Петра

Часть 33.2

Понятно, что наши «детские игры» не могли не привлечь внимания, так что вскоре набежали зрители с вопросом: а чего это вы тут делаете? Узнав же, «чего», любопытствующие немедленно начинали лезть с советами и критикой, так что вскоре «пешим по-мокрому» бродила половина нашего курса. Вторая половина стояла в сторонке, дожидаясь своей очереди, и до хрипоты спорила, тыча друг в дружку тетрадками и рисуя прямо на асфальте загадочные закорючки.

Короче, небольшая проверка стремительно превращалась в массовый митинг. Это хорошо ещё, что старшекурсницы в море бултыхались на практических, а то бы на плацу вся Школа собралась.

В конце концов на стихийный сабантуй нагрянул сам преподаватель тактики. Минут пять полюбовался на нашу самодеятельность, выслушал доклад, полистал тетрадку Харуны… и объявил внеклассное занятие. Видимо, решив, что раз уж нельзя предотвратить, то лучше возглавить.

Схему перечертили на полноценный конвой в два десятка «купцов» с охранением, мелких заслали за макетами, а на вышку поднялся срочно вызванный оперативный офицер.

И понеслась.

До ужина мы всем курсом отрабатывали различные варианты действий при обнаружении подводной засады. Поголовно охрипли, плац стал напоминать картину взбесившегося абстракциониста, а тетрадку Харуны, с которой всё началось, излохматили до полного непотребства.

Но если честно, это было чертовски увлекательно. Такая вот командно-штабная игра, с кучей вводных, спорами, обсуждениями, идеями… Причём в ходе шлифовки наиболее удачных схем, так получалось, что моя эскадра всё чаще оказывалась в качестве КПУГ (корабельной поисково-ударной группы) — этакого авангарда конвоя, что чешет впереди, выискивая вражин притаившихся. И пусть с одной стороны, это дикость — «картонный» линейный крейсер на поиски засад отправлять, зато с другой… имея лучшие на всём флоте радары и акустику, я в одиночку целый дивизион заменить могу. Плюс, скорость, плюс, зенитные ракеты… То есть, даже наткнувшись на стаю с авианосцем, успею удрать, посшибав бросившихся вдогонку «мух». Конечно, будь у меня весь комплекс вооружения (РГБ, «Водопад», вертушка) я бы вообще… ух, как! Но, увы.

Закончив отработку очередного варианта отражения атаки (причём едва ли не треть нападавших выбили Мина с Ленкой, забросавшие тварей глубинками по моей наводке), я сдал блокнот оперативному офицеру и отошёл в сторонку, чтобы поправить сбившийся ремешок туфли. Нагнувшись, ощутил чей-то взгляд у себя на бёдрах и, удивлённо вскинув голову, обнаружил, что мои ножки задумчиво изучает преподаватель. На секунду завис в растерянности, не зная, как реагировать. Потому как одна часть меня буквально растаяла от такого внимания и предложила словно бы невзначай подвернуть пояс юбчонки, чтобы та укоротилась, открыв ножки на всю длину…

Всё-таки не какой-то там звездюк мне коленки взглядом царапает, а настоящий мужчина оценивает. Без шуток настоящий. Три десятка проводок, семь экспедиций в сумрак, два раза «Австралийским экспрессом» ходил… В Школу его вообще по ранению списали — был на «Агамемноне» в составе печально известного конвоя НХ-17 (вот несчастливое число). Причём, судя по слухам, лишь благодаря нашему тактику «Агамемнон» из той мясорубки сам выбрался, да ещё и шесть транспортов вывел. Тут не то что юбчонку укоротить, тут и глазки робко потупить не грех.

…Но в то же время другая часть меня потребовала немедленно юбку натянуть до лодыжек и гневно зыркнуть. Ну в самом-то деле, ещё мужики мне тут на коленки не пялились!

Впрочем, раньше, чем я разобрался в своих желаниях, задумчивый взгляд преподавателя переехал с ног мне на спину, чуть пониже затылка, и всё стало ясно. Плевать ему на мои ноги — могу вообще юбку снять и над головой ею размахивать — этот гад явно моими системами ПЛО заинтересовался. Там, куда он вначале пялился, на боевой форме установки РБУ размещаются, а там, куда сейчас, ангар для противолодочного вертолёта.

— Петра, — позвал меня по-прежнему пребывающий в раздумьях тактик.

— Сэр, — старательно сохраняя ровный тон, откликнулся я. Нет, ну обидно всё же! Мог бы и ножки оценить, мужлан!

— Когда тебе новый боекомплект привезут? — не обращая внимания на мои обиженно поджатые губки, поинтересовался преподаватель.

— Шестнадцатого, сэр, — отрапортовал я.

— То есть, через восемь дней, — преподаватель рассеяно покивал. — А двадцать восьмого у вас практика на носителе начинается… Хм-мм… Успеешь освоиться?

— Это если заработает, — поморщился я.

— М-магия, — так же поморщившись, преподаватель едва не сплюнул.

Угу. Снаряжение канмусу — это та ещё магия, мать её. То есть, она работает, но вот как и почему — тайна сия велика есть. Методом проб и ошибок установили, что обвес канмусу надо изготавливать из тех же материалов, что и прототип, в точно такой же комплектации. И никаких модернизаций, потому как если у канмусу нет «корабельных» навыков управления чем-либо, то и эм-фактор, как именуют нашу «магию» учёные, не сработает. Прикрути на обвес хоть десять блоков ПКР и самый новейший радар, всё это так и останется бесполезным железом. С боеприпасами та же фигня. Использовать мы можем только те, что были на наших прототипах. Точнее, их копии. Любое изменение — и получится лишь забавный, но абсолютно бесполезный сувенир.

Мне в своё время целых семь вариантов боекомплекта вместе с обвесом привезли. Подошёл только один. И то, наполовину. Торпеды с РГБ так и не заработали, а вертолётик у адмирала в шкафу пылится, в качестве сувенира.

И главное, почему одно сработало, а другое нет, никто не знает.