь, — рукопашный бой вам нужен тоже не забавы ради, ведь так?

Северский уже собирался заявить категоричной мадемуазель, что это совсем другое, когда сзади, со стороны Приморского бульвара, ему в спину прилетело тревожное: «Ваше благородие! Господин поручик!»

— Да что б вас всех! — выругался Георгий. — Ну, что еще?

— Вас вызывают в школу! Срочно! — лихо козырнул вестовой.

— Меня одного?

— Всех!

— Значит что-то серьезное… Василиса, скажите, где я могу вас найти?

— Я пока не знаю… Наверно, гораздо проще мне найти вас.

— Буду ждать… А если не дождусь, знайте, каждый день, когда не будет полётов, вы сможете увидеть меня здесь с трех часов пополудни и до заката.

Василиса не нашла, что ответить на эту пылкую речь — то ли признание, то ли приглашение… Она потупила глаза, а через секунду двигатель «Бенца» взревел и машина покатилась по проспекту, оставляя за собой синий вонючий шлейф.

«А кольца на этой молотилке следовало бы поменять, — подумала Вася, глядя на дымовую завесу от автомобиля, — масляные колпачки проверить, да и сами цилиндры не мешало бы отполировать, а то до потери компрессии остался один шаг…»

Василиса обещала навестить Софию Фёдоровну на следующий день, попрощалась с Ростиславом, сложила платье бабы Груни и свои берцы в любезно предоставленную шляпную коробку. Она долго отнекивалась, но всё же приняла в знак благодарности одну из спасённых ассигнаций, разменяла у портье и отправилась, наконец, обратно в Аполлоновку, где её ожидали важные неоконченные дела.

Путь от отеля до слободки Вася проделала на трамвае. Эта чудная, маленькая, скрипящая, переваливающаяся с боку на бок повозка, словно игрушечная, так неторопливо подминала под себя рельсы, что наиболее ловкие пассажиры умудрялись в нужном месте на ходу запрыгнуть в вагон или соскочить.

Судя по индифферентному выражению лица кондуктора, к такому поведению здесь привыкли. Служащие трамвайных линий даже не пытались пресечь беспорядок или предупредить о наплевательском отношении к источнику повышенной опасности.

Габариты трамвайчика и скорость его передвижения были настолько скромны, что Василиса чувствовала себя, как на детской рельсовой дороге — аттракционе в парке отдыха. Отсутствие застекления вагона в такую погоду было благом. Ветерок обдувал лицо даже на небольшой скорости, и лишь когда трамвайчик останавливался, его догонял и укутывал зной раскаленного на летнем солнце города.

Во время одной из таких остановок на перекрестке Василису задумчиво обнюхала извозчичья лошадь, чья морда оказалась на одном уровне с пассажирскими сидениями. Вася успела погладить ее по бархатным ищущим губам. Лошадь фыркнула, покосилась на Стрешневу огромным темно-синим глазом, потянулась доверчиво, невзирая на натянутые вожжи, и Василисе захотелось непременно научиться ездить верхом и управлять повозкой — сейчас такой навык был бы более востребован, чем авиационный.

В Аполлоновке Стрешнева залезла под один из огромных перевернутых баркасов, сменила теннисный шелк на скромный ситец и вернулась к бабе Груне в прежнем образе.

Аграфена Осиповна всё ещё лежала в постели, но выглядела гораздо лучше, румянее и свежее. Пети на месте не было, и Вася получила возможность спокойно пообщаться на интересующую ее тему.

Выслушав поток вопросов о прожитом дне, она взяла женщину за руку.

— Я расскажу всё, что делала поминутно, но сначала, дорогая моя Аграфена Осиповна, расскажите, как вы меня узнали?

— Да как не узнать, — всплеснула руками баба Груня, — у тебя же одно лицо с твоей мамой. Я, грешным делом, сначала подумала, что ты — это она!

— А откуда вы знаете моих родителей?

— Мы были не только знакомы, но и дружны. Твои родители были любимыми и лучшими учениками профессора Филиппова, когда я служила у него экономкой.

— Профессора Филиппова? Вы ничего не путаете? — переспросила Вася, вспомнив слова адмиральши про секретные документы и лабораторию.

— Ну да, Михайла Михайлыча Филиппова, — подтвердила баба Груня. — После его смерти меня спрятал Силантьич, а вся твоя семья бесследно исчезла, и я боялась, что вас всех тоже… А потом пришла ты.

— Подождите-подождите, — Василиса потерла пальцами виски, пытаясь сложить в голове совершенно неожиданную мозаику, — смерть профессора не была случайной и вам пришлось прятаться, как и моим родителям, так?

— Так, Васенька, — вздохнула женщина.

— А теперь, Аграфена Осиповна, очень прошу вас поподробнее…

(*) Школа вьетнамского рукопашного боя Вовинам Вьет Во Дао была основана в 1936 году. «Летающие ножницы» — их отличительная визитная карточка

(**) «Марвихеры» — карманники экстра-класса, воровали кошельки в банках, театрах, выставках и прочих местах, притягивающих богатых людей. Северский вряд ли разбирался в воровской специализации и называл так вообще любой криминал.