Плохая учительница, хороший снайпер

Глава 24. Шах и мат в два хода

Морковный бархатный жилет и нежно-лазоревые атласные штаны Вильсона прожигали дыру в сетчатке. Хизер на мгновение прикрыла глаза, но темнота не спасала от ввинчивающегося сверлом в череп высокого вибрирующего голоса.

— Драка! Массовая! С каким-то местным хулиганьем! Как вы могли это допустить?! Академия Святого Георга — уважаемое учебное заведение, демонстрирующее самые высокие стандарты… стандарты… самые высокие стандарты… всего! И никогда — вы слышите, никогда! — наши студенты не участвовали в массовых драках! Что вы можете сказать в свое оправдание?! — завершив тираду, Вильсон жадно втянул воздух. Грудь, обтянутая морковным жилетом, раздулась, как у влюбленного самца жабы. Хизер меланхолично наблюдала, как натягиваются, угрожая оторваться, перламутровые мелкие пуговки.

— Да. Что вы можете сказать в свое оправдание? — тут же встряла в образовавшуюся паузу Кингдон-Куч.

— Ну… — Хизер задумчиво сцепила пальцы в замок.— Мы победили. Этого, как я понимаю, со студентами академии давно не случалось.

Прюитт тихонько, но отчетливо хихикнул. Стэндиш весомо кивнул. А Кингдон-Хуч оскорбленно поперхнулась воздухом.

— Что? Да что вы!.. Это же возмутительно! Недопустимо! Господин Вильсон?! — обернулась она к своему союзнику и покровителю. — Господин Вильсон, вы не можете оставить этот вопиющий случай без последствий! Преподаватель академии одобряет массовое побоище! Более того, этот якобы преподаватель его возглавил!

— Да-да. Вы совершенно правы! — Вильсон, в отличие от Кингдон-Хуч, категорически уверенным не выглядел. И Хизер вполне его понимала. Одно дело сидеть на противоположном конце стола, и совсем другое — по правую руку от преподавателя, возглавившего массовое побоище. Как раз на расстоянии хука в челюсть. — Вы совершенно правы, госпожа Кингдон-Куч. Мы не можем этого оставить без последствий… К тому же давайте обратим внимание на список участников драки. Маклир… Ну это ладно. Тут другого и ожидать не стоит. Но Кристина Ароййо! Рамджи Гулабрай! Элвин Войт! Даже Александр Каррингтон! Прилежные ученики, дети достойнейших родителей! Отец Гулабрая в этом году пожертвовал значительную сумму на ремонт нашего гимнастического зала. Господин Войт оплатил закупку новых изданий для библиотеки и подарил академии превосходный мебельный гарнитур. Вы, кстати, сейчас на нем сидите, — Вильсон обвел широким жестом стол и окружающие его стулья. Преподаватели завозились, с любопытством заглядывая себе под задницы. — Что я должен сказать этим уважаемым людям? Как я могу объяснить вопиющий факт? Не представляю… — Вильсон горестно воздел руки к потолку и склонил голову. От энергичного движения старательно зачесанные волосы сползли на уши, и свет газовых рожков блеснул в обозначившейся на макушке лысине.

— Если хотите, я сама поговорю с родителями учеников. Их дети подверглись нападению, но не испугались и не отступили. Более того, они обратили нападающих в бегство. Думаю, отец Кристины Ароййо по достоинству оценит храбрость своей дочери. Да и господину Войту есть чем гордиться. Элвин проявил в бою хладнокровие, мужество и решимость — именно те качества, которые и требуются будущему драконоборцу.

— А генерал Каррингтон? Ему вы тоже найдете, что сказать? — сверкнула глазами Кингдон-Куч.

— Конечно. Когда я говорю, что родители моих учеников могут гордиться своими детьми — я говорю обо всех учениках. Без исключений.

— Вы полагаете, этим можно гордиться? — от возбуждения Кингдон-Куч приподнялась, опираясь руками на стол. Ее пышная грудь бурно вздымалась. — Вот этим? Дракой?! Не прилежным трудом, не успехами в учебе, а этим, простите меня, мордобоем?!

— Но мордобой — это именно то, к чему и готовят всех драконоборцев. Просто морду нужно бить не скромному представителю Homo sapiens, а здоровенной твари весом в десяток тонн. Масштаб, конечно, несопоставимый… но надо же с чего-нибудь начинать, — обезоруживающе улыбнулась Хизер.

— Возмутительно! Я не могу поверить своим ушам! В нашей академии, прямо здесь, в зале для совещаний… Я не могу поверить! Господин Вильсон! — бессильно воззвала Кингдон-Куч и рухнула на стул, драматическим жестом прижимая руку к правому подреберью.

— У вас что-то с печенью? — заботливо поинтересовалась Хизер.

— Что? Почему? При чем тут печень?

— Ну, вы же за печень сейчас держитесь. Сердце левее и выше.

— Да что вы себе!.. — трагически выкрикнула Кингдон-Куч, передвигая руку в центр груди. — Это недопустимо.

— Да. Это, несомненно, недопустимо. Гхм, — откашлялся Вильсон, поднялся и предусмотрительно отступил на два шага назад. — Госпожа Деверли, я вынужден принять меры.

— И какие же? Неужто уволите? — глумливо ухмыльнулась Хизер.

Ответ был очевиден. Профильный преподаватель, да еще и в конце года — об увольнении не могло быть и речи. Это знала Хизер, это знал Вильсон. Даже Кингдон-Куч это знала, хотя и продолжала изображать героическую непримиримость.

— Нет. Не уволю, — вынужден был признать Вильсон. — В дальнейшем ваш контракт, несомненно, будет пересмотрен, и вряд ли я подпишу его продление. Но прямо сейчас, перед лицом надвигающихся квалификационных испытаний… Вы продолжите преподавать в академии. Но ваша группа… Я распускаю ее. Передайте студентам мои соболезнования — я знаю, многие были искренне увлечены.

— Ну почему же были? Они и сейчас увлечены. И добиваются значительных успехов. Уверена, мы сможем подтвердить это, достойно выступив на Битве Семи Академий.

— К сожалению, мы так этого и не узнаем, — Вильсон изобразил приличествующую случаю скорбь — не слишком, впрочем, усердствуя.

— Ну почему же? Обязательно узнаем! — Хизер, в противовес ему, так и лучилась вдохновенным энтузиазмом. — Я подала заявку в комиссию, на днях ее должны утвердить. В этом году академия Святого Георга принимает участие в битве! Уверена — мы сможем занять достойное место на пьедестале победителей.

— Как подали… — лицо у Вильсона растерянно обмякло, а брови трагически заломились, собрав лоб в глубокие складки. — Зачем подали… Но мы же… Но как же…

— Письменно. Я подала заявление письменно, — любезно пояснила Хизер. — Академия много лет не принимала участия в битве. Но наши замечательные студенты достойны большего! Благодаря усердному труду педагогов, вкладывающих душу в воспитание юных умов… — Хизер, привстав, изобразила в сторону преподавателей что-то вроде полупоклона. — В академии Святого Георга установлены высочайшие стандарты обучения и морального воспитания. И мы должны продемонстрировать их всей Англии!

— Что? — неожиданно высоким ломким голосом пискнула Кингдон-Куч, на этот раз прижимая руку ровно туда, куда нужно. На лице у нее появилась болезненная гримаса. — Но вы не могли! Как же так…

— Могла. И сделала это. Наша учебная группа будет участвовать в Битве за синий флаг. В связи с этим прошу увеличить количество дополнительных часов для тренировок. И мне понадобятся некоторые обучающие материалы. Завтра утром я предоставлю вам список. Всего хорошего, господа, — поднявшись, Хизер коротко, по-армейски кивнула всем присутствующим и чеканным шагом промаршировала к двери.

За спиной у нее разливалась, заполняя комнату всклянь, звенящая потрясенная тишина.

Алекс Каррингтон поджидал ее на лестничной площадке. Прислонившись к стене, он бессмысленно гонял по пальцам монетку, ловко разворачивая ее то в одну сторону, то в другую.

— Что вы делаете в крыле для преподавателей? — Хизер остановилась на предпоследней ступеньке — здесь она была на голову выше долговязого Алекса.

— Вас жду, — подбросив монетку, Алекс быстрым кошачьим движением поймал ее и сунул в карман. — Как все прошло? Вас еще не увольняют?

— Нет. Даже дополнительные занятия для группы не запрещают.

— Да? Удивительно, — Каррингтон с видимым облегчением улыбнулся. — Ну, я рад за вас. И за нас тоже. За студентов, я имел в виду.

— Да, я вас поняла. Но вы так и не дали ответа на мой вопрос. Зачем вы здесь?

— Чтобы узнать, к чему привел наш героический набег на Хэмптон.

— Это вы узнали бы в любом случае. Необязательно пробираться для этого в крыло для преподавателей. Так чего же вы хотели, господин Каррингтон?

— Да так… — неопределенно двинул плечами он. — Думал, может, вам помощь понадобится…

— И какая же?

— Ну, я мог бы сказать, что драка началась из-за меня. Ввязался в спор, толкнул одного, дал в морду другому — ну и пошло-поехало.

— Вот как… — Хизер с интересом поглядела на Каррингтона. Серьезный взгляд прозрачных зеленых глаз, морщинка между бровями, решительно сжатые губы. На мгновение Хизер увидела Каррингтона таким, каким он станет через десять-пятнадцать лет. Высокий, атлетически сложенный мужчина с медально правильным, но тяжеловатым лицом римского патриция. Привлекательный без слащавости, сильный без жестокости. И надежный, как крепостная стена.

Какой-то девушке очень повезет в жизни.

— Спасибо, господин Каррингтон. Но почему вы думаете, что такое признание повлияет на решение ректора?

— Потому что я сын генерала Каррингтона. Когда дети влиятельных людей создают проблемы, эти проблемы всегда стараются замять. Групповая драка немедленно превратится в мелкий конфликт, совершенно не стоящий внимания администрации.

— А если нет?

— Никаких если, — криво улыбнулся Каррингтон. — Но если допустить теоретическую вероятность… Ну что может сделать господин Вильсон? Исключить меня в конце года, прямо перед квалификационными испытаниями? Об этом не может быть и речи. А мелкие школьные взыскания давно меня не пугают.

— Звучит убедительно. Я рада, что ваша помощь не понадобилась, но спасибо за искреннюю попытку, — Хизер коротко сжала узкую белую ладонь Каррингтона, крепкую и жесткую, как ветка дерева. — Это был благородный порыв.

Отойдя на пару шагов, она сунула руку в карман. Пальцы все еще ощущали тепло чужого тела.