Пламя Эгиды. Книга 2

Глава XXIII

Стоило признать — сегодня офицер раз за разом умудрялся меня удивить. Тем не менее трубку телефона я взял. Покосившись на натянувшийся провод, поднёс её к уху и поздоровался. После чего услышал относительно молодой и весьма напряжённый голос.

— Виктор сказал, вы нашли свидетеля убийства двоюродного дяди императора. Вытащив его буквально из ниоткуда.

Секунду помолчав, неизвестный продолжил.

— На всякий случай скажу, что я в курсе ваших старых свершений. И некоторой потенциальной ценности. Но происходящее сейчас — совсем другой уровень. Если вы вдруг лжёте, никакие секреты эффективного истребления упырей вас не спасут. Вы это понимаете?

Я с некоторым трудом сдержал рвущуюся наружу усмешку. Говоривший однозначно располагал немалой властью. Даже тембр его голоса звучал так, как обычно у полностью уверенных в себе людей. Осознающих, что способны сломать почти любого своего собеседника. Но вот в придворные игры этот человек начал играть не так давно. Как я предполагал, оказался наверху по той простой причине, что молодой император хотел видеть в своём окружении побольше ровесников. Желательно не связанных обязательствами на уровне фамилий и лояльных лично ему.

— Свидетель действительно есть. Прямо сейчас сидит рядом со мной. И на мой взгляд, говорит правду — он видел это своими глазами. Всеволод Рощин.

На другом конце провода тяжело вздохнули.

— Всеволод Рощин… Был такой. Действительно. Только вот он погиб вместе со всей остальной исследовательской группой. Той самой, которую возглавлял Его Светлость Фёдор Годунов.

Глянув на сидящего рядом старика, я усмехнулся.

— И вы смогли обнаружить его тело?

Собеседник снова шумно выдохнул.

— Нет. На месте гибели осталось не так много следов. Надёжно идентифицировать удалось лишь пару человек. Но если предположить, что это на самом деле Всеволод Рощин, возникает логичный вопрос — где он пропадал всё это время?

Хмыкнув, я озвучил вариант, который казался мне очевидным.

— Находился в плену у Вышеслава Цурабова. Вернее, сначала удерживался его отцом, а потом тот передал контроль своему старшему сыну.

Собеседник замолк. Честно говоря, я не совсем понимал, для чего ему понадобилось говорить со мной лично. Вряд ли этот парень умел определять ложь по тембру голоса. Да и использовать значительную силу, находясь на столь далёком удалении от объекта, тоже было невозможно. С другой стороны — сейчас он наверняка был шокирован и растерян. Отчаянно пытаясь понять, как использовать ситуацию в своих собственных интересах.

В конце концов, не каждый день внезапно открываются подробности гибели одного из Годуновых. Это был козырь, позволяющая сделать сильный ход. Вот только столичный приятель Самоедова никак не мог определиться, каким именно тот должен быть.

Заговорил он только спустя минуту, наконец приняв решение.

— Хорошо. Вы останетесь в Омске. Вместе с этим Рощиным и под присмотром полковника Самоедова. Сегодня же к вам прилетят люди, которые займутся расследованием. До этого момента вы должны выполнять все указания полковника. Считайте, что его устами говорит сам император.

Посмотрев на офицера мертвоборцев, который внимательно наблюдал за моим выражением лица, я улыбнулся.

— Боюсь, эту фразу может произносить только сам император. Тем не менее, я не против побыть в компании полковника. Вот только взаперти сидеть не собираюсь. Мне нужно вернуться к моим людям. Плюс у меня осталось незавершённое дело.

Неизвестный издал шокированное восклицание, буквально сразу же разразившись потоком слов:

— Вы заявили об убийстве члена императорской династии. А теперь говорите, что хотите вернуться к «своим людям»? Издеваетесь? Я ведь могу просто велеть взять вас под стражу! Цените, что с вами любезны!

Сидящий слева от меня Всеволод Рощин, чуть придвинулся, пытаясь расслышать доносящиеся из трубки слова. Старик до сих пор полностью не пришёл в себя, но уже понимал, что пробыл в плену куда дольше, чем считал поначалу. По крайней мере, пока мы добирались до здания Управы, расположившись на заднем сиденье служебного автомобиля мертвоборцев, он с интересом рассматривал город.

Обращая внимание буквально на всё — здания, одежду людей, вывески ресторанов и прочие разнообразные мелочи. Его эмоций я почти не чувствовал, но был уверен — он точно бывал в Омске раньше и теперь оценивал изменения.

— Вот именно. Я сам заявил о том, что располагаю информацией по поводу убийства члена династии Годуновых. И собираюсь рассказать об этом императору, либо верным ему людям. Как вы думаете, что сделает царь, узнав о ваших угрозах? И ещё один небольшой вопрос — сколько десятков мертвоборцев я прикончу, прежде чем они осознают бесполезность попыток и начнут разбегаться?

Да, если смотреть на ситуацию объективно, справиться со всеми подчинёнными Самоедова я бы точно не смог. Даже с учётом Ровера и наличия вокруг большого количества эйдосов. Рано или поздно они бы меня достали. А если предположить, что рядом окажется полсотни более или менее сильных Пробуждённых, способных синхронизировать свои действия, то шансов у меня вовсе не окажется. К тому же на самом деле сражаться с ними я не планировал. Потому как в долгосрочной перспективе, такой конфликт не имел ровным счётом никаких перспектив.

Тем не менее, собеседник об этом ничего не знал. Зато был уведомлён о моих возможностях. И как я предполагал, вовсе не желал испытывать судьбу.

— Это будет мятежом. Даже если вы после этого сдадите убийцу дяди императора, от смертной казни это вас не убережёт.

Я тихо рассмеялся.

— Вы, наверное, удивитесь, но я не настолько туп, чтобы оставаться на месте и ждать, пока сюда прибудет пара пехотных полков, чтобы со мной разделаться. Поверьте — если захочу, найти меня будет крайне непросто. Тогда как всё, что мне сейчас необходимо — добраться до своих людей и проверить, как у них идут дела. Не так много, согласитесь. Сидеть взаперти, как арестант, я не собираюсь.

На секунду замолчав, я добавил ещё одну фразу, используемую во множестве миров Сопряжённой Вселенной.

— Это оскорбляет мою дворянскую честь.

Расположившийся напротив Самоедов сверлил меня тяжёлым взглядом. Слова о возможной схватке и убитых мертвоборцах офицеру однозначно не понравились.

Рощин задумчиво щурился, поглядывая то на полковника, то на дверь, то в сторону окна. А через стену ощущались эмоции Чащобова. Тот был недоволен нашим разделением и тем, что его не выпускают из соседней комнаты. Впрочем, судя по отдельным проблескам эмоционального фона, прямо сейчас мужчина накачивался алкоголем. Что несколько скрашивало его ситуацию.

Человек на другом конце провода тихо выругался.

— Вы понимаете, что прямо сейчас пытаетесь шантажировать офицера лейб-гвардии Его Императорского Величества?

Как я и говорил — в придворных интригах собеседник был не слишком силён. Либо по какой-то причине абсолютно неверно оценил мою фигуру, из-за чего и выстроил ошибочную стратегию переговоров.

— Я всего лишь защищаю собственные права. Не требуя от вас абсолютно ничего, за исключением сохранения моей законной свободы.

Секунд десять тот молчал, раздражённо дыша и обдумывая мои слова, а потом попросил передать трубку Самоедову. После чего полковник ещё добрых три минуты молча слушал собеседника. В конце концов, коротко подтвердив, что ему всё понятно, положил трубку. Выдохнув, мрачно взглянул на меня, но сказать ничего не успел — слева послышался голос спасённого мной нобиля.

— Меня удерживать, вы тоже права не имеете. Если потребуется — явлюсь по первому зову императора. А сейчас, хотел бы увидеть родных.

Судя по его тону, Всеволод был настроен максимально решительно. А вот на лице Самоедова отразилось некоторое смущение. Переведя взгляд на старика, мертвоборец пару секунд о чём-то подумал и наконец осторожно заговорил.

— Прекрасно понимаю ваше желание, но есть сразу две проблемы.

Замолчав, покосился на листы бумаги, которые лежали на его столе, будучи тут ещё в тот момент, когда мы только зашли внутрь. Потом снова посмотрел на старика.

— Во-первых, нам необходимо убедиться, что это действительно вы. И подтвердить, что вы на самом деле провели всё это время в плену.

Полковник собирался продолжить, но Всеволод сделать этого не дал. Опершись руками на столешницу, подался вперёд, чуть приподнявшись со своего стула.

— Кто ты такой? Кем себя считаешь, что смеешь так говорить со МНОЙ? Всеволодом Рощиным! Знаешь, что с тобой сделают, когда я встречусь с императором?

Громко хлопнув ладонью по столешнице, Рощин продолжил, испепеляя полковника взглядом и буквально давя тембром своего голоса.

— Ты хотя бы представляешь, что это такое — провести столько времени в подобной темнице? Этот ублюдок…

В этот раз дослушивать до конца офицер не стал. Вместо этого хорошо поставленным командным голосом озвучил очень простую команду:

— Стоп! Всё это вы расскажете людям, которых пришлёт столица. До тех пор считайте себя нашим гостем.

Вот теперь его линия поведения наконец стала мне чуть более ясна. Самоедову действительно было очень интересно узнать все детали. Но при этом офицер опасался того, что информация может его убить.

На самом деле весьма разумное предположение. Многие люди гибли из-за того, что узнавали нечто, не соответствующее их статусу. И если подумать, полковник мертвоборцев — не совсем та фигура, которую легко допустят до сведений об убийстве кого-то из императорской семьи. Не окажись он на месте событий, офицер вовсе бы никогда об этом не услышал. Слишком уж невелик был его статус, если сравнивать с масштабами проблемы.

Именно поэтому он не задавал никаких вопросов. И могу поспорить — ему это давалось с большим трудом. Неплохая выдержка, чаще встречаемая среди дипломатов и переговорщиков всех мастей.

Прежде чем Всеволод успел ответить, Самоедов заговорил вновь.

— Что касается вашей семьи, боюсь, у меня не самые хорошие новости. Они вступили в крупный конфликт и проиграли.

Полковник замолк, а вот Рощин как-то сразу чуть осел, посмотрел на него с искренним удивлением.

— Проиграли? Кому? Где они теперь?

Мгновение помолчав, с явным напряжением в голосе добавил:

— Фамильная усадьба ведь всё ещё наша? Или её захватили?

Выражение, которое появилось на лице мертвоборца, явно не сулило ничего хорошего. Собственно, он даже отвечать сразу не стал. Как минимум, секунд пять молчал, скорее всего пытаясь придумать формулировку, которая смягчила бы удар. Но, судя по тому, что именно в конце концов озвучил, ничего дельного в голову полковника так и не пришло.

— Вы не совсем верно меня поняли. Нет больше фамильной усадьбы. И самой семьи Рощиных тоже нет. Все мертвы.

Кричать Всеволод не стал. Но в целом отреагировал ничуть не менее эмоционально — блеснувшая от него волна мощной ауры заставила меня сразу же окутать себя защитным покровом. Напротив засверкал золотом барьер Самоедова. Осыпался пылью цветок на подоконнике. Пошли трещины стены.

А потом сработала внутренняя система контроля. Точечно обрушившись на источник угрозы и подавив его.

Могу поспорить, в иных обстоятельствах это потребовало бы от локальной сети артефактов куда больше ресурсов. Но прямо сейчас Рощин был всё ещё нестабилен. Его энергетическая структура не восстановилась, а звёзды были изрядно размыты. Да что там — в теле старика функционировала едва ли треть энергетических каналов. Он толком не мог воспользоваться собственной силой.

Подняв изрядно подрагивающую правую руку, Всеволод опустил её на стол. Сжав пальцы в кулак, яростно прохрипел:

— Когда об этом узнает император, тебя четвертуют. А потом я вернусь на свои земли и сдеру кожу с каждого, кто участвовал в убийстве моей семьи.

Я думаю, Рощин бы однозначно продолжил. Но прямо сейчас ему приходилось держать колоссальное давление. Что несколько ограничивало возможности ведения беседы.

Где-то в здании завыла сирена, а полковник, не отрывая взгляда от аристократа, осторожно заговорил.

— Сейчас на престоле Михаил Первый из династии Годуновых. Опасаюсь, он с вами не знаком. Даже если видел в детстве, вряд ли сейчас это вспомнит. А я получил чёткий и однозначный приказ, который не собираюсь нарушать.

Мгновение подождав, продолжил:

— Поверьте, если все данные подтвердятся и вы убедите людей из столицы, что на самом деле являетесь Всеволодом Рощиным, награда будет солидной. Но это нужно обсуждать не со мной. Я всего лишь тот человек, который должен охранять вас до прибытия посланников трона.

Всеволод попытался ответить, но давление сыграло свою роль — у старика вышло лишь издать пару невнятных звуков. А офицер тихо поинтересовался:

— Если я прекращу работу артефактов, вы обещаете больше не пытаться убить одного из имперских офицеров?

Несколько мгновений эти двое мерились взглядами. В конце концов, Рощин медленно кивнул. А ещё через секунду давление спало, и я смог убрать свой защитный покров.

Спасённый старик, с шумом втянув в себя воздух, покосился на меня. Потом взглянул на офицера:

— Я только что слышал, как вот этот парень обещал перебить едва не всех твоих людей. И фактически говорил о мятеже против престола. Тогда как я — верный слуга династии, который беспокоится о своей семье. Не видишь здесь противоречий?

Уверен, похожие мысли крутились и в голове самого полковника. Тем не менее озвучивать их он не рисковал, хотя происходящее ему однозначно не нравилось.

— Он всего лишь говорил. Вы начали действовать. Это разные вещи. К тому же, я знаю, кто это такой и что он тут делает. А вот вы появились буквально из ниоткуда.

Всеволод возмущённо выдохнул и повернул голову, посмотрев на меня. То ли желая разорвать на месте, то ли запрашивая поддержки. По его лицу было не понять, а полный хаос внутри энергетической структуры не позволял считать эмоциональный фон.

Я же взглянул на полковника:

— Если вы закончили, я хотел бы вернуться к своим делам.

В обращённом на меня взгляде Самоедова скользнуло раздражение, сразу же вслед за которым пришло опасение.

— Каким именно делам? Собираетесь отправиться к себе в усадьбу?

Я с невозмутимым видом кивнул.

— Безусловно. Но перед этим я хотел бы закончить начатое. Заключить мирное соглашение с фамилией Цурабовых. Они ведь всё равно здесь.

Судя по изумлённому выражению лица, такого поворота офицер не ожидал.

— Мне кажется, это не самое лучшее место, чтобы вести дипломатические переговоры.

Хмыкнув, я изобразил удивление уже на собственном лице.

— Почему? Они всё равно будут вынуждены ждать, пока ваш приятель кого-то пришлёт. Или когда отправят своих людей Морозовы. Никто не мешает нам обменяться парой слов и урегулировать конфликт. В конце концов, именно это было целью поединка.

Несколько секунд мертвоборец молчал, уперев в меня тяжёлый взгляд. Потом слегка качнул головой.

— Вы либо безумец, либо человек, у которого нет инстинкта самосохранения.

Слева от меня раздался тихий голос Рощина:

— Это разве не одно и то же?

Офицер на момент отвёл взгляд, а я озвучил ответ.

— Я не собираюсь отступать от тех условий, что были изложены в дуэльном договоре. Всё будет в полном соответствии с законом. Тем не менее, это дело, с которым я хотел бы разобраться до того, как отправлюсь к себе.

Самоедов на момент задумался. Снова посмотрел на спасённого мной нобиля, наверняка жалея, что привёл нас в свой кабинет вместе. Потом вернул внимание на меня.

— Вы не думаете, что это слишком рискованно? Они ведь могут всё обжаловать. Обратиться в Дворянское Собрание или в суд.

Я с усмешкой пожал плечами:

— Сомневаюсь. Цурабовы вот-вот станут причастными к убийству члена императорской семьи. Всерьёз считаете, что после такого у них хватит наглости заявлять о протестах?

Тот тяжело вздохнул. Скрипнул зубами. Снова посмотрел на спасённого мною мужчину, в этот раз обращаясь к нему.

— Я распоряжусь выделить вам комфортабельную комнату. Если что-то потребуется — просто сообщите об этом специальному человеку. Он будет дежурить около двери.

Рощин вскинул подбородок, однозначно желая выразить возмущение. На что хозяин кабинета предпочёл отреагировать упреждением, немедленно заговорив вновь:

— При всём уважении, мы действительно ничего не знаем об обстоятельствах вашего исчезновения. А речь идёт, напомню, об убийстве одного из Годуновых. И у меня приказ.

Всеволод пару секунд помолчал, разглядывая офицера и едва ли не кипя от ярости. Но в итоге всё же решил не заходить на второй виток конфликта.

— Хорошо. Но я подчиняюсь исключительно из уважения к Годуновым.

В глазах полковника мелькнуло плохо скрываемое удовлетворение. А спустя несколько мгновений он покинул кабинет, уводя с собой Рощина. Вернувшись назад через пару минут и попросив меня следовать за ним.

Когда мы проходили мимо соседней комнаты, я бросил взгляд на дверь и повернулся к офицеру.

— Как вы понимаете, своего присяжника я тоже намереваюсь забрать.

Судя по усталому вздоху, Самоедов с радостью бы открутил время назад и принял иное решение, не ввязываясь во всю эту ситуацию. Тем не менее, прямо сейчас выбора у него уже не было. А уступки, на которые он уже пошёл, не шли ни в какое сравнение с желанием забрать своего вассала.

Впрочем, комментировать это полковник не стал. Лишь угрюмо кивнул мне, после чего свернул налево. А через десяток шагов остановился около ещё одной двери. Положив пальцы на её ручку, повернулся ко мне:

— Я надеюсь, вы понимаете, что у этой встречи есть определённая специфика?

Я улыбнулся и чуть наклонил голову, подтвердив:

— Безусловно. Угрожать им мертвоборцами или проблемами с престолом я не стану.

Какое-то время тот колебался, смотря на меня с долей недоверия в глазах. Но в конце концов всё же открыл дверь. И отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

Стоило мне зайти, как из-за стоящего около противоположной стены стола вскочила Лидия:

— Ты мертвец! Мы убьём тебя и всех, кто тебе дорог! Слышишь? Теперь ты враг фамилии Цурабовых!

За моей спиной послышался очередной тяжёлый выдох. Не спорю — сегодняшний день у полковника выдался тяжёлым. Крайне насыщенным самыми разными событиями.

Сам я сделал шаг вперёд, посмотрев в разъярённые глаза девушки:

— Твой отец был убит на абсолютно законной дуэли. И что-то подсказывает — сумей он со мной справиться, у тебя не возникло бы ни единого вопроса. Не говоря о том, что мы подписали соглашение. Вы обязаны заключить со мной мир.

Дворянка открыла рот, собираясь выдать ещё одну яростную тираду. Но в этот раз её перебили — в комнате зазвучал голос Андрея Цурабова.

— Лидия, вернись на место. Не создавай ещё больших проблем.

Судя по тембру, аристократ прекрасно понимал, в какой переплёт угодила его фамилия. И сейчас размышлял не столько о гибели своего брата, сколько о шансах выпутаться из всего этого, без критических потерь.

Девушка обернулась, смотря на дядю так, как будто увидела впервые. А мужчина перевёл взгляд на меня:

— Я подпишу мирное соглашение от имени нашей семьи, как того требует закон. Единственный вопрос, что нам сейчас необходимо урегулировать — те десять процентов собственности, о которых шла речь в дуэльном договоре.

Улыбнувшись, я шагнул ближе. Посмотрел ему в глаза. И озвучил вопрос:

— У вас же есть аэролёты?