Плохая учительница, хороший снайпер

Глава 13. Тернистые пути к вершинам педагогики

Прюитт перехватил Хизер после завтрака. То загадочно округляя глаза, то нервно подмигивая, он ухватил Хизер под локоток и увлек в сторону, к пустующей в это время курительной комнате.

— Вы что, с ума сошли? — свистящим шепотом выдохнул Прюитт, захлопнув дверь. — Так же нельзя!

— Как именно? — не поняла Хизер. — Класть джем в чай? Ну да, это странная привычка, готова признать…

— Да причем тут чай! Я про ваши занятия бегом! Зачем вам это понадобилось? — приоткрыв дверь, Прюитт быстро выглянул из нее, как испуганный заяц из норы, и тут же снова захлопнул. — Вы увели у Кава… черт, простите. У Кингдон-Куч утренние лекции! Кавалеристка этого не простит!

Хизер быстренько перебрала в памяти все свои прегрешения, но требуемого не обнаружила.

— Я не уводила! Это же факультатив. У Кингдон-Куч остаются ее часы, просто на лекции будет меньше людей. На оплате, насколько я знаю, это не сказывается.

— Да не в оплате же дело! Это вопрос принципа. Кингдон-Куч настаивает на стопроцентной посещаемости.

— Знавала я как-то одного господина — так он на мухоморах настаивал… Исключительной убойности выпивка получалась, — доверительно поделилась Хизер. И, получив в ответ недоуменный взгляд, пояснила. — Как и на чем настаивать — это сугубо личный вопрос. Кингдон-Куч может настаивать на посещаемости, на колонизации Антарктиды, на смене правящей династии. Может настаивать на том, что она — реинкарнация Изольды Златокудрой, и хватать за филейные части каждого встречного Тристана. Но какое отношение к этому имею я — и прочие элементы объективной реальности?

— Прямое! — щелкнув исцарапанным портсигаром, Прюитт вытащил дешевенькую сигаретку, прикурил и тяжело опустился на диван. — Самое, простите, прямое. — Не желаете? — осознав промах, он протянул портсигар Хизер, но та покачала головой. — И правильно. Папиросы у меня преотвратнейшие. Раньше я «Черного капитана» курил, но потом часы урезали, факультативы отменили… — Прюитт тяжело вздохнул. — Если вы не хотите такой же участи — не связывайтесь с Кингдон-Куч.

— Хм. Неожиданно, — Хизер, усевшись поудобнее, пристроила под спину подушку. Слежавшийся ворс в диване ощущался твердокаменными слитками — как будто высиживаешь кладку драконьих яиц. — А Стэндиш не предупреждал меня о подобных последствиях.

— Гарри? Не удивлен. Гарри, простите меня, та еще сволочь. Сколько он в академии ссор затеял — пальцев не хватит пересчитать. И все чужими руками. Любит наш Гарри гладиаторские бои устраивать. Поначалу он даже ставки принимал, но пару раз Кавалеристка проиграла — и ректор прикрыл тотализатор.

— И откуда же у Кингдон-Куч такое влияние?

— А вы не знали? Она же кузина жены Вильсона! Лучше бы он любовницу сюда притащил. Любовницы Вильсону быстро надоедают, а родственница — это надолго… — глубоко затянувшись, Прюитт выпустил голубоватую струйку дыма. Хизер проследила, как она, медленно растворяясь, поднимается к потолку — закопченному до желтизны, с густой, прихотливо-ажурной сетью трещин.

— Однако. Какие страсти бушуют в провинциальной академии.

— Разве это страсти? — философически протянул Прюитт и снова медленно затянулся. — В конце августа мы расписание составляли — вот тогда страсти были. Я даже дверь запирал на ночь. На всякий случай. А сейчас — так, мелочи. Остатки былого величия, — глубоко затянувшись, Прюитт округлил губы и выпустил ровненькое колечко дыма.. — Но дверь я бы на вашем месте запер.

Солнечная с утра, к девяти погода испортилась. Набежавшие тучи скрыли солнце, поднялся гадостный влажный ветерок — вроде бы и не сильный, но пробирающий до костей. Хизер, выходя на улицу, накинула на плечи редингот из плотной коричневой шерсти, но надевать все-таки не стала. Негоже воспитателю одеваться теплее, чем воспитуемые.

Студенты уже поджидали ее у дверей гимнастического зала. На этот раз группа разбилась на две части. Девушки примкнули к Гулабраю и Маклиру, а рядом с Каррингтоном переминались с ноги на ногу Сэнди и Элвин Войт, почтительно выслушивая его разглагольствования. Штормовку догадался захватить только Сэнди. Маклир щеголял в не самой свежей спортивной рубашке, а все остальные ограничились форменными свитерами. Дешевая йоркширская шерсть вздувалась на локтях и тряпкой обвисала на резинке — и только лощеный Каррингтон выглядел так, словно только что вышел от модного камелотского портного.

Бывают же люди, способные любую ветошь превратить в королевскую мантию.

Подавив завистливый вздох, Хизер звонко хлопнула в ладоши.

— Всем добрый день! Подойдите сюда.

Студенты послушно двинулись навстречу, сливаясь в одну группу.

— Господин Уиллер, вы все-таки пришли? — Хизер приветственно кивнула, и Сэнди счастливо зарделся.

— Д-да. Госпожа Кингдон-Куч, конечно, будет ругаться, но… но я же драконоборец, а не целитель.

Гулабрай фыркнул. Падди заржал. А Каррингтон молча закатил глаза.

— Раз уж вы рискнули вызвать недовольство госпожи Кингдон-Куч, вероятно, дракона вы тоже не испугаетесь, — Хизер хлопнула Уиллера по плечу, отчего тот покраснел еще больше, но выпрямился и расправил плечи. — Видите вон тот холм с тремя вязами? Бежим к нему, делаем крюк и возвращаемся. Маршрут простой, без подъемов и спусков, дорога хорошая. Думаю, с этим заданием справятся даже те, кто раньше не бегал.

— Я в этом не уверен, — Маклир выразительно покосился на Сэнди, но зарываться не стал. С некоторым колебанием Хизер сочла это своим первым педагогическим достижением.

— Сначала разомнитесь, — Хизер воодушевляюще помахала руками и несколько раз наклонилась, утыкаясь носом в колени. — Господин Каррингтон, не ленитесь.

— Да-да, конечно, — Каррингтон лениво переступил с ноги на ногу, неубедительно изображая что-то вроде разминки. А вот Сэнди старался всерьез — размахивал руками, как ветряная мельница, подпрыгивал и неуклюже наклонялся, отклячивая пухлый зад. Маклир примерился было для товарищеского пинка, но под пристальным взглядом Хизер отошел в сторону.

— Отлично. А теперь побежали! — скомандовала Хизер, и студенты цепочкой потрусили к холму. Хизер, сбросив редингот на кованые перила, двинулась следом, не выпуская группу из поля зрения.

Ситуация развивалась предсказуемо.

Маклир стремительно набрал скорость, вырвался далеко вперед, но быстро устал, запыхался и перешел на вялый неспешный бег. Девушки шли ровно, не ускоряясь и не замедляясь. Темп явно задавала Ароййо, причем задавала хорошо — Надин краснела, потела, но все-таки бежала.

Гулабрай и Войт двигались плечом к плечу, как старые друзья. Темп они выбрали настолько неспешный, что даже успевали переговариваться на бегу. А Каррингтон пер вперед, как премиальный рысак. Мерное размашистое движение локтей почему-то наводило на мысли о рычажной передаче, толкающей колеса паровоза. Каррингтон быстро вырвался вперед и стремительно удалялся, не проявляя никаких признаков утомления. А вот Уиллер спекся. Пробежав всего полмили, он перешел на шаг, прижимая ладонь к правому боку.

— Совсем плохо? — догнав Уиллера, Хизер тоже перешла на шаг.

— Да. Я не мо-гу боль-ше. Про-сти-те, — выдохнул по слогам Уиллер и тяжело облизнул пересохшие губы.

— Ничего страшного. Не можете бежать — идите, а когда станет полегче, попробуйте перейти на трусцу. Не все сразу, — снова похлопав Уиллера по плечу, Хизер ускорилась, догоняя группу. Каррингтон уже показался из-за холма, завершая петлю, и уязвленный Падди наддал, сокращая разрыв.

Кто-то вечером в душевую поползет на четвереньках.

И это точно будет не Каррингтон.

Пробегая мимо Хизер в обратном направлении, засранец приветственно помахал ей рукой. Хизер не показала ему средний палец. И решила считать это своим вторым педагогическим достижением.