Пламя Эгиды. Книга 2

Глава XXII

Когда над обнесённым мощным барьером полем внезапно вырос громадный купол, Самоедов почти не удивился. Не то чтобы командир мертвоборцев ждал именно такого развития ситуации. Тем не менее, был полностью уверен, что дуэль окажется необычной. Иначе не могло и быть.

Сложно ожидать простого поединка от человека, который успешно разобрался с целой толпой упырей. Собственно, именно так офицер его и обнаружил — по энергетическому следу, который остался в центральных кварталах Омска. Сначала не поверив отчёту внештатного эксперта, присланного Веритиным, но в конце концов убедившись, что тот прав.

Что до иных доказательств — их полковник собрал уже позже. Методично проработав каждый эпизод дела. Естественно, следователем он не был, но в целом схему их работы представлял себе неплохо. Тем более мертвоборцам подобными вещами тоже порой приходилось заниматься.

Поймав на себе ещё один заинтересованный взгляд Андрея Цурабова, Самоедов демонстративно отвернулся. Будь его воля — взял бы их всех прямо на месте. Арестовал, отвёз в острог и допросил. С пристрастием. Как и полагается делать, если ты подозреваешь кого-то в использовании упырей для достижения личных целей. В конце концов, молодой германский барон, который вовсе не был похож на выходца из маленького княжества, говорил именно об этом. Не напрямую, естественно. Всего лишь намекал. Но подтекст был очевиден — Цурабовы использовали мёртвых тварей.

Чего это не объясняло, так это начавшейся войны двух фамилий. Ведь германец мог просто прийти к ним и всё рассказать. Либо заявиться в Тайный приказ и выложить историю там. Но вместо этого он ринулся в бой сам. Что, если подумать, вызывало громадное количество вопросов.

— Как думаете, что это такое? Какой-то вариант иллюзии? Или господин Цурабов прямо сейчас зажигает внутри купола маленькое солнце?

Покосившись на подошедшего к нему графа Кольцова, полковник тихо вздохнул. «Зажечь маленькое солнце» — задача не такая уж и простая. Сделать же это внутри подобного изолированного участка, вовсе доступно лишь самым высокоранговым Наделённым. Впрочем, было понятно, что его сиятельство всего лишь шутит. А вместе с тем пытается завести светскую беседу. Скорее всего, рассчитывая выяснить, с какой целью около места проведения дуэли ждёт целая группа мертвоборцев. Укомплектованная так, как будто они готовятся немедленно вступить в бой. Не говоря уже о целителе, присутствие которого офицер тоже обеспечил.

Чуть повернув голову, Самоедов изобразил на лице вежливую улыбку.

— Не могу знать, ваше сиятельство. Думаю, станет понятно, когда один из них убьёт другого.

На лице графа отразилось недовольство. Он явно надеялся, что ему ответят в точно таком же, неформальном ключе. Позволив вести так беседу и далее. Что автоматически означало согласие полковника на подобный тон. Как ни крути, величины фигур были критически разными. И разговор такого формата открывал перед Кольцовым немало возможностей. Например, позволял задать те вопросы, которые он бы не рискнул озвучить «под запись».

— Будет забавно, если это что-то вроде пирамиды инков. Помните же те новости?

Самоедов кивнул. Новости он действительно прекрасно помнил — тогда в Южной Америке нашли сразу двадцать три похожих друг на друга, относительно небольших и очень старых пирамиды. Как быстро выяснилось, это были конструкты, созданные при помощи силы. Древние Наделённые, проигрывая бой, использовали подобную комбинацию в качестве предсмертного удара. Навсегда запечатывая себя и противника внутри стабильной, изолированной от внешнего мира структуры. Которая не позволяла в полной мере пользоваться своими возможностями. И блокировала победителя внутри, где тот рано или поздно умирал по естественным причинам.

Тогда получился серьёзный скандал. Потому как пять инкских кланов, далёкие предки которых были замурованы в пирамидах, всё ещё существовали. Три оказались по одну сторону баррикад. Два — по другую. Результат получился таким себе — разорванные союзные договора, залитые кровью улицы городов и полыхающий конфликт. Глупо, на самом деле. Но это если посмотреть с точки зрения человека, который стал дворянином относительно недавно. С позиции самих инков, стремящихся вывести династические линии едва ли не к моменту зарождения жизни на планете, всё было абсолютно логично.

Самоедов уже открыл рот для очередного вежливого ответа, но сказать ничего не успел. Громадный сверкающий купол, который буквально полыхал серебристым сиянием, внезапно осыпался множеством искрящихся осколков. Что интересно — после его разрушения, в поле зрения оказалось всё то же самое поле. Единственное, что отличалось — небольшая перестановка переменных.

Вышеслав Цурабов был мёртв. В этом у полковника никаких сомнений не было. Разве что победитель оставил его в качестве пленного. Но в данном случае подобное было невозможным. Банально не предусматривалось положениями Дуэльного Кодекса.

Хотя куда более интересным был совсем иной факт — рядом с победителем дуэли стоял седой старик. С длинной бородой, густыми бровями и в какой-то изрядно потёртой одежде. Полковник сейчас даже не мог сказать, чем именно когда-то были куски ткани, в которые закутался неизвестный. Одной своей рукой тот держался за поясницу, как будто помогая самому себе стоять на ногах. Выглядел, стоило признать, достаточно уверенно. По крайней мере, в его взгляде, который прямо сейчас скользил по округе, никакого страха заметно не было.

Сам Ард Вольнов тоже беспокойным не казался. Что в его случае было ещё более странным. Потому как Дуэльный Кодекс был весьма однозначен, если речь шла о помощи извне.

Остальные зрители, которые на пару мгновений словно замерли, наконец тоже осознали изменения. И воздух прорезал громкий голос Андрея Цурабова.

— Я хочу заявить о нарушении Дуэльного Кодекса Российской Империи. Обращаюсь к распорядителю и требую немедленно задержать подозреваемую сторону.

Говорить он начал как раз в тот момент, когда исчез полыхающий силой защитный барьер. Так что Вольнов его прекрасно слышал. И уже в следующий миг озвучил ответ. Усилив свой голос при помощи силы — так, что он прокатился по всей округе.

— Слово и дело! Я заявляю об убийстве члена императорской династии.

В первую секунду полковнику показалось, что он ослышался. Потом разум осознал, что эти слова ему вовсе не показались. И офицер машинально окружил себя защитным барьером, взмахом руки подав сигнал своим подчинённым. А сам почувствовал, как по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Убийство одного из Годуновых. О котором он услышал первым. К такому его жизнь не готовила.

Первые несколько секунд я оставался на месте. При помощи Ровера наблюдая за взбирающимся вверх по склону стариком и пытаясь понять, что происходит.

Техническая сторона вопроса была относительно понятна — скорее всего, Цурабов использовал одну из дополнительных техник Корпуса, позволяющую укрыть внутри свёрнутого участка пространства, отдельно взятого пленника. Буквально выдернув его из временной линии и оставив в положении сомнамбулы. Не самый гуманный метод, надо сказать. Человек всё равно ощущал себя живым и мог мыслить. Просто уровень его интеллектуальной активности многократно снижался, а сам он не мог понять, где именно находится. Многие после такого сходили с ума. Особенно если находились в подобном заключении слишком долго.

От запертой в мой перстень древней сущности прошёл импульс негодования. Божество намекало, что держать его внутри артефакта — это тоже не слишком гуманно. А если посчитать, сколько времени прошло с момента заточения, то и вовсе попахивает вечной пыткой.

Предыдущая стена, которой я огородил свой разум от мыслей древнего бога, благополучно растворилась во время боя. Поэтому я немедленно поставил новую. Вновь его заблокировав.

А потом, наконец, поднялся с камня и двинулся навстречу старику. Который весьма целеустремлённо карабкался вверх по склону. Пару раз едва не упав, но активно продвигаясь дальше.

Несмотря на то, что использование Изначальной силы внутри осколка пространства было ограничено, оценить его потенциал я был в состоянии. И если отталкиваться от местной системы рангов, то уж этот пленник, пожалуй, превосходил самого Цурабова. Достигнув как минимум пятнадцатого ранга. А может быть, уйдя и ещё дальше — в системе ранжирования я пока ещё до конца не разобрался.

Меня он почувствовал сразу же, как я поднялся на ноги. Судя по всему, навык восприятия чужих аур этот Пробуждённый тоже в своё время активно тренировал. А стоило мне появиться у него на глазах, как старик замер. Опираясь на толстую суковатую палку, которую использовал в качестве трости, и впившись в меня внимательным взглядом, в котором полыхали отблески ярости.

— Жизнь мою забрать всё-таки решили? А перед этим позволили почувствовать себя человеком? Или Тимофей всё ещё надеется сделать меня своим присяжником?

Занятно. Тимофеем звали отца Вышеслава. Который уже давно был мёртв. Сколько времени провёл здесь этот старик? И насколько крепка его психика, раз мужчина не просто сохранил ясность мысли, но ещё и способен разговаривать?

— Нет, нет и снова нет. Ошибка по всем пунктам.

Принюхивающийся к старику Ровер тихо зарычал. Его разум всё ещё бушевал, переживая последствия вторжения большого массива чужих воспоминаний. К тому же человеческих. Пожалуй, пропусти кто-то такой же объём памяти через моё сознание, да ещё принадлежащей кому-то, критично отличному от человеческой расы — это тоже было бы крайне дискомфортно.

Я же сделал ещё один шаг вниз по склону, рассматривая старика.

— Тимофей Цурабов скончался семнадцать лет назад. До недавнего времени главой фамилии был его сын. Вышеслав Цурабов. Которого я убил буквально только что.

Сделал короткую паузу, посмотрел в изумлённые глаза неизвестного и продолжил.

— Думаю, для начала вам стоит представиться. И рассказать, как вы здесь оказались.

Тот вдруг хрипло засмеялся. Поджав губы, обвёл взглядом горный склон. Глянул наверх, на твердь, что нависала над нашими головами. Потом вернул внимание на меня.

— Представиться? Хочешь сказать, меня никто не ищет и ты меня не узнал? Уверен, мои братья и дети поставили на уши всю империю. Ты наверняка должен был обо мне слышать.

Возможно, так и было. Только вот имелась маленькая проблема. Вернее даже две. Первая — я был не отсюда. И естественно ничего не знал о пропавших титулованных дворянах. Ну а вторая — если в этот осколок пространства его заточил Тимофей Цурабов, значит, дело происходило давно. Далеко не факт, что его семья всё ещё продолжала поиски.

— Я не отсюда. Приезжий. Будет лучше, если вы представитесь и объясните, откуда здесь взялись.

Старый мужчина секунду помолчал, хмуро разглядывая меня из-под кустистых, сведённых вместе бровей. Потом пробурчал что-то про понаехавших в Россию-матушку, и выдохнув, наконец начал говорить.

— Всеволод Рощин. Если точнее — его сиятельство Всеволод Рощин. Глава фамилии, кавалер ордена Бориса Первого и личный друг императора.

Мгновение подождал, продолжая сверлить меня взглядом и уложив обе руки на свою импровизированную трость. Надо сказать, сейчас он даже чуть преобразился — спина выпрямилась, плечи расправились, глаза заблестели уверенностью. А спустя мгновение снова послышался его голос.

— Если ты говоришь правду и сын этого грязного шакала мёртв, тебя щедро наградят. Даже не сомневайся. А уж когда мой царственный приятель узнает, как погиб его брат, ты и вовсе станешь купаться в золоте.

В разуме старика творился такой глобальный хаос, что оценить его искренность сейчас получалось с трудом. Тем не менее, пока я склонялся к тому, что он не врёт. Как про дружбу с императором, так и про убийство его брата. Впрочем, для начала требовалось понять, кто такие Рощины. И с этим возникла некоторая заминка — несмотря на то, что я полностью впитал информацию из полного каталога знатных дворянских родов империи, Рощины на ум не приходили. Что несколько сбивало с толку.

— Рощины? Где находится ваша фамильная усадьба? И что ты имеешь в виду, когда говоришь об убийстве брата императора? Цурабовы действительно прикончили одного из членов императорской династии?

Какое-то время Всеволод молча стоял на месте. Продолжая разглядывать меня с таким видом, как будто надеялся, что я вот-вот рухну на колени и принесу ему свои искренние извинения. В конце концов до старика дошло, что ничего подобного не произойдёт, и он досадливо цокнул языком.

— Сразу видно, из молодых. Ты знаешь, в наше время после таких слов люди бы уже неслись во весь опор. Сообщить, рассказать, предупредить. А ты вон стоишь, глазками хлопаешь и вопросы разные задаёшь. Разве так делать положено, когда тебе про убийство великого князя говорят?

Улыбнувшись, я пожал плечами.

— Для начала стоит понять, говорят ли тебе правду, и уже потом куда-то нестись и что-то делать. Разве не так?

Тот гордо вскинул подбородок, собираясь возмутиться тем, что ему не поверили на слово. Но быстро передумал — ничего подобного я от него не услышал. Зато, пока мы поднимались по склону, обозначил, где находятся владения его семьи. Как выяснилось, земли Рощиных были дальше к востоку, в Новосибирской губернии.

А когда мы оказались около места боя и старик, держась одной рукой за поясницу, расположился на одном из камней, я услышал ещё один рассказ. Об экспедиции, которую затеял великий князь, живо интересовавшийся темой пропавших богов и той войной, что они развязали. Всеволод был тогда вместе с ним. И своими собственными глазами видел, как убили брата тогдашнего императора. Более того — судя по моим ощущениям и визуальному наблюдению, старик не лгал. Он и правда за всем этим наблюдал.

Единственное, что немного расстраивало — обозначить конкретного виновника Рощин не мог. Потому как великого князя убил вовсе не Цурабов. Это сделала пара сильных и хорошо замаскированных Пробуждённых, владевших техниками, о которых старый аристократ раньше не слышал. И в тот день наблюдал впервые. Собственно, именно поэтому он и не смог помочь царственной особе. А потом вовсе оказался заточён в эту пространственную тюрьму.

Если в моём случае попытка использовать силу осколка не сработала, то вот с Рощиным всё прошло иначе. Нобиль оказался моментально побеждён и заключён в своего рода оковы, из которых уже не смог выбраться. Те распались только сейчас. После гибели Вышеслава Цурабова, к которому перешёл контроль над этим участком свёрнутого пространства.

На мой взгляд, старик мог рассказать ещё немало интересного. Но стабильность осколка стремительно снижалась. Как ни крути, он всё же был завязан на фигуру создателя. Вернее — его преемника. Главу фамилии Цурабовых. В теории, я мог попробовать перехватить контроль. Но это была достаточно сложная и длительная процедура, которая ещё и требовала максимальной концентрации. Не говоря уже о том, что большого смысла в этом я не видел. Да, было бы неплохо перенести одиннадцать шестилапых мощных эйдосов во внешний мир. Хотя бы из-за того, что их энергетическая структура была куда более плотной, чем у обычных зверей. Но если сравнить расходуемые ресурсы и уровень риска с получаемым преимуществом, то расклад выходил не самый хороший. Оно того не стоило.

Поэтому я предупредил Рощина, предварительно коротко изложив ему ситуацию. А потом распылил всех одиннадцать поднятых эйдосов, предварительно сведя их в одну точку и выполнив задачу так, что это послужило катализатором распада.

Результат не заставил себя ждать — спустя десяток секунд мы оказались посреди всё того же самого поля, где начался поединок. Рядом лежал труп Вышеслава Цурабова, а за барьером виднелись фигуры зрителей.

Спустя ещё несколько мгновений защита исчезла, а до моих ушей донёсся голос Андрея Цурабова. Как я и предполагал, нобиль взывал к положениям Дуэльного Кодекса. Указывая на тот факт, что мне помогли.

Очевидный ход. Очевидный, но при этом достаточно эффективный. Вернее, он был бы таким, попадись мне в этом осколке пространства кто-нибудь попроще.

— Слово и дело! Я заявляю об убийстве члена императорской династии.

Воздух завибрировал от слов, усиленных несложным плетением, а я почувствовал пристальное внимание со стороны всех присутствующих. Если до того большая часть испытывала самый банальный интерес, то теперь эмоции стали куда более разнообразными.

Спустя несколько секунд все пришли в движение. Мертвоборцы буквально окружили Цурабовых. Двое дружинников, что сопровождали дворян, двинулись было им навстречу. Но тут же остановились, подчиняясь приказу брата моего противника.

Распорядитель дуэли и двое Пробуждённых, что явились вместе с ним, растерянно оглядывались по сторонам, не совсем понимая, что происходит. Секундант Вышеслава вовсе попытался отступить в сторону автомобиля. Но остановился сразу после того, как дорогу ему преградил один из мертвоборцев.

Полковник Самоедов оставался на месте, окутав себя защитным покровом и напряжённо наблюдая за присутствующими. Граф Кольцов тоже не сдвинулся и на сантиметр. Но в отличие от офицера, смотрел всего на одного человека. На меня. И судя по его взгляду, уровень интереса нобиля к моей персоне только что многократно вырос.

Застывший рядом Рощин мрачно хмыкнул. И покосившись на меня, проворчал:

— Так-то я надеялся попасть домой, а не застрять в вороньих казематах.

Впрочем, тут старик оказался неправ. Вместо того чтобы обратиться в Тайный приказ и передать дело им, Самоедов занялся всем самостоятельно. Задействовав артефакт связи, вызвал подкрепление и отвёз всех прямо в Управу Чрезвычайного Приказа.

Само собой, Цурабовы таким решением остались недовольны и пытались активно протестовать. Но пойти на открытое противостояние с мертвоборцами не решились. А в какой-то момент вовсе расстались с артефактами связи.

Конечно, это было скорее формальностью. Уверен, среди оставшихся артефактов были и те, что подавали сигнал тревоги. Отправляя его напрямую кому-то из членов семьи или командирам дружины. Тем не менее, аристократы подчинились. И для полковника мертвоборцев этого оказалось достаточно.

Что до Всеволода, его персона интересовала Самоедова, пожалуй, больше всего остального вместе взятого. Но допрашивать сразу на месте он его не стал. Собственно, даже когда мы прибыли в Управу и расположились в кабинете самого полковника, офицер задал лишь несколько вопросов. Поинтересовавшись, о чьём убийстве идёт речь, когда это произошло и какие имеются доказательства.

Естественно, услышав, что речь идёт о свидетеле, видевшем всё своими собственными глазами, тот изрядно удивился. И не меньше десяти секунд рассматривал седого старика, сидящего по другую сторону стола. А потом потянулся к телефонной трубке.

Оставшийся снаружи здания Ровер отправил мне мощный импульс недовольства. Разум пса всё ещё терзали последствия фильтрации чужой памяти, и он жаждал отвлечься. Например, сожрав всё мороженое из лавки, что располагалась на соседней улице. Тогда как мой прямой запрет зверя здорово расстраивал.

Впрочем, сейчас меня куда больше интересовали действия полковника. Которые постепенно начинали казаться мне всё более странными.

Всё прояснилось спустя несколько секунд. Когда Самоедов обменялся приветствиями с неизвестным абонентом по другую сторону телефонной трубки и перешёл к сути вопроса. Коротко описал ситуацию, упомянув, что не поставил в известность Тайный приказ. Озвучил имя Всеволода Рощина, указав того в качестве свидетеля гибели члена императорской династии. После чего напрямую спросил, что ему делать дальше.

Формат разговора однозначно указывал на простой факт — говорил он не со своим непосредственным руководством. Это был кто-то из двора императора. Либо член правительства. Фигура, облечённая немалой властью. Пусть даже и не совсем формальной.

Обменявшись ещё несколькими фразами с собеседником, полковник вдруг замолчал. Какое-то время просто слушал, поглядывая на меня. А потом коротко бросил «сейчас», и убрав трубку от уха, протянул её мне.

— С вами желают поговорить.