Полное погружение

Глава 19 Схватка

Дэн не подозревал, насколько сильно можно испугаться. Нечто подобное испытал в детстве. Смутно помнил, как его, совсем еще мальчика, родители взяли с собой в Японию, где их семья пережила первое в своей жизни землетрясение. Дэн тогда ещё не понимал, что происходит, зато видел, как обомлела мама, навек запомнил ее огромные глаза и руки, прижавшие маленького Даниила к груди. Тогда он, будучи малышом, почувствовал, как бешено колотится мамино сердце и испугался по-настоящему, до истерики и мокрых штанов. Видимо темнота и замкнутое пространство оказались спусковым крючком для панической атаки, накрывшей Дэна в нынешних, невыразимо странных обстоятельствах.

«Выбираться! Срочно выбираться на улицу! Ни в коем случае не оставаться в здании,» — металась в голове истеричная мысль, когда он, не поднявшись на ноги, на четвереньках полз, куда глаза глядят, пока не скатился по лестнице в какой-то подвал и не оказался по пояс в воде. «Господи! Да нас еще и затапливает!» — подумал Дэн.

Дальше он не контролировал скорость и направление движения. Очухался, когда выбрался на сухую площадку, скорее всего подготовленную для съемки сцен внутри корабля — короткий коридор, слева и справа — массивные кованые двери, одна из которых полуоткрыта…

Мирский осторожно оглядел небольшую каюту с обстановкой дореволюционной исторической эпохи и увидел человека в морском мундире, стоящего на коленях перед внушительным сейфом и ковыряющего замок. Механизм не поддавался, человек что-то раздраженно бубнил, а над его головой, в иллюминаторе, до горизонта простирались беспокойные морские волны.

«Голография… Лазерная трёхмерка…» — подумал артист.

Не успев удивиться талассократическому пейзажу и реалистичности увиденного, он уловил движение мужика. Тот больше не копался с замком, а смотрел ему в глаза, и в его правой руке чернел револьвер, направленный Мирскому прямо в лоб.

— Эй, чувак, ты чего? — искренне изумился Дэн.

В этот миг пол опять ощутимо качнуло, и Мирский свалился, не удержавшись на ногах и потянув за собой дверь.

Пистолет оглушительно рявкнул. Противно взвизгнула пуля.

«Да он, сволочь, — не бутафорский! — взорвался мозг артиста, — какого хрена тут такое творится?»

Лежа на спине, Дэн беспомощно наблюдал, как медленно из проёма показывается вороненое дуло револьвера, а затем холеная рука с массивным перстнем на безымянном пальце. Это украшение особо бросилось в глаза. Мирский носил очень похожую печатку с рисунком и буквой «D», заказанную по случаю получения первого гонорара.

Из-за странной качки ствол револьвера дернулся. Его хозяин чертыхнулся, потеряв равновесие и опёрся рукояткой о проём. Дэн понял, что это, может быть, его единственный шанс.

Артист снизу вверх ударил ногой по кисти стрелка, державшей рукоятку оружия. Револьвер кувыркнулся в воздухе и грохнулся на пол, где-то возле сейфа.

— Шайсе! — прошипел незнакомец, скривившись от боли и прижав руку к животу.

Дверь, которую падая дернул на себя Мирский, качнулась обратно, и Дэн, лежа на спине, с удовольствием лягнул ее обеими ногами. Со смачным глухим стуком железная массивная конструкция ударила оппонента. Послышался стон и звук падающего тела.

Вскочив на ноги, Мирский распахнул створку и осторожно заглянул внутрь, пытаясь лучше рассмотреть несостоявшегося убийцу. Несмотря на зубодробительный удар железякой, тот смог подняться на колени, но далее двигаться не пытался, пребывая в нокдауне.

Это был его ровесник, с такими же русыми волосами, только расчесанными на прямой пробор, большегубый, слегка курносый молодой человек в черном военно-морском мундире, с галстуком такого же цвета под белую рубашку с воротничком-стоечкой. Из рассеченного лба на неё капала кровь, и рубиновые капли, не успев впитаться, скатывались за отвороты мундира, оставляя на белоснежном фоне багровые дорожки.

— Ты кто такой, мать твою? — сквозь зубы процедил Дэн, — что тут делаешь?

Сказав это, Мирский подумал, что задавать такой вопрос человеку, пытающемуся вскрыть сейф, как минимум, нелепо и еще больше разозлился, уже на себя.

— Ну, что, молчун, полицию вызываем? — усмехнулся Дэн, доставая из внутреннего кармана смартфон и предвкушая свои фото на всех топовых инфоплощадках с заголовками «Он в одиночку задержал опасного вооруженного преступника».

Набрал 102 — телефон не реагировал.

— Какого хрена? — возмутился Мирский, — понастроили тут конструкций — весь прием гасят. Куда и как его теперь тащить? А когда вытащу, как доказать, что он медвежатник, а не фанат, которого я избил? — Проблема, однако, — пробормотал Дэн.

Палец привычно лёг на значок фото\видео. Мирский включил режим «селфи», встал вполоборота к противнику, развернул камеру так, чтобы в кадре было видно его лицо, сейф с торчащей связкой отмычек и злоумышленник.

— Только что в студийных помещениях, — начал он скороговоркой, — мною обнаружен неизвестный, пытающийся вскрыть студийный реквизит — оригинальный сейф начала ХХ века…

Произнося эти слова, Дэн заметил, как медвежатник, очухавшись и увидев, что Мирский отвернулся, попытался дотянуться до лежащего на полу револьвера.

— Ах ты ж плесень! — взбесился он. Актёра буквально пронзило чувство опасности, осознание собственной беспечности и трансформировалось в звериную ненависть к этому неуёмному живчику.

С разворота, не глядя, Дэн врезал ногой по телу противника, попал по ребрам, отчего тот всхлипнул и свалился набок, так и не дотянувшись до револьвера.

— Ну, что, бессмертный, успел засейвиться? — прошипел Дэн, сделав шаг к незнакомцу и пробил с носка по голове неугомонного врага, будто заправский футболист.

— Кажется всё, — удовлетворенно прошептал Мирский, глядя на раскинутые руки и подкосившиеся ноги, — никто никуда больше не идет.

Еще раз взглянув на смартфон, который он все так же и держал зажатым в руке, Дэн, спрятал средство связи обратно в карман, двумя пальцами поднял пистолет за ствол и выкинул его в коридор.

— Надо бы изолировать тебя, живчик, пока за охраной схожу, — пробормотал Мирский, оглядывая входную дверь и к радости обнаружив торчащий в замке ключ.

Заперев грабителя снаружи и спрятав ключ в карман, Мирский огляделся вокруг и понял, что не помнит, как сюда добежал и где оставил Васю.

— Как же съемки со старта не задались! — простонал он, пускаясь быстрым шагом по коридору, слыша доносящиеся снизу подозрительное шипение, треск и скрежет металла, желая как можно скорее найти выход наружу из этого металлического лабиринта.

Первая дверь, вторая… Все заклинены, словно специально. Вот ещё третья… Эта подалась, поползла чуть вперед, открываясь к дневному свету, а потом встала намертво, словно её кто-то снаружи подпёр. Дэн отпрянул назад и с силой ударил дверь ногой несколько раз… Ему послышалось, что снаружи тоже кто-то кряхтит и возится. Он удвоил усилия, стараясь быстрее выбраться или хотя бы привлечь к себе внимание.

— Эй, кто-нибудь, помогите! — заорал он в щель, пытаясь раздвинуть образовавшийся зазор. В следующее мгновение на Мирского обрушилось что-то тяжелое, угловатое, давя массой и засыпая пылью.

Всё остальное Дэн слышал, словно сквозь вату. Сначала скрип открываемой двери, торопливые шаги. Потом его подняли и понесли. Остановились. Чей-то властный голос спросил требовательно:

— Живой?

— Так точно, вашбродь! — рявкнули над ухом.

— Мичмана в шлюпку!

Дэну казалось, что все вокруг — сон. Он удивился, какая шлюпка может быть в киностудии, и это было последнее, что он услышал перед погружением в липкие тревожные сумерки. Потом ему привиделась Василиса. Она сидела рядом с ним на корточках, держа за руку и нежно улыбаясь, совсем не так дерзко и вызывающе, как прежде.

— Просыпайтесь, граф, вас зовут из подземелья, — чуть слышно произнесла Стрешнева.

И это ему не снилось.

В конце июня 1916 года из Новороссийска в Севастополь совершал переход Российский конвой в составе транспортов № 106, №24, № 55. Его охранение возлагалось на эсминцы  «Капитан-лейтенант Баранов»,  «Лейтенант Шестаков»  и канонерские лодки  «Донец»  и «Кубанец». Общее командование операцией принял на себя начальник 3-го дивизиона миноносцев капитан 1 ранга А. М. Клыков. Столь мощное сопровождение было назначено в связи с активизацией подводных лодок противника на русских коммуникациях, а также из-за особо ценного груза, размещенного на одном из транспортов в сопровождении не менее важных сопровождающих лиц.

Ещё раньше, 26 июня в условиях повышенной секретности Босфор и Дарданелы прошла подводная лодка U-38 под командованием знаменитого  подводного аса  Макса Валентинера (*) из флотилии U-Boote der Mittelmeerdivision in Konstantinopel. Согласно полученному приказу, лодке надлежало действовать против русских кораблей и транспортов в восточной части Черного моря. На руках у капитана находилась карта с точным указанием маршрута следования каравана, а также силуэт корабля, который следовало атаковать в первую очередь. Хмурый обер-лейтенант из III отдела генерального штаба армии Германской империи должен был лично удостовериться, что искомый транспорт поражён, и доставить соответствующую докладную записку в сумрачное ведомство немецкого разведчика №1 полковника имперского генштаба Вальтера Николаи.

30 июня, в точном соответствии с графиком, командир подлодки на траверсе Феодосии увидел конвой из четырех судов, шедших вдоль береговой линии. Три из них германский ас определил как большие пароходы вместимостью по 4000 тонн, среди которых находился искомый, бывший каботажник «Роклиф», а ныне — транспорт №55 русского военного флота… В 8–59 германская лодка выпустила торпеду по головному пароходу, и вскоре подводники зафиксировали попадание по звуку взрыва…

В спасении экипажа и пассажиров с потопленного транспорта принимали участие все корабли сопровождения. Всех, за исключением двух, без вести пропавших, удалось спасти. Сам корабль довели до мелководья, и капитан 1-го ранга Клыков надеялся, что с его подъемом никаких проблем не возникнет.

(*) Кристиан Август Макс Альман Валентинер — немецкий морской офицер, командир подводных лодок в Первой мировой войне.

Прибыл на Черное море 31 мая 1916-го уже известным, именитым подводником. Свою карьеру на новом театре военных действий начал с высадки горских агентов севернее Поти, после чего начал борьбу против каботажного судоходства в восточной части Черного моря.

Конвоировавший суда эсминец «Лейтенант Шестаков» обстрелял подлодку ныряющими снарядами и, после неудачной попытки её таранить, сбросил шесть глубинных бомб. Их взрывы нанесли субмарине незначительные повреждения, позволив ей дальше выполнять поставленные задачи. 8 июля Валентинер повторил «подвиг» Ганссера, потопив торпедой госпитальное судно «Вперед».

После войны и Ганссер, и Валентинер были внесены в списки военных преступников, но не за атаки русских судов под флагом Красного Креста, а за потопление без предупреждения ряда британских пароходов, которые сопровождались гибелью людей. Русские раненые ни британцами, ни немцами людьми не считались.